Парень впервые побывал в магическом театре. До этого дня он и не подозревал, что существуют такие.
Это был восторг. Он смеялся и плакал, как ребенок. На сцене ставили комедию. Актеры исполняли свои роли вместе с магическими невербальными заклинаниями, и все светилось, искрилось, взрывалось, когда этого требовал сценарий. Декорации сами собой приходили в движение, волшебники, играющие главные роли, левитировали, переодевались с помощью какого-то особого заклинания из одного костюма в другой прямо на сцене. Больше всего Гарри понравился момент в самом конце, когда герой и героиня, преодолев множество препятствий, воссоединялись и дарили друг другу нежный поцелуй.
Проникновенная музыка, потрясающая актерская игра, особое заклинание света — и вот пара влюблённых в кольце из золотистого свечения, а за ними — радужное сияние, такое яркое и пронзительное, что Гарри действительно поверил в это лицедейство! После того, как занавес медленно закрылся, он вскочил на ноги, кричал «Браво!» и чуть не отбил себе ладони. Малфой рядом с ним сдержанно улыбался.
В октябре Драко позвал гриффиндорца на свою гонку, в которой участвовали сконструированные им машины, и, конечно, после победы, была пресс-конференция, фотографы, восторженные толпы фанатов. Гарри стоял в сторонке и с усмешкой наблюдал за тем, как Драко сыпал улыбки и подмигивания направо и налево, как он сиял и наслаждался вниманием. Этого у него было не отнять — Малфой любил восхищение окружающих, оно льстило его самолюбию. Кроме того, Поттер сам не замечал, как следил за движениями слизеринца, за тем, как он откидывает за спину свои золотистые волосы, как позирует фотокамерам, выставляя свою гибкую, ладную фигуру в самом приглядном свете, как взгляд его становится притягательным и в небесных глазах появляется озорной огонек.
— Ну что, Поттер, ощущаешь зависть? Теперь-то уж не ты в центре внимания? — беззлобно спросил Малфой, когда пресс-конференция кончилась.
Гарри с ухмылкой покачал головой.
— Ты неисправим!
После гонки была вечеринка, где Малфой ни на минуту не оставлял его одного. Он перезнакомил его со всеми своими коллегами и спонсорами, так что к концу вечера у Поттера уже голова шла кругом от имен. Но он ощущал странное чувство… Немного поразмыслив, парень понял, что это — свобода.
Он чувствовал себя выздоравливающим после долгой болезни, будто все, что было до этого осталось далеко в прошлом. И теперь оно не тревожило его так, как раньше. Мрачная фигура Северуса больше не висела над ним, ему больше не нужно было задумываться, какую реакцию вызовет тот или иной поступок у его старшего любовника, как он оценит его слова. Гарри впервые за много лет был предоставлен самому себе, и это опьяняло, развязывало руки, кружило голову.
Он взглянул на Малфоя, стоящего поодаль и весело болтающего о какой-то ерунде с… как её там звали — Милгред? — и почувствовал внезапную, сильную, безумную привязанность к нему. Поттер был восхищен тем, каким слизеринец стал несмотря на ужасающие события в его жизни.
Драко будто ощутил его взгляд, обернулся, посмотрел пытливо и вопросительно. А потом выражение его глаз поменялось. Он задержал свой взгляд на лице Гарри дольше и улыбнулся нежно и понимающе. Во взоре его появилась теплота, будто он считал с лица Поттера то, что давно хотел там увидеть. А Гарри не пытался и не желал этого скрывать.
Поздно ночью, когда они вернулись домой, оба немного пьяные, расслабленные, в хорошем настроении, на гриффиндорца внезапно напала нерешительность. Он отвечал на вопросы Драко невпопад, избегал его взгляда и даже пытался ретироваться в свою спальню, но в один прекрасный момент Малфой не выдержал и расхохотался.
— Вы, гриффиндорцы, такие замороченные, — проговорил он.
Гарри слегка нахмурился.
— В каком смысле?
Вместо ответа Драко приблизился к нему вплотную, дотронулся до ворота его рубашки невесомо, и ресницы его взлетели, когда он поднял на Поттера дразнящий взгляд.
Гарри понял внезапно, что с ним кокетничают, его соблазняют, и сам потянулся вперед к этим манящим алым губам, сладким, как мед.
Это был совсем другой поцелуй. Ничего подобного в жизни Гарри давно не было. Он ощущал, что целуют не его, а он сам владеет ситуацией. Малфой льнул к нему так нежно и так ласково его обнимал, что в душе у Поттера поднялось какое-то новое, забытое, исцелённое чувство. Щемящее и теплое, похожее на ласку солнечных лучей в зимнее утро.
Руки парня ожили. Он прижал гибкое тело Драко за талию к себе так осторожно, будто боялся, что оно рассыплется, исчезнет, упорхнёт сотней золотистых мотыльков. Но уже в следующее мгновение они нетерпеливо срывали друг с друга одежду, и характер их прикосновений поменялся.
Блондин потянул Гарри за руку к камину на медвежью шкуру. Терпения дойти до спальни у обоих не было. Поттер опрокинул его на спину, долго целовал и ласкал его руками, чувствуя, как все нарастает сладкая дрожь желания, наблюдая, как чувственно белое, словно фарфор, тело Малфоя изгибается под его прикосновениями.
— Драко, — не громче шепота, но небесные глаза, темные от желания, распахнулись тот час, — ты… уже был с мужчиной?
Улыбка с легким налетом иронии появилась на губах слизеринца.
— Да. Но спасибо, что спросил.
Гарри улыбнулся ему в ответ немного смущенно, и погладил его по бедру.
— Разрешишь мне?..
Малфой приподнялся на локтях, оказавшись совсем близко к лицу Поттера.
— Если ты не будешь каждый раз спрашивать моего дозволения, — жарко прошептал он ему в губы…
На утро Гарри проснулся с ощущением сладостной истомы во всем теле, а рядом, изящно изогнувшись в талии и уткнувшись лицом в сгиб локтя, спал Драко. Его чудные светлые, словно спелые колосья пшеницы, волосы разметались на подушке.
Перед внутренним взором Поттера внезапно мелькнуло непрошенное воспоминание о поле, и о такого же цвета пшенице, ласкающейся к ветру. Очертания старого дома… Гарри яростно мотнул головой. Этим мыслям здесь было не место. Он осторожно, чтобы не разбудить, обнял Малфоя и прижал его к себе, будто хотел оградиться, защититься им от своего прошлого. Драко сонно вздохнул и уткнулся носом в его плечо.
На рождество слизеринец сделал Гарри подарок. Когда Поттер открыл свою коробку, с трудом вытащив её из-под елки, он очень удивился. Коробка была слишком большая для двух желтоватых авиабилетов до Мальдивских островов и обратно.
У Поттера все слова затерялись где-то в голове. Должно быть радостно подпрыгнувшее сердце их сбило.
— Мы едем отдыхать, как магглы, — сообщил Драко, широко улыбаясь, и, когда так и не дождался хоть какой-то реакции Поттера, добавил, — вообще-то я надеялся, что ты меня хотя бы поцелуешь…
Гарри поднял на Малфоя сияющий взгляд. Догадывался ли его прекрасный эльф о том, что только что исполнил его давнюю заветную мечту? Поттер отложил билеты в сторону и привлек Драко к себе. Малфой с готовностью вытянул губки совершенно очаровательным образом, но Гарри просто от души его обнял. Он зарылся лицом в слабо пахнущие кокосом волосы Драко, крепко прижал его к себе. Слизеринец сначала недоуменно замер на мгновение, но потом вернул объятие.
— Не думал, что для тебя это важно настолько. — Тихо проговорил он совершенно серьезным тоном, — я рассчитывал просто тебя порадовать.
— Тебе удалось, — Гарри отпустил его и, вот теперь, да, поцеловал нежно и трепетно.
***
Когда они прибыли в маленький отель, выраставший прямо из океанского побережья, восторгу Гарри не было предела. Первое, что он сделал — нырнул в прохладную лазурную воду и плескался там целый час без остановки.
Малфой, успевший за это время распаковать чемоданы, уселся на край крыльца их домика, нависавший прямо над водой. Он болтал ногами и с улыбкой наблюдал, как Поттер восторженно ныряет, как дельфин.
— Эй, ты не замерз? — крикнул он, когда голова Гарри в очередной раз показалась над гладью воды.
Поттер вместо ответа подплыл и резко стянул его в океан. Малфой, взвизгнув и взмахнув руками, с тучей брызг упал к нему в руки
— Ты мне за это заплатишь! — рассмеялся слизеринец.
— Готов заплатить любую цену прямо сейчас, — двусмысленно пообещал Гарри и приник к нему горьковато-соленым поцелуем.
Вечером они занимались любовью, и тело Гарри плавилось в умелых ласкающих его руках, горело под пальцами Драко там, где его сегодня тронуло солнце. А после, когда дыхания успокоились, и сердца перестали биться, как пойманные птицы, Малфой произнес:
— Мне кажется, я тебя люблю…
Глаза Поттера, уже готового уснуть, мгновенно распахнулись, и он слегка вздрогнул. Слизеринец поднял голову с его груди.
— Ты можешь ничего не отвечать, — вырисовывая кончиками пальцев узоры на его коже, продолжил Малфой, — ответишь, когда действительно будешь чувствовать то же.
Поттер смотрел в запрокинутое лицо Драко и видел в нем самого себя несколько лет назад. Когда-то он тоже произнес эти же слова другому человеку, и тоже не хотел слышать лживого ответа.
Парень сел, заставив слизеринца отстраниться. Он запустил руку в волосы.
— Пойду, подышу свежим воздухом, — сказал он, ощущая себя сволочью, — здесь душно.
Выйдя в светлую лунную ночь на крыльцо, Поттер прислонился к перилам и прикрыл глаза.
В океане мерцал планктон, будто кто-то развеял по воде звёздную пыль. На небе ярко горели далёкие планеты. Теплый ветерок приятно освежал разгоряченную кожу.
Гарри понимал, что чувство Драко намного превосходит его собственное к слизеринцу, и от этого ему становилось неловко. Он ощущал, что поступает так же, как поступал с ним Северус — отвечает безразличием на признание Малфоя. И он впервые задумался, а что если и Снейп любил его так же, в своей манере, по-своему, не так, как ему хотелось бы, но любил. Как он любит сейчас Малфоя. Отрицать свою нежность к слизеринцу Гарри не мог. Слишком часто у него занималось дыхание при виде бесстыдно и дразняще обнаженного тела, слишком сильно билось сердце, когда Драко улыбался ему иронично, очаровательно, уютно, ласково.
Но и подсознательное сравнение Малфоя со Снейпом не ушло. Гарри часто ловил себя на том, что, сам того не желая, анализирует поступки Драко с точки зрения: а как бы сделал Снейп? И тут же ощущал стыд.
Его драгоценный любовник не заслуживал такого отношения.
Когда Поттер вернулся в домик, Малфой сидел на кровати с большим блюдом фруктов.
— Хочешь? — спросил он, как хомяк набив щеки ананасом, отчего стал еще миловиднее.
Гарри опустился перед ним на корточки.
— Драко…
Слова, которые он хотел сказать, дали обратный ход. Он просто не мог выговорить их, глядя в эти голубые, как океанская вода, глаза.
Но слизеринец, как всегда, чутко уловил состояние Поттера. А дальше не трудно было догадаться.
— Ты уверен, что хочешь поговорить об этом сейчас? — спросил Малфой, склонив голову на бок.
Гарри был не уверен, нужно ли им вообще разговаривать на эту тему. После небольшой паузы Драко дополнил:
— Потому что ты мне ничем не обязан за те слова, которые я тебе сказал. Правда, Гарри, я не питаю надежды, что ты вдруг забудешь Снейпа за пару гонок, белую лошадь, один спектакль и авиаперелет. Чтобы ты знал, я это делаю не для того, чтобы тебя очаровать.
— Я знаю, — тихо перебил Гарри, забирая из рук Малфоя блюдо с ананасами, и ставя его на пол рядом с кроватью, — ты просто хочешь меня… Наверное, исцелить — самое подходящее слово.
На лице Малфоя отразилась сложная смесь эмоций. Поттер прочел и жалость, и отчаяние, и нежность, и бессилие — все смешалось в его чертах. Он привлек своего Драко к себе, поцеловал сладкие от ананасового сока губы, и прошептал:
— Ты — все, что у меня есть, Драко, все, что есть…
***
Поттер, пребывая в прекрасном расположении духа, быстрым шагом шел по коридору университета. В первый день второго семестра, после успешно сданных экзаменов и головокружительного отдыха на Мальдивах, он чувствовал себя обновленным, счастливым и способным свернуть горы.
Войдя в большую светлую аудиторию трансфигурации, Гарри нашел глазами Рона. Рядом с ним сидела Гермиона, читающая какую-то книгу.
— Привет, — задушевно поздоровался Гарри и чмокнул подругу в щеку, перегнувшись через колени Рона.
— Классно выглядишь, — завистливо проговорил рыжий, оценив загар и улыбку до ушей, — как хорек?
— Отлично. И он — не хорек, Рон.
Уизли скорчил гримасу, означающую, что Малфой всегда останется для него хорьком, которого Грюм некогда затолкал Креббу в штаны. Или Гойлу… Да кто их разберет, этих амбалов!
— Гарри, ты прекрасно знаешь, как я отношусь к Малфою. — Отрезал Рон, — и, если тебе интересно, я бы лучше желал, чтобы ты был со Снейпом. От него хоть понятно, чего ожидать.
— Рон, прости, но мне не интересно, с кем ты хотел бы, чтобы я был, — беззлобно осадил друга Гарри.
Он вытащил учебник. Упоминание Северуса больше не причиняло такую боль, как раньше.
— Кстати, он открыл полноценный магазин в Косом переулке, прямо рядом с лавкой Оливандера, — не отрываясь от книги, сообщила Гермиона, — мы с Рози ходили недавно в Гринготс, и видели его. Северус был очень мил. Угостил Рози печеньем. Только похудел страшно и весь какой-то бледный, как смерть.
— Гермиона, — мягко прервал её Гарри, — мне ничего не интересно знать о Снейпе, не могли бы мы поговорить о чем-то другом?
Внезапно девушка бросила книгу на парту так, что она упала на неё с оглушительным хлопком. Собирающиеся в аудитории студенты оглянулись.
— Например, о чем, Гарри? — прошипела она, — о том, как ты по-скотски повел себя с ним?
Поттер приподнял брови и холодно проговорил:
— Гермиона, а не сделать ли тебе тест на беременность? Что-то ты разбушевалась на пустом месте?
Подруга побледнела от гнева. Она поднялась на ноги и оглядела Гарри огненным взором в головы до ног.
— Не подозревала в тебе, Гарри, столько жестокости. Ты просто не видел его. Он весь потемнел от горя, словно у него кто-то умер.
Слова Гермионы резанули едва зарубцевавшуюся рану так, что Поттеру потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с дыханием и собраться с мыслями.
— Прости, но ты не знаешь, о чем говоришь. — Спокойно ответил он, — Что-то я не припомню, чтобы ты вот так жалела меня, когда я ходил, словно выпитый дементором, весь третий курс. А вот теперь у меня все хорошо. И знать я ничего не желаю про магазин Снейпа.
— Так, хватит. Прекратите.
Рон обнял Гермиону за плечи и что-то прошептал ей. Она шмыгнула носом обиженно и, подхватив книгу, вышла из аудитории. Гарри поднял взгляд на друга.
— Прости, — искренне сказал он, — я извинюсь перед ней позже. Мне не стоило говорить столь резкие слова твоей жене.
Рыжий кивнул, принимая извинения.
— Она вчера вернулась из Косого переулка, словно помешанная. Весь вечер говорила о Снейпе. Ты не думай, Гарри, Гермиона не хочет тебя обидеть. Просто Рози почти не спит по ночам, зато днём словно выпадает из реальности. Мы прямо не знаем, что уже делать. Оба на взводе, на нервах. Водили её на прием к колдомедикам в Мунго, а толку — ноль. Гермиона даже Снейпа спрашивала вчера, не знает ли он какого-нибудь хорошего специалиста.
Гарри нахмурился. Он довольно давно не был в доме Уизли, и не замечал за Рози какого-то странного поведения.
— Кстати, ты придешь на вечеринку по поводу пятилетия Победы над Волан-де-Мортом? - сменил тему Рон, - тебе уже пришло приглашение? Интересно, они решили разослать нам их почти за пять месяцев, чтобы никто не смог отвертеться?
Гарри кивнул.
Утром министерская сипуха принесла ему массивный толстый конверт, в котором находилось приглашение.
— Мы — почетные гости, — ухмыльнулся Рон, — нужно готовить речь и все такое.
Гарри покачал головой.
— Мне Малфой напишет. Он в последнее время только тем и занимается, что толкает речи…
***
Министерский зал для приемов и значимых событий мирового масштаба был огромным, пафосным и до абсурда вычурным.
Под потолком зависла странная иллюзия ненастных небес. Должно быть, дизайнеры, которые разрабатывали внешнее оформление зала для сегодняшнего мероприятия, были слегка не в себе. Кому захочется весь вечер ходить под дождливым небом, пусть с него и не капает? По периметру зала выстроились круглые столики, накрытые несколькими слоями скатертей, сервированные на пять персон каждый. Под ногами пол блестел начищенным мрамором, так что Гарри опасался поскользнуться.