ВЕРА
Не бабой родилась?
ХОХЛОВ
В том-то и дело: бабой, Вера Игнатьевна! Ба-бой! А гонору!.. Ииэх!
Машет рукой.
(БЕЛОЗЕРСКИЙ, КРАВЧЕНКО, ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК, АСЯ, МАТРЁНА ИВАНОВНА.)
Кравченко с извозчиком возятся у кареты. Ко входу идут Ася и Матрёна Ивановна, с бельевыми корзинами. Белозерский вышвыривает окурок:
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Ася, помогу!
АСЯ
Что вы! Я сама!
Он забирает у Аси корзину, пропускает вперёд. Заходит за ней. Матрёна мешкает у двери, охота поворчать. Ставит корзину.
МАТРЁНА ИВАНОВНА
Помощничек сыскался!
ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК
Завидки берут, что молодость прошла?
МАТРЁНА ИВАНОВНА
Варежку разинет – потом горько будет! По дорожке примеривай ножки!
Вздыхает. Берёт корзину, толкает дверь.
МАТРЁНА ИВАНОВНА
Чем Асе Концевич не угодил? Сохнет по ней.
ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК
От них самих всё живое усохнет, от Митрий Петровича нашего!
Матрёна Ивановна, метнув взгляд в извозчика, заходит в клинику. Кравченко неодобрительно нахмурился реплике Матрёны о Концевиче.
(«ФАНТОМНИК», «ШРАПНЕЛЬНИК», БЕЛОЗЕРСКИЙ, ПАЦИЕНТЫ.)
«Фантомник» в забытьи, периодически конвульсии по телу. «Шрапнельник» пытается уснуть. Ходячие пациенты играют в шахматы на свободной койке. Кто без руки, кто без ноги, с костылями. Азартно. Приглушенно комментируют: «ты пешку про… это самое! Как император – Цусиму!..», «без рук, без ног – ни крестьянин, ни пролетарий! Ситуация патовая… Спасибо министрам и государю!»
Открывается дверь – пациенты настораживаются. Входит Белозерский – расслабляются: «добрый доктор», любимец публики.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Ещё раз: здравствуйте!
Нестройное: «Здравия желаем!», «И вам не хворать!» Салютуют, кто костылём, кто культёй руки. «Шрапнельник» приподнимается на локте. Белозерский подходит к нему. Разговаривая, кидает пристальные взгляды на «фантомника».
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Ш-ш-ш! Лежи, лежи!
Достаёт из кармана шрапнель, даёт пациенту:
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Сувенир!
Пациент берёт с опаской, с детским любопытством, с уважением.
«ШРАПНЕЛЬНИК»
Ишь! Япона мама! Год во мне тихонько сидела, а тут, значит, добить решила! Врёшь!
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Мы её вовремя обезвредили! Так что хочешь – утопи, а хочешь – в красный угол поставь.
Пока пациент вертит шрапнель в руках, Белозерский откидывает одеяло, разматывает повязку на бедре, – и когда он один с пациентами, он внимательнее и серьёзней, чем при публике.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Хорошо, хорошо… Рана дренируется.
«ШРАПНЕЛЬНИК»
Вы по-русски, господин доктор!
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Гной наружу вышел. Сухо. Без повязки пусть – быстрей заживёт.
«ШРАПНЕЛЬНИК»
И не болит совсем. Два дня тому думал всё, взорвётся нога! Уж так распёрло…
Неловко мнётся. Набирает воздуха:
«ШРАПНЕЛЬНИК»
Жена приехала, дурында! Покос, а она… Я фабричный, у Мельцера. Баба – в деревне.
Лопоча, тянется к тумбочке. Положил на тумбочку шрапнель.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Достану, чего надо-то?
Нагибается, ему сподручней. В тумбочке в чистом полотне что-то завёрнуто. Достаёт. «Шрапнельник» выпаливает, смущаясь…
«ШРАПНЕЛЬНИК»
Не побрезгуйте! Сама пекла!
Кланяется благодарно, насколько это возможно из положения лёжа. Совсем смущается. Белозерский разворачивает. Большой красивый каравай. Молодой ординатор ведёт себя тактично и уместно, понимая: от души. Смачно втягивает запах хлеба. По-мужски умиляется. Даритель расслабляется. Смелее вдогонку:
«ШРАПНЕЛЬНИК»
Там… Полугар! Отборнейшая рожь! Сама гнала!
Снова тумбочка – бутыль самогона. Присвистнув:
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Ох ты!
Хлеб, бутыль. Пациенты смолкают. Белозерский отставляет каравай и бутыль, быстро выходит из палаты. «Шрапнельник» растерян. Реплики пациентов: «Сдаст профессору!», «Сашка не такой!», «Без царя в голове наш лекарь!»
(МАТРЁНА ИВАНОВНА, ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК.)
Матрёна Ивановна стоит, в небо глядит. Извозчик – сидит, руки заняты делом, но вслед за Матрёной смотрит вверх.
ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК
Чего выглядываешь? Вёдро.
МАТРЁНА ИВАНОВНА
Именно что «вёдро». Пусто там!
Извозчик, тайком перекрестившись, спокойно:
ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК
Злая ты, Мотя.
МАТРЁНА ИВАНОВНА
Долго доброй была. Вся и вышла.
ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК
Ты ж Аську любишь. Чего шпыняешь?
МАТРЁНА ИВАНОВНА
Того и шпыняю!
(БЕЛОЗЕРСКИЙ, АСЯ, ВЕРА.)
В дальнем конце: из клиники на выход идёт Вера. Белозерский несётся по коридору, навстречу ему – Ася с кружкой Эсмарха. Налетает на неё, хватает за плечики. Она ахает.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Ася!
Нежно смотрит ей в глаза. Она тает.
АСЯ
Да?! … Да?
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Минутку на посту. Часовым, Асенька!
Увлекает её за собой.
(«ФАНТОМНИК», «ШРАПНЕЛЬНИК», ПАЦИЕНТЫ, БЕЛОЗЕРСКИЙ.)
Пациенты вернулись к шахматам. Лица разочарованные. «Шрапнельник» в беспокойстве. Вносится Белозерский, прикрывает дверь. Взоры – к нему.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Быстро вздрогнем, где же кружки?!
Одобрительный гомон. «Вот, это дело!». Скачут с костылями к койкам, берут кружки с тумбочек/из тумбочек, стягиваются к кровати «шрапнельника». Белозерский открывает презентованную бутыль. Скоренько воровато всем разливает.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
За веру, царя и отчество!
С глухим аккуратным стуком сдвигают кружки.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
И: за себя и своих!
Выпивают. Жадно смотрят на каравай.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Угощайтесь!
Первым отрывает кусок, занюхивает. Передаёт каравай дальше. Все по кругу рвут/занюхивают/закусывают.
(АСЯ, КОНЦЕВИЧ, БЕЛОЗЕРСКИЙ.)
Ася у дверей палаты. Тревожна, прижимает кружку Эсмарха. Идёт Концевич. Подходит к Асе. Ей с ним неуютно.
КОНЦЕВИЧ
Ася…
Из палаты высовывается Белозерский. У Аси личико умоляющее.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Митька! Быстро обернулся. Выбил земство?
КОНЦЕВИЧ
Нет вакансий.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Что бог не положит, всё к лу… Асенька!
Белозерский чмокает её в щёчку – совершенно по-братски, но она вспыхивает. Отбирает у неё кружку Эсмарха.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Моментально!
Ася остаётся с пустыми руками, нервничает, оглядывая коридор. Ей стало ещё неуютней с Концевичем.
КОНЦЕВИЧ
Анна Львовна, могу я надеяться… Как-нибудь…
Ася пошла пятнами. Концевич сугуб, отлично понимает: Ася предпочла бы не слышать его предложений, чем быть вынужденной отказать. Со стороны приёма шум, заполошный бабий вой, крик персонала: «Доктора!» Концевич, поклонившись, быстро уходит. Ася с радостью выдыхает; тут же стыдится своего малодушия.
(«ФАНТОМНИК», «ШРАПНЕЛЬНИК», БЕЛОЗЕРСКИЙ, ПАЦИЕНТЫ.)
Белозерский с кружкой Эсмарха у кровати «шрапнельника». Поднимает крышку кружки. Нюхает. Чисто!
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Спасибо Фридриху Августу фон Эсмарху за великолепную тару!
Переливает из бутыли немного в кружку Эсмарха. Оценивает насупленные/просительные взгляды. Подливает ещё чуть. Строго:
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Всё!
Закрывает кружку Эсмарха. Прячет в тумбочку. Берёт бутыль. Отправляется на выход из палаты.
(АСЯ, БЕЛОЗЕРСКИЙ.)
Белозерский высовывается из дверей палаты. Вручает Асе бутыль.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
В перевязочную!
АСЯ
А кружка?!
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Использована по неотложным жизненным показаниям! Благодарю за службу!
Он – обратно в палату. Ася делает книксен закрывшимся дверям.
АСЯ
Рада стараться, Александр Николаевич!
Вздох облегчения. Счастливая улыбка. Удаляется, пританцовывая.
(БЕЛОЗЕРСКИЙ, «ФАНТОМНИК», «ШРАПНЕЛЬНИК», ПАЦИЕНТЫ.)
Пациенты занимаются своими делами. Белозерский сидит на краю койки «фантомника», откинув одеяло, изучает состояние окровавленных культей. Сосредоточен, погружён в мысли. Проводит по передней поверхности верхней трети бедра – «фантомник» вздрагивает даже в опийной отключке. «Шрапнельник» замечает, с состраданием комментирует:
«ШРАПНЕЛЬНИК»
Я-то – что! Хромой слегка. А он, бедолага…
Сочувственно качает головой. Белозерский в размышлении.
«ШРАПНЕЛЬНИК»
Ног нет – а болят. Вот ведь!
(ГЕОРГИЙ, ВЕРА, ПРОХОЖИЕ, ЗЕВАКИ.)
Георгий пьяный. Злой. Потирает ноющие культи. Смотрит в проходящие штиблеты и дамские ботиночки, штаны и юбки.
ГЕОРГИЙ
Гуляют господа и дамы, мать их за ногу! Ногами гуляют!
Подходит Вера, в мужском платье. Присаживается на корточки, осматривает Георгия. Он фокусирует взгляд на ней.
ГЕОРГИЙ
Я тебя хорошо помню! Уж лучше б ты меня умирать оставила, чем обрубком сделала!
Вера перебивает, кивая на его руки (очень мускулистые):
ВЕРА
Руки-то целы.
Садится по-турецки, закатывает на правой рукав:
ВЕРА
Схлестнёмся?
Георгий язвительно усмехается:
ГЕОРГИЙ
С бабой?!
ВЕРА
С бабой, с бабой!
Достаёт из кармана купюры, ставит на кон.
ГЕОРГИЙ
Я что поставлю?! Те, что утром подали, ваше высокоблагородие, уже того-с, в кости проиграл.
ВЕРА
Свою жизнь.
ГЕОРГИЙ
На что вам моя жизнь?
ВЕРА
Тебе всё равно больше ставить нечего.
Жадный взгляд Георгия на купюры. Скептический – на руку Веры: она уже поставила наизготовку.
ВЕРА
Бабы боишься? Или жизни жалко?
ГЕОРГИЙ
Япошек не боялся, и жизни никогда не жалел!
Взяла «на военно-патриотическую» и самцовую гордость. Он ставит руку. Вера жестом: момент! – снимает шляпу, встряхивает волосами. Это привлекает внимание публики – женщина! Вера поставила руку. Схлестнулись в нешуточном армрестлинге. Георгий хрипит, давит (агрессивная мужицкая манера) – Вера спокойно-сосредоточена (профессиональный боец). Вокруг собираются зеваки…
(БЕЛОЗЕРСКИЙ, «ФАНТОМНИК», «ШРАПНЕЛЬНИК», ПАЦИЕНТЫ.)
Шрапнельник с сочувствием наблюдает размышляющего доктора.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Природу фантомной боли величайшие умы понять не могут!
«ШРАПНЕЛЬНИК»
Чего ж тут понимать! Глаза могилку видят, крест на ней. Голове растолковать могу, что сыночек наш у боженьки, хорошо ему в раю! Но сердце-то – ножом…
«Шрапнельник» сглатывает комок, глаза на мокром месте… Белозерский подскакивает.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Как сказал?!
«ШРАПНЕЛЬНИК»
У престола Господня праведники…