Вообще же у Эдмуса был самый боевой вид: парик его превратился в мокрую тряпку и сполз на левое ухо, на носу красовалась хорошая царапина, а изо рта высовывался клык, на который была кокетливо нанизана вишенка.
– Спасибо, что тебя домиций в таком виде не увидел, – пробормотала я. Шут обиженно затянул вишенку в рот, сняв ее с клыка длинным языком.
– А я и хотел, чтобы увидел. Специально вот готовился… похоже, что у меня зубы в крови, а? Решил повеселить окружающих и вас, между прочим, тоже, я ведь так понял, что если это была бы сказка – то он был бы нехорошим персонажем?
Йехар, который все еще мрачно смотрел на свой клинок, наконец упрятал его в ножны. Затем прислонился спиной к валуну и медленно сполз на траву. Он выглядел опустошенным и очень усталым.
– Сколько его помню – он всегда пытался получить медальон домина…Наследница престола пока что – Даллара, здесь наследуют по первородству… и он всегда прилагал все усилия, чтобы сделать ее жизнь невыносимой. Однажды даже перешел к прямым оскорблениям…
– На пиру два года назад? – уточнила Виола.
Йехар кивнул и не стал уточнять меру ненависти к брату своей Дамы. Может, здесь просто не было меры. Мы все хорошо знали, кто вступился за Даллару тогда и к чему это в конце концов привело.
– Сейчас она как? – это было потрясающей новостью, но Веслав в кои-то веки заинтересовался чьим-то самочувствием. Кроме своего собственного, которое он почитал чуть ли не важнее всего на свете.
Впрочем, Йехар не удивился – он был погружен в себя.
– Потрясена, но здорова. Столько лет выносить выходки Стэхара… это закалило ее, – он изо всех сил сдерживал нежность в голосе, но Эдмус за его спиной все равно старательно выполнил на камне инсценировку «смерть от передоза». – С ней сейчас Ксахар.
Последнее уточнение было сделано хмуро и уже без намека на нежность в голосе.
– Думаешь, ее обручение – тоже Стэхар и придумал?
– И нажил себе еще одного противника в виде возможного мужа сестры? Нет, это решение домина, – он потер лоб и пробормотал: – Однако мы не слышали об этом человеке, когда были в своем мире, и это весьма странно. Впрочем, чего не бывает. Все, что нам удалось о нем узнать – он богат и отважен, то есть…
– Начисто лишен мозгов, - вставил Веслав. – По сути, вы с ним похожи, но у тебя-то хоть опыт есть!
Йехар не услышал. К счастью, а то его рука так и лежала на рукояти клинка.
– Глэрион волнуется… – бормотал он. – Что-то грядет. Поклясться можем, Ксахар вскоре вызовет нас на поединок… что? – он удивленно оглядел, как вскочили мы с Виолой, а Эдмус приподнял голову. – Не волнуйтесь, просим вас… повторения не будет.
Мы вздохнули с облегчением, но тут Йехар договорил таким же отвлеченным тоном:
– Мы ведь опытные бойцы, так что вы можете не опасаться повтора арены Эдмуса…
Спирит, услышав такое, едва не помер по-настоящему.
– Моей? Моей?! Йехар, глянь-ка на их лица – похоже, они опасаются как раз того, что как-то случилось с тобой после поединка с этим Стэхаром.
– На сей раз мы никого не настроены миловать, – успокоил нас Йехар, сжав зубы. – И да, Веслав, не нужно кашлять из травы, я не забыл о том, что я Поводырь. Нужно расспросить население и придворных – этим займутся Ольга и Виола. А тебе придется…
– Хаос, – пробурчал алхимик в небо. – Опять в библиотеку!
Будем надеяться, Виола не вспомнит о нашем с ней маленьком споре.
Глава 8. Проблемы с местными
Глэрион волновался. Значит, что-то надвигалось.
Откуда и что – никто конкретно сказать не мог, за десять дней мы не продвинулись ни на йоту. Мы с Виолой честно каждый день ходили опрашивать население и даже достигли в этом кое-каких успехов: например, обнаружили, что домин не просто так хочет воевать с вампирами. Оказывается, те за последние годы распоясались, и не проходит недели, чтобы в окрестностях не появился новый покойник. Причем, кровососущие твари истребляли исключительно магическое население. Особенно дурно приходилось темным магам со стихией огня: почему-то вампиры считали их особенно лакомым блюдом. Виола мрачно подшутила по поводу «любят горячую пищу, гады», мне же было не до смеха. Ну, ладно, положим: то, что поблизости не шатаются маги огня, меня только радовало, поскольку как ни крути, а огонь – стихия враждебная, и из всех «палильщиков» я, сколько себя помнила, доверяла только одному. Йехару. Но ведь кроме огненных стихийников погибают и остальные, а местные жители все едины во мнении, что «кровососы, никак, все побесились».
Йехара мы смогли поймать с трудом, но он все же обмолвился, что вампиры, хоть и считаются нацией нежити, до сих пор в конфликты не вступали и вообще были редко замечены в чем-то подобном, и что надо было бы с ними связаться, с гадами этими, потому как они наверняка поблизости… Не успев договорить, Йехар оказался за порогом двери, и я с самой собой побилась об заклад, что направляется он по своему любимому маршруту последних дней – к двери Даллары.
Воздух вокруг жениха доминессы, едва тот взглядывал на нашего рыцаря, недаром начинал искрить.
От Веслава же можно было добиться разве что раздраженного махания руками и несвязного:
– Да… да… запишите и оставьте, я просмотрю… Хаос бы брал местных архивариусов!
Пребывание в местной библиотеке алхимик счел неудобным для себя и заседал в общей комнате, только вылазки время от времени совершал за новыми материалами и зверски ругал здешнюю непонятную систему архивов.
– Как бы тут не прибавилось привидений после его визитов, – заметила как-то раз Виола.
– А смысл? – ответила я. – Хуже не будет. Есть же Эдмус!
Эдмус после своего приключения с Бешеными Няньками получил титул Грозы Местных Призраков. Популярность его стала невероятной. То и дело у нашей двери обнаруживалась какая-нибудь рыдающая дамочка с просьбой освободить ее от Кровожадного Конюха, а то и от Неистового Повара. Эдмус надевал на лицо трагически-суровую маску героя и улетал освобождать – всегда успешно. Местные призраки боялись его больше, чем Йехара со всем местным священством в совокупности, и разлетались, кто куда. Правда, у Эдмуса хватило ума не приписывать себе эту заслугу.
– Что им толку с того, что я швыряю в них тарелки или рассказываю шутки? Или визжу из-под потолка, или… хм, не будем о моем арсенале. Они боятся моей стихии. Я бы сказал – смертельно, да вот смех – они и без того все мертвые! Словом, они боятся моей стихии.
– Ты пользуешься медиумом? – удивилась я, когда услышала это.
Мы как раз решили прогуляться вдоль одного из местных озер. Виола тренировалась в стрельбе попеременно из арбалета и из своего второго оружия – излучателя. Один выстрел из этой бластеровидной штуковины срезал среднего обхвата дерево начисто, оставляя отполированный пенек. Но Виола предпочитала арбалет. Автоматическое наведение, регулировка мощности, корректировка прицеливания – это ее не радовало.
– Нет, – признался Эдмус, изящно уклоняясь от падавшей на него макушки дерева. – Не пытался с тех пор, как оказался тут. Может, в том дело, что рядом нет Ифирь? Но они все равно чувствуют – и боятся.
– Может, остановимся? – немного утомленно предложил Йехар. – Мне трудно писать на ходу.
Разумеется, он сочинял вирши в честь своей возлюбленной. Мы с Эдмусом переглянулись – и возвели очи в небо.
– Мне даже шутить про это не хочется, – вздохнул спирит.
Расположились мы под раскидистой ивой, на самом берегу, и Йехар незамедлительно принялся помахивать одной рукой в воздухе, а писать – второй. Это у него называлось – «ловить вдохновение». Виола уселась рядом, нахохлившись и явно изнывая от скуки.
К озеру, бросая кокетливые взгляды в сторону Йехара, подошла одна из дворцовых служанок. Наверное, она хотела на манер мифического Нарциса поглядеться в хрустальные глади, но…
– Это она зря, - заметила Виола.
Вглядевшись в эти самые глади, девушка тут же оглушительно взвизгнула, подскочила на полметра и бросилась бегом от озера. Из воды тем временем поднялась костлявая темная фигура и проникновенно молвила:
– Женщины… нет от них покоя ни днем, ни ночью.
Затем Веслав добрел до берега и уселся рядом с нами, пытаясь по пути отжать одежду.
– Как успехи? – осведомились у него.
В ответ алхимик, кривовато улыбнувшись, продемонстрировал несколько промокших листков.
Предыстория этой сцены такова: десятью минутами раньше какой-то ушлый призрак выхватил из рук Веслава его записи, обругал его последними словами и нырнул в озеро. Вот алхимик и не поленился нырнуть следом, сказать «супостату» пару ласковых.
Мы не беспокоились, что он утонет. Собственно, реплики, которыми мы обменялись после того, как от алхимика остались лишь круги на воде, показывали, что нам почти все равно.
– Всплывет, – резюмировала я.
– Рано или поздно, – подтвердила Виола.
– Зная его – он еще и призрака этого утопит, – добавил Эдмус.
Реплика Йехара была завершающей.
– Зная его – этот призрак бы сам утопился. Если бы знал, с кем связался…
И кто упрекнет нас в том, что мы сделали неверные выводы?
– Значит так, – Веслав просматривал размокшие листки с таким видом, словно ежедневно нырял под воду к призракам. – Так… Исходя из того, что у нас есть пока – я имею в виду все эти войны, заговоры, смерти, если только это здесь не обычная практика… похоже, этот мир все же катится к тьме.
– В этом не могло быть сомнений с самого начала.
Йехар в поисках идей для стихов в честь возлюбленной пролистывал томик сонетов Шекспира, который он прихватил у меня из квартиры неведомо когда. Эдмус заглянул ему через плечо:
Ее глаза на звезды непохожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч лилейных кожа
И черной проволокой вьется прядь
– Это не про Даллару, это про Веслава получается!
Йехар, передернувшись от омерзения, тут же захлопнул книжку. Веслав же был слишком занят, чтобы убивать шута: он ел нашего рыцаря глазами.
– В каком смысле – с самого начала? Насколько я помню из Книги Миров, отклонение может быть в нескольких направлениях и предугадать это практически…
– Не знаю, что ты помнишь из Книги Миров, – хмуро сказал Йехар. – И знать об этом не хочу. Но наши с Глэрионом странствия научили нас тому, что любые отклонения могут происходить лишь в одну сторону: в сторону тьмы. Потому что свет гармоничен изначально, и он никуда не может отклоняться. История о гармоничном соотношении света и тьмы в мирах придумана кем-то, и этот кто-то был не на стороне света. Гармонии нет и не было. Есть война, в которой что не свет – тьма. И к глубокому моему сожалению, этот мир мог уклониться только в сторону тьмы. Иначе нас бы тут не было. Иначе чашки весов никуда не нужно было бы возвращать.
Йехар говорил спокойно, веско и жестко, роняя слова так, будто сообщал нечто само собою разумеющееся. Он не хватался за клинок, даже не встал, но его слова, его тон и выражение лица сбили алхимика с толку настолько, что он не сразу собрался для ответа.
– Занятная философия, – протянул он наконец. – Но мне вот что интересно: а ты не забыл, что мы, в некотором роде, не первая Дружина в этом подлунном мире? Были и до нас – и им приходилось встречать перекосы в сторону света! Что об этом скажешь?
– Что они неверно понимали свет. Вспомни Милию…
– А можно мы вспомним о чем-нибудь приятном? – вкрадчиво спросил Эдмус.
Алхимик, скривившись, потер затылок. Встреча с беспощадной светлой странницей для него закончилась отменным ударом головой о скалу. Странно только, что Йехар о ней вспомнил, мне как раз пришло на ум, что рыцарь рассуждает примерно как Милия. Для нее мир тоже был черно-белым, а вместо Гармонии, похоже, тоже выступала война. И Милия предпочитала идти в первых рядах, нещадно истребляя то, что по ее мнению не относилось к свету.
– Свет без милосердия есть тьма, – повторил Йехар свою давнюю фразу. – Это такая тонкая грань, что ее можно и не заметить. Но горе тому, кто ее не замечает.
Алхимик занервничал и принялся незаметно комкать в руках свои записи. Любимая логика обернулась против него – невероятно, но рыцарь, оказывается, тоже знает, что такое аргументация!
– А Арка? – Эдмус слушал с меньшим скептицизмом, чем Веслав, но воздержаться от вопросов не мог. – Если Гармонии нет, то она, стало быть, вроде как оружие против тьмы? И сама Дружина тоже?
Виола отчаянно зевнула, вскочила и грациозно потянулась.
– Вечереет, – сказала она решительно. – Ольга, пошли, набьем морду местным маньякам!
«Набьем морду местным маньякам» – единственное развлечение, которое Виола измыслила для себя в последние дни. Обычно я к ней не присоединялась, но философский спор рыцаря, алхимика и шута-полководца стал слишком серьезным испытанием моего мужества…
– Метафизики… фиговы! – приложила я всех троих от избытка чувств, когда мы уже шли по направлению к недалёкой деревеньке. Вернее, к таверне в недалёкой деревеньке. В таверне обретался разный проезжий люд, в том числе очень буйного нрава. Виола изучила такие точки в радиусе двадцати километров как свои пять пальцев, но эта манила ее неизвестностью. Там она еще не избила никого.
– И не заметили, что нас нет, – она обернулась туда, где сильная половина Дружины все еще выясняла вопросы мироздания.
– Чувствую, застрянем мы здесь с такими-то темпами, - мрачно напророчила я.
– Не жалуйся. Может, тут что-то такое, что узнаем – не обрадуемся.
Мы шли по утоптанной земле, в разгар теплого осеннего вечера. По обочинам дороги безумно красиво облетали яблони. Крестьяне, время от времени попадавшиеся навстречу, приветствовали Виолу уважительными кивками. Верить в то, что в этом мире нас ждет что-то страшнее, чем стая моонов, отчаянно не хотелось…
В таверне меня ждал сытный ужин, а Виолу – жгучее разочарование. Оказывается, нас успели описать хозяину доподлинно, так что хозяин (вполне себе шарообразной и приветливой наружности) с порога кинулся угощать, а гости, даже самые буйные на вид, держались более чем почтительно. Триаморфиня умела признавать свое поражение. Напрашиваться на драку она не стала и уселась рядом, с остервенением кусая куриную ножку – но зато и бросила вокруг себя такой взгляд, что хозяин, который только-только начал подкатываться ко мне с вопросами о новостях во дворце, резко осадил назад, а вокруг нас настала почтительная пятиминутная тишина. Переполненный трактир опять загомонил, только когда первая ножка Виолой была съедена, а триаморфиня перестала выглядеть такой опасной.
– Говорю вам, турнир уже скоро! – постоянно доносилось до нас от стола, где заседала шумная компания охотничков. – Домин решил возобновить… совсем скоро!
Виола поманила к себе хозяина и кивнула на стол.
– Какой турнир?
– Турнир домина, – хозяин покосился на кость, которую Виола только что разгрызла пополам, с суеверным ужасом. – Большой турнир. Соберутся самые благородные рыцари из ближних уделов! Долго не было Больших Турниров – и лишь год назад традиция…
Виола достала арбалетный болт и задумчиво прокрутила его в пальцах.
– А состязаний по стрельбе там, случайно, нет?
Фраза пришлась на период затишья в разговорах. Хозяин посмотрел на Виолу так, будто она ляпнула святотатство, а из-за того самого стола поднялся ражий детина, подошел вплотную, уронил по пути два стула и поинтересовался с умилением:
– А что, такие цыпочки, как вы, хотят… –бяк!
- Вечер прошел не напрасно! – вздохнула Виола и ностальгически попинала нокаутированного охотника. – Челюсть у него как железная, честное слово…
Хозяин смерил глазами недавнего клиента, который простерся на полу с удивленным и немного обиженным выражением человека, не успевшего даже и фразу закончить. Потом поднял глаза на Виолу и выдавил:
– Нет, стрельбы не будет. Только мечи.
Выходя вместе со мной из трактира, Виола все еще выглядела огорченной.
– Некогда нам в турнирах участвовать, – попыталась я ее утешить. – А того парня ты все-таки зря шибанула. Зачем же так сразу?