========== Пролог ==========
Мальчик, лет восьми, растянулся на траве возле крепостной стены. Солнце приятно пригревало. Он сладко потянулся и полной грудью вдохнул свежий воздух.
Где-то высоко в небе пели птицы, а иных звуков не было. Удивительно вот так вот лежать и слушать тишину. Мальчик испытывал истинное блаженство. Как же было хорошо расстаться с обычной жизнью, суровым учителем и наконец-то поехать с отцом в Микены на всё лето. Конечно, учителя, на самом деле, он очень любил, но свободу чувствовать для него было лучше любых наслаждений. Ему нравились Микены, с их достаточно мрачной архитектурой, каменными неприступными стенами. У него они вовсе не вызывали страха или трепета.
Мальчик переменил положение. Полежал ещё немного. Потом встал и озадаченно огляделся. «Странно…» — подумал он, — «куда же она запропастилась? Неужели поймали? Ах, как бы не хотелось! А что если…»
Вдруг, его мысли резко прервал крик откуда-то сверху:
— Ахилл!
Мальчик поднял глаза и увидел, что из отверстия в стене, чуть выше него, выглядывает девочка, лет пяти.
— Иф! — радостно воскликнул он, — ну наконец-то! Я уж подумал что-то случилось!
— Прости. Меня мама остановила и долго выспрашивала о всяком разном. Мне еле удалось вырваться. Обычно всё нормально, но сегодня вечером приезжают какие-то важные гости, и за мной усиленно следят.
— Ладно. Хорошо, что ты смогла прийти. Спускайся!
Ифигения с сомнением взглянула вниз.
— Эм… Ахилл, тут… Это…
Мальчик проследил за её взглядом и, наконец, до него дошло.
— Ты боишься? — весело спросил он.
В глазах девочки сразу появились недобрые огоньки.
— Я? Боюсь?! Пффф! Ещё чего! — фыркнула она и вздёрнула носик, — сейчас спрыгну! — и приготовилась к прыжку.
— Эй! — остановил её Ахиллес, — не надо! Я тебя поймаю!
— Я и сама могу! — упорно отвечала она.
— Нет уж! Переломанных рук и ног нам не нужно! Прыгай мне на руки.
— Ладно.
Иф без всякого страха оттолкнулась и приземлилась прямо в руки мальчика, для которого вообще не составляло труда поймать её.
Дети пошли прочь от стены в сторону леса. Он раскинулся прямо перед крепостью и манил.
— Давай наперегонки до вооон того дерева! — задиристо воскликнула девочка, показывая на большой дуб, стоящий на опушке.
— Я же бегаю быстрее, — ухмыльнулся Ахилл.
— Чтооо?! Нет! Я быстрее!
— Хочешь проверить?
— Да!
И они тут же бросились вперёд. Победа досталась всё же сыну Пелея.
Добежав до дерева, дети плюхнулись под него. Широкие ветви тотчас закрыли их от всего мира.
— Ты опять выиграл! — надулась Иф, — так нечестно!
— Ты сама захотела! — парировал он. На это возразить было нечего.
Они немного посидели в молчании. Его нарушила девочка:
— Слушай, а мне тут мама говорила, что когда мы с тобой вырастим — то поженимся.
Он удивлённо воззрился на неё.
— Да?
— Угу.
— А знаешь, кажется, мне папа тоже когда-то об этом говорил.
— И что же, мы получается будем царём и царицей?
— Ну да.
— И нам придётся постоянно сидеть на тронах, носить одежды с золотом, приказывать всем вокруг и придумывать законы? — продолжала расспросы Ифигения.
— Наверное… — неуверенно протянул мальчик.
— Но это же скучно! — возмутилась она.
— В этом я с тобой полностью согласен! — с жаром подтвердил Ахилл, — а знаешь, что, мы не будем сидеть на тронах! — вдруг, воодушевлённо воскликнул он, — мы будем путешествовать!
— Ух ты! — её глаза загорелись.
— Мы будем скакать на лошадях, сражаться с врагами и открывать новые земли!
— Да! Точно! Вместе?
— Конечно!
— А Патрокла возьмём?
— Он же маленький!
— Вырастет.
— Тогда возьмём.
— А ты будешь любить меня? — задала Иф совершенно неожиданный вопрос.
— То есть? — не понял он, — я и сейчас тебя люблю! Ты мне, как родная сестра! Как Патрокл!
— Нет. Я не об этом.
— А о чём?
— Ну… Как взрослые друг друга любят…
— А как?
Девочка озадаченно нахмурилась.
— Не знаю… — наконец то выдохнула она.
— А я думаю, что любить сильнее, чем мы друг друга нельзя! Мы ведь всегда будем защищать друг друга?
— Да!
— И заботиться?
— Конечно!
— Так ничего другого и не надо!
— Верно! Какой же ты умный!
Иф радостно обняла друга.
— Эй! Задушишь! — возмутился он.
— Ага! — злорадно рассмеялась она.
— Отпусти!
— Неа!
— Иф! Отпусти!
— А ты научишь меня сражаться на мечах? — вкрадчивым голосом начала девочка.
— Что?! На мечах?! Ты в своём уме? О-о-о… Сначала ты донимаешь меня, чтобы я
научил тебя стрелять из лука, после этого решаешь научиться охотиться, а теперь ещё и мечи! Нет уж!
— Тогда не отпущу!
— Пожааалуйста!
— Нет! Пока не пообещаешь научить сражаться на мечах!
— Ладно… — пробурчал мальчик. Девочка тут же отпустила его. Он сердито на неё посмотрел, а она начала смеяться.
— Ох… — вздохнул Ахиллес, — зачем тебе это? Ты же царевна!
— А я хочу уметь сражаться!
— Да ты и меча поднять не сможешь! — привёл он последний аргумент.
— А ты научишь меня сначала на деревянных! Они лёгкие!
Возражений больше не нашлось и мальчику пришлось согласиться.
— Ладно. Пошли. Кажется, у меня в комнате были два деревянных меча.
— Ура!
— Только потом ты не будешь плакать и жаловаться, что тебе сложно!
— Конечно не буду!
И девочка, с радостными воплями, поскакала вслед за другом.
========== Глава 1. Отправление в Трою ==========
Спустя 7 лет.
За столом в огромном тронном зале Микенского дворца собралось огромное количество людей. Здесь были правители и военачальники со всей Эллады. Такое количество людей сложно себе вообразить. И насколько они были разные!
Со всех концов ломившегося от всевозможных яств стола раздавались крики, разговоры, звон посуды, громкий смех. Рабы разносили вино, лучшее, что можно найти в этих краях. Рабыни исполняли танцы, услаждая взоры господ, а кто-то из них играл на различных музыкальных инструментах, и по залу разносились звуки весёлых мелодий, которые ещё больше воодушевляли собравшихся.
Подобные пиры устраивались здесь достаточно часто, но этот был по особому случаю.
Во главе стола, на высоком богато отделанном кресле, восседал царь Микен — Агамемнон. Гордый, величественный, устрашающий. Лицо его светилось торжеством. Чёрные глаза горели чем-то неизвестным и зловещим. Борода скрывала мрачную улыбку. По правую руку от правителя сидел его брат — царь Спарты Менелай. Он был немного моложе Агамемнона. На его лице видна была твёрдая решимость, а губы были плотно сжаты. В отличие от всех собравшихся, мужчина не был ничему рад. Скорее, он был безумно зол. Под столом руки его сжаты были в кулаки, брови сурово сдвинуты. Вид спартанца внушал страх.
Все остальные присутствующие, на удивление, были абсолютно беззаботно настроены. Весьма странным казался их смех и веселье при обстоятельствах, которые собрали всех их.
Наконец, Агамемнон поднялся со своего места, обвёл зал гордым взглядом, поднял кубок и громогласно произнёс:
— Итак, дорогие друзья, вечер подходит к концу. Все вы, насколько я вижу, воодушевлены и полны сил. Такой настрой предвещает скорейшую победу! Благодаря вам мы смогли создать сильнейшую непобедимую армию, равной которой свет ещё не видывал! — голос правителя звучал твёрдо, властно, когда он говорил, все молчали и слушали, затаив дыхание, — так давайте же добьёмся исполнения наших желаний, придём к великой цели! — продолжал он, — Я хочу поднять этот кубок за взятие Трои! Все мы долго ждали этого, и вот, момент настал. Пора бы усмирить этих, вообразивших себя всесильными, выскочек! Мы возьмём город, обогатимся, принесём победу, а также восстановим справедливость и вернём Спартанскую царицу Елену, жену моего брата! Отныне мы непобедимы! Всей Элладой мы идём в бой и знаем, что не напрасно! Каждый сможет обрести могущество, власть, славу. Эта победа станет величайшей из всех, что были, есть и будут!
Зал наполнился звоном кубков и громогласными торжествующими криками.
Царь вновь опустился в кресло и повернул голову к брату.
— Хорошо говоришь, — мрачно промолвил последний.
— Отчего ты так суров?
— Я желаю скорейшей мести.
— Поверь, вскоре она свершится! Я клянусь тебе.
— Мне хочется, чтобы троянцы страдали! Они посмели оскорбить меня, и я не прощу им этого!
— Знаю, брат. Они будут страдать.
На лице Менелая, наконец, появилась мрачная ухмылка. Агамемнон внимательно взглянул на него.
***
Ахиллес сидел на берегу моря на холодных камнях, обхватив руками колени, и задумчиво смотрел вдаль. Перед ним простирались морские просторы. На далёком горизонте солнце опускалось, окрашивая небо в нежный розовато-золотистый цвет. Горящий диск медленно исчезал из поля зрения.
Чуть поодаль от берега стояли готовые к отплытию корабли. Их было огромное количество. Сосчитать все юноша ни за что не смог бы. Все они величественно возвышались над водной гладью.
О каменный берег бились волны, шепча Ахиллу о прекрасном и неизведанном, о будущих его приключениях. Море манило его всё больше и больше. Уже завтра на рассвете он вступит на корабль, который понесёт его навстречу новой жизни, которая, несомненно, будет полна опасного и великого.
Сзади кто-то неслышно подошёл и присел рядом с сыном Пелея. Он обернулся, и лицо его тут же озарила мягкая улыбка.
— Иф! — радостно воскликнул он.
— Здравствуй, — улыбнулась она в ответ.
Двенадцатилетняя она была уже красива. Каштановые кудри с рыжеватым отливом водопадом спадали на спину и плечи, светлая кожа отливала лёгким жемчужным сиянием, а в медовых глазах скакали яркие огоньки, вспыхивая пламенем. Но Ахилл то знал, что скрывается за милым личиком его подруги детства. Всё такая же озорная она была истинным источником нескончаемой энергии, придумок и проказов. Вечная соратница в их детских играх уже и сражалась-то неплохо. Даже младший брат Ахиллеса, Патрокл, восхищался этой девчонкой. Втроём они провели вместе всё детство. На первый взгляд очаровать Ифигения могла любого, но немногие выдерживали с ней, узнав её получше. За свою короткую жизнь она мужественно перенесла огромнейшее количество наказаний за разные шалости, которые абсолютно не действовали, а напротив укрепляли боевой дух. Управы на юную царевну не было.
— Почему ты не во дворце со всеми? — спросил Ахилл.
— Без тебя скучно, — пожала плечиками девочка, — а чего ты сидишь здесь один?
— Да так. Задумался просто.
Они замолчали. Иф тоже начала всматриваться в горизонт.
— О чём же ты думаешь? — наконец спросила она.
— О том, что завтра я покину эту землю и отправлюсь навстречу приключениям! — воодушевлённо ответил юноша, — а ты представь, какая слава ждёт меня, когда я вернусь! И меня будут вечно помнить потомки!
— Да… — вздохнула царевна, — я уверена, ты станешь великим героем! Приключения… Как бы я тоже хотела отправиться! Ты не представляешь, насколько мне грустно осознавать, что никогда не смогу почувствовать истинную свободу. Как трудно оставаться здесь! — с этими словами Ифигения резким движением сдёрнула с головы покрывало, расшитое золотыми нитями и начала ослаблять пояс лёгкого голубого хитона. Видно было, что подобные одежды вовсе неудобны ей. Лицо царевны было мрачным.
— Не грусти, — ободряюще похлопал её по плечу Ахиллес, — я скоро вернусь. Вот увидишь. Ты и соскучиться не успеешь, как я снова буду здесь и уж свободу-то я помогу тебе обрести!
— Спасибо. Ты замечательный друг.
После некоторого времени молчания, он вдруг спросил:
— А ты совсем не волнуешься за меня?
— Нет, — удивлённо взглянула она на него, — почему это я должна волноваться?
— Я всё-таки на войну иду!
— И что? Вот уж с тобой точно ничего не случится!
— Откуда такая уверенность?
— Я просто знаю.
— Настолько веришь в меня?
— Дело не в вере, а в том, что я в тебе вижу.
Сын Пелея задумался. Он всё никак не мог решиться сказать подруге кое-что очень важное. Это ведь принесёт ей много горя. С другой стороны, она должна знать. Наконец, Ахилл вымолвил:
— Послушай, мне нужно рассказать тебе одну вещь…
— Какую?
— Дело в том, что… О Боги! Я не могу этого произнести!
— Говори уже! Я готова услышать всё.
— Иф, я не вернусь с этой войны, — на одном дыхании выпалил он.
Девочка непонимающе уставилась на юношу.
— То есть? — озадаченно спросила она.
— Моя мать предсказала, что я погибну. Я отправляюсь за славой, меня будут вечно помнить, но цена — жизнь.
Несколько мгновений царевна осознавала сказанное. Вдруг, она резко рассмеялась.
— Брось! — воскликнула она, — это ерунда! Неужели стоит так верить всяким предсказаниям? Я лучше знаю! И ты вернёшься. Я в этом уверена.
Её слова удивительным образом подействовали на юношу. Он вдруг тоже поверил, что всё будет хорошо. И она права. Он вернётся.
Ахилл улыбнулся и посмотрел на Иф. Её уверенность передалась и ему. Теперь смело можно было отправляться на войну, и никакие трудности ему не страшны.
***
Корабль отправлялся на рассвете. Ифигения провожала Ахиллеса. Она до самой погрузки стояла рядом, не отходя ни на шаг.
Когда пришло время взойти на корабль, девочка ткнула юношу в бок и серьёзно сказала:
— Не вздумай умирать! Если попробуешь, я тебя вытащу из преисподней и самолично удушу!
— Ой-ой! — в притворном испуге выпучил глаза Ахилл, — какая же, царевна, ты у нас кровожадная! Но твоим коварным планам не суждено осуществиться, потому что умирать я совершенно не собираюсь!
— Вот и хорошо!
На прощание он крепко обнял Иф и взбежал на корабль. Когда они отплыли, она ещё долго стояла и смотрела им вслед.
========== Глава 2. Ифигения в Авлиде ==========
Великий поход на Трою начался с небывалым величием, пышностью и громкими чаяниями. Собранная армия поражала воображение, а грандиозность события будоражила кровь. Каково же было участникам похода, когда возможность покинуть родную Элладу вообще оказалась под угрозой, что означало полный провал ещё до начала каких-либо военных действий. От весёлого настроя воинов, зародившегося, когда они пировали, не осталось почти ничего. Все они заметно помрачнели и посерьёзнели. А проблема заключалась в том, что корабли просто не смогли выйти в море, из последнего порта, в который зашли они на родных землях. Не было попутного ветра. Сначала день, два… Потом и неделю… Теперь всем казалось, что положение безнадёжно. На то явно была воля богов. Греки не могли придумать никакого выхода из столь затруднительного положения. С природой не поспоришь. Сейчас они явственно ощутили, что властны не над всем. Осознавать это было весьма неприятно, в особенности, для Агамемнона. До этого момента царь был убеждён в собственном всесилии, но случившееся пошатнуло его уверенность. Хоть при соратниках он и убежал их всех, что обязательно придумает, как сделать так, чтобы кораблям удалось отплыть, но в душе он понимал, что сделать ничего не может и это ужасно его раздражало. Громкими речами он пытался восстановить боевой дух в сердцах воинов, но едва ли сам верил им. Однако, вернуться домой с позором микенцу не позволяла гордость и самолюбие, поэтому он упорно продолжал усиленно размышлять над положением и отчаянно искал хоть какие-то лазейки, сквозь непроходимое препятствие.
На седьмой день вынужденной остановки Агамемнону, наконец, удалось узнать причину происшествия, которая, право же, удивила его и вселила некоторый страх. Правитель тут же поспешил сообщить Менелаю, что и впрямь это гнев богов. Точнее, гнев одной богини — Артемиды, богини охоты. Она разгневалась на царя за то, что он некогда заколол её лань и теперь богиня мстила. Единственный способ умилостивить Артемиду поначалу поверг мужчину в ужас — она требовала, чтобы он принёс ей в жертву свою дочь Ифигению. Долго размышлял Агамемнон. Но человек он был страшный, безжалостный, чёрствый. Самолюбие и алчность были в нём превыше всего. Он считал, что не может не отправиться в этот поход. Столько лет он только и мечтал о том, чтобы разгромить Трою и, наконец, повод нашёлся. Ему удалось собрать сильнейшую армию. Как же теперь отступить? Пойти в бой — обрести вечную славу, трусливо возвратиться домой — покрыться великим позором. «Да ведь вся Эллада будет насмехаться!» — размышлял микенец. Уж этого допустить он не мог.