— Не думаю, что осилю.
— О. — она вновь посмотрела на книгу. — Согласна.
Я немного возмущённо фыркнул, а затем вспомнил, для чего вообще сюда пришёл.
— Так где пьесы лежат… — девушка, не слушая меня, взяла в руки бенто, открыла его и повернулась ко мне.
— Хочешь? — спросила она, и я сглотнул. Кё готовила мне хорошие обеды, но то, что я видел в коробке, превосходило их хотя бы по содержанию. Карри, свиные котлеты, рис, омлет… кажется, я даже вижу укроп.
— Хочешь? — повторила девушка, взяв палочками кусок омлета и протянув его мне.
Вселенская сущность, если ты превратила появление в библиотеке кормящих задарма девушек в закон реальности, то спасибо тебе огромное. Мои ноги, повинуясь начавшему бурчать желудку, сразу поднесли к еде, вынуждая сесть напротив неё.
— Спасибо огромное. — вблизи её глаза завораживали своей синевой не хуже, чем у Кё. Когда я звял омлет и аккуратно проглотил его, она улыбнулась и взяла ещё один кусочек.
— Спасибо, больше не надо. — одним омлетом не насытишься, но так это превратится в натуральное кормление с палочек. Девушка неожиданно обиделась.
— Томоя-кун, ты что, задира? — печально спросила она. Ээ, что? Даже в худшие моменты им не был. И откуда эта девушка знает моё имя?
— Так ведь ты Томоя-кун. — ответила она на мой вопрос с таким недоумением, словно это было вселенской константой.
— Ну вот я и спрашиваю, откуда ты знаешь, как меня зовут? — девушка впала в транс, который неожиданно напомнил зависания Рё, гадавшей, что именно ответить на очередную мою подколку.
— Так ведь ты Томоя-кун. — повторила она. Ясно, ответа не получу. Возможно, в нашем прошлом действительно что-то есть — но на то оно и прошлое. А если я продолжу тут сидеть, то кто-нибудь обязательно увидит, донесёт Кё, и мне оторвут голову.
— Ладно, посидел хорошо, но мне надо идти, это… пьесы найти и отнести, точно! — я поспешно встал, а девушка осталась сидеть.
— Томоя-кун. — сказала она, и я застыл. — До завтра, Томоя-кун.
— До завтра. — она так и не сказала, где пьесы, так что пришлось самому шариться по библиотеке дальше. К счастью, книги обнаружились скоро, так что я взял пять штук и прошёл к библиотекарше — стоило сразу к ней обратиться, конечно. На обратном пути не удержался и посмотрел на девушку, которая вернулась к чтению и уже меня не замечала, затем отнёс книги в кабинет драмкружка, коротко кивнул благодарной Нагисе и вышел в коридор.
Что-то отчаянно крутилось и билось, пытаясь вырваться из тесной клетки памяти. Какое-то даже не воспоминание — тень, почти неразличимая иллюзия. Я знаю эту девушку, и она знает меня, и что-то между нами было — но что?
Неужели нечто ужасное, настолько, что моя память отправила это в далёкий карцер и выбросила ключ? Но непохоже, чтобы она гневалась при виде меня, скорее наоборот. Да и Рё была моей первой девушкой, в средней школе как-то ни с кем не удалось завязать отношения, а после травмы и перехода в статус прогульщика они стали меня чураться, пока не появились близняшки Фуджибаяши.
И только подумал о них, как ко мне сзади неожиданно прижались двумя упругими полушариями, мягкими руками закрыли глаза и ласковым голосом поинтересовались:
— Угадай, кто?
— Ммм, судя по маленькой груди, Нагиса? — ответил я, и Кё убрала ладони лишь после того, как едва не свернула мне шею.
— Ты когда успел оценить грудь Нагисы, паршивец? — поинтересовалась она. — И при этом ошибся, у неё не такие уж и маленькие. Извращенцу, конечно, недостаточно, но ты ведь добрый и правильный мальчик, а, Томоя?
— Значит, твою грудь мне не увидеть ещё года три. — притворно вздохнул я.
— Летом постараемся выбраться на море, там буду в открытом купальнике и любуйся сколько хочешь. — подразнила меня Кё. Мы отошли к окну, чтобы не мешать ученикам, и оперлись об подоконник. — А так когда мне прикажешь тебе показывать, а? Прямо сейчас, чтобы заодно и вся школа полюбовалась?
— Как придёшь в архив на вечерний перекус ещё раз, так и покажешь.
— О, кстати об этом: меня тут Юкинэ поймала и попросила в архиве разврата не устраивать. Мол, я не выдержу, начну стонать и учителя примчатся.
— Это да. От моих прикосновений ты точно не останешься хладнокровной и будешь охать так, что и дома услышат.
— Много о себе возомнил, Томоя. Ещё неизвестно, может, увижу твой обнаженный перочинный ножик и начну ржать. Давай уже, звонок скоро. — Кё отцепилась от подоконника. — И да, Томоя, можешь чаще называть меня по имени?
— Кё, я же вроде тебя называю…
— Да не всегда, и как-то приметилось. Ладно, бывай. — она быстро поцеловала меня в щёку и умчалась. В самом деле? Вроде как я не стесняюсь обращаться к ней по имени, сколько раз было. Возможно, лишь сейчас эта девушка сбила с колеи… как её зовут, интересно? Красивая девушка, с такой необычной причёской, сидит босая в библиотеке… Сунохара или Миядзава точно должны быть в курсе, кто это.
— Вы, наверное, говорите о Котоми Ичиносэ, Томоя-сан. — ответила Миядзава, когда быстро заскочил к ней на перемене и рассказал про девушку. — Да, я слышала, что она всё время сидит в библиотеке, даже на уроках, но поскольку входит в десятку лучших учеников Японии, то школа закрывает на это глаза.
— Так значит, я мог прогуливать, всего-то учась лучше всех? Жаль, не знал заранее. — пробовал отшутиться, но от факта того, что эта Ичиносэ тоже пропускает уроки, стало немного не по себе. Словно некая ниточка протянулась между нами. — А ты не общаешься с ней близко? Две милые девушки сидят в библиотеке и кормят мимопроходящих, наверняка конкурируете.
— Спасибо за комплимент, Томоя-сан. — польщено улыбнулась Миядзава. — Но увы, Ичиносэ-сан… ммм… очень трудно разговорить. Если буквально, то вы можете ходить вокруг неё и играть на тайко — она лишь продолжит читать, не пошевелив и ухом.
А на меня обратила внимание сразу же. Котоми… Ичиносэ… прутья клетки, удерживающие воспоминания, чуть погнулись, но толку от этого никакого.
Возможно, мне надо ещё раз с ней увидеться, иначе этот пробел в памяти будет мучать меня ещё долго.
========== Кё Фуджибаяши ==========
— Мне это не нравится, Куросаки-сан. — сказала Томоё. — Фактически получается, что мы призываем к бунту.
Мы втроём сидели в комнате совета и обсуждали, что делать с защитой сакуры. Как выяснилось, совсем скоро её вырубать не собираются, но и расслаблять булки рано, так что уже стали разрабатывать планы.
— Мы не призываем к бунту. — мягко ответил Куросаки, вращая карандаш. — Бунт — это если бы требовали громить строительные и управляющие компании, а также городскую администрацию. Мы же хотим устроить массовое выступление против вырубки сакуры. Фактически, сделать то же самое, что вы устроили во время начала президентской гонки, только масштабнее. Залезть на трибуну, произнести пламенную речь и зажечь сердца собравшихся.
— Чтобы они потом зажгли всё остальное. — мрачно сказала Томоё. — Куросаки-сан, я не понаслышке знакома с криминальной обстановкой в городе и могу вас уверить: даже мирное массовое выступление рискует перейти в массовое же побоище.
Парень лишь пожал плечами — мол, сделал всё что мог. Томоё взглянула на меня.
— Фуджибаяши-сан, ваши предложения?
— То же самое, но тоньше. — ответила я. — Выступать на трибуне перед всем городом очень здорово, но мы власть лишь в стенах этой школы. Вне её — глупые школьники, которые ничего не понимают, потому что подростки. Максимум — нас вежливо выслушают и покажут по телевизору, а толку-то. Поэтому надо не самим размахивать флагами, а идти ко всяким организациям. Природоохранные, культурные, всякие активисты, просто уважаемые люди. Пообтираться, пообщаться, приглядеться, кого и за что дернуть, чтобы бучу подняли они сами, а мы что — мы ничего.
— И тогда если сакура будет спасена, то никто не узнает, что это благодаря нашему президенту. — подал голос Куросаки.
— Насколько я знаю президента, ей плевать. Сакура спасена — а если благодарность за это получит пафосный жирдяй из администрации, то и пускай. Не так ли, Томоё?
Та молчала — и думала. Мы оба не осмеливались больше говорить, пока через пару минут она не посмотрела на нас.
— Фуджибаяши-сан, ваш вариант намного сложнее в реализации, но и шансов на успех предполагает больше. Я планировала нечто подобное, но с деталями было плохо. Сможете расписать примерный план, к кому и как идти, если учесть, что людей вам предоставлю?
— Вряд ли. — предоставит, это откуда же, интересно? — Лично я не настолько хорошо знаю город. Куросаки-сан?
— Аналогично. — кивнул он.
— Ясно. — вздохнула Томоё. — Тогда я возьму это дело на себя. Спасибо огромное за помощь, теперь можете быть свободны.
Ох, не нравится мне это. Томоё знает кучу людей в городе и может заставить их работать на себя? Нет, она необыкновенная, не спорю, но не настолько же. И тем не менее она вышла с полной уверенностью во взгляде.
— Фуджибаяши-сан. — неожиданно спросил меня Куросаки. — Вы не думаете, что Сакагами-сан занимается не тем, чем следовало бы?
— Поясни.
— Я не спорю, что сохранение сакуры очень важное дело, особенно для самой Сакагами-сан. Однако это не дело школьного совета. Мы должны разбираться с проблемами школы и учеников, а не выходить на городской уровень. Даже если мы добьёмся успеха, то не сможем выделить силы на более важные и актуальные задачи. К примеру, состояние шкафчиков для обуви оставляет желать лучшего, некоторые уже с трудом закрываются, однако Сакагами-сан ни разу об этом не говорила, и…
— Так. — я выставила ладонь, прерывая его. — Куросаки-сан, вы отлично проявили себя во время кампании, были хорошим соперником и Томоё именно поэтому привлекла вас к работе в совете, ибо решила, что ваш ум и желание лучшего помогут нам. Однако сейчас вы несёте абсолютную чепуху.
— Потрудитесь объясниться. — его голос похолодел.
— Во-первых, мы же сказали — прямо вмешиваться не будем, лишь потолкуем с нужными людьми частично через третьи руки. При удаче никто вообще не узнает, что это дело рук студсовета. Во-вторых, если президент студсовета лично бегает и разбирается с каждым прохудившимся шкафчиком, то это значит, что её заместители и помощники говно, которое нужно закапывать на грядках, ибо такие мелочи их задача и цель. В-третьих, сакура находится на пришкольной территории и радует учеников своим видом, а значит, её сохранение относится к делам студсовета — при условии, что этот студсовет стремится работать, а не валять дурака и отказываться от дела при первом признаке того, что оно будет сложным.
Парень мрачнел с каждым моим словом, но отвечать не решился, хотя и явно остался при своём мнении.
— Думайте что хотите, Куросаки-сан. — я открыла дверь. — Но главная здесь Томоё, и потому извольте исполнять её поручения.
Не знаю, как он отреагировал — закрыла дверь и помчалась в столовую, кушать хочется. Парню наверняка невесело — он выступал весь ухоженный и с иголочки, зачитывал пункты и складно говорил, а его обошла девушка с прикрытой майкой большой грудью — но это ещё не повод выёживаться. Интересно, он не может найти какую-нибудь лазейку и скинуть Томоё с её поста? Надо бы изучить правила.
Но это потом. Сейчас поесть и бежать искать Томою. Наверняка где-то кушает моё бенто, сделанное с любовью, и нахваливает.
Пусть только попробует не хвалить.
В каком-то странном месте он его ел — когда не нашла Томою на заднем дворе и побежала проверять архив, то увидела его спускающимся сверху.
— Томоя? — махнула я ему. — Ты где был?
— Э? — он отчего-то смешался. — Да в библиотеке.
— Чего? Ты что там забыл?
— Книги. — с небольшим сарказмом ответил он. — Фурукаве-сан хочется читать чужие пьесы, а я ношу, потому что тебя фиг найдёшь.
— Ну ладно, потренируешься, будешь потом не книги таскать, а меня. — мы прислонились к подоконнику. — Как бенто, поел?
— На ужин оставил.
— А чего так?
— Да это… — он почему-то вновь замялся. — Кё, у тебя когда-нибудь было, что ты отчаянно хочешь что-то вспомнить, но никак не можешь?
— М? Да так-то нет, если я это забыла, значит, и не нужно было. А что?
— Да так, ничего… — Томоя, ты сегодня странный. — Как дела в студсовете?
— Долбят во все щели, но пока справляюсь. А работа как?
— Да то же самое. Учу, учу, голова уже отваливается. Надоело даже, хочу обратно жизнь лентяя.
— Э, не вздумай! — всполошилась я, но сразу же поняла по его глазам, что меня дурят, и расслабилась. Как бы Томоя не жаловался и не задавал странные вопросы, он в хорошем настроении, и это повод для меня осторожно спросить:
— Томоя, прости, что спрашиваю такое, можешь даже меня полапать за это — но не хочешь ли ты помириться с отцом?
— Нет. — ответил он, даже не дослушав.
— Выслушай, пожалуйста. — я умоляюще сложила руки. — Томоя, ты не сможешь жить в архиве всё это время. Там классно, не спорю, но это не дом, лишь подобие. И раз тебе нельзя ко мне и не хочешь к Ёхею, то придётся возвращаться к себе. И если ты по-прежнему в ссоре с отцом, то, может, помиритесь? Я знаю, что он с тобой сделал, но это было давно, и… м… ты ведь спокойно живёшь и так, потому…
— Кё. — прервал меня Томоя. — Я прекрасно знаю, что ты желаешь лучшего, но не желаю с ним мириться.
— Томоя…
— Слушай, ты попросту не понимаешь. Если бы он меня только покалечил, а потом раскаялся — можно было бы простить. Но он… он ведёт себя так, будто всё в порядке. Будто его сын не лишился всех своих надежд из-за его пьянства, с которым он так и не распрощался. Если бы я ему был так дорог, он бы давно бросил пить. А он так… оставляет немного денег раз в неделю и периодически лебезит, а потом засыпает в обнимку с бутылкой. — Томоя сжал кулаки, и я осторожно прикоснулась к его напряжённой руке. — Он может показаться милым, переживающим, даже любящим, но я для него никто. Ему неинтересно, что со мной происходит, ему неинтересно, где я шлялся по ночам, ему неинтересно, что я нашёл работу, что у меня появилась девушка. — Томоя начал говорить всё быстрее. — Я ушёл из дома, и он ни разу не попытался меня найти и навестить, лишь радуется, что дом в полном его распоряжении, разве что поплакался Каппею, что якобы скучает. И ты, Кё, на полном серьёзе предлагаешь мне возвращаться к нему, да ещё мириться и извиняться?
— Томоя, я…
— Прости, звонок скоро, мне пора. Увидимся. — он практически вырвал руку из моего захвата и зашагал вниз. Обиделся? Прости, Томоя, я не хотела!
Но он уже ушёл, и мне только и осталось, что вздыхать. Ладно, пойдём после школы к перекрёстку, где его подбирают — извинюсь.
Томоя извинения принял — и извинился сам, сказав, что при упоминании об отце слишком рассердился. Я не стала больше задевать тему, и наш поцелуй прощания был всё так же горяч.
Ладно, всё в порядке. Небольшое недопонимание, скользкий вопрос, а мы оба ещё и вымотаны. Обычное притирание парочки. Я развернулась, чтобы идти обратно в школу, и… так, стоп, а зачем мне туда? Томоё заданий не давала, бегать болтать со всеми подряд теперь не надо, срочных дел вроде и нету, разве что те самые шкафчики проверить, ну да не тащиться же ради них. А так чего ещё?
Решено, иду домой. Если вдруг что пропустила — извиниться, сослаться на задолбанность.
И только начала поворачиваться в сторону автобусной остановки, как увидела спешащую Рё. Она так и ходит на работу, хотя почти не рассказывает о ней, и я не смогла удержаться и окликнула её:
— Эй, Рё, удачи на работе!
Быстрый взгляд, дрогнувшие губы, поворот головы — и Рё прошла мимо, словно не узнавая и лишь ускорившись. Я всё равно помахала ей, хотя сердцу стало больно. Как же скучаю по веселью с сестрёнкой, но она так и дуется.
Поскорее бы восстановилась, слишком уж долго мы не вместе.