Приглушённый хлопок, внезапно раздавшийся в одной из подворотен, органично вплёлся в многоголосие большого города, и поэтому почти никто не обратил на него практически никакого внимания. Как и на двух ничем не примечательных людей, вскоре появившихся из неприметного переулка между двумя домами. Эти люди были сосредоточены и спокойны, но на их лицах отчётливо читались следы пережитой боли, страданий и скорби. Их жизнь явно нельзя было назвать хоть сколько-нибудь простой.
Двое — мужчина и женщина — шли вниз по Оксфорд-стрит. Женщина с длинными заплетёнными в косу каштановыми волосами в свои тридцать семь лет была всё ещё стройна и красива. Черноволосый мужчина с выразительными зелёными глазами был суров и мрачен, но это выражение не делало его вид отталкивающим.
Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер — а это были именно они — дошли до небоскреба из синего стекла и бетона, коих в Лондоне было не счесть, и вошли внутрь.
Пока Гарри осматривал дорогое убранство фойе офисного здания, Гермиона прошла на ресепшн за одноразовыми пропусками.
— Гарри, — позвала она, вернувшись, — пойдём, нам на двадцать шестой.
Медленно поднимаясь в лифте, он притронулся к её руке, и, не встретив отторжения, потянул её на себя. Гарри и Гермиона стояли очень близко, словно расстояние могло их убить, и смотрели в глаза друг другу, пытаясь разобраться в своих отношениях. Он любил её и уже почти простил, вот только забыть о её поступке у него никак не получалось.
— Ты уверена, что нам это нужно? — поинтересовался он. — Это как-то… по-магловски, что ли. Семейный психолог.
— Не психолог, а доктор психологических наук. Не будь снобом, Гарри. К тому же, нам это на самом деле нужно. Мы не сможем быть счастливы вместе, пока не разложим все события по своим местам в книжном шкафу нашего сознания.
Гарри усмехнулся такой сложной и весьма характерной ей аллегории, но глаз от Гермионы так и не оторвал. Он вновь стал серьёзным и прошептал:
— Мне это не нужно, я… всё равно тебя люблю.
— Вот именно из-за этого мы и находимся здесь, — Гермиона отступила на шаг. — Тебе придётся сделать выбор: простить меня и забыть обо всём или идти своей дорогой.
— Не будь жестокой, — вздохнул он.
— Жестокой, — грустно рассмеялась Гермиона. — И это говорит мне тот, кто ненавидел меня все последние одиннадцать лет. Я просто хочу, чтобы у нас в головах сложилась полная картина событий. Без помощи тут не обойтись.
Гарри поперхнулся и круглыми глазами уставился на некогда верную и надёжную подругу.
— Я?! Жесток?! Ты хочешь сказать, что моё отношение к тебе было незаслуженно? Слушай, а вот если бы это я регулярно тебя трахал, а потом столь же регулярно стирал память? Что бы говорила в таком случае?
— Ой, всё! Не переиначивай. Давай не будем снова поднимать эту тему, — поморщилась она. — Ты тоже хорош. Если бы ты не был в каждой бочке затычкой, то ничего из этого бы не случилось. Ты ни разу не выслушал меня до конца, просто не хотел слушать.
— Может, стоило связать меня, — попытался пошутить Гарри.
— Ну, конечно. А то я недостаточно поунижалась перед тобой.
Гермиона закончила говорить, и через секунду двери лифта разошлись в стороны. Друзья оказались в просторном, длинном коридоре, на стенах которого висело множество самых разных картин.
— Нам сюда, — указала дорогу Гермиона.
— Я так давно не видел магловских картин, — еле заметно улыбнулся Гарри. — И ты, конечно же, знаешь художника.
— Конечно. Это Шагал, — она остановилась у двери с табличкой «Х.С. Стоун» и постучала.
— Обязательно свожу тебя на выставку, его картины великолепны.
“Входите, открыто”, — послышался приглушённый женский голос из-за двери.
Гарри внутренне сжался. Нет, сама по себе идея совместного похода куда бы то ни было радовала его, но тут-то было совсем другое дело. Он и с родными-то никогда не обсуждал свои чувства, что уж говорить о чужом человеке, да ещё и к тому же магловском психологе? Гарри хотел уже поинтересоваться, как они будут обсуждать магическую составляющую их проблемы, когда дверь наконец открылась.
Первым, что бросилось Гарри в глаза в кабинете психолога, были широкие во всю стену панорамные окна, из которых открывался великолепнейший вид на весь город, включая Темзу и знаменитое на весь мир колесо обозрения. Создавалось абсолютное впечатление, будто он находится не в здании, а парит над землей, где-то высоко в небе. Ему вдруг захотелось вновь сесть на метлу, подняться выше птиц и разогнаться быстрее ветра.
— Гарри, — позвала Гермиона, привлекая к себе внимание, и кивнула на бежевое кресло рядом с собой. — Присаживайся.
— Красиво, — сказал он, устраиваясь поудобнее.
— Да, меня тоже всегда завораживал этот вид, — заговорила чернокожая женщина, поднимаясь со своего места и подходя к столику с чайным сервизом.
Гарри, по сложившейся профессиональной привычке, окинул ту внимательным и цепким взглядом. В целом, эта женщина не вызвала у него какого-либо отторжения. Лицо у афро… — афроангличанки? афроамериканки? — было очень подвижное и выразительное. Одета она была в широкое цветастое платье, в ушах поблескивали серьги-кольца, а на голове возвышалось сооружение, очень похожее на тюрбан Квирелла и навевающее на Гарри не самые приятные воспоминания.
— Чаю? — улыбнулась психолог, демонстрируя ряд крупных, белоснежных зубов.
— Да, спасибо.
— Гермиона, поможешь? — поинтересовалась она, и, к удивлению Гарри, вернулась на свое место.
Его же подруга взмахнула палочкой, и чашка с горячим напитком отправилась к нему прямо в руки. Гарри с изумлением посмотрел сначала на доктора, потом на подругу.
— Не удивляйтесь, мистер Поттер. Дело в том, что Гермиона так устала придумывать метафоры всему волшебному, что в какой-то момент просто призналась о существовании вашего мира, — она взяла подлетевшую к ней чашку и немного отпила. — Меня, кстати, зовут Хелен Стоун, но вы можете называть меня просто Хелен.
— Очень приятно… Хелен.
— Гарри, перестань так волноваться, — попросила Гермиона, мягко улыбнувшись.
Ей было знакомо то чувство неловкости, которое испытывал Гарри. Она сама когда-то пришла сюда в надежде уменьшить ту боль, что терзала её душу. Поговорить об этом она могла только с Джинни, но той было не до Гермионы. Всё её внимание занимала новая роль жены героя магического мира.
— Вам и правда стоит расслабиться, Гарри. Я ведь могу вас так называть? — получив согласие, Хелен продолжила: — Отлично. Нас ждёт долгое путешествие. Вам предстоит посмотреть на вашу жизнь, поступки и взаимоотношения по-новому, с разных углов. А я помогу вам во всем разобраться. Договорились?
— Да, конечно. Просто я никогда…
— Вы ни с кем не были откровенны? Да, Гермиона мне говорила, что вы очень закрытый человек. Так было всегда?
— Пожалуй.
— Тогда пора что-то менять. Для начала расскажите, почему вы пришли?
Гарри сразу же посмотрел в сторону подруги.
— Я знаю, что вас сюда привела Гермиона. Я спрашиваю, почему же вы всё-таки пришли?
— Наверное потому, что я хочу сделать правильный выбор, — ответил Гарри, не отрывая взгляда от подруги, которую знал уже двадцать шесть лет.
Двадцать шесть лет отношений. Отношений, в которых было всё: дружба и ссоры, любовь и ненависть, страсть и похоть, доверие и предательство. Это была целая история жизни и… смерти.
И в ней действительно стоило разобраться. Чтобы понять. Чтобы решить. Чтобы решиться.
Комментарий к Глава 3. Когда нужна помощь
P.S. посвящается Хелене Сергеевой, специалисту в мужской психологии.
Спасибо Александре Синклер за редакцию главы.
========== Глава 4. Когда любовь убивает дружбу ==========
Комментарий к Глава 4. Когда любовь убивает дружбу
Есть ситуации, в которых поступить иначе невозможно.
Невозможно было оторваться от написания главы до двух часов ночи, пока работа не станет приемлемой для вашего просмотра.
С новым годом ВАС! Авторы, читатели — желаю вам всем вдохновения, хороших интересных работ.
Но про реальную жизнь тоже не забывайте.
Ваша RB
1997 год
Последние дни были не самыми лучшими. Головная боль стабильно соперничала с тошнотой, а слабость во всем теле — с пустотой в душе. Что же было не так? Стойкое ощущение, что я о чем-то забыл, не покидало меня. Встречи с Лавандой уже не радовали, словно сама причина этих отношений испарилась. Тем более Гермиона ходила как в воду опущенная. Мне хотелось подойти спросить, чем я могу помочь, но я никогда не был мастером успокоения. Она постоянно скрывалась в библиотеке и искала информацию о «принце-полукровке». С начала года она находится в поиске упоминаний владельца учебника, благодаря которому Гарри обошел её на Зельеварении. Волнуется? Или завидует?
О зависти я мог бы написать целый талмуд, такой как Гермиона берет для лёгкого чтения. Это черное чувство преследовало меня с самого детства, когда родители во всём попрекали и ставили в пример старших братьев. У каждого из них был какой-то талант, но не у меня. Единственная стоящая вещь в жизни — это дружба с Гарри Поттером и Гермионой Грейнджер, и в последнее время я всё чаще ловлю себя на мысли, что не хочу больше быть другом Гермионы.
Теперь мне хочется проделывать вместе с ней все те вещи, которым мы научились с Лавандой. Только она не смотрела на меня. Обиделась, что я начал встречаться с другой. Можно подумать, это не она встречалась с Крамом на четвёртом курсе. Так что всё честно. Только вот, как закончить отношения с Браун, было непонятно.
Гарри постоянно осторожничал, словно чего-то боялся. Было видно, что их с Джинни тянет друг к другу. А что, я был бы не против — меньше времени будет проводить с Гермионой. Но моя сестра и сама знает, как свести парня с ума, помогать им надобности нет. Я сам недавно случайно увидел их поцелуй в раздевалке, что меня очень порадовало.
***
События стремительно неслись, и я порой вообще не понимал, что происходит. Ажиотаж вокруг матча Гриффиндор — Когтевран нарастал. Прокляли Кэти Белл. Меня отравили, но Гарри спас мне жизнь. А имя Гермионы, произнесённое в бреду, позволило без проблем разорвать отношения с Лавандой. Похороны Арагога, дети которого когда-то чуть не убили нас с Гарри. Воспоминание Слизнорта, которое Гарри наконец добыл. Обещание Дамблдора.
Но всё это не шло ни в какое сравнение с происшествием в туалете плаксы Миртл.
***
Я прятался в кабинке туалета, потому что забыл свою палочку. Идиот! Гарри сражался с Малфоем буквально минуту, пока не прозвучало: «Сектумсемпра!» и всё стихло. Я выглянул и увидел, что Драко Малфой истекает кровью, лежа на полу туалета. Крик привидения раздавался по всему Хогвартсу. Страх распространялся по всему телу. Я ненавидел Малфоя, но смерти ему не желал. И сквозь слёзы от осознания произошедшего я вдруг увидел, как Снейп шепчет заклинание, что затягивало раны Малфоя. После чего он поднял его на руки и вышел.
Обошлось, но облегчение не наступало. Мысль о том, что Гермиона непременно узнает о его участии и трусости, не радовала.
Вернулся профессор, после того, как отнёс раненого Драко в больничное крыло и приказал мне выйти. Далеко я не ушёл и всё слышал.
— Я недооценил вас, Поттер. Только такой недоумок как вы может использовать заклинание темной магии в школе. Откуда вам о нём известно?
— Я прочитал о нём… где-то, — пролепетал Гарри.
— Где?
— Это была библиотечная книга, — решил импровизировать он, но мы оба понимали, что со Снейпом это не прокатит, — не помню название.
— Лжец, — прошипел Снейп.
Снейп прошипел: «Легилименс», и наступила тишина. Злость заполнила разум, но сделать я ничего не мог. Я знал, что сейчас будет происходить. Через минуту Снейп закричал:
— Принесите мне вашу школьную сумку! И все учебники, сюда! Сейчас. Немедленно!
Гарри выскочил из туалета, и мы с ним понеслись в Гриффиндорскую башню. Конечно, мысль спрятать нужную книгу посетила нас первой, что мы и сделали в выручай-комнате.
***
Субботние отработки у Снейпа означали, что в финальном матче по квиддичу Гарри не сможет участвовать. Разочарование было безмерным. Надежды на победу стали равны нулю. Что и высказала ему почти вся команда.
Гермиона, в очередной раз бранившая нас за легкомыслие, была остановлена грозным высказыванием Джинни.
***
В день матча Гриффиндор — Когтевран меня трясло. Надежды на победу было мало, о чём я и думал, сидя с самого утра в раздевалке. Внезапно я почувствовал, как в волосы зарылись чьи-то руки. Я прекрасно знал, что это не Лаванда. Ощущения были невероятными, пожалуй даже лучше минета, который с таким удовольствием делала Браун. Потому что это Гермиона.
— Все будет хорошо, — тихо произнесла она. Её руки опустились мне на плечи и начали их массировать. — Ты уже делал это. Ты справишься.
Я чувствовал, что возбуждаюсь. Я взял её руку и поцеловал в ладонь, но она её одёрнула. После чего извинилась и вернулась к массажу. Меня это разозлило, словно она не верила в меня, словно боялась, что я опять спасую. Я не спасую, я докажу, что не только Гарри способен побеждать.
Я резко вскочил, развернулся и через скамейку прижался к таким желанным губам, но она оттолкнула меня.
— Рон!
— Почему? — я ведь нравился ей, я был уверен в этом.
— Сейчас не время…
— Я хочу, чтобы мы были вместе.
— Рон… Это… Понимаешь…
Я улыбнулся… Она была такой неуверенной, такой невинной — хотелось прижать её к себе и никогда не отпускать. Что я и сделал.
— Я докажу, что достоин тебя. Слышишь меня?
Она кивнула, а я воодушевлённый, пошёл сражаться за победу Гриффиндора.
***
Я понял, что люблю её. Я хотел впитать в себя её совершенство. Даже порой раздражающее всезнайство я в ней любил. Я так боялся её потерять. Я почти потерял её дважды, когда бросил их с Гарри во время войны, а второй раз, когда мы должны были пожениться.
***
1998 год
Она оказалась не такой невинной, как я думал, и меня это вывело из себя.
Я лежал сверху, полностью проникнув в такое желанное тело и смотрел, как по её глазам стекают слёзы. Всё удовольствие, что было во мне, испарилось. Осталась лишь злость.
— Скажешь мне, кто сорвал ягодку? — спросил я так пошло, что мне стало мерзко от самого себя.
Она удивлённо на меня посмотрела.
— Что ты имеешь в виду?
— Что я… Гермиона! Черт! С кем ты трахалась?!
Слезы на её лице высохли, и во взгляде я увидел обиду и гнев. Обалдеть. Она мне изменила! Это я должен злиться.
— Рональд Уизли, — она начала толкать меня руками, но я не поддавался, продолжая оставаться в ней, полностью готовый продолжить начатое. — В каком веке ты живёшь? Я ещё не жена тебе, чтобы отчитываться. Слезь с меня!
Я только сильнее надавил и сделал движение бедрами.
— Ты должна была стать моей, только моей, понимаешь?
— Если бы ты немного шевелился, может быть так и случилось бы.
— И кто же оказался быстрее? Крам?
— Я не собираюсь это обсуждать! Слезь, говорю!
— Нет! Мы закончим.
— Я не буду с тобой спать, — с этими словами я вдруг улетел назад и ударился об стену. Спина болела нещадно, но ничего не перекрывало боль в сердце. То, что она владеет магией тела меня даже не удивило. — Убирайся, Рон! Если я чем-то тебя не устраиваю, не вижу смысла тебе здесь находиться.
Я придумал себе образ, который она так жестоко разрушила. Из-за моей вспыльчивости мы чуть не отменили свадьбу. Джинни с матерью долго меня обрабатывали, хотя и не знали причин ссоры. Я не хотел, чтобы кто-то что-то знал.
***
Спустя три дня я понял, что не хочу её терять. Оставалось только добиться прощения. Опять. Я приблизился к дому, в котором она сейчас жила. Родители давно жили в Австралии, даже не подозревая, что у них была дочь.
В гостиной горел свет, и я заглянул в окно. Возле дивана стояли чемоданы, и меня затрясло, когда я понял, что она готовится уехать. Возле дивана на коленях перед Гермионой сидел Гарри и что-то говорил, держа её ладони в своих.