И будто последние капли сомнения исчезли в глазах брата от этих слов. Он забросил ноги Ньюта на плечи, двинул вхолостую бёдрами, нанеся на член мгновенно наколдованную смазку. Палочка тут же упала на пол, как нечто ненужное, и Ньют даже смог этому поразиться краешком сознания — брат, такой аккуратист, и вдруг бросает столь важную вещь…
Но больше думать о чём-либо постороннем ему не удалось. Пробка сдвинулась под пальцами Тесея, заставив Ньюта дёрнуться, пошла наружу — уже совсем легко, не так, как было вначале. Неужели он теперь такой растянутый?..
— О-о-о, Арти, — услышал Ньют, не признав сразу голос Тесея — какой-то незнакомый, глубокий и хриплый. Брат даже не стал пытаться снять с Ньюта окончательно пижамные штаны, которые так и болтались где-то в районе коленей, и резко подался вперёд, вставляя целиком. Ньют восторженно ахнул — это восхитительное ощущение наполненности даже близко не могло сравняться с пробкой. Тесей был в нём, его брат двигался внутри, вколачиваясь и издавая звуки, от которых Ньют ещё сильнее пытался раздвинуть колени, стреноженные резинкой штанов. Сильные руки то сжимали ягодицы, то начинали придерживать соскальзывающие с плеч ноги, и Ньют вскрикивал с закрытыми глазами. Он ориентировался только на ощущения, которые обострились донельзя, и звуки: звуки стонов Тесея, становящихся всё выше, его собственного частого дыхания и влажных пошлых шлепков; ощущения широких плеч под ногами и простыни, скомканной в пальцах.
До пика они дошли почти одновременно — Тесей убыстрился, его тихое «Ньют… Ньют…» было едва различимым, но Ньют слышал и жмурился от удовольствия и восторга. Кончая, он обхватил ступнями шею Тесея, выгнулся, издавая громкий протяжный стон, перешедший в имя, и кажется, Тесею этого хватило — его руки легли на бёдра, прижали к себе крепче. Ньют чуть приоткрыл глаза: брат склонил голову, по его телу прошла дрожь, и он излился внутрь, загнав во всю длину, а потом вытащил, и Ньют завороженно смотрел на капли спермы, падающие на отверстие и ложбинку меж ягодиц. Ньют вовсе не был против того, чтобы его пачкали таким образом. В общем-то Ньют не противился бы, даже вздумай Тесей кончить на его лицо.
— Подержи колени, — попросил Тесей всё ещё не своим голосом и вдруг склонился, его горячий и мокрый язык прошёлся возле отверстия. Тесей слизывал собственную сперму, вылизывал Ньюта, и это всё было таким смущающим, что Ньюту казалось, он снова краснеет.
— Вылижи и живот, — попросил он застенчиво, и Тесей улыбнулся, снимая наконец-то так надоевшие им обоим штаны Ньюта и разводя колени, чтобы опуститься между ног. Теперь Ньют мог видеть, как проходится язык Тесея по его коже, убирая потёки спермы. Брат тепло дышал на живот и сглатывал, слизав, и Ньют смотрел, чтобы запомнить, чтобы потом вызывать в памяти в сумраке хогвартской спальни.
Закончив, брат поцеловал живот, дразняще коснувшись языком пупка.
— Я хочу сегодня лечь с тобой здесь, — сказал Тесей, поднимая палочку и убирая невидимые верёвки. Пока Ньют потирал запястья, Тесей укладывался рядом, взбивая отобранную из-под головы подушку.
— Я уже понял. Но нам будет тесно, наверное.
— Ты против?
— …Нет. Совсем не против. — Ньют положил руку на талию. — Как раз очень за.
Тесей смотрел на него затуманенным взором, в котором читалась бесконечная любовь, и от этого было и хорошо, и почему-то страшно, и тоскливо. Ньют поднял с одеяла руку Тесея и сомкнул чужие пальцы на ошейнике, который они так и не сняли.
— Возьми его с собой, — предложил брат, расстёгивая пряжку. — Я научу, как сделать его невидимым, можешь носить… когда захочешь.
— Я думал об этом, — сказал Ньют. — Но не когда захочу, а когда буду скучать по тебе — вот так.
— Мы не на всю жизнь расстаёмся. Относись к этому проще.
Ньют фыркнул и порывисто обнял.
— Смотри, Пикетт к нам спускается, — произнёс он, указывая на дверцу шкафа. Лечурка смотрела на них очень подозрительно. — Возможно, он ревнует, мне пока сложно сказать. Ты всё-таки тут человек новый для него.
Тесей поманил пальцем, и Пикетт спустился по выглаженной и повешенной на дверцу мантии, перебрался на кровать — и вдруг щёлкнул Тесея по ноге длинными руками-палочками, стремительно сбегая вниз, где в темноте лежал чемодан.
— Я же говорил: животные меня не любят, — вздохнул Тесей. — Вся их любовь досталась тебе.
Ньют помолчал, а потом взял за подбородок, обращая к себе лицо.
— Ты когда-нибудь жалел, что именно я — твой брат?
Тесей нахмурился:
— Что за странные вопросы?
— Мы очень разные, — сказал Ньют, не тая. — Мне кажется, нам будет сложно вместе… если у нас будет это «вместе».
На лице Тесея замерло сложное выражение — то ли оторопь, то ли шок пополам с удивлением.
— Как невовремя ты со своей честностью… Я пока не строил далеко идущих планов. Тут, мне кажется, — Тесей замялся, — основные сложности будут не из-за наших различий.
Он намекал очень прозрачно, трудно было не понять.
— Я закончу школу, — произнёс Ньют, трогая поджарый живот брата, — а потом посмотрим.
— Именно. Вообще ты меня очень удивил сейчас.
— В плохом смысле?
Ньют настороженно приподнялся на локте, перестав гладить. Тесей покачал головой.
— Нет. Я готов рискнуть, и разговор этот надо будет тогда повторить через год. За год может многое измениться.
Ньют улыбнулся — он получил почти что обещание, и с этим уже можно будет как-то жить до Рождества, а там… а там они посмотрят.
— И я не жалею, что ты такой, какой есть, — добавил Тесей мягко. — Если бы мы родились одинаковыми, это было бы уныло. Представь: сплошные разговоры про политику и квиддич и никакого разнообразия.
От сердца совсем отлегло.
— Я буду слушать твою болтовню про министерство, если ты обещаешь слушать мои рассказы о животных, — сказал Ньют, прижавшись.
Тесей взъерошил ему волосы.
— Я и так всю жизнь их слушаю, дурак.
В голосе прозвучал лёгкий упрёк, потому что Тесей говорил правду, и Ньют благодарно коснулся губами его подбородка.
Как он раньше не ценил Тесея, он теперь ума не мог приложить. Кажется, эта их взаимная влюблённость — неожиданная, запретная и странная — стала лучшим, что случилось между ними за все годы безуспешных попыток сдружиться и понять друг друга. Как будто они наконец нашли единственно верный способ совместного существования без извечных обид и упрёков.
О нет, Ньют теперь ни за что не позволит себе это потерять.
========== Часть 13 ==========
Комментарий к
Спасибо всем, кто ждал) Были сложные дни)
Проснулся Ньют от шума — слабого, но различимого, потёр глаза и повернулся на другой бок. Прямо перед ним, загораживая окно с задёрнутыми шторами, стоял Тесей. Он был уже в брюках и надевал рубашку, и Ньют тупо смотрел на его высокую фигуру, пытаясь понять, что происходит. Сон не отпускал, требовал к себе обратно, и отголоски ночного видения всё ещё загораживали реальность.
Тесей услышал шорох одеяла, повернул голову.
— Спи, для тебя пока рано, — сказал он тихо, и тут Ньют вспомнил, что сегодня за день. Он резко поднялся на подушке.
— Ты уходишь, — вырвалось у него.
Брат опустился на край постели. Его ладонь, оглаживая, прошлась по выемке между шеей и плечом Ньюта, губы тронули висок. Тесей пах одеколоном, какой-то новый аромат, незнакомый. Более горький.
— Пока просто завтракать. Я потом скажу нашей матушке, что сам разбужу.
Повинуясь настойчивой руке, Ньют лёг обратно в свою постель, смежил веки. Тесей безостановочно гладил — очень нежно, самыми кончиками пальцев — и шептал что-то непонятное, но ласковое. Ньют разобрал только «младший» и уже привычное «Арти».
Ему казалось, он едва успел задремать снова, как Тесей вернулся — полностью одетый, при галстуке, с цепочкой от часов на жилете. Тщательно уложенные кудри лежали волосок к волоску. Ньют на мгновение даже онемел: брат всегда отличался щегольством, но летом он позволял себе одеваться чуть более небрежно, а сейчас Тесей был невероятно красив — идеальный, взрослый. Лучший из них двоих.
— А вот теперь вставай, — сказал Тесей, поддёргивая брюки и садясь. — У нас ещё… — Он вынул из кармашка жилета часы. — …Минут семь, чтобы попрощаться.
Ньют подскочил на постели. Слишком мало! Он быстро спустил ноги на пол, даже забыв о своей наготе.
— Ты куда?..
— В ванную! — ответил Ньют уже на ходу, шлёпая голыми ступнями по паркету.
Он быстро умылся, почистил зубы — ведь Ньют никак не мог отпустить Тесея без поцелуя, — а после торопливо осмотрел себя в зеркале, свою нескладную фигуру, узкие плечи и в очередной раз задался вопросом: что Тесей нашёл в нём, в собственном брате, и как смог высказать свои намерения — он, такой правильный?..
— Впервые не хочу в Хогвартс, — проговорил Ньют глухо, снова опустившись на кровать и уткнувшись Тесею в плечо. — Или нет, всё-таки хочу, там должен был летом родиться единорожек у единственной самки, посмотреть бы на него. Но ты…
— Стало сложнее. Я понимаю.
Рука легла на макушку Ньюта.
— Я хочу извиниться, — сказал вдруг брат.
Ньют поднял голову — Тесей глядел в сторону задумчиво и печально. Догадаться было несложно.
— Не за что тебе передо мной…
Тесей нетерпеливо дёрнул краешком губы.
— Я разрешил и подтолкнул, дал слабину. Жалеть уже поздно, но извиниться я должен.
Ньют не выдержал и обвил руками шею. В глаза смотреть не получалось, и потому он произнёс, адресуя слова плечу Тесея:
— Просто… мы оба выросли. Вот так и вышло. Вообще-то у животных тоже встречается, и даже довольно часто, потому что…
— Ньют, время. Давай без лекций.
— Хорошо.
Тесей всмотрелся в него, притянул, чтобы поцеловать — и именно в этот миг для Ньюта закончилось лето. Жаркое и дремотное, оно усыпило и под конец предательски вырвало из сна, всколыхнуло все чувства, заставив испытать небывалые сочетания эмоций. Поцелуй Тесея начинал осень и завершал их короткий летний роман. Может, всего лишь до зимы, но Ньют всегда старался быть реалистом: никогда не знаешь, чего ждать впереди, особенно от других людей — они непредсказуемее животных.
Чего ждать от Тесея, он даже не представлял. Они с братом всё же были слишком разными.
— Ты уже не здесь, — сказал Тесей, отстранившись. Он снова нежно прихватил губы почти целомудренным касанием.
— Сможешь ответить мне на один вопрос? Просто это важно.
— Попробую.
Ньют собрался с духом.
— Почему я? — выпалил он быстро. — Ведь есть другие парни… девушки — особенно вокруг тебя.
Тесей повёл подбородком в сторону, задумавшись.
— У меня была девушка, — сказал он, словно нехотя. — Рыжеватая, с веснушками. Обожала старые колдовские книги и собирала их, могла часами говорить о своей коллекции.
Ньют тихо судорожно вздохнул.
— Это было с год назад, — продолжил Тесей. — Я с ней расстался. Мне будто всё чего-то не хватало.
Он снова вынул часы и вскочил. Ньюту показалось — слишком уж поспешно.
— Тесей…
— Мне пора, Арти. Чтобы аппарировать, ещё надо выйти за ворота.
— Тогда до Рождества, — пробормотал Ньют беспомощно, наблюдая, как Тесей застёгивает пиджак. Вдруг брат хмыкнул и кивнул на стол.
— Это твоё, — сказал он и снова склонился, припадая к шее Ньюта, ведя губами ниже, почти до ключиц. Прихватив нежную кожу, он всосал её и взъерошил напоследок волосы.
— Тут будет незаметно, — произнёс он с удовлетворением и сделал шаг к двери, взялся за ручку. — Я напишу тебе.
— И я.
Они смотрели друг на друга; Тесей открыл дверь, вздохнул и вышел. Его убыстряющиеся шаги Ньют слушал, закусив костяшки пальцев.
Сказать «пока» иногда бывает трудно. Прощаться — это словно отчаливать от причала на ненадёжной лодчонке. Впереди — пугающая неизвестность, но возвращаться уже некуда, да и незачем, ускользнувшее лето не схватишь за хвост.
Медленно Ньют подошёл к столу, заглянул в бумажный пакет и улыбнулся, подцепив пальцем ошейник.
Эпилог
«Дорогой Арти,
ты опять злился, что я шлю отписки, поэтому хочу оправдаться: у нас было очень напряжённое дело, связанное с поддельными мётлами, порой мы даже не могли банально поспать — обходились бодрящим зельем и кофе. К счастью, это уже позади. Мне удалось выследить дом, где производили мётлы, и заодно поймать одного из главарей, так что можешь поздравить своего старшего брата. Прошёл слушок, что мне готовят повышение.
Как ты там? В последнем письме ты больше писал о жеребёнке единорога, чем о себе — я не удивлён, но, как это ни странно для тебя, о твоей жизни мне хочется всё-таки знать больше. Не спорю, что единороги замечательные создания, но когда я в последний раз видел своего младшего брата, он был человеком. Рассказывай о себе больше, пожалуйста. Это не упрёк, а пожелание.
В Лондоне неожиданно всё засыпало снегом — в жизни такого не видел, — и пришлось украдкой расчищать путь к дому, ведь вокруг район маглов, как ты, возможно, помнишь по моему описанию. Дом получше прежнего, и я не могу дождаться, когда приглашу тебя в гости. Может, на каникулах? Если, конечно, ты не против компании зануды вроде меня.
К слову о каникулах… Сначала я вымарал это место в письме, но всё же верну, ибо честность — лучшая политика. Итак, скоро Рождество, и нам снова предстоит встретиться дома после долгой разлуки. Четыре месяца — большой срок, всё могло измениться, даже если пока кажется, что это не так. Я по-прежнему очень хочу тебя увидеть и надеюсь, эти месяцы не успели нас с тобой превратить в чужих друг другу людей. Иногда случается и такое. Письма всё ж плохая замена живому присутствию.
Будь осторожнее в словах, не пиши слишком многое. Мне было очень приятно читать предыдущее твоё послание, и я понимаю, что ты скучаешь (как и я!), но работа меня научила одной важной вещи: осмотрительность и благоразумие порой не единожды могут предотвратить беду. Уж прости за нравоучительный тон.
С любовью,
Тесей»
Ньют опять поднял взгляд на вокзальные часы — стрелка неумолимо двигалась по кругу, сновали люди, огибая скамью, на которой он сидел. Чемодан стоял рядом, огромный и неповоротливый, уже успевший потерять все остатки облегчающих вес чар. Ньют опёрся на него локтями и смотрел в сторону выхода, где шёл то ли снег, то ли дождь — не разберёшь, но на улице точно не было той погоды, которую желаешь увидеть на Рождество — крупных хлопьев снега, белых, сияющих на холодном солнце улиц, украшенных природой лучше, чем смог бы это сделать человек. Лондон никогда не походил на сказочный город, но в редкие снежные дни он выглядел лучше обычного, словно снег оживлял эти серые улицы.
Хотелось домой. Мама писала, что в Селбридже сейчас тепло и влажно, но там всегда так — о снеге зачастую приходилось лишь мечтать. Однако Ньюту нравился запах влажной земли и подгнившей травы, так отличающийся от искусственных запахов большого города.
С каждой минутой Ньюту всё сильнее хотелось покинуть Лондон.
Но Тесея не было, прямо как в прошлом году.
Ньют опустил голову и встретился взглядом с Пикеттом, решившим вылезти из кармана пальто, чтобы понять, почему они всё ещё не в тепле, наполненном запахами рождественской еды.
— Лучше спрячься обратно, приятель, — сказал Ньют грустно. — Похоже, нам ещё долго сидеть.
— А вот здесь ты ошибаешься, — возразил знакомый голос сверху.
Ньют рывком поднял голову, ошеломлённый, неверящий, — но Тесей и вправду стоял рядом и виновато улыбался.
— Полчаса не полтора, — весело сказал он. — Впрочем, извини. Я не забыл, просто в сочельник так много дел… Пришлось забежать в министерство с утра.
Ньют не смог ничего ответить и молча разглядывал брата, а в голове неостановимым вихрем проносились события августа — их разговоры, их ночи, а после и те послания, которые они друг другу писали. Тесей не изменился с виду — всё такой же франтоватый, ошеломляюще красивый, источающий уверенность в себе. В сердце болезненно защемило.
Чем дольше Ньют смотрел, тем более встревоженным становился Тесей. Наконец он спросил: