Прогуливаясь по знакомым окрестностям, я снова наблюдал за собирающимися на работу людьми. На этот раз эта картина успокаивала. Вот проехала мимо машина, в которой отец семейства куда-то повез своих отпрысков, мимо прошла дама в строгой официальной одежде, неодобрительно на меня посмотрев, в ближайшей подворотне скрылась дворовая собака в погоне за кошкой, мимо пролетела, о чем-то галдя, стая крупных птиц и унеслась вдаль. Я сидел на качелях на детской площадке и наслаждался видами простой человеческой жизни и завидовал ей, но на этот раз как-то по-другому, по-доброму. Видимо судьба у меня такая, быть вечно кому-то чем-то обязанным и кругом всем должным.
Взглянув на недавно купленные механические часы, на этот раз водонепроницаемые, я направился к ближайшему телефонному аппарату. Почему-то я был уверен, что Дурсли не разрешат мне воспользоваться домашним телефоном, поэтому даже спрашивать не стал. Мои отношения с этим семейством свелись к минимуму в последнее время, я их практически не видел, отсиживаясь в своей комнате, благо Добби мог приносить еду мне прямо туда. Родственники совсем не интересовались мной, видимо единственное, на что они обратят внимание, будет разве что неприятный запах из моей комнаты. Но такое положение дел устраивало и их и меня, поэтому менять что-либо я не собирался. С наличием домовика меня не останавливал даже повешенный снаружи на дверь тяжелый замок, который я приказал Добби закрывать ради спокойствия дяди Вернона. Если ему угодно поддерживать такую иллюзию, мне не сложно подыграть.
Подходя к телефонному аппарату у одной из центральных улиц города, я краем глаза заметил какое-то движение на противоположной стороне улицы. Движение, похожее на то, что кто-то под дезиллюминационными чарами неловко повернулся после долгого ожидания. Мне сразу стало неуютно, и я ощутил на себе сотни враждебных взглядов, хотелось убраться отсюда поскорее. Поддаваясь этому неясному чувству, я свернул в маленький переулок и направился к торговому центру, где было отделение почты с отдельными телефонными кабинками. У меня возникло ощущение, что в окружении людей мне будет безопаснее.
Зайдя в торговый центр, я обнаружил множество куда-то деловито спешащих людей. В обычное время мне стало бы неприятно от такой толпы, но сейчас присутствие не обращающих на меня совершенно никакого внимания людей успокаивало. Я медленно двинулся по направлению к почте, вливаясь в нескончаемый человеческий поток, когда заметил впереди скрывшегося за поворотом человека, одетого в черную свободную одежду, чем-то напомнившую мне мантию. Похоже, что у меня разыгралось воображение и начинается мания преследования. Неужели Дамблдор или Лорд следит за каждым моим шагом? Поддавшись порыву, я поднялся на лифте на третий этаж, прошел здание насквозь, спустился по эскалатору и, оглядевшись, зашел на почту.
Разменяв десятифунтовую бумажку, я оккупировал одну из телефонных кабинок. Справочник с желтыми страницами выдал мне номера приемных нескольких психиатров, по которым я и позвонил. Удивительно как многого можно добиться с помощью простой вежливости и телефона! Проконсультировавшись с несколькими секретарями, я узнал, что в Лондоне присутствует светило мировой психиатрии, временно перебравшийся в Англию из США. Личность в профессиональных кругах очень известная и почти легендарная, очень требовательная и пунктуальная, но с экстравагантной и даже скандальной репутацией. Такое меня точно отпугнуть не могло. Мне даже удалось узнать его номер, хотя меня и предупредили, что вероятность того, что он заинтересуется обычным расстройством, крайне мала. Однако, уточняли, что для него важнее необычность и сложность случая, чем оплата. В общем, было бы глупо не попробовать, раз так получилось, что мы в одной стране и почти в одном городе. Может быть, получится заинтересовать его магией? Главное напроситься на первый прием.
Глубоко вздохнув, я набрал записанный на бумажке номер. После нескольких гудков в трубке зазвучал спокойный голос самого доктора. Я представился и назвал имена нескольких психиатров, секретари которых рекомендовали мне обратиться к нему. Далее я пробовал описать свои мысли и ситуацию в целом, не вдаваясь в подробности. Видимо мой сумбурный рассказ вызвал некоторый интерес, поскольку итогом нашей непродолжительной беседы стал назначенный сегодня вечером сеанс.
В приподнятом настроении я вышел из торгового центра и отправился к дому, все шло по плану, ничто не могло испортить мне настроение. Однако, не пройдя и квартала, я заметил полу черной мантии, исчезающей за закрывающейся дверью дома напротив. Это опять разыгралось воображение или за мной действительно следят? Настроение сразу же упало и я, не глядя по сторонам, быстро дошел до дома номер четыре и заперся у себя в комнате, необходимо было продумать хоть какие-нибудь возможности обмануть слежку. Сообщать кому-либо о вечернем визите я совершенно не собирался.
За час до назначенного времени, я спустился в гостиную и отчетливо сказал удивленным Дурслям, что у меня болит голова, и я собираюсь лечь спать пораньше. Вернувшись в комнату, я на всякий случай положил на кровать под одеяло подушку и старое тряпье, которое раньше называлось моей одеждой, рядом на тумбочку положил очки, открыл окно и отдернул шторы. Оставалось надеяться, что наблюдатель, если он есть, удовлетворится внешним осмотром и сочтёт излишним залезать в окно.
Переодевшись в наиболее приличные брюки и рубашку, я вызвал Добби, и мы переместились в заранее разведанный тупичок рядом с домом доктора. До встречи оставалось больше получаса, и я, медленно прогуливаясь по ближайшему парку, обдумывал будущую беседу.
За пятнадцать минут до обговоренного времени я прошел по указанному адресу и за тяжелой дубовой дверью с изящной резьбой обнаружил деревянную лестницу, ведущую на второй этаж. Поднявшись, я оказался в маленькой комнате, обшитой легкими панелями светлого дерева. Из комнаты вела только одна дверь, над которой висели настенные часы. Помня о пунктуальности доктора, я сел в мягкое бежевое кресло у стены и стал ждать. Пока большая стрелка приближалась к цифре двенадцать, в голову лезли неразборчивые сумбурные мысли, отогнать которые не было никакой возможности. Когда я уже хотел встать и постучать в дверь, на меня неожиданно нахлынул страх, захотелось вернуться в знакомую комнату с голубыми стенами и сжаться в комочек под одеялом, жалея себя. С отвращением к этим мыслям я заставил себя сделать несколько шагов к двери, когда она отворилась.
На пороге стоял мужчина средних лет с каштановыми волосами и тонкими аристократичными чертами лица, одетый в изящный темно-зеленый костюм-тройку. Он производил приятное впечатление, но не вызывал доверия с первого взгляда.
— Добрый вечер, надо полагать мистер Поттер? — официально поздоровался он. Мне стало неуютно под его оценивающим цепким взглядом. Я попробовал изобразить улыбку.
— Да, это я. Добрый вечер, доктор Лектер.
========== Глава 3 ==========
Я выдавил из себя нервную улыбку, но должного впечатления это, видимо не произвело.
— Прошу Вас, проходите, садитесь там, где Вам будет удобно. Для большей продуктивности нашей встречи необходимо, чтобы Вы чувствовали себя максимально комфортно.
Я прошел в просторную светлую комнату с большим окном, за которым отчетливо виднелся парк и часть улицы. В комнате находились большой диван, обтянутый черной кожей и два таких же кресла, стоящих около маленького стеклянного столика. Стены были заняты шкафами с большим количеством книг, многие из которых были озаглавлены на частично известной мне латыни. Я слегка скованно сел в кресло и подождал, пока Лектер начнет:
— Прежде всего, я хотел бы выяснить, что именно с Вами произошло, что Вы так взволнованы. Ваши объяснения по телефону определили характерный для многих расстройств набор симптомов. Так что же с Вами произошло, Гарри?
— Перед тем, как я что-либо расскажу, я хочу быть уверен, что ничто из этого не выйдет за пределы комнаты, — напряженно проговорил я, ожидая отказа.
Ганнибал очень внимательно на меня посмотрел, что-то прикидывая в уме, и обманчиво расслабленно откинулся на спинку кресла:
— Конечно, Гарри, можете не волноваться. Вы можете полностью мне доверять, врачебная этика запрещает мне обсуждать Вас, как моего пациента, как с другими психиатрами, так и с властями без Вашего согласия, — спокойно проговорил он, соединив руки.
Его действия производили гипнотический эффект, я сосредоточился на плавных движениях пальцев и незаметно для себя расслабился в удобном кресле.
— Эмм… Я хотел бы Вас предупредить, что сообщая некоторую информацию, я серьезно нарушаю закон, — нервно теребя сумку, сказал я. — Если об этом кто-то узнает, неприятности будут только у меня, Вам ничего не грозит, — поспешно добавил я.
— Продолжайте, пожалуйста, меня это совершенно не смущает.
Лектер выглядел задумчивым, его поза совершенно не изменилась, только взгляд выражал вежливое любопытство и заинтересованность. Я глубоко вздохнул, ожидая, что мне не поверят, и начал рассказ о магии:
— Для начала я хотел бы рассказать о скрытом от обычных людей мире волшебников. Информация о существовании нашего мира запрещено передавать не волшебникам — маглам, и именно за это меня могут наказать. Я совсем не ожидаю от Вас, что Вы поверите мне на слово, и приготовил небольшую демонстрацию. Поскольку существуют некоторые средства контроля и слежения, я не буду творить магию сам, но покажу некоторые магические вещи, чтобы Вы мне поверили.
Потеребив сумку в последний раз, я начал выкладывать на столик свои недавние покупки, попутно объясняя их назначение, не забыв упомянуть о безразмерности самой сумки. Лектер сидел почти неподвижно, плавно вращая пальцами, его лицу сохраняло выражение вежливого внимания, и я не смог понять совершенно ничего определенного, поэтому воспользовался последним аргументом.
— Добби! — рядом со мной появился домовик с низким поклоном.
— Добби рад приветствовать доктора Лектера. Добби надеется, что он сможет помочь Гарри Поттеру, сэру!
Для себя я отметил, что после ритуала привязки Добби стал гораздо спокойнее и адекватнее, это стоило обдумать позже.
— Добби — мой домовик. Некоторые волшебники используют домовиков для работы по дому и мелких поручений, у них есть собственная магия, которая в чем-то сильнее магии волшебников, но сильно ограничена в применении. Добби, продемонстрируй доктору Лектеру левитацию этого столика.
Домовик поднял столик в воздух, выражение лица Лектера совершенно не изменилось, только между бровей залегла едва заметная морщинка. Я со вздохом махнул рукой, разрешая Добби уйти.
— Надеюсь, Вы мне верите, доктор Лектер. Я знаю, это звучит невероятно, но не представляю, как еще попробовать Вас убедить в существовании магии, — я выжидающе на него посмотрел.
Ганнибал оторвал взгляд от самопишущего пера, записывающего мои слова, и очень внимательно на меня посмотрел.
— Ваша демонстрация была… очень убедительна и познавательна. Так значит волшебники живут изолированно от обычных людей? И как же Вы попадаете в свой мир?
— Волшебники живут замкнутым сообществом. Многие не покидают изолированные участки волшебного мира всю жизнь, перемещаясь между такими участками с помощью особых магических средств. В каждый из них попадают по-разному, например, на волшебную торговую улицу в Лондоне можно попасть через задний двор бара «Дырявый котел», но для этого необходима волшебная палочка. Не уверен, что Вы сами сможете просто так увидеть бар, если Вас не будет сопровождать волшебник, такие места защищают маглотталкивающими чарами.
Лицо Лектера приобрело слегка удовлетворенное выражение, он внимательно на меня посмотрел и вежливо спросил:
— Что ж, это все очень занимательно, но Вы пришли ко мне не просто так. Что же Вас беспокоит, Гарри?
Я в очередной раз глубоко вздохнул, было тяжело открываться незнакомому человеку, но отступать назад уже поздно.
— Дело в том, что некоторые волшебники относятся к маглам, как к низшим существам. Где-то тридцать-тридцать пять лет назад у них появился лидер, назвавший себя Лорд Волдеморт, который развязал гражданскую войну и почти победил. Тридцать первого октября 1981 года, когда мне было чуть больше года, он проник в дом моих родителей, которые были одними из тех, кто ему противостоял. Что там точно произошло не известно, но в итоге мои родители мертвы, а он сам пропал. Мне же достался этот шрам на лбу и звание национального героя, Мальчика-который-выжил. Профессор Дамблдор, лидер другой стороны, самый сильный светлый маг последнего столетия, считает, что меня спасла добровольная жертва и любовь моей мамы, а шрам, оставшийся от смертельного проклятья, как-то связал меня с Лордом. После этих событий меня оставили у тетки по матери, которая, скажем так, не особо любит магию и меня соответственно тоже, видимо, с детства завидуя способностям моей мамы. В общем, я узнал, что я волшебник, только в одиннадцать лет, когда пришло время отправляться в школу волшебства Хогвартс. В этой школе со мной произошло много чего и хорошего и плохого, но в итоге два года назад я узнал, что у меня есть крестный Сириус. Его, оказывается, по ложному обвинению в предательстве моих родителей посадили в тюрьму, из которой он сбежал. Год назад вернулся Лорд, который сохранил жизнь неизвестным способом, и начал оказывать давление на мое сознание, используя нашу связь, а совсем недавно у него получилось завладеть моим телом. Все это случилось совсем недавно и в результате моей глупости пострадали несколько моих друзей, моя лучшая подруга попала в больницу с серьезной травмой от проклятья, а Сириус погиб. И теперь я совершенно не знаю, что мне делать! Я чувствую, что все чего-то от меня ждут и ненавижу это! Я потерял последнего родного человека, а им все что-то от меня надо! И Лорд меня просто преследует! Маньяк какой-то!
Я старался говорить спокойно и размеренно, но уже на середине повествования не справился с голосом, запустил в волосы пальцы и оперся локтями о колени, но, тем не менее, упрямо продолжал монолог. Под конец я сорвался на крик и теперь, глубоко дыша, переживал вспышку эмоций, лишь отзвук недавних переживаний.
— Скажите, что Вы почувствовали, когда поняли, что Ваш крестный погиб? — спокойно спросил Лектер.
В висках стучала кровь, отдаваясь тупой болью где-то в затылке. Я сидел не поднимая головы и постарался говорить, как можно спокойнее.
— Я… я почувствовал пустоту внутри себя, пустоту и безнадежность. А еще я почувствовал ненависть к его убийце и ненависть вообще ко всем и всему! И меня это сильно пугает!
— Ненависть — это естественная реакция к кому-либо, кто лишил Вас чего-либо важного. Почему Вы запрещаете себе ненавидеть? Чем Вы так отличаетесь от остальных людей?
— Да со мной всегда все не так! — Я не мог больше сидеть, вскочил и заходил по комнате. — И в доме своей тетки я ненужный урод, и в школе я вечно особенный, от которого всегда чего-то ждут! И везде я выделяюсь, и везде я должен быть впереди! На меня все ровняются, хотят быть похожими, как я могу кого-то ненавидеть так, что хочу убить и запытать?! Я ведь чертов Мальчик-который-выжил, Знамя Света, Национальный герой!
Перед глазами стояли картины несправедливого мира, хотелось убрать, уничтожить такое отношение. Ганнибал не двигался и смотрел на меня с тем же спокойствием, которое в отличие от понимающего взгляда Дамблдора не раздражало. Я вспомнил о том, что в прошлый раз, находясь в таком взвинченном состоянии, я разгромил кабинет директора, и непроизвольно улыбнулся.
— Когда я в прошлый раз испытывал подобный всплеск эмоций, как сейчас, я почти разрушил кабинет профессора Дамблдора, — успокоившись, сказал я.
— Хм… Мне нравится эта комната, тут много хороших книг, и мне бы не хотелось, чтобы Вы и ее разрушили, — Лектер позволил себе легкую улыбку. - Так что сядьте и скажите, почему собственно Вы хотите «быть как все»? Почему отказываетесь от части собственной личности в угоду общества?