Только за ними закрылась дверь, как Баки обнял Брока и одним легким движением оказался на нем, плотно обхватив ногами его талию.
— Сладенький, — протянул Баки и впился в губы страстным поцелуем. Кто бы знал, как он хотел Брока, казалось, так, как сейчас, он не хотел никогда и никого.
Брок откликнулся на поцелуй, не глядя, скинул кроссовки и понес Баки в спальню, где уронил на кровать, придавливая собой, вжимая в твердый матрас. Руки Баки судорожно бродили по телу, стаскивали с Брока футболку, а Брок уже избавил Баки от обтягивающего топа и теперь мял в руках его шикарные груди, но Баки чувствовал, что что-то не так.
Полностью избавив Брока от одежды, Баки склонился, приникая губами к члену, который он так хотел, аж в глазах темнело, Баки чувствовал, как у него между ног мокро, его желание было ничем не замутнено, он просто хотел своего мужа, и Брок хотел его, но его член имел на этот счет совершенно другие мысли и отказывался подниматься в боевое положение.
Брок мягко отстранил Баки, сел на кровать, потерев руками лицо. Ему было неловко, даже стыдно, но сделать он ничего не мог. Как бы он не хотел морально, физически это была женщина. И это мешало. Все шло наперекосяк, и Брок не знал, что делать, как сказать любимому, что он просто не может. Что хочет, но не может.
Баки обнял его сзади, навалившись на спину, поцеловал в затылок. Он не понимал, что мешает Броку, но ссориться категорически не хотелось. Но было обидно, и почему-то обида перевешивала обычную рассудительность, но Баки взял себя в руки, потому что обижать любящего его человека очень не хотел.
— Что не так? — мягко спросил Баки. — Брок, скажи, я все смогу понять, может быть даже помочь.
— Прости, золотце, — Брок тяжело вздохнул, погладив Баки по изящной ладошке, — просто не могу. Пойду на диван.
Брок поднялся, мягко отстраняя от себя Баки, поцеловал его и ушел в гостиную, оставляя Баки одного со своими мыслями. У Баки на глаза навернулись злые слезы. Он не мог понять, чем он стал хуже, ведь это же все еще он. Или Брок настолько не интересуется женщинами, что его в этом теле тоже не воспринимает? Баки взял подушку Брока, которую тот почему-то не забрал с собой, и тихо всхлипнул, уткнувшись в нее.
Он предполагал, что Брок не будет рад столь неожиданному изменению в их интимной жизни, но что он не сможет его хотеть, Баки не ожидал. Он хотел обидеться, но понимал, что обижаться не на что. Брок когда-то давно говорил ему, что женщины его совершенно не привлекают, но чтобы так…
Еще раз тихо всхлипнув, Баки стер пару капнувших слезинок и пошел к Броку, он совершенно не хотел спать один.
— Брок, — позвал Баки, заходя в гостиную, — можно к тебе?
— Конечно, золотце, — отозвался Брок как можно спокойнее, но Баки слышал напряжение в его голосе.
— Брок, пойдем в кровать, — попросил Баки, все еще не решаясь подойти близко. — Пожалуйста. Я хотел бы спать с тобой. Я не буду приставать, честно.
Сейчас, ожидая ответа от Брока, Баки стоял словно в оцепенении, потому что Брок мог не просто уйти спать на диван этой ночью, он мог вообще больше не вернуться в их постель, пока Баки снова не станет собой.
— Да, золотце, — отозвался, наконец, Брок. — Сейчас приду.
Броку было тяжело, потому что он хотел Баки, но женское тело сбивало с толку, он хотел своего мужа, здоровенного мужика, который может завязывать бантиком арматуру-десятку, который жмет от груди столько, что гриф гнется и ломается, который… Который не эта хрупкая нимфа, которую боишься сломать, которая носит его ребенка. Не мог Брок трахать такую нежную фиалку, особенно, когда та беременна.
— Баки, золотце? — Брок вернулся в спальню почти через час после ухода Баки, позвал, чувствуя, что не спит.
— Я тебя жду, — тихо отозвался Баки, зарывшийся в легкое одеяло почти с головой и подгребя под себя все подушки.
Брок постоял у постели, разглядывая ком, в котором Баки было не видно, и представил, что там сейчас он, его Баки, его мужчина, который любит сворачиваться и вить себе гнездо, а не хрупкая девушка, которой этого гнезда с головой на трех таких. И нырнул в кровать.
Баки сразу доверчиво прижался к Броку, ни на чем не настаивая, дождался, пока Брок его обнимет, и прикрыл глаза. Ему было хорошо, только белье теперь было неприятно мокрым.
— Я люблю тебя, сладенький, — Баки улыбнулся, когда Брок поцеловал его в макушку.
— И я тебя, золотце.
Стив подписал Баки бессрочный отпуск с сохранением жалования, а Наташе — отпуск по уходу за временно недееспособным родственником. Тоже с сохранением жалования. Хорошо, что ни Баки, ни Наташа формулировок не видели и не знали. Они просто получили гору свободного времени.
Наташа принялась за Баки со всем возможным энтузиазмом, который только у нее был. Пока у Баки не было живота, Наташа решила, что он должен быть самой красивой женщиной после нее, чтобы все мужики сворачивали головы, когда их видели. Итогом стал забег по салонам красоты, в которых делали маникюр, педикюр, прически, притирания, массажи и прочую херню, как был уверен Баки. Обстригать себе волосы он запретил наотрез, боясь, что при превращении обратно у него случится какая-нибудь недостача чего-нибудь важного.
На все эти штуки ушла почти неделя, за которую они с Наташей много говорили о всякой ерунде, не затрагивая отношения ни их со Стивом, и их с Броком. Наташа просто учила Баки быть женщиной, и он постигал науку с энтузиазмом, но не очень понимал, зачем ему это надо.
На плановом обследовании у Беннера Баки не узнал ничего нового, да и не происходило с ним толком ничего. Беннер вообще сказал, что мало кому диагностируют беременность на столь раннем сроке, поэтому не должно быть ничего из ряда вон выходящего, но все равно сказал приходить каждую неделю.
И потянулись дни, которые смазывались в один. Брок работал, ездил на миссии, а Баки сидел дома, ходил на пилатес и йогу вместе с Наташей, которая стала чуть ли не лучшей подругой, потому что позволила Баки ходить в качалку, но потребовала, чтобы он занимался в щадящем режиме. Баки пообещал и держал обещание.
На четвертой неделе с Баки к Беннеру пришел Брок. Он недавно вернулся с очередной довольно долгой миссии, поэтому был хмур, неразговорчив, но постоянно хотел тактильного контакта с Баки. И Баки был только рад, потому что сам безумно соскучился по Броку.
— Я поздравляю вас, — сказал Беннер, не выключая сканера. — У вас двойня.
И включил звук. Баки и до этого улавливал биение у себя в животе, но никак не мог на нем сосредоточиться, мешало собственное сердце, а сейчас он отчетливо слышал два быстро-быстро вразнобой бьющихся сердечка. В его животе росли две новые жизни.
Только сейчас Баки осознал в полной мере свое положение: он — будущий отец. Он слушал биение двух сердец, поглаживая ладонями живот, и не замечал, как текут слёзы счастья. Бесконечного, ничем не замутненного, концентрированного счастья.
— Золотце, — Брок подошел, встав под лучи сканера, но ему сейчас было все равно, он тоже слышал, как бьются сердца его детей, и это было самым невероятно осчастливливающим звуком, который он когда-либо слышал. — Не плачь.
И принялся стирать соленые дорожки. Брок обнял своего мужа за такие хрупкие сейчас плечи, прижал к себе, не зная, что он должен сделать, как будет правильно, потому что он боялся женских слез, а от Баки, от его иной раз даже жестокого супруга, который не отличался плаксивостью, Брок совершенно не ожидал слез. И боялся, что эта минута слабости, которую сейчас видел не только он, но и Беннер, может им отлиться.
Баки поднял голову на Брока, утер последние слезинки и улыбнулся, как умел только он, с долей сарказма и самоиронии.
— Вот я и ревущая беременная баба, — невесело усмехнулся он. — Док, так теперь постоянно будет?
— Я не могу сказать точно, — признался Беннер, протирая очки. — Ваш гормональный фон стремительно меняется, могу с уверенностью предположить, что некоторых эмоций вы до этого даже не испытывали, поэтому не привыкли к ним и не знаете, как их подавлять, как не поддаваться тому или иному порыву. Не всякой женщине по плечу справляться с таким натиском, не говоря уже о мужчине, попавшем в такое положение.
— Это пройдет? — спросил Баки.
Он не хотел реветь, не хотел, чтобы им правили гормоны и эмоции, которые он не может подавить. Ведь он так не хотел плакать, но ничего не мог с собой поделать. И это было настолько ужасно, что слов таких у Баки в лексиконе не было.
— Боюсь, что нет, но вы можете попытаться взять свои эмоции под контроль, — Беннер выключил сканер, и звук пропал. — Могу посоветовать несколько дыхательных упражнений, ещё советую заняться йогой, побольше гулять и забыть, что вы суперсолдат. Сейчас, мистер Барнс, вы — хрупкая беременная женщина, которой нужны забота, понимание и покой. Вам все понятно?
— Все, — нехотя согласился Баки.
Он считал, что у него все нормально, что ему не нужно никаких дыхательных упражнений и прочего. Но он предполагал, что ради спокойствия Брока придется заняться этой ерундой. Брока Баки очень любил и не хотел его расстраивать, ведь это и его дети тоже.
— Мы можем идти? — спросил Баки, и Беннер кивнул. — До следующей пятницы.
— До свидания, — Беннер проводил их до двери и вернулся в свою святая святых.
— А ты их и сейчас слышишь? — спросил Брок, когда они сели в машину, и погладил Баки по животу через футболку.
Ему было невероятно интересно и страшно одновременно. Дети. Его дети. Малыши, которые появятся на свет через девять месяцев. И сколько всего за эти девять месяцев надо было успеть сделать! Купить дом в пригороде, обставить детскую, подумать о няне и еще много-много всяких хлопот.
— Нет, — качнул головой Баки, и положил свою ладошку на ладонь Брока, — шум собственного сердца сбивает. А вообще это так… неожиданно.
Баки посмотрел на Брока своими ставшими просто огромными на миниатюрном личике глазами. Посмотрел тревожно, словно чего-то боялся. Баки сейчас обуревала странная мешанина чувств, которых он никогда раньше не испытывал.
Несмотря на любовь Баки к мужчинам, ничего женственного в нем никогда не было, и сейчас, сидя с глазами на мокром месте от того, что услышал, как бьются сердца детей, он себя тихо ненавидел. Он не помнил, чтобы его кто-то успокаивал в детстве, это он всегда был старшим братом, утешал своих сестер, вытаскивал из очередной драки Стива. И сейчас, оказавшись в положении, когда ему нужна защита, поддержка и успокоение, он не мог этого принять. Только не от близких людей, которые знали его сильным. Ему было стыдно, особенно перед Броком, которому теперь придется терпеть все закидоны его беременного организма.
Брок поглаживал живот, все не заводя машину, не стремясь куда-то уехать, и Баки это раздражало, бесило до глубины души, и эти противоречивые стыд и злость тоже бесили.
— Прекрати уже, — хлопнул Баки по руке Брока. — Поехали домой.
— Ага, — отозвался Брок, все не отрываясь от живота Баки, пока еще такого плоского, что даже не верилось, что там растут две маленькие жизни.
— Брок, поехали, а? — уже раздраженно потребовал Баки. — Дома будешь наглаживать.
Домой приехали только часа через два, успев заехать в магазин и купить поесть, потому что дома было шаром покати. Пока Брок готовил, Баки сидел рядом на кухне и жевал салат. Странно, он не был большим любителем овощей в прошлом, но сейчас с удовольствием жевал зеленые листья, параллельно с планшета читая о первых неделях беременности.
Баки прислушивался к своим ощущениям, но ничего не чувствовал. Может быть, это было потому, что он еще и свое новое тело не прочувствовал до конца за этот месяц, в который ему резко запретили тягать железо, бегать кроссы в полном обвесе и стрелять, проходя полосу препятствий. И об этом он решил аккуратно поговорить с Броком.
— Сладенький, — позвал Баки, — с детьми все в порядке, организм у меня суперсолдатский, может быть, я хотя бы с вами на полигон буду ездить, кроссы бегать?
— Баки, золотце, Беннер сказал, что тебе нельзя, значит нельзя, — ответил Брок, даже не обернувшись от нарезания овощей для рагу. — Я склонен с ним согласиться. Тем более тебе что, плохо с Наташей на йоге?
— Скучно мне, — ответил Баки. — Очень скучно. Можно хоть на стрельбище ходить, а?
— Ладно, на стрельбище можно, только за станковый пулемет не хватайся, договорились? — спросил Брок и повернулся. — Баки, ты, конечно, суперсолдат, но Беннер сказал, не представляет, как на твой организм может повлиять беременность. Так что давай не будем ставить эксперименты, хорошо?
— Ладно, не будем, — согласился Баки. — Знаешь, так странно, но я ничего не чувствую, я просто знаю, что у меня там ребенок. Два ребенка. Никаких ощущений. И как женщины с этим живут?
— Может, тебе на форумах молодых мамочек посидеть? — предложил Брок. — Найдешь там что-нибудь полезное.
— Может и найду, только мне кажется, что пока рано. А то вдруг найду то, чего нет, — усмехнулся Баки, очень по-своему криво улыбнувшись, отчего Брок вновь поверил, что это его муж, а не незнакомая, хоть и очень похожая, девица. — Кстати, Стив звонил, сказал, что документы новые готовы, надо теперь за ними съездить в ЩИТ. Сегодня съездим или завтра?
— Давай завтра. Я на службу, а ты постреляешь, раз так хочешь, — предложил Брок. — Бак, я все понимаю, тебе скучно, у тебя была упорядоченная, насколько это возможно с твоим шилом в жопе, жизнь, но теперь она круто изменилась, и для меня тоже. Ты уже месяц как женщина, а я все не могу к этому привыкнуть. Прости, если тебя это обижает. Я люблю тебя.
Брок сам не понял, с чего он решил оправдываться и извиняться, но для него было важно, чтобы Баки знал, что он его любит, просто… А что “просто”, Брок не знал, потому что ничего “просто” не было. А, самое главное, не было секса. У него не вставал, хоть упрись. И Брок уже подумывал сходить в сексшоп, вдруг ему помогут там.
— Я знаю, Брок, — Баки соскользнул со стула и плавно оказался возле Брока, обняв того за талию и положив голову на грудь. — Я знаю. И тоже тебя люблю.
Прошел всего месяц, как Баки стал женщиной и забеременел, но за этот месяц все стало неимоверно сложно. Так сложно, как они с Броком никогда себе не представляли, сложнее, чем выныривать из Зимнего Солдата, вспоминая себя настоящего, перековывая Зимнего и Джеймса Барнса в единое целое, которое хоть и не стало довоенным Баки, все же было гораздо лучше, чем ошметки, которыми была его личность после освобождения. А сейчас творилось что-то из ряда вон выходящее, когда не понимаешь, а нужно ли тебе меняться, или надо остаться таким, как прежде, просто прожить эти оставшиеся тридцать шесть недель, и все вернется на круги своя. А задумываться о том, что у них будут дети, Баки пока просто боялся.
Ужинали за непринужденными разговорами, как и раньше, но когда Баки потянулся к бутылке пива, Брок мягко шлепнул его по металлической руке.
— Хрен тебе теперь, а не пиво, — улыбнулся Брок. — Только здоровая пища.
— Ну а торт-то мне можно? — протянул Баки просяще. — Я ведь не не могу растолстеть.
— Торт — можно, — согласился Брок.
— Ну хоть не изображаешь мамочку, — вздохнул Баки и полез за вожделенным лакомством. — Интересно, а у меня будет беспроблемная беременность, или как у моих мамы и двоих сестер, которые мучались токсикозом и хотели странного?
— Если бы я знал хоть одного мужика, который стал бабой и забеременел в одну ночь, то я бы тебе ответил, — хохотнул Брок. — Но а так, ты, золотце, уникум, так что будем познавать все на практике. А что, боишься, что будешь блевать дальше, чем видишь?
— Я — Зимний Солдат, я ничего не боюсь, — рассмеялся Баки звонким девичьим смехом.
— Ты сейчас снежинка, а не Зимний Солдат, — Брок тоже рассмеялся, доставая Баки вилку для торта. — Только весь за раз не сожри.
— Доктор велел мне больше кушать, — с улыбкой проворчал Баки, принимаясь за свой десерт. — Вот я и больше кушаю.
— Баки-Баки… — вздохнул Брок. — Горбатого могила исправит.
— А ты чего хотел? — с набитым ртом спросил Баки.
— Уже ничего, — Брок принялся убирать остатки еды в холодильник, а посуду в посудомойку. — Ты завтра с Наташей на йогу?