Свон усмехается, ее лицо становится хищным, а ноздри раздуваются.
– Пару дней назад.
Она могла бы не говорить. Аромат роз уже все сказал за нее.
Они совпадают. Они обязаны совпадать.
Регина никогда не пользовалась искусственным членом, но не думает, что что-то может пойти не так. Она избавляет Свон от белья, и та ерзает на стуле, помогая изо всех сил. Безумно возбуждающе, что она хочет не меньше Регины. Между ног у нее почти гладко, и Регина слабо думает, достаточно ли гладко у нее самой, а потом прижимает член основанием к паху Свон и жадно смотрит, как та меняется в лице.
– Что ты чувствуешь? – спрашивает она, примерно представляя, что происходит: она видела достаточно рекламных роликов, судя по которым прямо сейчас член, выполненный из специального «живого» материала, «прорастает» внутрь Свон, заполняет ее – плотно, горячо и туго, становится с ней одним целым, чтобы не выпасть при самых резких движениях. В то же время своеобразный маленький «капюшончик» накрывает собой клитор, который будет стимулировать во время секса для дополнительной выработки смазки и семенной жидкости. Регина может даже потрогать этот бугорок, что и делает, с удовлетворением слыша низкий стон от Свон. Та сидит, широко раздвинув ноги, на ней все еще форменная рубашка, а низ полностью оголен, и Регина готова поклясться, что не видела ничего более возбуждающего. Она не может больше ждать. Член качается перед ее лицом – набухший, удлинившийся, теплый, такой настоящий, – и Регина, поспешно встав, стаскивает с себя юбку вместе с нижним бельем. Сегодня она не использовала тампон, и внутренняя поверхность ее бедер наверняка блестит от густой смазки.
Свон смотрит на нее во все глаза, и выражение лица ее… темное, лучше и не скажешь. Жадные, требовательные глаза, чуть приоткрытый рот, разметавшиеся по плечам волосы. Регина разводит ноги, чуть подвигаясь вперед, и, схватившись руками за плечи Свон, торопливо опускается на член, впуская его в себя сразу: ей нет нужды готовиться, она полностью расширена и смазана вот уже несколько дней как. Ее вздох совпадает с протяжным стоном Свон: та запрокидывает голову, явно попадая во власть томительно острых ощущений. Регина чувствует, как Свон едва дергается. Наверняка ей хочется вдвинуться глубже в Регину, но стул не позволяет. Он – молчаливый союзник Регины, позволяющий ей контролировать ситуацию. Это не то, чего бы она хотела на самом деле, но пока Свон не может освободиться, придется довольствоваться этим.
Регина опускается еще чуть ниже, с дрожью ощущая, как головка члена продвигается дальше: она достаточно широка, чтобы практически причинять боль, но это хорошая боль, если боль вообще бывает хорошей. Во всяком случае, это та боль, которую Регина хочет испытывать, а значит, все в порядке.
– Еще! – приказывает Свон. – Глубже! Опускайся!
И Регина, которая только что думала, что все контролирует, покорно подчиняется, касаясь ягодицами напряженных бедер Свон. Она сверху, но Свон – в ней. Она имеет ее.
В ту же секунду первая волна – предвестник оргазма – проносится по телу. Регина ахает, выгибая спину, и приподнимается, не зная, хочется ли ей растянуть удовольствие или получить все сразу. В голове плавает туман, перед глазами все мутно, в нос и рот забился аромат роз. Она сильнее хватается за плечи Свон и снова опускается на член, позволяет ему заполнить себя. Ей кажется, что он стал немного шире, но для этого еще рано. А может быть, он растет сам по себе: в рекламе говорилось, что такое случается.
– Двигайся, – слышит Регина сбивчивый шепот Свон и склоняет голову для поцелуя. У них обеих припухшие губы, которые смыкаются, слипаются, прижимаются, раскрываются, позволяя языкам снова встретиться и сплестись в безумно эротичном танце. Регина дергает бедрами, член внутри горячий и настоящий, он выскальзывает из нее и входит обратно с громким хлюпаньем: жидкости так много, что Регине в какой-то момент кажется, что она намазана маслом. Никогда еще она не текла так обильно, и это вносит дополнительную нотку возбуждения во всю ту похоть, что владеет Региной вот уже несколько дней. Она стонет и снова целует Свон, и трахает ее рот языком, пока член внизу трахает ее саму, и движется, и восторгается, и стонет вновь, уже во весь голос. Ее больше не заботят камеры, микрофоны и возможное внимание Спенсера, она с наслаждением втягивает в себя запах роз, и в какой-то момент член Свон упирается куда-то головкой так, что Регина кончает: мощно, бурно, едва ли не со слезами. Оргазм накрывает ее с головой, обрушивается на плечи, спину, грудь, придавливает и вынуждает упасть на Свон. Регина едва дышит, оглушенная, между ног у нее пульсирует и сжимается, а потом она слышит:
– Не останавливайся.
Чуть погасшее было возбуждение возвращается с удвоенной силой, и Регине уже не хватает толщины и длины члена. Она знает, что это значит. Прекрасно знает. Она требовательно целует губы Свон, дергает ее за волосы, позволяет члену выскользнуть из себя и со стоном разочарования шепчет:
– Хватит. Хватит…
Она не верит, что говорит такое. Тело убеждает ее в обратном, оно изнывает, ему мало, оно в цикле и готово извиваться и кончать раз за разом, пока голова не опустеет, пока ноги не отнимутся, пока сердце не взмолится о пощаде.
Мокрая напряженная плоть прижимается к ее дрожащему животу. Свон смотрит на Регину: все еще тяжело, все еще страстно, все еще желая. Регина ладонями обхватывает ее лицо и медленно целует в губы.
– Я не хочу забеременеть, – говорит она о том, о чем ее никто не спрашивал. Потому что она обязательно забеременеет, если они не прекратят. Даже искусственные члены прекрасно образуют узел, после которого им со Свон придется провести не один час в сцепке: узел – стопроцентная гарантия того, что их жидкости смешаются и породят нового человека.
Свон молчит, и Регине становится неловко, ведь та все еще не кончила. Она берется за член, переживая новую вспышку желания засунуть его в себя, и принимается водить по нему ладонями, одновременно с силой потираясь о него пахом и половыми губами. Перед глазами немного темнеет, кончики пальцев на ногах поджимаются. Регина проводит головкой по своему клитору, надеясь, что этого будет достаточно, но каким-то неведомым образом член снова проскальзывает внутрь нее, и это настолько правильно, настолько хорошо, настолько туго и сладко, что нет никакой возможности вытащить его. Регина протестующе стонет, Свон хрипло смеется, они снова целуются распухшими губами, и Регина движется вверх-вниз, вверх-вниз, до самого своего оргазма, во время которого умудряется соскочить, сама не понимая, как. Буквально сразу же Свон выгибается так сильно, как только позволяет ей стул, издает полустон-полукрик, и задыхающаяся Регина чувствует, как на ее живот и бедра обрушивается горячая волна липкой жидкости. Она непроизвольно отстраняется и, не удержавшись, падает на пол. Он холодный и почти обжигает ягодицы, Регина быстро приходит в себя и, отвернувшись, шарит вокруг руками, ища сумочку: в ней влажные салфетки. Найдя их, она поворачивается обратно и принимается вытирать: сначала обессиленную Свон, а потом и себя.
– Не торопись, – слышит она. – Они еще ничего не включили.
Регина шумно выдыхает и поднимает голову. Потом берется обеими руками за поникший член и тянет его на себя. С глухим «чпок» он вылетает из Свон – та издает протестующий возглас, – и с обратного его конца продолжает стекать мутноватая жидкость. Регина никогда не видела его таким. С оттенком удивления она рассматривает небольшое отверстие, через которое жидкость Свон должна была бы попасть в нее. Член выглядит совершенно настоящим – за тем только исключением, что он искусственный. Буквально на глазах он начинает уменьшаться в размерах, и Регина, обтерев, убирает его в сумочку.
Свон сидит, прикрыв глаза, и Регина невольно упирается взглядом ей между ног, где все еще влажно и наверняка горячо. Не одолев искушения, Регина протягивает руку и пальцем ведет по скользкой расщелине, надавливает на клитор. Прикосновения отдаются внутри грандиозным эхом, и Регина отдергивает руку, принимаясь торопливо одеваться. В какой-то момент она слышит тихий смех.
Свон смеется, и, несмотря на то, что она продолжает оставаться прикованной к стулу, Регина чувствует себя так, будто только что была взята настоящим альфой, который сделал ей ребенка. А еще она вспоминает кое-что, что заставляет ее от души вздрогнуть.
– Ты знала, что я – твоя омега? – спрашивает она, сжимая кулаки.
Откуда Свон могла знать? Она даже не альфа! И все же… Обострившимся чутьем Регина понимает: Свон знала. Знала – и поэтому согласилась дать интервью.
Мысль про интервью мелькает очень быстро, Регина даже не успевает ее поймать. Ей должно быть стыдно, но нет: цикл будет длиться еще около двух недель, а значит, до этого времени можно забыть про интервью. Тем более, если учесть, что Эмма Свон – ее соулмейт.
Свон загадочно молчит, а Регина усмехается. Вот какая статья понравилась бы читателям! Они любят подобные истории. Да вот только счастливого конца никто не может гарантировать. Но и эта мысль покидает Регину слишком быстро для того, чтобы ее огорчить.
– Так что же? – повторяет она, невольно поправляя прическу. – Ты знала?
Свон наконец сдвигает ноги и лениво отвечает:
– Я отвечу тебе в следующий раз.
Регина пытается скрыть удивление, но у нее плохо получается.
– Ты думаешь, будет следующий раз?
Что тут думать? Он обязан быть. Но Регине все еще хочется верить, что она управляет ситуацией.
Свон слегка улыбается припухшими губами, и Регина неровно выдыхает, тут же вспоминая, как кусала их. Приходится сдвинуть бедра, но это мало помогает от вновь начинающей выделяться смазки. Иногда Регина ненавидит быть омегой.
Она помогает Свон одеться, стараясь как можно легче касаться ее, и произносит:
– Ты думаешь, я сюда вернусь? Я ведь получила, что хотела.
Ей не нравится идея о том, чтобы зависеть от убийцы. И от беты. Может быть, если она сейчас уйдет и найдет себе альфу, все выправится. Бета не может быть ее соулмейтом. Регина не хочет быть соулмейтом беты-убийцы.
Свон продолжает молчать, и в этом ее молчании столько от альфы, что Регина не знает, как вести себя дальше. Она нажимает тревожную кнопку, дожидается охранника и на подгибающихся ногах, стараясь не оборачиваться, мчится в туалет, где долго разглядывает себя в зеркало. А потом, заняв уже облюбованную кабинку, кончает еще пару раз от воспоминаний о том, как хорошо было чувствовать Эмму Свон внутри себя.
Ей требуется что-то около часа, чтобы привести себя в порядок и не дать никому почву для лишних подозрений. За этот час она успевает возненавидеть Эмму Свон, проникнуться к ней участием, полюбить ее и разлюбить. Родители учили Регину, что соулмейт – это навсегда, но они не говорили, что делать, если твой соулмейт не должен существовать таким, каким он существует. Регина думает, что сегодняшнего секса ей хватит, но вынуждена признать, что ошибается. Эмма Свон еще прочнее поселяется в ее голове, и Регине уже почти надо вернуться в камеру, чтобы провести следующие две недели под прижимающим ее к кровати горячим крепким телом. О, она уверена, что тело у Эммы Свон именно такое: горячее и крепкое. При представлении его между ног вновь становится мокро, Регина закатывает глаза и лезет в сумочку за мазью. Чтобы нанести ее, приходится вытащить тампон и вновь забраться пальцами во влагалище, отчего очередная волна возбуждения приводит к очередному же оргазму: не такому сильному, как предыдущие, и скорее обременительному, чем всецело приятному. Приходится провести в туалете еще двадцать минут, чтобы мазь начала действовать: во время цикла это происходит не так уж быстро.
Спенсер ловит Регину почти у самого выхода из тюрьмы и требует отчета.
– Она не почувствовала меня, – лжет Регина. – Может быть, у меня слишком хорошие блокираторы?
Спенсер окидывает ее внимательным взглядом и нехотя кивает.
– Может быть, она все-таки не альфа, у нее не такой нюх.
– Откуда вы знаете, что она точно не альфа? – цепляется за слова Регина, понимая, что не должна выдавать свою осведомленность.
Спенсер кашляет, скрывая смущение.
– Я думал, вы читали отчеты.
– Я читала, – кивает Регина. – Но там также указано, что она не омега и не бета. А это всего лишь значит, что врачи не смогли точно определить: она ведь не может быть никем.
Спенсер соглашается и спрашивает:
– Когда вы планируете вернуться?
Регина все еще сомневается, что ей надо возвращаться.
– Вы думаете, стоит? Я не могу разговорить ее.
Ей неловко признаваться в собственном проигрыше. Раньше с ней такого не случалось.
Раньше она не была знакома с Эммой Свон.
Спенсер потирает подбородок.
– Может быть… – он делает паузу. – Может быть, в следующий раз попробовать не сажать ее на стул?
Мгновенная приливная волна затапливает все внизу у Регины. Она только обреченно вздыхает.
– Может быть.
В ее фантазиях Эмма Свон уже стоит перед ней: полностью обнаженная, напряженная, и член подрагивает меж ее бедер, готовый заполнить Регину так туго, как только получится.
– Что вы планируете сделать с ней, когда она признается? – спрашивает Регина, смирившись с тем, что вновь придется принимать продолжительную ванну.
Спенсер хмыкает.
– То, что не делали пока ни с кем.
Регина приподнимает брови. Нехорошее предчувствие закрадывается куда-то в низ живота, временно вытесняя уютно обосновавшийся там огонь желания.
– В каком плане?
Спенсер открывает для нее дверь.
– Смертная казнь, мисс Миллс. Полагаю, вы понимаете, почему.
Регина переступает порог тюрьмы, уже зная: она вернется.
И она действительно понимает, почему.
Комментарий к Глава 4
*Эйфорин - выдуманный гормон, вырабатываемый альфами и омегами во время цикла. Должны же они что-то вырабатывать, в самом-то деле! :D
========== Глава 5 ==========
Комментарий к Глава 5
Еще немного бессмысленного порно, да.
– Конечно, я уверена, – говорит Регина. – Если бы нет, то я бы никогда не вошла в ее камеру.
Она вновь сидит перед Спенсером и смотрит ему прямо в глаза. Намечается очередное свидание с Эммой Свон, которое будет отличаться от предыдущих. Теперь у них обеих будут свободны руки.
Регина дергает шеей, силясь не представлять себе, как все это произойдет: по крайней мере, не во всех красках. Удержаться сложно, приходится сдвинуть ноги. Цикл в разгаре, и только таблетки хоть как-то помогают.
Несколько предыдущих дней Регина не выходила из дома. На работе она взяла больничный, сославшись на то, что ей нужно разобраться с интервью. Шеф предпочел не вникать, и Регина, избавленная от долгих объяснений, получила свое освобождение. Жаль только, что не от Эммы Свон.
Соулмейты. Они соулмейты. Регина не верит до сих пор, и ее перетряхивает от мысли, что она могла бы не отправиться в эту тюрьму. Могла бы не захотеть продолжить. Или… не могла бы? Может быть, именно то, что Эмма Свон – ее соулмейт, и заставило Регину сделать все так, как вышло?
Регина в середине цикла, и это сбивает ее с верных мыслей. Наверное, она должна быть огорчена тем, что ее родственная душа – женщина-убийца да еще и не альфа, но вместо этого ей хочется думать только о том, что будет, когда Свон коснется ее. По-настоящему коснется. Конечно, это непрофессионально. Конечно, в другое время Регина думала бы о работе. Но вышло так, как вышло, и теперь ее жизнь отчасти напоминает порнографию. Впрочем, та давно стала привычной – учитывая, какие невообразимые витки совершила эволюция. Регине слабо представляется то время, когда детей могли иметь только разнополые пары, а альф, бет и омег попросту не существовало. Хотя… может быть, тогда все было проще.
– Я хочу оставить камеры включенными.
До Регины доходит смысл сказанного Спенсером, и она вскидывается.
– Это невозможно!
– Почему же? – щурится Спенсер. – Очень даже возможно. Кроме того, я не могу просто взять и подставить вас под удар. Одно дело, когда убийца не может вас коснуться, и совсем другое, когда у нее свободны руки.