Появление на свет
Начало дня уже никому не нравилось: солнце ушло, и на улице вернулась зимняя прохлада. Тяжелые тучи стянули небо, и над графством Кент, английской землёй повис мрак. Не хватало косых линий дождя. В небольшом имении в пригороде Лондона, жители которого ходили с недовольными лицами из-за погоды и в первые не хотели её обсуждать, должен был быть праздник.
– Дурная погода! Ребёнок родится со скверным характером! – в одной из темных комнат стояла экономка и лениво складывала постиранные простыни.
Рядом с ней стояла тонкая фигурка в чёрном скромном платье и с чепчиком на затылке, белые кружева казались серыми.
– Если это так, мне предстоит много работы, – ответила девушка, поправляя скромный золотистый локон.
– Ох, мисс Кейси, надейтесь, что это будет девочка! – экономка махнула указательным пальцем и вышла из комнаты, а потом вдруг заглянула в комнату. – Пойду проверю миссис Бартон. Наверное, ей нужны чистые полотенца.
– Да, конечно, мисс Вуд, – девушка поклонилась, и экономка, ничего не ответив, шумно ушла куда-то по коридору.
Этажом выше, лёжа в кровати, умирала женщина. Ее тонкая кожа казалась зеленой, темные волосы спутались, белок глаз был залит кровью, и на простынях лежали ослабевшие хрупкие руки.
Над ней у кровати стоял пастырь, его брови были сдвинуты и с непередаваемой болью он смотрел на круглый живот, обтянутый простынёй.
– Умоляю Вас! – сухие бледные губы шевельнулись. – Спасите моего ребёнка!
– Я не знаю, чем я могу помочь, – холодным голосом ответил он, скрывая боль, готовую сокрушить его.
– Пожалуйста…
– Изабелла! – пастырь пал у кровати на колени. – Милая Бель! Я бессилен!
В комнате повисла тишина, слышно было лишь тяжелое дыхание обоих.
– Но это же Ваш ребёнок…
Дверь в этот момент слегка приоткрылась, и в щель глянули глаза экономки.
– Миссис Бартон, как Вы себя чувствуете? Мы недавно получили письмо от Вашего мужа сера Бартона, он сообщает, что скоро прибудет.
– Спасибо, мисс Вуд, – ответил пастырь.
– А Вам бы я советовала бы уйти, – проговорила экономка, – все знают про Ваши напряженные отношения с мистером Бартоном.
Пастырь поднялся на ноги, провёл по умирающей быстрым взглядом и молча вышел из комнаты.
«Не уходи» – услышал он в последнюю секунду, но оставаться он не мог.
Быстрым шагом он спустился на первый этаж. Он был освещён светом канделябров, и в их свете пастырь увидел девушку в чёрном платье.
Она стояла у камина, грея свои тонкие пальцы. Обернувшись через плечо, она столкнулась с холодным уставшим взглядом пастыря. Ему не было больше двадцати трёх, но сегодня он выглядел значительно старше.
– Добрый день, – отозвался он.
– Добрый, святой отец, – она поклонилась.
– Я не видел Вас здесь раньше.
– Меня нанял на работу сер Бартон, для воспитания и обучения его ребёнка, – ответила девушка, – меня зовут Линетт Мери Кейси.
– Я пастырь церкви недалёко отсюда, я Бернард Дэй, – ответил он.
– Как Вы думаете…? – через секунду она замерла, сверху разнесся оглушительный женский крик.
«Изабелла!» – мистер Дэй бегом поднялся на второй этаж и открыл дверь в нужную спальню. На постели тяжело дыша лежала миссис Бартон, цепляясь руками за простыни. Родоразрешаться ей помогала экономка.
– Святые угодники! – позади мистера Дэй появилась гувернантка, хватаясь за сердце.
Снова послышался крик, но уже новорожденного, что к груди прижимала мисс Вуд.
– Кто там? – слабыми губами спросила роженица.
– Это девочка, миссис Бартон! Это девочка!
В ответ на слова экономки женщина снова закричала.
– Святой отец! Подержите! – экономка протянула пастырю в руки завёрнутую в полотенца девочку, что громко кричала.
Повинуясь, он прижал к груди ребёнка.
Крики миссис Бартон казались бесконечными, пока не были прерваны криками ещё одного новорожденного. В следующую секунду крики резко стихли. Новорожденные тихо дышали на руках мистера Дэй и мисс Вуд. Миссис Бартон не подавала признаков жизни.
– Милая, у Вас ещё и мальчик, – тихо проговорила экономка.
Но в ответ ничего не последовало.
– Что теперь? – спросила позади гувернантка.
В этот момент с улицы донеслось лошадиное ржание, и с грохотом раскрылась дверь в дом. Тяжелыми ногами кто-то поднимался по лестнице, спеша в спальню.
Пастырь держал на руках ребёнка, и его одолевали смешанные чувства.
– Вы не можете, – заметив метания юноши, заговорила экономка.
– Он ведь не узнает, – сказал пастырь, – пусть воспитывает наследника, девочку я заберу!
– Не говорите глупостей! Вы ведёте себя не разумно, мистер Дэй! – экономка начала злиться. – Мисс Кейси, заберите у него ребёнка!
Гувернантка же молча стояла и не понимала, что происходит.
Пастырь откинул свою чёрную мантию, прижал к груди под ней младенца, и закрыл его мантией обратно. Выглядело это так, словно пастырь за секунду набрал пару лишних килограмм.
– Вы не понимаете, что творите!
В этот момент в спальню вошёл высокий, плечистый мужчина с чёрным ледяным взглядом. От него веяло холодом и дискомфортом.
– Мисс Вуд, – заговорил он громкий голосом, гремящим как гроза.
– Сер Бартон, у Вас сын, – ответила экономка, протягивая ребёнка, но мужчина проигнорировал это. Он смотрел на мертвое тело своей жены.
– А она?
– Сер Бартон, – тихо говорила экономка, – она…
– Идите все вон! – крикнул он, что все в комнате вздрогнули, а ребёнок в руках экономки закричал. В мантии пастыря тихо спала новорожденная девочка.
Пользуясь моментом, святой отец вышел из комнаты и направился вниз по лестнице.
– Мистер Дэй, а ребёнок? – бежала за ним гувернантка.
– Она моя.
10 лет спустя
Темный локон обрамлял овальное лицо, с тонкой бледной кожей. Синие глаза сияли юностью и задорством, но девочка смирно сидела за столом и пыталась записывать все, что говорит её учительница в церковной школе. Это была монашка. Поэтому единственное, что было видно это круглое и бледное как Луна лицо и натруженные ладони.
– Кларибэль, ты снова не с нами, – заговорила монашка, и девочка подняла испуганный взгляд.
– Я внимательно слушала вас, – заговорила девочка, и монашка покраснела от гнева:
– Ложь – это грех! – она подошла к столу девочки. – И не думай, мерзавка, что если твой отец тесно общается с нашей директрисой, у тебя есть возможность надолго задержаться здесь!
Кларибэль промолчала, опуская взгляд.
Когда дали звонок с урока, девочка вскочила со своего места и выскочила из кабинета. В школе оставаться ей не хотелось, и пусть, что накажут. Спрятав выбившийся локон обратно под чепчик и отдернув своё скромное ученическое платье, она побежала к выходу из школы.
На улице была поздняя весна, уже как месяц ей исполнилось целых десять лет, которые она прожила в небольшом скромном деревянным доме со своим отцом, запойным церковным пастырем.
Бегом спускаясь по склону мха и камней, пробиваясь в некоторых местах через кусты травы и неизвестных ей цветов, она бежала от школы к дому.
У дома, на ступенях, сидел её отец мистер Бернард Дэй. Чёрная мантия была в грязи, в худой руке он сжимал бутылку, и синий безучастный взгляд поднялся на его дочь.
– Бель, сегодня ты рано, – заплетающимся языком говорил он.
– Я сбежала после урока мисс Фокс. Она назвала меня мерзавкой! Отец, она же служит Богу, почему же сердце её не чисто?
– Не все, кто верит в Бога, чисты душой, – ответил ей отец.
– А моя мама верила в Бога? – спросила девочка и села рядом на ступеньку.
– Да, именно это её и привело ко мне, – ответил мужчина.
– И у неё была чистая душа?
– Самая чистая на свете, – мужчина сделал глоток из бутылки, – и ты очень на неё похожа.
– А как Вы с ней вообще познакомились?
– Однажды, тогда мне было 17, мой отец за два года до этого скончался, и я мог нести полноценную службу в церкви, к нам пришла девушка. Она была вся в слезах, но это не делало её менее красивой. Она упала на колени и молила Господа, что бы её отец передумал и не выдавал её замуж за мужчину, которого она не любит. Сер Бартон был уважаемый человек, все его знали, весь Лондон о нем говорил…
– Лондон? Но это же так далеко отсюда!
– Его имение находилось в графстве Кент, и он один из богатейших джентльменов, пусть и обходился немногим.
– Мою маму хотели женить на нем из-за денег?
– Именно так, Бель. Именно так. Тогда, в церкви, мы и познакомились.
– Бог услышал маму? Она вышла потом за тебя?
– Боюсь, все было несколько сложнее, – ответил он, и провёл пальцем по щеке дочери, – Бог услышал её, но оказался бессилен. Не было более жестоких людей, чем её родители: мистер и миссис Уолкерсон.
– Она вышла замуж за того сера?
– Именно, – сказал отец, – именно так.
Бэль замолчала, уведя в взгляд в землю. Она ничего не могла понять.
В эту же секунду стеклянная бутылка выпала из рук ее отца, и тот повалился на землю, извергая рвоту.
«Отец!».
Холод остался за стенами дома, Бэль сидела в кресле у скромного камина и разглядывала носки своих туфель, мечтая утром не идти в школу. В соседнем кресле, завёрнутый в плед, сидел её спящий отец. По небритой щеке текла слюна.
Храп затих, и мужчина медленно открыл свои сонные глаза.
– Ох, Ванесса, – проговорил он хриплым голосом.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила девочка.
– Я хорошо, иди. Тебе пора спать.
Холод это единственное, что наполняло дом. Холодная постель, холодные стены. Проснувшись утром, Бэль поняла, что в этом доме уже никогда не быть теплу. В кресле, как вечером до этого, сидел её отец. Он не держал в руке бутылку, он держал платок в кровавых пятнах.
– Иди в школу, – хриплым голосом проговорил ей отец, и девочка, зажав рот, выбежала на улицу.
Задыхаясь от усталости, она бежала вверх по склону к школе. Внутри её встречали недовольными взглядами, и как только она переступила порог, её плечо сжала крепкая рука мисс Фокс. Бледное круглое лицо со злыми глазами опустилось до уровня Бэль.
– Ты сбежала вчера с уроков!
– Мне нужно к директрисе, – говорила Бэль.
– Именно туда мы сейчас и отправимся, мелкая поганая девчонка!
Сжимая ее плечо, мисс Фокс повела ее в нужный кабинет. Короткий стук, и им разрешили пройти.
Директриса была красивой женщиной с темными волосами, и несмотря на то, что она была одним из учителей церковной школы, она одевалась совершенно иначе – статус обязывал. Волосы были завиты и закреплены на затылке большой серебряной заколкой с сапфирами, платье было с множеством подкладок и складок с пышным бантом на спине темно-оливкового цвета. На бледном лице были ярко нарисованы губы и румяна. Бэль попала в комнату к большой и красивой фарфоровой кукле.
– Мисс Дэй, – директриса явно была удивлена, потому подняла на мисс Фокс непонимающий взгляд.
– Мерзавка сбежала вчера с уроков, миссис Йорк, – ответила она директрисе.
– Оставьте нас, – попросила женщина в темно-оливковом платье, и мисс Фокс, недовольно скривив лицо, вышла.
Директриса долго молчала, скользя взглядом по стенам и потолку, а потом тихо заговорила, словно они были друг другу самыми близкими друзьями:
– Что случилось, Ванесса?
– Отец болен, – слишком громко ответила Бэль, оттого женщина на неё зашипела, – тетушка! Что со мной будет, если папа умрет?
– Вы вызывали доктора? – спросила миссис Йорк.
– Нет, – ответила девочка, – я папочку сегодня утром увидела, он кашляет кровью в свой платок.
Из глаз девочки потекли слезы.
– Чахотка… возвращаться домой тебе нельзя.
– Тетушка, Вы возьмёте меня к себе после смерти папы?
– Милая моя, твой отец пусть и мой двоюродный брат, но мой муж дурно относится к вашей крови. Сегодня, переночуешь в школе. Я хочу лучшего будущего для тебя, но денег после смерти тебе отец не оставит, а значит, у тебя начнётся сложный путь. Я постараюсь определить тебя в какую-нибудь школу-интернат, но лучшей жизни не жди.
– Тетушка, – девочка горько заплакала, падая на колени.
– Кларибэль Ванесса Дэй, поднимись на ноги, – строгим голосом проговорила директриса, и девочка, понимая, что находится в первую очередь в кабинете директора, поднялась с колен.
– Вы оставите меня в Шотландии? – тихо спросила Бэль.
– Ещё не знаю, зависит от того, на каком приюте я остановлюсь, – ответила директриса, – здесь, в Шотландии, проще найти будет тебе место, здесь много заблудших душ.
Бэль подняла взгляд на директрису, но та не смотрела на девочку. Она смотрела в окно своим холодным серым взглядом из-под длинных светлых ресниц.
– А теперь иди, – приказала она, – и пусть мисс Фокс хорошенько накажет тебя. Ты сбежала с уроков.
Боль наполняла стены школы. Боль, когда за неровный почерк били тросточкой по пальцам. Боль, когда плетью били по спине за любой другой проступок.
Слезы текли по щекам, когда Бэль стояла перед классом, и с наполненным блаженством лицом ее по спине лупила мисс Фокс.
– Ты мерзавка! Твой отец такой же! Чертов пьянь! – приговаривала она после очередного удара. – Дурная семейка! Мы здесь выбьем из тебя дурь!
Все уроки Бэль сидела смирно, иногда боясь поднять взгляд на своих надзирательниц. Во время обеденной молитвы Бэль мысленно просила бога, чтоб все ужасы закончились не начавшись, но вечером, когда Бэль осталась ночевать в школе, и уже удобно расположилась за своей партой, в кабинет вошла миссис Йорк и с ней незнакомый мужчина в потертых штанах и рубашке.
– Бэль, со мной, – проговорила директриса, и девочка поднялась с места.
Втроем они прошли в кабинет директора.
– Сядь, – приказала она, и Бэль присела на деревянную скамью у стены.
– Уважаемая миссис Йорк, – заговорил мужчина, – Вы уверены, что стоит сообщить ей эту информацию сейчас?
– Конечно! – лицо фарфоровой куклы изобразило нечитаемые эмоции. – К чему тянуть!?
– Мисс Дэй, – мужчина посмотрел на девочку, – очень больно сообщать Вам, но Ваш отец скончался сегодня днём. Предположительно, это была чахотка.
– Мне очень жаль, Кларибэль, очень. Но это значит, что ты больше не можешь оставаться в этой школе. К тому же, мистер Стивенс сообщил мне, что за именем твоего отца остался долг в две тысячи фунтов перед нашей школой и мистером Гилмором. Боюсь, именно тебе придётся вернуть долг.
– Но откуда у меня такие деньги? Миссис Йорк, – говорила Бэль.
Ей казалось происходящее не может быть реальностью. Она спит у себя дома в постели – это все страшный сон.
– Поэтому я здесь, мисс Дэй, – заговорил мужчина, – Вам придётся отработать деньги своего отца.
– Отработать?
– Мистер Гилмор хочет видеть Вас в своем доме прислугой.
Мир ушёл из-под ног.
Никакого лицея, приюта или церковной школы. Она не получит образование вообще, всю жизнь работая на богача ради двух тысяч фунтов, что ей нужно выплатить.
– Вы можете забирать её сейчас, – говорила директриса.
Неизвестность, вот что скрывали стены большого особняка в нескольких километрах от её дома, где казалось, осталась вся её жизнь. Колени тряслись от ужаса, и Бэль потому чуть не выпала из экипажа, привезшего ее и мистера Стивенса из школы.
Особняк был просто огромным, окруженный каменным забором, по которому рос плющ. Вдали множество окон горело светом, из труб валил дым. За забором Бэль увидела огромный фонтан, выбрасывающий вверх тонны воды, и вдаль уходил сад, с начавшими цвести деревьями. Дом выглядел гостеприимно, но девочка понимала, там её ждут, но не с благими намерениями.
В этот момент она заметила бегущую к ним от входа даму в пышном скромном платье и с чепчиком на голове.
– Мистер Стивенс, – крикнула она издали, – мистер Стивенс!
Когда она была уже близко, Бэль смогла разглядеть ее пухлое лицо с красными щеками и поросячьи голубые глазки. Из-под чепчика выбились кудрявые блондинистые волосы.
– Мисс Аллен, добрый вечер, я привёз девочку, – заговорил мужчина.
– Конечно, конечно, – женщина восстанавливала дыхание после бега, – это замечательно, мистер Гилмор уже заждался!
– Тогда может Вы?
– Да, я её и поведу, – ответила женщина и первый раз за все это время опустила взгляд на девочку, – как же ж тебя зовут? – спросила она своим приятным женским голосом.