Впрочем, рядом имелось более доступное решение.
– Весла-ав?
Алхимик завернулся в пальто, отвернулся и принял столь гордый и неприступный вид, что замку домина Олла было впору рассыпаться от зависти. Ясно было, что пока мы не загладим обиду, нанесенную жестокими словами о злодейской его натуре – Ёора так и будет висеть в руках у Эдмуса без всякой надежды на пробуждение.
Эдмус, который не до конца еще растерял придворные навыки лести, всё понял первым.
– Увы! – вздохнул он. – Что ж мы, убогие, тут сделаем, тут алхимик нужен! Да чтобы еще не абы-какой, а уникум…
Нос Веслава уже не столь вызывающе смотрел в небеса.
– Весл, – включилась я. – Может, посмотришь, ты же у нас умный…
– И эрудированный… – Виола изо всех сил постаралась убрать насмешку из голоса, но намек на Книгу Миров все равно проскакивал.
Черед был за Йехаром, и у бедного рыцаря был такой вид, будто небеса разверзлись, земля качается – ну, словом, полный армагеддец. Неудивительно: похоже, на его долю достались душевные качества алхимика.
– Ну… м… – начал рыцарь, не в силах лгать. – Ты… как бы… говоря словами вашего странного мира… в целом ты еще… не совсем кукукнутый.
Веслав, не говоря ни слова, двинул возвращать вампиршу к жизни. На лице его время от времени мелькало фоновое удивление: он не ожидал от рыцаря такой щедрости на комплименты.
Йехар с тяжелым вздохом вперил взгляд в небо – чтобы не видеть нашего молчаливого сочувствия. Могу поспорить, он сам не подозревал, что выдаст такую кощунственную характеристику темного алхимика.
Этак они еще друзьями станут…
Вместе с сознанием к Ёоре вернулся человеческий облик, а заодно уж и три тонны надменности – те самые, которые с нее упали, когда рыцарь и алхимик начали играть в «темного и светлого». Она даже пригласила нас задержаться и поболтать за напитками и не преминула восхититься ловкостью, с которой мы вытянули у нее нужные сведения.
– Это было сделано мастерски – и такая утонченная ложь… – она неторопливо хлопнула пару раз в ладоши и сухо приказала появившемуся слуге: – Напитки. Впрочем, я бы предпочла тонкие и изощренные психологические пытки.
– Можем обеспечить, – посулил спирит. – Позовем Бо, да и спросим, какие ей платья больше нравятся.
Но тут нам принесли те самые напитки, спирит заглянул в свою чашу и на некоторое время выпал из беседы. Слегка побурев, он осторожно сполз со своего низкого сидения и раскинулся на траве в комфортном обмороке.
Вот не любил наш спирит крови, хоть что с ним сделай.
– Свежая оленья, – немного обиженно протянула Ёора, пригубив из собственного кубка. Пила она все-таки еще немного нервно. – Никто из нас не пьет человеческой крови уже много лет. Это было бы слишком… просто.
Нехорошее получилось оправдание. Йехар, который уже самую малость позволил себе расслабиться, так стиснул свой кубок – между прочим, серебряный – что тот начал медленно терять свою форму в его кулаке. Ёора не заметила и продолжила говорить, разом смакуя оленью кровушку и каждое свое слово.
– Выпить кровь, просто убить, легко… Но жертва Великой Тьме в этом невелика. Изощренное, утонченно продуманное злодейство, растление душ, интриги и коварство – вот удел истинного мрака. Тьма не должна быть глупой и простой, как лопата крестьянина, ей надлежит пользоваться филигранными инструментами ювелира, и каждое злодейство должно быть произведением искусства…
Господи, подумалось мне. Нужно было так и бросить эту нетопыриху поджариваться на солнышке в бессознательном состоянии. Еще не хватало спасать ее теперь от Йехара, который уже чашу сплющил окончательно, а теперь ласково так поглаживает рукоять Глэриона…
Но прежде чем не слишком умная головка вампирессы отделилась от плеч, слух нам резанул холодный голос:
– Прежде всего – тьма никому ничего не должна.
Веслав сидел очень прямо и умудрялся внушать ужас только своим выражением лица. Вроде бы так и должен выглядеть истинный алхимик, тот, что всю жизнь строит по Кодексу – ноль эмоций, не лицо, а прямо эталон бесстрастия, вот только была в нем в этот момент какая-то добавка… Что-то не так с глазами. В них была ненормальная уверенность в том, что он говорит.
– Вы – должны ей. Если вы хоть один раз обратились к ней и ее признали – вы будете навеки ей должны, а уж рамок и границ для нее не существует. Ни рамок, ни границ, только одна преграда – это свет. Вы можете по триста раз на дню повторять себе, какой она должна быть, но тьма – всегда одна. Она и убивает, и развращает, бывает и топорной, и изощренной, не бывает только светлее или темнее. И если у вас не хватит сил или мозгов понять, что она не меняется и что ею нельзя управлять – вы так и останетесь ее данниками, и участь у вас будет презабавной: до конца жизни верить в то, что это вы ее пестуете.
Эдмус гулко вздохнул из лежачего положения, разрушая очаровательное молчание, которое в этот момент повисло над лагерем вампиров. Веслав, вроде бы, и говорил негромко, а замолчали почему-то все, да еще и двигаться перестали, так что нам начало казаться, что мы в восковом музее. Ёора как сидела, так и замерла с поднятым к губам кубком. Челюсть у нее чуть подрагивала.
– Уходите, – наконец едва слышно выговорила она. У нее был вид вампирши, которую оскорбили в ее лучших чувствах.
Веслав поднялся первым. Демонстративно всучил стоявшему поблизости слуге свой почти полный кубок (отхлебнул, значит, все-таки? Хотя что с него взять, алхимик!). Совершил образцовый разворот на месте и двинулся по направлению к Горькому Источнику. Йехар бросил полировать ладонью рукоять меча и последовал его примеру. Эдмус дождался, пока несчастный стражник очнется, улыбнулся ему еще раз – даже более старательно – и с ликующей миной поднялся на крыло.
– Знаете, как она с нами попрощалась? – наябедничал он, догоняя нас в лесу. – Сказала, что великая тьма, в которую мы все скоро уйдем, рассудит. Правда, сказала она это очень-очень тихо, а косилась нам вслед очень-очень опасливо…
Йехар не ответил. Он сверлил задумчивым взглядом затылок Веслава, который маячил уже метрах в пяти впереди.
– И какое здешнее насекомое его покусало? – Виоле тоже не давала покоя недавняя выходка алхимика.
Ничего не оставалось, как в точности повторить жест и слова Макаренко: чуть вскинуть брови и уронить самым обычным тоном:
– Это же Чумной…
** *
На привал остановились у Горького Источника, хотя пить из него дальновидно не стали. Что-то подсказывало, что в замке домина нам ничего спокойно обсудить не удастся: возможно, потому, что нас просто может отвлечь от обсуждения очередное покушение. На нас же.
– Даллара говорила, что ее отцу доставили что-то от вампиров, – напомнила я. – Так что, вроде бы, Ёора могла быть права, и этот рубин утащили люди домина.
Йехар досадливо передернул плечами. Предыдущие полчаса он с пеной у рта доказывал мне, что кражи – это как-то непохоже на домина вообще. Войны – почему бы и нет, ну, убийства там, пытки, турниры. Но красть? Фи!
Однако я была далека от того, чтобы разделять его средневековую философию.
– Нужно было – и сперли, – согласился Веслав. Он уже вернулся к своему обычному состоянию. – Вопрос в том, зачем бы им этот камень. Не домину, вампирам.
Бо, сменившая Виолу вскоре после нашего прощания с вампирами, в мозговом штурме не участвовала. Хотя рада была бы… но Йехар отчаянным взглядом попросил Эдмуса держать ее подальше от обсуждения, и теперь спирит с блондинкой ударились в обследование окрестностей. В данный момент до нас долетала жаркая дискуссия по поводу Горького Источника.
– А если, например, белочка из него попьет – она тоже будет проклята, да?
Эдмус не сразу нашелся с ответом: поединок интеллектов он пока проигрывал. А может, просто прислушивался к нам.
– Возможно, для сокрытия чего-либо, – неуверенно протянул Йехар. – Это странно, говорим мы, вампиров обычно весьма трудно отыскать, а мы нашли их так быстро. Не удивимся, если этот рубин служил своего рода талисманом, который помогал им скрываться – тогда становится понятной его важность для этой темной нации…
Он озадаченно щурился на свой клинок, но тот горел ровно и спокойно, будто задался целью опровергнуть его следующие слова.
– Великое зло подняло голову в этом мире. Мой клинок и вампиры чувствуют это. Эти создания давно боятся тьмы куда более обычных людей, потому что куда больше зависят от нее. Помните, как она испугалась, едва мы спросили, что творится в замке? Мы готовы поклясться, все эти смерти испугали вампиров больше, чем нас: они почувствовали приближение…
– Может, хватит жевать очевидные вещи?! – вскипел Весл, поднимая голову с травы. Алхимик в очередной раз решил изменить своей кипучей натуре и разлегся на полянке, с мечтательным видом любуясь облаками.
Алхимик с мечтательным видом. Я же говорю, этот мир как-то не так на нас влияет.
– Веслав, – встряла я. – Я не алхимик, конечно, но помню, что в прорицании Данилы было сказано что-то насчет кровавого камня.
Интересно, Весл уже успел на досуге собрать воедино разрозненные кусочки пророчества Питерского горе-оракула? После моего возвращения этот тип, с которым мы и познакомились-то только благодаря алхимику, звонил мне несколько раз. Ума не приложу, где он взял мой номер, но Данила взял за привычку читать мне по телефону свои новые опусы. К сожалению, он начал увлекаться японской поэзией и упрямо переводил все, что прорицал, в стихотворную форму. После двух-трех прослушек прорицаний о всемирном голоде и андронном коллайдере в форме хайки я бросала трубку, едва услышав его голос.
И что это мне сейчас вспомнилось? Да просто настойчиво вертелась в голове строчка из того самого порванного пророчества, которое уже принесло нам пользу пару раз.
Кровавый камень – вот покров.
Под версию с рубином вампиров это, вроде бы, подходило, так что оставалось найти только строчку в рифму. Я как раз собиралась сказать об этом Веславу, но тут эта строчка всплыла в памяти без всяких подсказок.
– Но явит лик…
– О, Господи! – прошептал алхимик, приподнимаясь и бледнея.
В остальных будто молния ударила, а вот я такой его реакции не удивилась.
Просто он тоже вспомнил ту самую строчку.
Глава 11. Проблемы с паразитами
– Чума Миров.
Я выговорила это, когда стало очевидным, что Веслав пока не может говорить. Йехар немедленно обогнал по бледности алхимика.
– Не может быть, – выдохнул он. – Это…это…
– Это очень страшно звучит, – подсказал Эдмус, которого слух не подвел: как только начало обсуждаться что-то существенное, шут оказался рядом.
– Ну, нет, это гадко! – не согласилась Бо, которая тоже на слух не жаловалась. – Это же такая болезнь, как простуда, но только хуже?
Да уж. Хуже.
Я вцепилась в пальцами в мокрую траву, чтобы этот солнечный и живой мир перестал раскачиваться вокруг меня. Два одинаково встревоженных и перепуганных лица – алхимика и рыцаря – все еще плыли перед глазами. Сам факт того, с кем придется сцепиться, подействовал как удар по голове кирпичом.
Еще два лица в это время выражали легкое недоумение.
Надо бы им объяснить. Рассказать. Почему молчат Веслав и Йехар? Они же лучше меня все знают. Или молчат именно потому, что знают?
– Чума Миров, – я прикрыла глаза и представила строчки учебника по темным существам и артефактам. – Иссушитель, или…
Тут я замялась. Никогда не могла заучить все эти латинские определения.
– Daemon desertus, – подал голос Веслав.
– Кто говорит про десерт? – с надеждой справилась Бо.
Пришлось сделать вид, что я ее не услышала.
– Да, спасибо… дух пустыни или пустынный демон. Один из самых страшных паразитов за всю историю миров.
– Стихийный глист? – поинтересовался Эдмус. Даром, что он зубоскалил: слушал-то очень внимательно.
– Сорняк.
Я не стала опровергать. Все-таки Веслав подобрал очень точное выражение.
– Существо, – уточнила я. – Паразитирующее в мирах, насыщенных магией. И уж если в какой-нибудь мир мистическим образом заносится его зернышко…
Строчки учебника, которые плыли у меня перед глазами, были сухими, но я не смогла продолжать.
– Оно появляется ниоткуда, - заговорил сам Йехар. – Нам доводилось слыхать, что посылается Высшими Силами в наказание какому-либо миру, якобы за грехи. Попав, куда следует, Иссушитель годы и годы тихо впитывает в себя силы людей, находящихся рядом с ним. Он запасает их впрок, чтобы однажды явиться пред всеми в своем чудовищном обличье и чудовищной же мощи…
– Идет своеобразное накопление энергии, – повторил Веслав то же самое, но в своем духе. – А хотите – сравните это с ядерной реакцией. После добора до критической массы…
И он руками изобразил живописный грибочек от взрыва.
– Оно бабахнет? – удивилась Бо.
– Нет. За сутки-другие оно выпьет девяносто процентов этого мира.
– Что?!
Ну вот, Эдмус уже проникся серьезностью ситуации. Осталось убедить в ней Бо.
– Энергетически. Чума Миров втянет в себя энергию жизни всего, что есть здесь: людей, деревьев, воды… После этой твари здесь останется, – для наглядности я повела рукой, – да ничего тут не останется. Бесплодная пустыня. А там, где роща – там будут торчать сухие стволы и валяться перышки от птичек.
Все посмотрели в указанном направлении так, будто и впрямь боялись увидеть вместо рощи сплошные сухие стволы. Потом опять на меня – настороженно.
Да я просто все как есть описала!
– После этого Иссушитель заляжет в спячку. Жизненный цикл завершится, он опять станет всего лишь зернышком… и будет ждать еще много тысяч лет, пока в мире опять не расплодятся люди, не вырастут деревья, не появится магия…
Бо смотрела на меня, приоткрыв рот.
– Зачем? – наконец спросила она.
На ответ у меня не хватило фантазии. Мы изучали историю и сущности темных существ, а не их психологию.
– А для него это естественно, как для человека – съесть ужин и лечь поспать, – ответил Веслав. – Природа такая.
Эдмус потер переносицу. Шут, ставший полководцем, ёжился как от сильного ветра.
– А у этого… Иссушителя… У него стихия-то есть?
– Он не принадлежит к стихиям, – отозвался Йехар медленно, – но пользуется поддержкой любой из них, когда ему будет угодно. Его сила чудовищна. Он видит умы насквозь…
– Я тоже так умею, – обиделась Бо.
Веслав тряхнул головой и отмерил между пальцами расстояние чуть меньше сантиметра. Потом ткнул пальцем вверх. Видимо, так он пытался изобразить разницу между способностями Бо и мощнейшим телепатом вроде Иссушителя.
– Ну, не может же быть он… или оно… страшнее всего войска моонов! – постарался ободрить нас Эдмус. – Конечно, я со своей стихией еще не совсем освоился, но если надо будет…
Веслав затряс головой с таким ожесточением, будто пытался привести в порядок мозг посредством взбалтывания.
– Иссушитель – это тебе не мооны, – раздраженно заметил он. – Хоть они и владели тьмой, но были полными тупицами. А эта тварь – и умная, и хитрая, и всего навалом. Кстати, мы вас не просветили, что она выглядит как человек? В смысле, воплощается в образе человека и остается в нем до того самого момента… ну, перед обедом.
Перед глобальным таким обедом. Лицо Эдмуса позеленело еще больше.
– А-а, это может быть кто угодно! – возликовала Бо. – А давайте поиграем в загадочки. Давайте угадаем, кто он!
Мы будем угадывать, а Йехар будет ходить и своим клинком упокаивать тех, на кого пало подозрение. Иначе – интересно, как? Чуму Миров можно уничтожить, только пока она в человеческом облике. Если твари вдруг надоест скрываться, и она примет истинное обличье – можно сразу искать в рюкзаке белые тапочки.
И подарить их этому миру.
Йехар и Веслав за время моих раздумий уже успели донести информацию до остальных. Йехар между тем прибавил:
– Единственное, на что мы можем надеяться – по мере созревания Чуме Миров все сложнее скрывать свою истинную сущность. Иссушителю нужно нечто, что может отвести глаза, скрыть, придать ложный облик…