– И, тем не менее, – сапфировый дракон попытался выразить сомнения.
– Вы сказочник? Кажется, ваша должность предполагает умение апеллировать фактами. Вот вам факты. Возраст госпожи Айнари – раз. В ходе допроса она не лгала – два. Талдох даже не попытался вселиться в нее – три. А вам любой колдун подтвердит, что тело ведьмы – самый благоприятный сосуд для этой сущности.
– Почему ты так яро ее защищаешь, Абелард? – изумилась леди Нойрман. – Ведьмы – наши враги и сейчас они открыто нападают, мстят за своих. Так почему?
– Потому что она моя будущая хранительница.
На этот раз звякнули приборы владыки, и присутствующие обратили на него внимание.
– У меня все равно имеются опасения на счет этой девушки, – ответил Ролдхар.
– Отбрось их. Завтра я их развею.
– Каким образом?
– Мне известен лишь один способ узнать, имеем мы дело с ведьмой или нет. Единственный достоверный способ, – на губах блондина растянулась хищная улыбка. Всем известно, повелитель изумрудных драконов мастер в двух вещах: пытках и женщинах. А уж если их совместить – равных ему по умению не найдется во всей империи.
– Собираешься ее спалить? – владыка поднял тяжелый взгляд, и от присутствующих не ускользнуло, как он гневно сжал салфетку.
– Ну, зачем же так радикально? Я умею обращаться с женщинами.
Обстановка в столовой накалилась, а между двумя друзьями словно кошка пробежала. Они напряженно смотрели друг на друга. Абелард с иронией, владыка – с ярой ненавистью. Вот только ненависть эта была звериная, связанная с утратой контроля и невозможностью более обуздывать зверя. Он и без того сильнее других сородичей. Целых десять лет обуздывал рвущуюся на волю ярость сам. Вот только драконам это не по силам. Сама исконная магия распорядилась так, что рядом со зверем должна находиться хранительница. Женщина, что способна коснуться сердца и души ящера, достучаться до человеческой сущности, напомнить, ради чего он живет. А драконы созданы исконной магией для защиты Нории. Так было, есть и будет всегда.
В этот момент двери распахнулись и по столовой бесшумными тенями заскользили служанки, убирая грязную посуду и расставляя перед драконами блюдца с малиновым пирогом.
На столик перед владыкой легло одно из блюдец. В отличие от других украшенное васильковыми лепестками. Затем служанка передала хозяину небольшой мешочек.
– Что это? – владыка даже не поднял взгляд.
– Это вам просили передать… от… от…
Служанка явно не знала имени той девушки, что хозяйничала на кухне наравне с поварами.
– Девушки, с которой вы в гнездо прибыли, – негромко прошептала она, но драконица, сидевшая рядом с владыкой, услышала. У драконов слух отменный. Услышали все присутствующие, и человеческая служанка от этого смутилась еще больше. Даже побледнела от страха, но владыка не изменился в лице.
– Что-о? – Аласана же удивления не скрывала. И, если ей удавалось все это время молчать, то тут она не сдержалась. Тонкие серебристо-белые брови взмыли вверх. – Ролдхар! Что за девушка?
– Та самая? – проницательность ирды Нойрман и на этот раз себя проявила.
Но Ролдхар никого не слушал и не слышал. Он заглянул в мешочек и стиснул зубы так, что присутствующие вмиг присмирели. Волны ярости расплескались по столовой почти ощутимо, вжав каждого дракона в свой стул. Гости ни есть, ни говорить не могли, даже забыли, как дышать, в страхе наблюдая, как хищное лицо владыки покрывается сверкающей аметистовой чешуей.
– Сын, – первой отмерла ирда Нойрман. – Выйдем на минутку.
– Да. Мне нужно выйти, – процедил сквозь зубы Ролдхар, а затем обратился к служанке: – Она все еще здесь?
– Да, милорд, – выдавила девушка, в страхе сжав фартук.
– Сколько времени? – владыка глянул за окно хищными драконьими глазами.
– Без четверти одиннадцать, милорд.
После этого мужчина поднялся и, забрав с собой мешочек, стремительно покинул столовую.
– Ролдхар! – воскликнула Аласана, сорвавшись с места, но ее тут же окликнула ирда Нойрман.
– Не сейчас, дорогая. Дай ему время…
В столовой родового гнезда ард Нойрманов царило гробовое молчание. Присутствующие понимали, что основы власти владыки пошатнулись и не сегодня-завтра драконий мир ждут перемены. Вот только они слишком рано списали Ролдхара со счетов.
Кухня родового гнезда ард Нойрманов
Прием подходил к концу, и кухня постепенно затихала: больше не шипел огонь на плите, не взмывал в воздух ароматный пар из кастрюль и сковородок, не бегали служанки и не хлопали деревянные двери. Лишь журчала вода, и работали посудомойки, а повара лениво возили тряпками по гладким каменным столешницам, убирая за собой. Наверное – это особая черта всех поваров. Они могут часами напролет стоять на ногах, трудясь над созданием очередного кулинарного шедевра, но после этого все равно найдут силы, чтобы навести идеальную чистоту. Это в дешевых тавернах на кухне рядом с нарезанным хлебом можно увидеть вылизывающую себя кошку или мышь, что лакомится сыром без зазрения совести. В приличных заведениях, а уж тем более на кухнях дорогих домов такая картина невозможна.
– Доброй ночи, ирда Гронрух, – попрощался один из поваров, а мне вдруг стало любопытно.
– У вас всегда так поздно ужинают? – я отставила чашечку с ароматным чаем и придвинула тарелку с пирогом.
Рыжики с грибами – один из моих любимых, хотя, у пекаря Лориса мне все пироги нравятся. Пожалуй, все зависит от настроения и погоды. В жаркую хочется холодных пирогов с капусткой или рыбой, с грибочками или зеленикой, в холодную – самое то сладкие и горячие: с малиной или персиками, мяском, печенкой… Прожевала и улыбнулась. Очень хорошее завершение трудного дня!
– Мы же драконы, – улыбнулась ирда. – Ложимся глубоко за полночь. После ужина оборачиваемся и летаем, только после этого человеческая сущность полноценно восстанавливается.
– Каждый день оборачиваетесь? – о драконах я знала, но не так, чтобы много. Мне хватало ума интересоваться в меру. Я владела ровно той информацией, которая требовалась для выживания. Чрезмерный интерес мог пробудить ответный. Но сейчас я опасности не чувствовала и мы с Грехильдой общались, как старые знакомые. Мне многие говорили, что в моей компании словно язык развязывается. Но с ведьмами Борхес всегда так. У нас аура особая…
– Это сущность драконов, дорогая. Мы не можем все время находиться в человеческой ипостаси – можно с ума сойти. Но и зверем постоянно быть тоже нельзя.
Я чувствовала, что женщине так и хочется поделиться со мной своими ощущениями, ее эмоциональный фон колебался и источал мягкие восторженные волны. Она счастлива, что родилась драконицей.
– Наверное, летать – это здорово.
– Не то слово! – согласилась она. – Жду не дождусь, когда у Эйдана появится зверь. Не терпится показать сыну самые красивые места Астории!
Каменные драконы защищают Асторию от цветных, но при этом службу несут не все. Женщины, старики, да и многие мужчины не обязаны выходить на боевые дежурства и порой я наблюдаю из окна спальни за полетом этих удивительных зверей в небе и думаю – вот кто дышит жизнью и свободой! По-настоящему! Наверное, они самые счастливые создания во вселенной. Мне порой тоже так хочется: расправить руки-крылья и вниз с обрыва. Вот только меня утянет в бездну, а их – возносит к небесам… Мой полет будет стремителен и короток, а их – длиною в вечность. Такова жизнь, такова сущность магии. Человеческий век короток, а драконы не подвластны времени.
– Наверное, ты до конца не осознаешь, что сделала, – изменившимся голосом произнесла женщина.
Только сейчас лучше ее рассмотрела: очень худое лицо, острый нос, узкие губы. Но некоторую неказистость внешности скрашивали удивительно красивые раскосые глаза. Радужка с вкраплением золотистых искорок завораживала своим сиянием.
– Знаете, – захотелось быть откровенной. – Я пообщалась немного с вашим владыкой и была неприятно удивлена тем, как вы, драконы, относитесь к людям. Не знаю, почему все только и говорят о моем поступке. Я просто сделала то, что должна была. Помощь ближнему не героизм – это обязанность. Тем более, когда дело касается детей. Я сделала это не ради выгоды и, признаться, меня удручает, что все это стало достоянием общественности.
– Тем не менее, я бы хотела тебя отблагодарить! У меня большая сокровищница и…
– Вы меня очень обидите, если продолжите этот разговор, – вот и все. От хорошего настроения не осталось и следа.
– Но… – женщина удивилась. – Для нас, драконов, есть только две ценности: наши дети и наши сокровища. Если дракон дарит тебе что-то ценное, то ты очень много для него значишь! Чем ценнее подарок, тем выше значимость. Более того, каждая драгоценность от дракона несет свой смысл, определенный посыл. Скажем, я бы с удовольствием подарила тебе колье или серьги с изумрудными звездами. Чтобы все видели и знали, как драконица Грехильда тебе благодарна, и ты для нее звезда. Но ведь ты такое не наденешь, не так ли?
– Увы… Да и не с чем мне носить подобные подарки. Все мои наряды просты и незатейливы. Мне достаточно того, что я имею, спасибо вам.
– Тогда как я могу тебе отплатить?
Улыбнувшись, ответила то же, что и другим. К такому вопросу я уже привыкла за годы ведьмовской практики:
– А давайте, если мне вдруг однажды понадобится помощь, вы постараетесь помочь? Если, конечно, получится?
– Услуга в будущем? – женщина приподняла бровь, явно недоумевая. – И какая в этом ценность?
– Смотрите, – я постаралась объяснить драконице совершенно непонятные для нее вещи, но женщине и правда было интересно. – Что лежит в вашей сокровищнице?
– Деньги, драгоценные металлы, украшения, артефакты, даже оружие… Много всего, – с гордостью поведали мне.
– У меня тоже есть сокровищница! – скептический взгляд и моя улыбка в ответ. – Просто в нее я складываю искреннюю благодарность, доброе отношение, любовь и… услуги!
– Совершенно бесполезная сокровищница, – хмыкнула драконица.
– Не соглашусь. Если случится беда – упаси исконная магия – сокровища не помогут. Помогут только люди.
– Как раз помогут сокровища. На них можно купить все необходимое, в случае нужды, в том числе и людей.
– Но, имея верных друзей, желающих помочь, и покупать ничего не потребуется! Для некоторых деньги не имеют значения, а вот долг чести или желание помочь другу окажутся решающими.
Мы друг друга явно не понимали. Точнее, понимать-то понимали, но все равно остались при своем мнении. Просто наши миры слишком разные. Драконы – собственники, горделивые создания, коллекционеры и ценители сокровищ. Они понимают лишь язык драгоценностей и денег, власти и силы. Материального. Это у них в крови. Они те, кто они есть.
– Интересная ты девушка, Анотариэль. Не похожа на других человечек. Другая бы давно стороговала за помощь половину моей сокровищницы и ведь я бы отдала. За своего Эйдана я и сердце отдам!
От упоминания о сердце дракона неприятно кольнуло в груди. Сердце влюбленного дракона. Какая любовь сильнее материнской? От ужасного предположения мне стало не по себе. Никогда-никогда! Даже думать об этом не стану. Не нужно мне такое сердце. Лучше я вечно буду жить с проклятием графа Братстона, чем сниму его такой ценой…
Взгляд упал на каменные часы в форме парящего дракона, и я грустно вздохнула:
– Мне, кажется, пора. Уже слишком много времени.
– Да куда же ты пойдешь, на ночь глядя? – испугалась драконица. – Это нам, драконам, в такое время безопасно, а ты юная красивая девушка! Оставайся у меня, я постелю в комнате Эйдана, это ничуть не обременительно, мне даже в радость. А родных твоих я предупрежу, когда летать отправлюсь – весточку им занесу.
Благодарно улыбнулась женщине:
– Видите! Доброта – вот истинное сокровище. Вы, Грехильда, часть моей сокровищницы. Яркий изумруд моих воспоминаний.
Женщина вдруг неожиданно тепло улыбнулась, кажется, наконец, начиная меня понимать.
– Но я все же откажусь от вашего предложения. Поверьте, мне ничего не угрожает.
Ведь ровно в полночь магия проклятья перенесет меня в дом графа Братстона, где бы я ни находилась. Страшно, обидно, но я уже свыклась с этим. Но в любом, даже самом неприятном обстоятельстве, я всегда нахожу плюсы: меня не пугают поздние возвращения.
– В таком случае, не отказывайся от повозки. Я договорюсь с Бартоном, чтобы отвез тебя в город.
Если не соглашусь – меня неправильно поймут. Со стороны это будет выглядеть как минимум некрасиво и странно, потому я с благодарностью кивнула и, пока драконица Грехильда ходила договариваться на счет повозки, съела весь пирог со своей тарелки и выпила чай. Пожалуй, впервые нормально поела за день.
Прощались мы добрыми друзьями. Кто еще может похвастаться, что у него в друзьях настоящая драконица? Хвастаться я, конечно, не люблю, но сам факт волнительно приятен. На прощание я подарила женщине букетик васильков и васильковую же воду, попросив поставить в комнате сына. Рассказывать о том, что талдох, коснувшись жертвы, в ближайшие сутки может найти ее по слепку ауры и попытаться вселиться, разумеется, не стала. К тому же, следом за талдохом и менее сильные сущности могут попытать счастье. А дракончик еще не обрел зверя, защитить себя толком не может, потому оставить мальчика беззащитным я не могла. На площади я умыла его водой, этого хватит на какое-то время. А букетик станет дополнительным гарантом его безопасности.
До полуночи оставалось не так много времени. Успею ли добраться до города? Будет странно, если Бартон откроет дверцу кареты, а меня внутри не найдет. Стоп. Кареты? Перевела взгляд на драконицу, но та лишь пожала плечами и улыбнулась. Вот она – доброта. Хотя мне и в обычной повозке на деревянной лавке было бы удобно.
Бартон помог забраться внутрь и закрыл дверцу. Застучали копыта, скрипнули колеса. Я открыла шторку, впуская мягкий лунный свет. Помахала Грехильде, тепло улыбаясь на прощание, и окинула восторженным взглядом гнездо. Посеребренное лунной изморозью оно выглядело еще более захватывающе, чем днем. Величественно, прекрасно и… опасно.
Поежилась. Вечерний холод давал о себе знать, а я без накидки. Не планировала позднее возвращение домой. Домой. Нет у меня дома. А место, где я ночую, домом назвать язык не поворачивается. В слугах у графа – нечисть, ведь все человеческие слуги давным-давно сбежали. Еще бы, когда у хозяина нет души, а его жестокость не знает границ, сложно оставаться с ним бок о бок даже за большие деньги. Желающих не нашлось, потому граф Братстон пришел к единственному верному выходу: нанять нежить. Пожалуй, его поместье больше напоминает склеп, нежели дом.
Я еще раз с грустью обернулась, вглядываясь в очертания гнезда, скрывшегося за поворотом. Жаль, что нельзя остаться на ночь у драконицы. Это была бы первая моя спокойная ночь. Когда в последний раз я нормально спала? Без необходимости устанавливать щит вокруг кровати, сквозь который не пробьется ни нечисть, ни человек? Не вздрагивая от каждого шороха? Без необходимости все время быть начеку? Тяжело вздохнула и мотнула головой, отгоняя уныние. Я не имею на него права. У меня есть кров, верные друзья, пища. Это уже больше, чем у других. После смерти родителей я и вовсе могла оказаться на улице, можно сказать, мне даже повезло. Какое-то очень странное и извращенное везение, но мне ли жаловаться на судьбу?
– Какая гамма эмоций, – донеслось из темного угла.
Я завизжала и схватилась за сердце, но Бартон даже не остановился. Значит знал. Извозчик знал, что внутри владыка, потому так странно на меня и смотрел! А я, отвлеченная мыслями и видом за окном даже не заметила притаившегося в темноте кареты зверя. Холод… Ну конечно. То, что я приняла за вечерний холод, оказалось уже знакомыми мне волнами ярости.
– Вы напугали меня.
– Я вижу.
– Извините, милорд.
– За что именно?
От подобного ответа я опешила и поспешила пояснить:
– Обычно, когда кто-то кого-то пугает, следует извиниться.
– Учту на будущее.
– Вы и в будущем намерены меня пугать и не просить прощения?
– Зависит от вашего поведения.
И вот вроде бы гадости говорит, а холод отступает, и ярость сменяется чем-то более мягким. Гневом, раздражением, недовольством.