— Они? — коротко спросил Вэриан. Астори кивнула.
— Ясно. Жди здесь.
Выражение его глаз в ту ночь она не забудет никогда — в них плясала и извивалась смерть. Утром, глядя на сровненный с землёй лагерь, Астори думала об этих глазах. На следующий день они вдвоём штурмовали крепость, брали в плен солдат и сносили ворота, и в пыли сражения Астори виделись два окна в бездну на смуглом лице.
— Ты помнишь, — не спросил, подтвердил Вэриан, возвращая её из омута воспоминаний. Она рассеянно кивнула.
— Тогда ты… бросил меня и вернулся… Твои действия никогда не отличались логичностью.
— Что поделать, девочка луны, — усмехнулся он, закуривая новую сигарету, — я не могу жить по-другому. И не хочу учиться.
Астори смотрела на его непривычно сгорбленную спину и молчала. Алые восковые слёзы капали, отливая золотом, свечи горбились и плакали, сок в стакане переливался глубокими оттенками тёмно-красного. Стало совсем холодно, и Астори обхватила плечи, согреваясь. Вэриан заметил это, помусолил сигарету и прикрыл окно.
— Ночи в Аду холодные, — сказал он, и если бы Астори не знала Вэриана так хорошо, то подумала бы, что в его голосе проскользнули извиняющиеся нотки. Повисло молчание.
— Сегодня я стану богатым, — внезапно произнёс он, смотря сквозь окно в пустоту. — Богатство… Оно даёт власть над миром вещей и чувств.
— И всё же монета не всесильна, — больше по инерции возразила Астори, задумчиво разглядывая ковёр. Вэриан повернулся, с усмешкой зажав сигарету в зубах.
— То есть?
— Ну… — протянула она, размышляя о том, какую же банальщину сейчас скажет, — за все деньги мира не купишь счастья, любви или…
Вэриан скомкал тлеющую сигарету в пальцах, бросил её на ковёр, придавил, потом пересёк комнату и снова вальяжно развалился в кресле, соединив кончики пальцев.
— Брось, девочка, — дёрнул он щекой, — со мной ты можешь не играть в эти игры. На земле всё продаётся и покупается — в конечном итоге, дело сводится только к цене.
— Нельзя купить то, что не выставлено на торги.
— Купить — нет. А вот украсть… — Его взгляд скользнул по ней. — Вполне.
Вэриан подался вперёд и чуть сжал её колено. Астори рефлекторно вздрогнула, цапнула его ладонь и впилась в неё ногтями.
— Руки прочь!
— Война учит осторожности? — криво хмыкнул он.
— Убери руки. Не надо меня касаться.
— А если не уберу?
Астори склонила голову, пристально рассматривая его.
— Ты что, пьян?
— Нисколько, — посерьёзнел он и откинулся назад. — Я не более безумен, чем обычно, если ты это имеешь в виду.
Она расправила складки золотистого платья. Строгие и, как показалось Астори, печальные глаза Вэриана затуманились, и он щёлкнул пальцами.
— Довольно. Пора возвращаться к нашему делу.
С разума будто спала пелена. Дело? Ах да, похищение, Вишние, помощь… Как она могла забыть об этом?
— Твои штучки, да?
— Да. — Он прикрыл глаза. — Итак, я знаю, где находится дочка нашего обожаемого Эзмара, но ни тебе, ни другим Мастерам, ни всем войскам Ада, Пантеи и Эклипса, вместе взятым, туда не добраться и оттуда не выбраться. С этим справлюсь только я.
— Самомнение у тебя, конечно… — покачала головой Астори. — Где Вишние?
— В Ирдим-Хассиме.
Она с глухим стоном хлопнула себя по лбу.
— Ирдим-Хассим… О Духи, это же замок на границе Второго и Третьего колец, там подземные тоннели тянутся до Девятого… В его катакомбах невозможно никого найти.
— Невозможно? Для меня не существует такого слова. — Вэриан вновь закинул ногу на ногу. — И мы опять возвращаемся к тому, с чего начали. Я предлагаю тебе купить мою помощь за цену, которую назначу я.
— Постой-постой, — требовательно остановила его Астори, — одну минутку. С чего мне верить тебе? А если ты лжёшь, и Вишние вовсе не там?
Он пожал плечами и отпил тягучее сливовое вино из бокала.
— Верить или нет — твоё дело. Если тебя это успокоит, я могу поклясться.
— Твои клятвы ничего не стоят.
— А если на Камне?
Астори неосознанно сжала лежащий рядом амулет и сглотнула. Она знала, что магические артефакты лжи не прощают, и если Вэриан готов на такое… Если он не блефует… Доканчивать ей не хотелось. Если только он говорит правду, значит, теперь она в его власти и волей-неволей должна согласиться на любую цену, которую он запросит.
— Хорошо, верю, — нехотя кивнула она. — Чего ты хочешь?
— Тебя.
Сладковато-липкий сок засох на губах, Астори подавилась и отрывисто кашлянула — Вэриан не сводил с неё взгляда. Дышать. Она выпрямила спину, попыталась успокоить беснующееся сердце.
— Несмешная шутка, Вэриан.
— Я никогда не шучу.
Всё, хватит, он окончательно её достал. Астори с размаху поставила бокал на стол, расплескав тёмно-алый вязковатый сок. Вэриан поднялся и шагнул к ней, неслышно, как таящийся в зарослях тигр.
— Знаешь, что? — ядовито выплюнула она, вставая и с вызовом глядя ему в лицо. — Мы обойдёмся и без тебя. Я справлюсь, как всегда справлялась, я Пятый Мастер, забыл? А ты иди, прячься в сумерках, скрывайся в темноте — тебе всегда это прекрасно удавалось. Проблемы мира тебя не касаются, Вэриан.
— Говори яснее, девочка луны, — прошипел он. — Тебя не устраивает моя помощь или плата за неё?
Внутри кольнула острая игла совести, и Астори рухнула в кресло. В висках болезненно пульсировала энергия. Да, он прав, чертовски прав — в конце концов, всё сводится только к цене.
Он всегда был прав, и это её бесило, причём особенно сильно — сейчас, когда она не могла отказаться, пойти на попятную. Слишком высоки ставки в игре.
— Не будь эгоисткой, — тихо усмехнулся он. — Знаю, ты сейчас думаешь о том, какой я мерзавец, но просто вспомни о том, сколько раз я предлагал тебе разделить со мной бессмертье, сколько раз ты говорила «нет» и сколько раз я отвечал: «Я подожду». Девочка моя, я ведь ещё десять лет назад сказал тебе, что лучше всего я умею ждать. Что такое десять, двадцать, тридцать лет для бессмертного? Я подожду. У меня есть время. Вот только есть ли оно у тебя?
Она бессильно закрыла лицо руками. У неё времени нет.
— Часы тикают, девочка луны. В политике один день может равняться веку, тебе ли об этом не знать? — Вэриан флегматично опрокинул бокал, допивая остатки вина. — Я просто знаю, что мне нужно, и добиваюсь этого. А последние десять лет мне нужна только ты. Ну, что скажешь?
Астори молчала: не хотела ничего отвечать, просто не могла. Сознание собственной беспомощности, которое она ненавидела больше всего, давило на разум. Вэриан с минуту смотрел на неё, потом внезапно опустился на колени, заглянув ей в лицо и стиснув ручки кресла.
— Астори… — выдохнул он хрипло, и она вздрогнула — так редко он звал её по имени. — Посмотри мне в глаза… Что ты там видишь?
Астори посмотрела, не в силах противиться, и впервые за много лет увидела в них не солоновато-холодную пустоту, не тёмный блеск металла и не циничную насмешку.
— Что ты видишь? — со мучительной настойчивостью повторил он.
Она увидела своё отражение.
Вэриан сжал её бесчувственные мертвенные ладони в своих — крепких и смуглых — и приник к ним губами. Астори застыла. Тело била крупная противная дрожь; его мелкие ледяные поцелуи расползались по коже колючими мурашками. Ощущение, что она предаёт кого-то или что-то — себя, Джея, двойняшек, веру в ничто и лживые идеалы — не проходило. Запястья стыли от прикосновений его губ.
Он, сидящий на коленях у её ног, поднял голову и посмотрел на Астори снизу вверх.
— Довольно. Я так не могу.
Она моргнула — вопрос комком встал в горле. Вэриан приподнялся и наклонился к ней.
— Прошу, Астори… Один раз… Поцелуй меня… Сама. И скажи эти слова…
— Какие слова, Вэриан? — выдавила она.
— Ты знаешь.
«Я люблю тебя», — прочла Астори по его губам. В голосе Вэриана, не то требующем, не то молящем, что-то звякнуло и оборвалось.
— Скажи их, будто ты на самом деле… Будто тебе не всё равно… Это будет ценой за мою помощь.
Она не понимала, что с ней происходит, и не хотела понимать. Мир остекленел и треснул. На одно-единственное мгновение Астори поверила, что они могли бы быть счастливы вместе, что она могла бы прямо сейчас уйти с ним, что она могла его полюбить.
— Мне никогда не было всё равно, Вэриан, — глухо ответила она. — Я люблю тебя.
Она опёрся на ручки кресла, привстал — их губы соприкоснулись. Астори вцепилась ему в локоть, не осознавая, кому собирается сделать больно, кому и за что хочет отомстить — ему или себе, за унижение или слабость. Их энергии, сплетаясь, разлетелись по комнате. Ртуть мешалась с расплавленным золотом, могильный холод — с теплом, смерть — с жизнью, жёсткие чёрные волосы — с мягкими каштановыми.
Вэриан отстранился и встал, поправляя брюки и закатывая рукава рубашки. В его глазах вновь тускло сверкнул гагат.
— Девчонку ждите завтра утром. — Он распахнул дверь на балкон — в комнату ворвался бесшабашный, пронизывающий до костей поток воздуха — и запрыгнул на перила. Легонько кивнул в сторону сложенного на диване камзола:
— Будешь выходить — накинь. Ночи в Аду холодные.
И исчез в пряном сумраке полуночи.
========== Отпуск с вампирами ==========
Астори не знала, любит она отпуск или нет — просто у неё его никогда ещё не было. Как-то само собой, по умолчанию подразумевалось, что у Пятого Мастера нет ни выходных, ни больничных, ни отгулов — вообще ничего, только сплошная работа двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Астори не жаловалась. За двенадцать лет она успела втянуться в этот напряжённый стиль жизни, когда постоянно надо держать ухо востро, слушать, думать и наблюдать.
Отдых для неё — краткий перерыв на чай между просмотром, составлением и подписанием документов, или ноющие ноги в конце дня, или светлые глаза двойняшек в такие редкие в последнее время свободные минуты. Астори не умела отдыхать подолгу. Отвыкла.
Но Джей, проявив неожиданное упорство, оказался непреклонен: ей необходимо побыть в тишине и покое. Астори возражала, но тщетно. Всё решили без неё.
— Я в полном порядке, честно.
— Разумеется, — скептически покачал он головой. — Посмотри на себя в зеркало: ты дёргаешься по любому поводу, вечно на взводе, ночами не спишь, не ешь… Сама признавалась, что голова болит. Ты перетрудилась. Нельзя так себя доводить.
Она сжала виски. Джей был прав, но признавать этого не хотелось.
— У меня слишком много дел, я не могу их бросить… — вяло произнесла Астори, понимая, что ещё чуть-чуть — и сдастся. — Большая Тридцатка… Она состоится совсем скоро… И послов Ада нужно встретить. Наши переговоры…
— Никуда от тебя не убегут эти переговоры. — Джей погладил её плечи и коснулся губами щеки. Астори прикрыла глаза. — Две недели, слышишь? Я настаиваю.
Она кивнула. Да, да, хорошо, она согласна. Слишком редко Астори поддавалась — пусть Джею будет приятно. В их семье всегда она принимала решения, её слово было последним, но Астори удавалось обставить всё так, что Джей чувствовал главным защитником и кормильцем себя. Астори сама бы хотела верить в это, но жизнь требовала от неё решительности и властности — и это не могло не отразиться на их отношениях.
Собиралась она недолго, и уже через два дня была готова к отъезду.
— Так, следи за малышами, пусть их вовремя кормят и не дают сладостей перед сном, иначе они не заснут. Перед обедом тоже не давай. — Она беспокойно оглянулась, сжимая чемодан. Джей приобнял её сзади.
— Я понял.
— Пока не забыла, копия Сафраксинакского договора в…
— Сейфе.
— Заготовленная речь…
— На третьей полке, знаю.
— А шоколадки…
— В буфете, давать по одной после полдника. Не волнуйся, я справлюсь.
Он чмокнул её в лоб.
— Я тебя люблю.
— Я тоже, — машинально ответила она.
Через полтора часа Астори оказалась на пустынном мальгафарском побережье. Белый песок, лазурное прозрачное море, похожее на расплавленные аквамарины, кричаще-зелёный лес на горизонте… В этом маленьком, нарочито идеальном уголке рая она казалась лишней.
Отпуск. Непривычно-приторное слово вязало язык. Отпуск… Почти отставка, утиль. Астори горько хмыкнула: её признали ненужной.
Нет, она не должна так думать, это ведь неправильно, Джей всего лишь заботится о ней.
Астори приоткрыла дверь одноэтажного деревянного домика и вошла в прохладную прихожую. Пол слегка поскрипывал. Она замерла на миг, прислушиваясь к звукам нового дома и по привычке нащупывая энергетические нити. Ничего. Всё чисто. Астори вздохнула и опустила чемодан.
Приехали.
Она осмотрела миленькую кухоньку с огромными окнами, спальню, гостиную и кабинет. Джей постарался, перевёз сюда её любимые книги, сунул в ящик стола списки документов, повесил репродукции картин из их комнаты — словом, сделал всё, чтобы Астори чувствовала себя как дома. Она провела рукой по спинке кровати и улыбнулась. Спасибо, милый.
Быстро распаковав вещи, она переоделась в лёгкое синее платье в белый горох и туфли-лодочки — самое то для отдыха. Долой бальные наряды, строгие рубашки и юбки-карандаши, прочь скучную и серую официальность, да здравствуют яркие цвета и смелые оттенки! Это же отпуск!
Астори покрутилась перед зеркалом и усмехнулась своим мыслям. Игриво подмигнув отражению, она высунула язык, по-девчачьи закрепила волосы лентой и сбежала с крыльца навстречу бирюзовой глади океана.
Бриз играл тёмно-каштановыми прядями, целовал лицо, гладил по макушке. Астори раскинула руки и запрокинула голову, довольно жмурясь: она любила море, как только может любить его человек, выросший на побережье. Шушуканье волн, далёкие кличи чаек, пахнущий солью воздух напоминали ей Аркад — городок, в котором прошло и окончилось её детство.
Астори подошла к самой кромке воды. Смешливые волны, обгоняя друг друга, наползали на белоснежный сыпучий песок, похожий на муку, гладкие камни матово поблёскивали. Она тронула воду босой ногой и, немного отойдя, забежала в тёплое ласковое море. Капли оседали на потемневшем платье, щеках и ладонях; Астори смеялась и радовалась, будто ей снова было восемь, а может, и семь.
Она оттолкнулась от мягкого кремового дна, в котором утопали ступни, и поплыла — океан бережно подхватил её. Энергия растекалась по артериям. Астори глотнула воздуха и резко нырнула; волны заколыхались где-то над головой, сразу стало тихо. Она распахнула глаза: кругом колебалась стеклянно-ломанная лазурь.
Астори ещё долго плескалась и резвилась, как маленькая, заплывала далеко в море и возвращалась, состязалась с ветром, бегала по гребням волн… Только когда знойное южное солнце покатилось к закату, она вышла, тяжело ступая по липнувшему к коже песку, стёрла соль с губ и улеглась, опрокинув голову в небо. На душе было необычайно тихо.
Потом она бродила вдоль берега, собирала в подол разноцветные крупные рогатые раковины и мелкие, словно игрушечные, ракушки — просто так, от нечего делать. Астори хотела показать их двойняшкам, когда вернётся. Дома она разложила свои сокровища на полотенце в прихожей и направилась в душ — разрядиться после весёлого дня, вернуться в норму.
Она очень давно так не развлекалась.
Тёмный дом молчал. Астори, отложив мокрое полотенце, сделала шаг в сторону кухни, но передумала. Сначала работа, а ужин — после. Астори старалась не есть перед делами, считала, что на голодный желудок думается лучше, а сытость порождает лень и сонливость. Хрустнув позвоночником, она включила свет в кабинете и переступила порог.
— Горошек тебя полнит.
Дверь пугливо хлопнула; Астори повернулась, сжимая кулаки — сила заструилась по пальцам, готовая сорваться и ударить. Вэриан медленно повернулся в кресле.
— Не рада видеть меня, девочка луны?
— Когда-нибудь я убью тебя, точно, — выдохнула она, поводя плечами. Он хмыкнул.
— Любопытно будет на это взглянуть.
Астори смотрела и не хотела верить своим глазам, не хотела принимать, что в её жизни, только-только пришедшей в норму, снова появился он — безумный, манящий демон сомнения. В гагатовых глазах отражался безжизненный электрический свет, чёрные волосы были взлохмачены: облачённый в рубашку и штаны с подтяжками Вэриан сидел в своей любимой позе — нога на ногу — и с ухмылкой глядел прямо на Астори.