Наклонившись, Вижен, чуть откинул её голову, вновь целуя. В этот момент Ванда готова была целоваться с ним всю ночь, но вдруг яркая вспышка острого наслаждения пронзила тело. Девушка вздрогнула, даже не сразу осознав, что виной тому его пальцы, скользнувшие меж её ног. Она бы даже сочла, что ей померещилось, если бы это не повторилось. На этот раз она не сдержала сладкого стона, ни один из её мужчин не делал этого настолько умело…
— Откуда ты…? — изумленно воскликнула она, когда поцелуй прервался.
Вижен поднял на неё глаза, и сейчас - Ванда могла бы поклясться, — в этом взгляде не обошлось без иронии, хотя привычной мужской самонадеянности в ней не было.
— У меня ведь есть доступ практически ко всему массиву цифровых данных на этой планете, ты не забыла?
— Только не говори, что ты… — ахнула Ванда, а в следующий миг запрокинула голову и, прижав руки к губам, захихикала как та самая девочка-подросток. Впрочем, смех оборвался быстро, уступив место новому приглушенному стону.
— К этой теме ваша культура проявляет большой интерес, я её…изучал, — сказал он, лаская её. Сквозь поволоку сгущающегося наслаждения Ванда всё же заметила, что и его голос дрогнул от напряжения. — Выводы оказались… любопытными. — Он поцеловал кожу за её ухом, и Ванда задрожала. — Как выяснилось, эмоциональная привязанность к партнеру для вас нередко является решающим фактором для получения физического удовлетворения от близости или как минимум фактором, увеличивающим интенсивность этого… — он произнес это вроде бы утвердительно, но Ванде почудились легкие вопросительные нотки. Хотя в ушах так громко шумела кровь, что она не была уверена.
Скажи он это чуть раньше — она бы, возможно, ответила, а может быть, осознала бы его вопрос, и это заставило бы её задуматься над тем, чего и сам Вижен в этот момент не осознавал. Но было слишком поздно. Слишком жарко, внутри и снаружи. Слишком опьяняющими оказались прикосновения. Слишком отравляюще-сладкой магия этой безумной ночи.
— Изучать и ощущать — это не одно и то же, правда? — хрипловато прошептала она, приподнимаясь и перехватывая его руки. Вижен тут же остановился, вопросительно глядя на неё. По лихорадочному блеску в глазах можно было понять, что он на самом деле не желает останавливаться, но он не сделал ни единой попытки продолжить, как только её пальцы сжали его запястья. Это очаровало Ванду ещё сильнее. Она прижалась к его груди и, коснувшись уха губами шепнула — ощущать приятнее.
С этими словами она положила руки Вижена на подол своего платья и чуть потянула их вверх прежде, чем отпустить, и позволить ему самому разобраться с одеждой. Это можно было бы сделать магией быстрее и проще, но ей тоже хотелось ощущать. И отнюдь не привычные прикосновения Силы.
Наряд с шелестом упал на ковер, Вижен подхватил обнаженную девушку на руки и, целуя, отнес на кровать. Хотя она заметила это только краешком сознания, когда на секунду сконцентрировалась, чтобы заставить магию всё-таки помочь ей…с остатками его одежды.
Ванду разбудил аромат черного кофе. Телом владела приятная, теплая истома. Шевелиться не хотелось и уж тем более не хотелось вставать или думать. Поэтому Ванда натянула одеяло на голову и уткнулась в подушку. Чуть повозилась, удобнее устраиваясь в гнезде из смятых простыней и одеял, и уже собиралась уснуть вновь, но аромат кофе всё же был слишком манящим. Откуда бы ему взяться?
Приподнявшись на локтях, Ванда зевнула и разлепила глаза. Первым, кого она увидела, был Вижен. Стоял себе в нескольких шагах от неё, привалившись к косяку двери, попивал кофе из одной из здоровенных кружек со смешной картинкой, и с улыбкой смотрел на неё. То, что она проснулась, ничуть его не смутило, улыбка только стала явственнее: не задумчивой, а скорее радостной.
А вот Ванду — смутило. Несколько секунд она смотрела на него, потом медленно перевела взгляд на себя, убеждаясь, что одеяла скрывают обнаженное тело. Да и память любезно предоставила полный и детальный отчет о прошлом вечере со всеми страстными подробностями. После одного из эпизодов этого экскурса в воспоминания, Ванда снова глянула на Вижена и к вящему своему смущению заметила слабый след, оставшийся на его шее. Вообще-то его было почти не заметно из-за цвета кожи, но ей он теперь прямо таки лез в глаза.
Отлично, Ванда, — заметил внутренний голос — ты ухитрилась наградить засосом андроида, поздравляю!
Ну и что теперь делать?! — рыкнула она в ответ, но на это внутренний голос отвечать и не подумал, благоразумно скрывшись.
Будь это обычный мужчина-на-одну ночь — а такие в её жизни бывали — Ванда бы просто ускользнула, пока он спал, а если бы не успела, то перебросилась бы парой веселых фраз и исчезла из его жизни навсегда. В этом плане убегать она умела не хуже и не медленнее Пьетро, но…это же был Вижен! О нем не хотелось и не получалось думать, как о мужчине-на-одну-ночь, но…как, черт подери, о нем тогда думать?!
— Ты выглядишь растерянной, — заметил он, подходя и садясь на край кровати. — Всё в порядке? Если хочешь, я могу уйти.
— Нет, — Ванда качнула головой и неуверенно улыбнулась ему. Сейчас, когда в окно бил яркий дневной свет, всё казалось гораздо, гораздо сложнее, но она поняла, что действительно не хочет, чтобы он уходил.
Вижен улыбнулся и сел поудобнее, забросив на кровать ноги. Кружка всё ещё была у него в руке, Ванда потянулась к ней и отпила, даже не забирая. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и девушка прерывисто вздохнула, переживая очередную вспышку тактильных воспоминаний о том, почему именно её тело так сладко ноет сейчас.
— Могу я задать вопрос? — Вижену вся эта ситуация, кажется, не доставляла ни малейшего дискомфорта.
— Конечно.
— Твои кулоны. — он протянул руку и коснулся сначала алого, на коротком шнурке, а потом провел пальцами по её коже, пока не нащупал и второй, длинная цепочка с ним всё также спускалась чуть ниже солнечного сплетения. — Ты позволила мне снять твою одежду, но не их, почему?
— Я никогда их не снимаю. Ну…стараюсь этого не делать. Этот — Ванда указала взглядом на тот, который Вижен держал — принадлежал моей маме, Магде. Он — единственное, что мы с Пьетро смогли забрать из нашего дома в Заковии. А этот — пальцы скользнули по алому камню — Пьетро подарил мне, когда я научилась контролировать свою силу. А после несколько раз он помогал мне её сдерживать, концентрируясь на этом камне. Когда ношу эти побрякушки кажется, будто часть их всё ещё со мной — она пожала плечами.
— Мне жаль, что ты их лишилась, Ванда, — негромко сказал Вижен, осторожно отпуская кулон.
— Да, мне тоже. Жизнь… — она невесело усмехнулась и качнула головой.
На некоторое время воцарилась тишина, Вижен продолжал смотреть на неё, время от времени отхлебывая кофе, и казалось, что он может просидеть так целую вечность. И хотя тело двигалось, живыми оставались только глаза. В них всё также кипели эмоции.
— О чем ты думаешь? — наконец негромко спросила Ванда.
— Мне бы хотелось тебя постичь.
— В твоем голосе есть горечь, почему?
— Думаю, мне никогда это не удастся, — он улыбнулся, задумчиво проводя пальцами по щеке девушки. — Люди…ваши жизни так скоротечны, ваши тела хрупки, только единицы из вас могут в уме производить вычисления, считающиеся простейшими для самой примитивной машины… и всё же в вашей сути есть нечто непостижимое, завораживающе-уникальное. — последнее он произнес тихо, шепотом и так, будто сообщал какую-то тайну, покорившую его. — Это то, чего так и не понял Альтрон. И то, чего не понимаю я.
— Это не нуждается в понимании — чуть улыбнулась Ванда, опираясь на его плечо и по привычке пропуская между пальцами нити алой магии, — только в чувствовании. И ты это можешь, даже если и не осознаешь. В этом разница между вами.
========== Акт 2: “Мне жаль” ==========
Не смотря на всю свою странность то утро было прекрасно. Но дни шли, обстановка всё сильнее накалялась. И Ванда не могла повлиять на это. Она, будто рыбка в золотом аквариуме, могла только наблюдать за происходящим, отчаянно прижимая ладони к стеклу и крича. Крича громко, срывая голос. «Не делайте этого! Вы всё разрушите!», но никто не слышал. Никто из них. Даже Вижен. Её друг, собеседник, тюремщик, …с некоторых пор любовник. Она не сердилась на него, она даже понимала. Хотя и было горько от того, что этого с ним не разделить.
Порой желание разрушить стены становилось почти неодолимым, магия внутри чутко отзывалась на каждое дуновение эмоций, на каждый резкий всплеск. Она ликовала, пронизывая Вижена и лишая его возможности управлять собой. Она наслаждалась собственной властью — в этом была сущность магии и вечный бой, который вел с нею любой заклинатель. Магия любила разрушать ничуть не меньше, чем создавать, и, уходя тогда вместе с Клинтом, Ванда ощущала комок страха в горле. Страха не из-за предстоящей битвы, не из-за того даже, что это — битва с друзьями…нет. Это был эгоистичный страх. Боязнь того, что сегодня, подняв руки, объятые алым пламенем, она разрушила что-то безвозвратно. Что-то чудесное, чего даже не успела в полной мере оценить.
Этот страх поселился где-то внутри, но затаился на время. До той поры, пока не подошла к концу битва в аэропорту. До того момента, как она, лежа на асфальте взлетной полосы, не увидела спускающегося к ней Вижена. Огромных усилий стоило не отвернуться, а смотреть ему в лицо, в глаза, в которых она ждала увидеть холод и осуждение. Но нет. Снова всё оказалось не так. Никакого холода. Никакого осуждения — лишь горечь и сожаление. И ласковое прикосновение рук, оберегающее даже сейчас.
— Мне жаль.
— Мне тоже.
— Как я и говорил — катастрофа. — Никакой попытки кичиться своей дальновидностью, лишь факты, а в глазах печаль осознания. Ванде показалось, что с тех пор, как они виделись последний раз, его глаза сделались ещё более человеческими. В них появилось ещё больше понимания того, что порой в реальном мире даже самая идеально рассчитанная формула не может повлиять ровным счет ни-на-что.
«Хочешь что-то исправить. Придется взрослеть!» — не к месту вспомнилось наставление Клинта.
Может быть, этот совет — нам обоим.
Казалось, что всё закончилось, но нет. Всё никогда не заканчивается в момент, когда ждешь этого. Только в следующий. Неожиданно. Фатально.
Ванда почувствовала, как на секунду вздрогнули и сжались руки Вижена на её плечах в момент, когда световой луч попал в Роуди. Андроид застыл, не шевельнув больше ни одним мускулом, но Ванда даже без магии ощущала бушующую внутри него стихию. Он целился точно, но даже ему не под силу было предугадать, что Сокол увернется в последний момент. Это — случайность. Непредсказуемая, но всесильная. Именно из-за них мир и не подчинялся стройным схемам и формулам.
Ванда сжала руку Вижена — всё, что пришло ей на ум, потому что никакие слова сейчас не казались достаточными или хотя бы уместными. Ощущение катастрофы обрушилось на них обоих разом, преодолевая грань между осознанием и истинным чувствованием, когда понимание происходящего пронизывает каждую клеточку живого существа ужасом и бессильем.
Сирены машин спецслужб и шум вертолетных винтов казались отдаленными, как и поднявшаяся суматоха. Вижен встал на ноги и помог Ванде, всё также бережно поддерживая её и не позволяя опираться на подвернутую ногу. Какие-то люди окружили их, чужие руки грубо ухватили Ванду за руку выше локтя и дернули на себя.
Вижен удерживал её всего пару секунд, за которые они успели обменяться взглядами. Ванда увидела боль и растерянность, а под ними — зарождающееся в самой глубине души горькое понимание. Вижен увидел сожаление и тепло, а потом — её улыбку, которую так любил. Увидел всего на мгновение, будь он человеком, усомнился бы в своих глазах. Но всё же она была.
— Не твоя вина — прошептала Ванда за миг до того, как его пальцы разжались, позволяя сотрудникам спецслужб увести её прочь. Впрочем, далеко идти и не пришлось, кто-то тут же вколол ей транквилизатор.
========== Акт 3: Будущее ==========
Ванда не представляла, куда их поместили, не знала как давно и вообще с трудом осознавала происходящее вокруг. Очнувшись впервые, она обнаружила, что не может пошевелиться. В первый момент это вызвало панику, но потом девушка поняла, что виной тому не какая-то ужасная травма, а оковы – на редкость добротная конструкция, не позволяющая шевельнуть даже пальцем. Да к тому же — лошадиная доля транквилизаторов.
Сознание постоянно балансировало на грани обморока, а малейшие попытки сконцентрироваться и воспользоваться хоть крупицей магии вызывали жуткую, прошивающую виски боль. Первый раз, обнаружив это, Ванда застонала и попыталась позвать кого-то, потому что ей казалось, что голова вот-вот взорвется, но…ничего более складного нежели эти стоны она так и не смогла произнести. Язык заплетался, а в голове от попыток вспомнить необходимую моторику снова начинали бить колокола.
Какой дрянью вы меня напичкали? — не без страха подумала Ванда, осознавая всю степень своей беспомощности. А время будто вообще остановилось.
Там, где их держали, было тихо, безлюдно и ни единого лучика солнца. Очень скоро Ванда начала ощущать себя пленницей не только внутри камеры, но и внутри собственного тела — скованного, неподвижного…будто мертвого.
Приступ клаустрофобии нахлынул внезапно, перед глазами потемнело, а сердце заколотилось так, что это казалось его агонией. Вид унылого тюремного окружения подернулся пеленой, и через секунду Ванда оказалась дома, в Заковии. Они сидели за столом, тут были родители и Пьетро. Он только что дернул её за волосы и был крайне доволен собой, сумев увернуться от ответного удара.
Уж лучше это, чем вид тюремных застенков — облегченно подумала Ванда, но мысль ещё даже не оформилась до конца, когда хищный свист и оглушительный грохот разрушили их мир навсегда. Они с Пьетро вновь оказались в западне из обвалившихся балок и ракеты с надписью «Старк». Снова эти мучительные, полные ужаса и отчаяния часы в ожидании смерти… тем более отвратительные, что как бы глубоко Ванда не погружалась в воспоминания, какая-то часть её разума осознавала, что всё это нереально, а реальность ещё хуже. В реальности она также скованна и беспомощна, но Пьетро с ней уже нет. Нет никого, кто бы спас её. Никого, кто бы сказал ей «мы выберемся».
Приступ паники начал сходить на нет, но в середине груди шевельнулся холодок, будто дуновение сквозняка там, где зияла огромная дыра. Сердце не могло остановиться, дыра была ровно на его месте. Её нечем было заполнить, и именно из неё исходил тот холод, которые пронизывал всё существо Ванды. Одиночество — так назывался этот холод. От него девушка искала спасения, оставшись в команде Мстителей и отчаянно цепляясь за них даже тогда, когда разумнее было бежать и прятаться одной. Именно потому она позволила запереть себя в Башне Старка, хотя могла исчезнуть. Она верила, что с ними будет лучше, чем одной. И так и было всё это время: они почти стали её семьей. Может быть, поэтому и было так больно смотреть, как их единство рассыпается кусочек за кусочком. Но она всё равно не хотела оставлять их, не хотела оставлять его…
Ванда моргнула, осознав свою мысль, но комната проявилась перед глазами лишь на мгновение, а потом все снова погрузилось в водоворот воспоминаний: вновь Заковия. Вновь кошмар, только случившийся почти на пятнадцать лет позже того, первого. Момент, когда пули прошили тело Пьетро, и она, Ванда, ощутила это всем своим существом. Она чувствовала его боль, смятение, чувствовала, как жизнь стремительно покидает тело, вытекает словно вода. И она ничего не могла сделать! Только потянуться к его разуму в последний раз: «Я с тобой, брат». Он ничего не ответил, но почувствовал, это Ванда знала. Ему не пришлось встретить последний миг в одиночестве. А вот ей…
Смерть не дала им попрощаться, и вырвав жизнь из Пьетро, она вырвала и часть души из Ванды. Почва ушла из-под ног девушки, лишив всяческой опоры. Она была словно рыба, выброшенная на песок — беспомощная, хватающая ртом воздух, которым не могла дышать, а в горле вместо него клокотала паника. Всё дальнейшее было в тумане, она даже не осознавала, чьи руки подхватили её, унося прочь. Чужие руки. Но бережные и заботливые. Кто-то прижимал её к груди и закрывал от Заковии, рассыпающейся бетонным крошевом. И за него Ванда цеплялась с упрямством, которого сама не могла понять, ведь в тот момент ощущала себя не менее мертвой, чем её брат-близнец.