Вот только талдох – это второй уровень, а у меня всего пятый круг! Пока побегу за госпожой Венерой, он убьет дракона или улизнет! Талдох может вселиться в кого угодно и скрываться так долгие годы! Точнее, почти в кого угодно. Ему необходимо крепкое и здоровое вместилище, способное его выдержать.
Аметистовый дракон попробовал испепелить брыкающееся рогатое существо, но то метнулось к нему и наверняка поменяло бы тело, если бы не мой букет… Заговоренные васильки – сильное средство, а существа нижнего мира не переносят васильки. Букет мгновенно почернел и засох, а талдох, замерев на секунду, кинулся к мальчику, которого я прежде спасла.
Ох, зря я сейчас это сделала!
– Omneus cartades! – слова произносила жестко, вливая всю силу в заклинание материализации.
Хорошо, что в отдалении стояла, а разбежавшиеся в страхе зеваки не заметили моего ведьмовства. Сжав кулак вытянутой вперед себя руки, я резко одернула талдоха, отбрасывая от мальчишки. Существо повернулось в мою сторону и, сверкнув красными глазами на туманно-черном лице, замерло. Тот самый момент, когда ведьма может выбирать себе место для могилы. Тьма заглянула в меня, запомнила и не простит.
Но размышлять некогда. Схватила из лукошка васильковую воду, плеснула себе на ладони и подбежала к мальчишке. Вообще, по всем правилам, талдох должен был кинуться ко мне и разорвать на части, либо попробовать вселиться. У нас был контакт, тут бы даже васильки не спасли. Но вопреки логике, он вернулся в тело умирающего дракона. Словно не мог выбраться из него. Словно все еще был привязан к сумеречному миру. Воспользовавшись замешательством сущности, что уворачивалась от огня аметистового дракона, я умыла лицо мальчишки васильковой водой и приказала:
– Беги домой.
– Но…
– Уходи!!!
Малец хлопнул ресницами, попятился осторожно, а затем со всех ног бросился с рыночной площади. Пока аметистовый дракон сооружал магический кокон вокруг своего сородича, я вспоминала все, что мне известно о талдохах. Это существа второго уровня, которые вселяются в людей, ведьм или магов, реже в гномов, представителей нижних рас и никогда в драконов и эльфов. Просто потому, что не способны преодолеть их защиту. А тут талдох в драконе, да еще и не может покинуть его тело! Наблюдая, как серебристое магическое плетение вокруг ящера становится больше и плотнее, я поняла, что мой новый знакомый совершает ошибку. Это же гроб получится! Талдох убьет дракона и этой энергии ему хватит, чтобы освободиться от привязки к сумеречному миру и приказу призвавшей его ведьмы.
– Arcades de omnia, – прошептала я, бросаясь на выручку. – Te Lunes Borhes de sha!
Влетит мне от госпожи Венеры, ох влетит, что силу своего круга призвала. Но без нее мне не справиться сейчас. Госпожа почувствует и появится от силы через пару минут. Главное продержаться!
Упав на колени перед умирающим драконом, я оторопела от удивления. Это не просто дракон! Это мой знакомый дракон! Тот самый, с которым я инициацию проходила три года назад! Пресветлый василек, ну и шутки у исконной магии!
– Ты! – хрипло усмехнулся мужчина, дрожа от боли. – Теперь ты сверху, как и хотела…
Ох, я же пьяна была, а еще там тролли и…
Пока он не наговорил всяких глупостей, я накрыла губы дракона своими.
Аметистовый, конечно, пытался меня оттащить от своего сородича, чтоб не пачкала, но заклинание крепко держало нас, не давая разорвать касание, пока все не закончится. Когда меня оттолкнули, я уже свое дело сделала.
Талдох заметался внутри моего тела, пытаясь вырваться наружу, но у него не было такой возможности. Сила пятого круга ковена Борхес надежно удерживала его внутри меня как в тюрьме. Вот только хватит этой силы на пару минут. Или даже меньше. Все же пятый круг всего… Это не самые сильные ведьмы.
Я поднялась с четвертого раза. Талдох швырял меня на булыжник, шипел внутри разъяренной кошкой, угрожал:
– Ты пожалеешь, Анотариэль Айнари, ведьма Борхес, горько пожалеешь! Но я с радостью полакомлюсь твоей душой напоследок. Какая невероятная удача, деточка!
– Осиль сперва, – прохрипела я, а потом свалилась пятый раз, и мое тело выгнуло дугой. Точно так же, как до этого выгибало тело Абеларда ирд Д’Острафа – изумрудного дракона, свалившегося с небес на землю прямо к моим ногам, словно подарок исконной магии или ее наказание за мои грехи. Мы никогда не должны были больше встретиться. Никогда! А тут… Ох, как же все некстати.
Госпожа Венера появилась вовремя, мгновенно сориентировалась в ситуации, кликнула сестер и те, подхватив меня на руки, понесли в аптекарскую лавку. Сама верховная ведьма ненадолго задержалась на площади, что-то сказала драконам – Абелард уже приходил в себя, – а затем поспешила внутрь и плотно закрыла дубовые двери.
– Ох, цветочек, что же ты натворила? – причитала она, спешно доставая из серванта лавандовые свечи. – Располагайте ее на руническом поле, скорее, девочки! Быстрей, догорает уже!
Сестры перенесли меня в потайную комнату без окон, испещренную самыми важными и сильными рунами ковена. Прежде мне не доводилось здесь бывать, поскольку руническое поле доступно лишь сестрам первого круга. Две из них сейчас делали все, чтобы спасти меня. Я чувствовала, как иссякают силы моего круга, и талдох подбирается к моей душе, желая утащить ее в нижний мир. После этого он сможет занять мое тело и существовать в нем сколь угодно долго.
Сверкнули лунным светом руны жизни и защиты, сестры нараспев читали заклинание изгнания, госпожа Венера расставляла лавандовые свечи, которые одновременно вспыхнули, наполняя помещение сильным бесогонным запахом. Мне очень хотелось понаблюдать за процессом изгнания талдоха из носителя, но некстати этим самым носителем оказалась я сама. Превозмогая боль, я пыталась помочь, исторгнуть из себя чужеродную темную материю, вытряхнуть, но она, словно липкое тесто, цеплялась за меня, не желая изгоняться. Но все изменилось, как только руническое поле наполнилось глубоким хрипловатым голосом верховной ведьмы:
– Orhes, Taldokch! Borhes de sha, omenus ti opri…
Меня обрызгали васильковой водой. Крик едва не разорвал легкие – тело вспыхнуло, словно обожженное живым пламенем. Перед глазами стелилась тьма, и я слышала не то сильный уверенный голос госпожи Венеры, звавший за собой, выступающий маяком для потерявшегося в ночи корабля моей души, не то яростный шепот талдоха:
– У тебя светлая душа, Анотариэль! Я тебя запомнила, мы еще встретимся! Я приду за тобой, моя вкусная девочка! Приду и поглощу твою душу…
Тело напряглось так сильно, что я слышала скрип натянутых мышц и сухожилий, а в следующий миг – небывалая легкость и темнота.
Родовое гнездо ард Нойрманов, Астория
– Ты уверен, что тебе не нужна помощь Цибуса? – аметистовый дракон, еще секунду назад сверкающий драгоценной фиолетовой чешуей, мгновенно обернулся в воздухе и сошел на длинную каменную площадку уже человеком.
– Циббериуса, ты хотел сказать? Чтобы этот колдун мне под хвост заглянул? – усмехнулся Абелард, оборачиваясь следом. – Или чешую позаимствовал, якобы для анализов? Чешуя повелителя изумрудных драконов стоит куда дороже жалких ста золотых! Я ему это долго пытался объяснить, но он почему-то не слушал. Только мычал в ответ…
– Сложно говорить, когда висишь вниз головой с завязанным ртом, – хрипло ответил дракон, широкими шагами направляясь к каменным дверям, ведущим в замок. Его заметно покачивало.
– В прошлый раз его спасло исключительно вмешательство императора. В этот, боюсь, ничего не спасет.
Мужчина остановился и внимательно посмотрел на владыку драконов.
– Ролдхар.
– Идем, – рыкнул тот, не поворачиваясь к другу.
– Что происходит?
Аметистовый дракон резко вскинул голову и посмотрел на Абеларда безумными драконьими глазами, полными ярости и жажды убивать. Плохо контролируемой и требующей немедленного удовлетворения.
– Тебе срочно нужна хранительница.
– С матерью моей спелся? – хищно сверкнули фиолетовые радужки, а по смуглой коже пробежали аметистовые искры, оборачиваясь чешуей.
– Весьма сомнительная честь. Но, если кто-то узнает, что ты не в состоянии полностью сменить ипостась после оборота, тебя сместят. Подумай об этом. Скоро турнир.
Абелард закрыл открытые аметистовым драконом двери и подвел друга к высокому бордюру. Мужчины остановились, глядя вперед с высоты главной башни родового гнезда ард Нойрманов. Отсюда открывался удивительный вид на Асторию. Легко различался императорский замок, блестевший в лучах полуденного солнца золотыми листами крыш, мерцал защитный купол главной магической академии Гардии, даже сеть дорог, усыпанных повозками и точками людей, сквозь растекающиеся клочья тумана просматривалась отчетливо. А еще – бескрайние зеленые просторы там, далеко-далеко впереди, уходящие за горизонт: изумрудные леса. Родина Абеларда. Его территория.
Тряхнув белокурой головой, мужчина хищно вдохнул свежий воздух и растянул на губах довольную улыбку.
– Как тебе это удается? – совладав с трансформацией и полностью вернув себе контроль над человеческой ипостасью, поинтересовался владыка.
– Хранительница, Ролдхар. Каждому дракону нужна хранительница. Не я это придумал, не я установил.
Владыка скривил губы. Он понимал, что нужна, но не мог вычеркнуть из памяти Раруш. Эльфийка была предана ему до глубины души. Его души. Своей души. Кажется, она у них одна на двоих была и сейчас Ролдхар лишь бесплотный дух. Бесконечная доброта Раруш, мудрость и спокойствие, умение найти нужные слова в любой ситуации – вот что делало ее особенной. Пожалуй, он даже любил ее, а теперь жалел, что так и не успел поделиться своими чувствами. Впрочем, Раруш наверняка о них знала. Такой хранительницы больше нет, и никогда не будет. А другая ему не нужна. Другую он просто уничтожит, не в силах совладать с исконной драконьей яростью. Испепелит дотла и даже не сможет вспомнить об этом.
– Расскажи мне, что произошло на рыночной площади? – решительно пресекая неудобную для себя тему, потребовал аметистовый дракон.
– Отличный вопрос! Император послал за мной, поскольку второй убитый дракон оказался моим подданным. Я прибыл на место, осмотрел тело, пообедал, а дальше все как в тумане. Мое тело словно мне не принадлежало.
– В тебе сидела какая-то тварь. Придется рассказать об этом Циббериусу. Мы не властны над сущностями – это удел колдунов и чародеев.
Вообще, Абелард хотел поправить владыку, напомнив, что сущностями распоряжаются ведьмы, но предусмотрительно не стал поднимать больную тему, опасаясь ярости владыки. Да владыка и сам это знал, но предпочел использовать иные термины.
– Меня другое интересует – как эта тварь в меня вообще проникла? У обеих жертв ни единой травмы. Первый скончался в собственной постели, второй – во время обеда. Тихо-мирно почили, без единого намека на причину смерти. От Аргониуса вообще не ожидал. Хоть бы подсказку какую оставил, сволочь циничная!
– Он и оставил, – Ролдхар приподнял брови и выразительно посмотрел на друга.
– Слишком радикально, друг мой.
– Возможно, он был лучшего о тебе мнения, чем ты сам.
– Это невозможно, – Абелард рассмеялся громко и звонко, а потом добавил. – Если он полагал, что я пересилю эту тварь, то ошибался. Я доходил, Ролдхар.
– Но не дошел.
– Не дошел, – согласился дракон, вновь переводя взгляд на город и выискивая среди сотен черепичных крыш одну-единственную. Ту, под которой сейчас находилась женщина, что спасла его от смерти. Женщина, которую он искал три года и так неожиданно нашел.
Ролдхар проследил за взглядом своего друга. У драконов, в отличие от людей, безупречное зрение, даже в человеческой ипостаси. Рыночная площадь спешно восстанавливалась. Рабочие уже выравнивали мостовую, торговцы чинили свои прилавки и пытались реанимировать товар.
– Ты знаком с той человечишкой, – Ролдхар не смог сдержать отвращения.
Вот уже десять лет он ненавидит людей, особенно ведьм, особенно ковена Олорэ, к уничтожению которого приложил свой меч. Подлые, циничные, бездушные твари, не ценящие ничего, кроме собственного комфорта и благополучия, ради которого они пойдут на все. Ради которого они лишили его Раруш и отца.
– Знаком. Спас ее три года назад от пьяных троллей.
– С чего бы вдруг такое благородство, Абелард?
– День выдался тяжелым, – улыбнулся мужчина, погружаясь в воспоминания. – Зашел в таверну, пропустить стаканчик-другой изумрудного змея, а там в углу она – девушка исконной магии одуванчик. Сидит в уголочке, букетик цветочков стеснительно теребит, при этом змея попивает и морщится вся.
Дракон не выдержал и расхохотался, вспоминая столь умилительную картину. На самом деле он залюбовался тогда этим юным невинным созданием: белая кожа, золотистые волосы, большие васильковые глаза, красные от хмеля щеки, припухшие губы. Она так часто их кусала, что половина таверны недобро косилась друг на друга, незримо решая, кто уведет эту красотку наверх. В тот миг он уже знал ответ на этот вопрос. В отличие от других…
– Ну и подсели к этому горю ходячему пять троллей. Давай, говорят, девица, наверх пойдем. Она мнется, жмется, отнекивается, да глазками по таверне стреляет, помощи ищет. А потом на меня вытаращилась и прошептала в слезной мольбе…
– Помогите?
– Да чешуя его поймет, пьяная же была, как кузнец в выходной день. Пришлось допивать и узнать, в чем там дело.
– Значит, когда три года назад тролли моей матери политический скандал закатили из-за того, что некий изумрудный дракон оторвал детородный орган их наследному принцу, это было из-за человечишки?
– Ролдхар, Ролдхар, не понять вам, аметистовым, что такое зов плоти! Ну, в смысле, видел бы ты ее.
– Я ее видел. Ничего примечательного.
– А вот принц троллей оценил! Порой мне кажется, что сердца у тебя вовсе нет. Да, хозяйство я ему оторвал, хоть и отрывать было нечего, но голову-то оставил. Я, говорит, Барбитиус какой-то по счету, сын кого-то там не запомнил кого, но очень важного и очешуительного. Ну, раз такое дело, думаю, Ролдхара подставлять не стану. Ирда Нойрман женщина впечатлительная, ей потом со всем разбираться. Дернул полурослика за сморчок, а тот возьми и отвались. Но другим, да, головы поотвинчивал.
Ролдхар усмехнулся и укоризненно покачал головой. Его мать тогда едва не поседела, требуя лишить Абеларда должности повелителя, уверяя, что тролли такого оскорбления век не забудут. Как оказалось, троллий век короток и уже завтра тот самый наследный принц, Барбитиус пятый, явится с делегацией для заключения контракта на защиту от цветных драконов.
– А синеглазка-то мне тогда сказала, что отплатит за помощь, – к удивлению для самого себя вспомнил Абелард. – Я ведь из-за чего тогда нервный был. Хариду съел. Случайно вышло, так неудобно…
– Пятую заклинательницу подряд?
Изумрудный развел руками:
– Как хранительница, конечно, так себе была. Одно хорошо, в отличие от других изжогу после себя не оставила. Вот за это ей отдельное спасибо. Но это я к чему. Император Аркхарган объявил отбор хранительниц, и мы с тобой будем почетными его участниками.
– Исключено, – Ролдхар мгновенно напрягся, но тут Абелард утратил веселость и холодно посмотрел на друга.
– Я тебе сейчас официально заявляю. Если ты в ближайшее время не найдешь хранительницу и не обуздаешь драконью сущность, я доложу совету и посягну на должность владыки. Нам не нужен новый безумный ящер, Ролдхар. Тем более, такой сильный и опасный, как ты. Мы и без того едва с ними справляемся.
– Это угроза? – владыка стиснул зубы, а его зрачки вмиг вытянулись в опасную узкую нить.
– Это вызов, – вздернув подбородок, объявил изумрудный, а затем добавил, вернув на лицо улыбку: – И, кстати. Я намерен побеседовать с той девчушкой, что спасла меня и предложить ей изумрудный кристалл.
– Человечишка в хранительницах?