– Отковать меч?!
Харр рассеянно пробежал пальцами по клавишам.
– Ну, да. Это мое особое умение. И секреты соседей, – он добродушно кивнул туда, где высилась стена города алхимиков. – Много времени не понадобится. На обычный клинок я трачу не более четверти часа, на меч вашего товарища отведу час, раз он такой магический… Сразу же после того, как вы мне немножко споете – я посмотрю на него и решу, как…
– Немножко мы ч-чего?!
Веслава мы с Виолой удержали больше машинально, чем от желания спасти кузнеца.
– Споете, – с большим удовольствием повторил Харр. – Вы же не откажете старику в этой маленькой радости? У меня так давно не было музыкальных гостей…
– Мы не… не муз…
– …с которыми можно вот так, в тесном кругу, посидеть и попеть. Я так давно не слышал молодых и сильных голосов… Ну, давайте же, а после я сразу пойду отковывать меч!
Веслав побагровел, но, к счастью, не издал ни звука. Так и продолжил молча выкручиваться из нашего с Виолой захвата. Старик перевел свои ненормально фиалковые глаза на меня.
– Не желаете быть первой?
Само собой, у меня из головы вылетели все песни совершенно, и старые, и новые, и даже любимые, так что я цапнула за обрывок нечто первое попавшееся, что всплыло в памяти, да я даже исполнителя не знала!
Давай разрушим потолок –
И будем видеть бездну звезд,
Читать паденья их следы…
Я притворюсь, сглотнув комок,
Что я твоих не вижу слез
Сквозь волны темноты…
И наверняка безнадежно перевирала мотив, потому что я его тоже не помнила. Как, впрочем, и слов. Ну, примерно, после вот этого припева:
Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда.
Вместе с выдохом каждым и вдохом –
С неба летит звезда!
Гаснет звон последнего слова -
И шкатулка вопросов пуста,
Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда…
И скажите, пожалуйста, где я вообще такое могла слышать и запомнить?!
После припева слова песни для меня закончились. Я приготовилась вспомнить что-нибудь еще, в памяти подворачивалась некстати всякая непотребная попса, по сравнению с которой здешние застольные песенки смотрелись высшим искусством, но Харр не настаивал. По-моему, я его изрядно разочаровала, так что он уже посматривал на Виолу.
Та откашлялась, закрыла глаза и завела медленную песню на языке, который мы, к своему удивлению, поняли. Было в нем что-то индейское, и сама Виола в этот момент – скулы обрисовались еще резче, черные волосы почти прикрывают пару шрамов на лице, прямой нос – стала похожей на индианку.
Неизвестную даль кто теперь осудит?
В век загадок да прорицаний
Непонятно зачем, но сложили люди
Как-то песню про семь венчаний
Было ль? Не было? Может быть, будет? Верьте –
Это видится, хоть и зыбко:
Обручилось дитя небес со смертью
И шагнуло за ней с улыбкой.
А одна век нашла свой в цветах и травах,
С тем, с которым светлеют ночи,
Был один обручен с венцом кровавым –
Оказался союз непрочен.
Двух дороги свели, и года, и судьбы,
Двух – случайность, а может, шутка.
И с предателем – почему, смекнуть бы! –
Дева связана в мире жутком.
А один, тьму прогнавший своею свадьбой -
Знал он все, да хранил молчанье.
Может, разве что он и сумел сказать бы,
Что за песня, что за венчания.
Виола смолкла, тряхнула головой и пробормотала под нос что-то вроде того, что надо же, она еще помнит хоть что-то из старого фольклорного… Харр глазел на нее с восторгом. Голос у Виолы, по его восторженным заверениям, оказался весьма неплохим, а слух – так просто абсолютным!
Но на бис она петь все же отказалась.
И все взгляды скрестились на все еще багровом алхимике.
– Да я и песен-то не знаю! – рявкнул тот и наконец высвободил руки. – Что вы смотрите, откуда мне их знать? Мы не шастаем день-деньской по концертам!
– А ты спой старую чукотскую: «Что вижу, то пою, колючка вижу, колючка пою…» – шепотом посоветовала я. Алхимик заскрипел зубами.
– Я не собираюсь… – начал он возмущенно, но тут Харр грустно погрозил ему пальцем.
– Молодой человек, – с видом старого, уставшего от жизни чинуши, – зачем вы нарушаете наш маленький договор? И задерживаете меня на пути в кузницу?
Алхимик хрустнул пальцами с видом: «Ну, Йехар мне будет должен…»
– Подождите на улице, – буркнул он. – Я не нуждаюсь в большой аудитории.
Мы с Виолой не тронулись с места. Ага, сейчас, такое зрелище – и бесплатно! Алхимик закатил глаза в мученической гримасе.
– Видели б это в Коалиции… – секунда раздумья, и тут же: – А, вообще, я уже и так весь Кодекс понарушал!
Он тряхнул головой и принялся выводить, раздраженно отбивая такт ногой:
В траве сидел КУЗНЕчик,
В траве сидел КУЗНЕчик,
Совсем как огуречик
Зелененький он был…
Странные ударения, а также зловещие взгляды, которые он метал на Харра, красноречиво говорили, кому посвящается песенная история…
Впрочем, сразу мы этого не заметили, потому что где стояли там и сели, чуть ли не с первых слов. Под окном – и то раздался какой-то шорох и всписк, как если бы эти звуки намертво парализовали случайного кролика. Если бы Веслав спел «Гаудеамус» – это было бы куда ни шло, но алхимик, с небывалым воодушевлением орущий про то, как кузнечик с мухами дружил (на этой фразе Весл многозначительно щелкнул пальцами по шее, глядя на Харра) – это было нечто… нечто такое… Ну, почему это нельзя было заснять?!
Но вот пришла лягушка –
Прожорливое брюшко,
Прожорливое брюшко –
И СЪЕЛА КУЗНЕЦА!
Не думал, не гадал он,
Никак не ожидал он
Такого вот конца,
ТАКОГО ВОТ КОНЦА!!!
Ручаюсь чем угодно, никогда детская песенка не исполнялась таким кровожадным тоном, с гримасой а-ля «главный кошмар психологического триллера», да и вообще… с таким значением. Очень может быть, оно дошло и до Харра, потому что он вдруг живо вскочил, быстро похлопал и осведомился:
– Так где, вы говорите, этот меч? Я очень хотел бы на него взглянуть – да-да, вы так много о нем рассказывали…
Осколки он рассматривал недолго, но тщательно. Повел пальцем по месту излома, потрогал лезвие, погладил рукоять и зацокал языком.
– Это сложная работа, – со вздохом заявил он. – Конечно, не на час…где-то на час с половиной…
Наши истерзанные пением нервы стоически вынесли это заявление. Кузнец воодушевленно взъерошил осколком Глэриона себе усы и бодро закончил:
– И конечно, просто так я работать не собираюсь!
Все же непонятливым его, несмотря на почтенный возраст, назвать было нельзя. Харр очень быстро смекнул, что сейчас его не просто будут бить – возможно, даже частично отравят – и скороговоркой прибавил:
– А если вы попытаетесь причинить мне вред – клинок вашего друга окажется нескованным! А если вы захотите повлиять на мой ум – я могу ошибиться в работе, и тогда ваш друг… Поклянитесь мне, что заплатите и не попытаетесь причинить мне вред после работы!
Он обращался только к Веславу, в котором высшим чутьем угадал главного, а может, здесь просто не рассматривали женщин как кандидаток на руководящие посты. Уголок рта алхимика застыл в причудливом изгибе.
– Оченьпредусмотрительно! – пламенно вымолвил Веслав.
Кузнец улыбнулся и печально кивнул в направлении стены.
– Я общался с алхимиками ранее, молодой человек… Нет, вы ничего не называли. Но вы упомянули Кодекс, так что я подумал…
И улыбочка такая добрая, гадко-виноватая… Определенно, пора остерегаться благожелательных людей.
– И чем я должен поклясться? – Веслав скрестил руки на груди. – Ага, ну, хорошо, вы знаете, кто я. Я поклянусь на Кодексе?
Иногда алхимик бывал более искренен, чем ему хотелось бы. В одно слово он вложил такое презрение к своду правил своей профессии, что вариант отпал сразу.
– На Верном Сердце, – застенчиво сказал хозяин и извлек из кармана небольшой зелененький камешек. – Про него сложено столько песен и песенок. Вот, например… «Покуда стучит…»
Алхимик с довольно-таки угрюмым видом сграбастал камень с ладони хозяина. Стащил митенку с правой руки и сжал камень в незакрытой ладони.
– Клянусь, что после завершения работы оплачу вам ее так, как вы посчитаете нужным, – забубнил он монотонно, – что не причиню вам вреда и не попытаюсь мстить за что бы то ни было, как и те, что рядом со мною. Так, что там еще было… оплату клянусь предоставить в обещанный срок, если то будет нам под силу. Клянусь не отнимать то, что отдам, если только вы не отдадите это сами. Что еще?
Кузнец благоговейно замотал головой и забрал у него камешек – тот стал почему-то алым.
– Вам уже доводилось приносить подобные клятвы, юноша?
– Нет, – ответил Веслав и натянул митенку на положенное ей место. – Но я о них читал.
Мы с Виолой понимающе ухмыльнулись. Книга Миров, как же… Для нас эта церемония была исполнена тайны, так что мы только отчасти понимали, почему так сияет хозяин и так дергается алхимик.
– Ну, – поторопил тем временем тот. – Я купил у вас кота в мешке, да еще вроде как бешеного, да еще и не одного. Какую плату желаете?
Кузнец погасил улыбку, взял опять осколки клинка, которые перед этим положил на кресло, повертел, а потом совершенно неожиданно перевел свои фиалковые глаза на Виолу.
– Ее.
– Что?
–Ее. На три дня.
На какое-то время мы поменялись местами: теперь Виолу удерживали мы с Веславом. Что было непросто: одно дело держать субтильного алхимика, а другое – девушку-триаморфа в самом соку… Да еще очень разозленную и издающую звуки, которые больше пошли бы звериной ее ипостаси.
– Глаза… выцарапаю… пустите! Да я этому…
Мне пришлось заткнуть ей еще и рот. Харр посмотрел с легкой укоризной и погрозил пальчиком.
– Какие вы все несговорчивые…
– Сговоримся, – пропыхтел Веслав, удерживая на месте триаморфиню. – Помните насчет того, что оплата по результату? Увидим меч – тогда и…
Кузнец благонравно повел плечиком, предложил нам до его прихода подкрепиться новой порцией рогаликов, услышал ответ Виолы, подмигнул – нам пришлось опять удерживать ее – и попросил подождать снаружи.
Редкий дом я покидала с большей охотой. Несмотря на то, что разъяренную Виолу нам пришлось буквально выпихивать на улицу.
Где ее гнев, понятно, обрушился уже на Веслава:
– Какого Хаоса?!
– Такого Хаоса! – рявкнул тот. – Вы ж так печетесь о Йехаре, готовы на все ради него, нет? Ну, мы тут посидим три денька, а ты уж там… договаривайся с дедушкой. Авось скостит срок оплаты за старание!
Я серьезно испугалась за его здоровье после этой тирады: Виола сунула руку в рюкзак, потом как будто раздумала и вдруг выкрикнула яростно:
– Ольга!
– А? Что?
– Скажи что-нибудь рассудительное, или я его прикончу!
– Уфф, – рядом приземлился Эдмус. – Чуть не опоздал на такое зрелище! Кто пока по очкам побеждает? До смертей еще не дошло?
На него глянули с понятным удивлением, и он развел руками:
– Я же спирит! И придворный бывший… ну, словом, везде пролезу… Слушал у окошка, хотя когда Веслав запел – свалился нечаянно в кусты роз, дальше пришлось слушать уже оттуда.
– Этого не может быть, – огрызнулась Виола, которую уже немного отпустило. – Ты что же, молчал все это время?
Шут задрожал губами, показывая величие принесенной жертвы, и я воспользовалась тем, что обстановка перед крыльцом Харра опять начинает напоминать дружескую.
– Веслав, а что это за штука, на которой ты клялся? Что она делает?
Алхимик уселся на крыльцо и вытащил из сумки потрепанный блокнот.
– Верное Сердце? – переспросил он мимоходом. – А… древняя алхимическая фишка, особый элемент… ну, словом, если я нарушу клятву – я буду помирать долго, наверное, мучительно, а перед смертью убью вас всех за компанию.
– А… вот последнее было необязательно, – выдавил Эдмус.
– …а потом еще не буду знать покоя в загробном мире, – алхимик перевернул пару листочков и прибавил презрительно: – Консерваторы!
Мы были слишком заняты, чтобы пытаться найти смысловую связь между фразами: нас больше интересовали собственные рты, раскрытые так, что любой из врачей, которые изводят пациента мучительным: «Скажите «Аа-а-а!» – пустил бы слезу от умиления.
– Вот спасибо, – сказала потом Виола, совладав с челюстными мышцами. – То есть, мне придется идти к этому… к которому я не пойду?!
А логика Бо в ней все-таки осталась, отметила я мимоходом, задавая следующий вопрос:
– Веслав, эту штуку можно как-нибудь обойти?
– Способы есть, – отозвался алхимик. Он все рылся в блокноте. – Верное Сердце – вещь очень зыбкая. Оно может признать клятву выполненной, если это признает тот, кому она давалась.
– То есть, если мы заплатим, но потом?
– Нет.
– То есть, заплатим, но не тем?
– Нет.
– Ну, а если я приду, врежу ему и пойду себе обратно?
– Нет!
– Ну, а если она придет, превратится в пантеру или Бо и…
– НЕТ!!
– Что же тогда?
– Ну, вот например, если к Харру явится под видом Виолы кто-то другой… Хотя сомневаюсь, что желающие найдутся, – решив оставаться честным до конца, добавил он.
Последовала неприятная тишина, после которой спирит признался:
– Ну… я вообще-то готов… – и прибавил поспешно, когда три лица повернулись к нему с одинаковыми выражениями: – Исключительно ради взаимовыручки!
Глава 17. Проблемы алхимического характера
До времени оплаты нам оставался всего лишь час, и этот час Дружина всерьез решила убить на пререкания. Виола косилась на Эдмуса виновато, но заявляла, что не пойдет никуда. Я чувствовала себя тоже не ахти, но идти все равно никуда не собиралась, Веслав как кандидат не рассматривался, вернее, не дал себя рассмотреть, ну и получалось, что оставался действительно Эдмус.
– И как ты его замаскируешь? – усомнилась я. – Состряпаешь…это…как его…Полиморфное зелье?
– Где ты нахваталась этой пошлятины, честное слово, – проворчал Веслав, запуская руку глубоко в какой-то потайной карман. – Мороки Виола наведёт, да и все.
От такого дилетантизма в стихийной магии умудренная опытом Виола чуть не свалилась с крыльца, на котором сидела.
– Точный морок в виде себя самой? Одно дело других закрывать и людей морочить, а тут мало того что его, – она с особым значением ткнула пальцем в Эдмуса, – в меня… так еще и стихийника обдурить!
– У стихийников тоже есть чувства, которые можно обмануть, – отозвался Веслав. Он увлеченно толок в маленькой ступке что-то вроде кориандра. – Зрение, обоняние. А этот кузнец пользуется «Верным Глазом» – эликсиром для улучшения зрения. Цвет глаз его видали? Я от двери распознал побочный эффект. Это снадобье легко обмануть. Помолчите-ка минут десять.
Эдмус понял намек, поднялся и печально побрел от нас прочь. Свои десять минут он провел на почтительном удалении.
Алхимик тем временем уже состряпал в пробирке какую-то холерного вида водичку, перелил ее в крошечный пузырек, где она почему-то поднялась и завихрилась, и заткнул пробкой. Потом достал из другого кармана банальный флакон духов и повернулся к Виоле:
– Нужна прядь твоих волос.
Та вскинула брови, но молча достала из-за пояса нож и отрезала требуемое. Алхимик слегка отвлекся от своего флакона, когда она вложила в его ладонь черную внушительную прядь, и метнул раздраженный взгляд:
– Ты б еще скальп сняла и мне протянула, чтоб уж в комплекте. Я что, отрезать просил?!
Виола мрачно постучала ножом по ладони, глядя на отрезанную прядь. Сегодня ее терпение точно подверглось изрядному испытанию…