— Да хоть патриотические песни орите, — буркнул Брок. — У меня хорошая звукоизоляция.
Вечером явилась Клэр, одетая несколько скромнее обычного, но настолько взбудораженная, что Брок оторопел. Клэр быстро чмокнула его в щеку, выпила чашку кофе и утащила Роджерса в его комнату, предвкушающе улыбаясь. Что характерно, на лице Роджерса было написано еще более горячее предвкушение.
Нет, Клэр, конечно, профи, но у Роджерса что, хуй золотой, что она так полыхает?
Выкурив на балконе три сигареты подряд, Брок не выдержал и подкрался к окну Роджерса — балкон был общим для двух спален. Брок надеялся, что Роджерс не опустил роллет, и можно будет если не подсмотреть, то подслушать.
Стив втащил Клэр в комнату, запер дверь и усадил ее перед собой на кровать. Сам же, вытащил первый попавшийся листок и принялся черкать, намечая фигуру, но тут же смял его и отбросил в сторону.
— Я так больше не могу, — потерев виски, признался он, садясь рядом. — Я рехнусь скоро, понимаешь? — Вновь поднялся. — Это сумасшествие какое-то.
— Что стряслось, мой дорогой? — Клэр села ближе, сочувственно погладила Стива по колену.
— Я… — Стив глянул на дверь своей комнаты, удостоверившись, что она закрыта. — Я хочу уехать отсюда, сбежать, называй как хочешь. Закрываю глаза, а там он, открываю и снова он: сильный, широкий. Меня от его запаха так ведёт, что хоть из машины выпрыгивай. Клэр, я, похоже, серьезно влип в Брока.
— А раз влип — подойди да поцелуй, — серьезно сказала Клэр. — И будь спокоен: Брок не оттолкнет. Я его знаю.
— В морду один раз получить и больше не мучиться? — понял по своему её ответ Стив. — Тоже верно, но… — он закусил губу. — Не таким я представлял себе первый поцелуй.
Брок отошел к простенку между двумя окнами и побился об него головой. Бля… Так Стив, получается… Бля, но Стив!.. Бля-бля-бля!
Броку хотелось немедленно выставить Клэр и показать Роджерсу — девственнику, ебаный же ты нахуй! — каким должен быть первый поцелуй. Но нельзя. Стив не дурак и просечет, что его подслушивали.
А ведь Клэр ему, считай, прямым текстом сказала. А он и не понял.
Но бля… А Брок ему девку притащил! Нахуя, спрашивается?
Хотя подруга — вещь нужная. У каждой девушки должен быть друг-гей, так, кажется, Клэр говорила после той заварушки? Хитрая сучка, подсуетилась, и у нее таких теперь два.
И у Гарнет. Мда…
А любят девки Кэпа.
Но достанется он все равно Броку. Вот прям сегодня после ужина и достанется.
========== Глава 6. ==========
Стив не хотел отпускать Клэр. Пусть он принял решение и не собирался отступать, но рядом с ней ему было спокойнее. Стив прекрасно понимал, что Брок его пошлёт. Вот зачем он ему сдался, такой проблемный? И находиться рядом с ним Стив не сможет, поэтому заранее позвонил Гарнет и поинтересовался, можно ли перекантоваться у неё на диване хоть какое-то время, если все совсем плохо будет? Очень уж не хотелось обращаться к Коулсону. Та удивилась, попыталась выведать, что же такое успел утворить командир, но, так и не получив внятного ответа, всё же согласилась, видимо, решив дожать Стива позднее.
Брок накормил Стива и Клэр жареным мясом — Клэр, правда, больше налегала на салат. Получил дежурный поцелуй в щечку у дверей. Вернулся на кухню, наблюдая, как Стив запихивает грязную посуду в посудомойку. Дождался, пока тот закончит.
Подошел, мягко огладил плечо, подбородок и, запрокинув голову, коснулся своими жесткими обветренными губами мягких розовых губ всеамериканского достояния.
Стив замер, вскинул глаза на Брока, всматриваясь в его лицо, стараясь понять, не дурацкая ли это шутка, потянулся сам к нему, коснулся едва-едва губами, обозначая поцелуй и снова отстранился, не отрывая взгляда.
— Брок, я… — прошептал он, сбился, отчаянно краснея. Куда-то вдруг подевались капитанская выдержка и спокойствие, несгибаемости и смелости как ни бывало.
Брок снова поцеловал его — властно, уверенно, прихватывая за бедра и притягивая к себе, наслаждаясь нежностью рта, неловкостью языка, слабым привкусом крепкого чая с бергамотом.
Громко просительно застонав, Стив вжался в Брока. Сколько он этого ждал? Сколько мечтал, представляя, какие на вкус губы Брока? И всё оказалось совсем не так, в десятки, сотни, тысячи раз лучше.
Стив совершенно не умел целоваться, но с лихвой компенсировал отсутствие практики желанием доставить удовольствие. Он вылизывал рот Брока, чувствительно прикусывая губы, прижимался всем телом, тёрся, ластился. И все одинокие ночи, полные томительного ожидания, дни, когда Стив готов был на стену от желания лезть, казались такими незначительными.
Брок ненадолго оторвался от губ Стива, выцеловывая жесткую линию чисто выбритой челюсти, спускаясь к шее, прихватывая и отпуская. У него стояло, как не стояло и в восемнадцать. Он слепо, бессистемно обшаривал руками Стива — мощную грудь, могучие плечи, широкую спину, крепкую задницу, сильные бедра. Прижимался к нему, не в силах оторваться, чтобы утащить в свою спальню, уронить на кровать и позволить себе все, о чем столько мечталось.
Говорить не хотелось. Стив был оглушён свалившимся на него всем. Он плавился в чужих руках, ощущая бедром каменный стояк Брока, и сам сходил с ума, чувствуя, как тело под одеждой горит от желания стащить с Брока всё, коснуться, вплавиться, притереться кожа к коже.
В голове не было ничего, кроме оглушающего стона, сорвавшегося с губ Брока, стоило Стиву коснуться губами его шеи, чуть прикусить кожу у кадыка. Ему хотелось всего и сразу, и наплевать, что об этом думал Брок. Он сам поцеловал, а значит, дал разрешение на всё, позволил себя касаться.
— Спальня, — просипел Стив, отрываясь на миг от вылизывания шеи Брока.
— Нахуй спальню, не дойду, — хрипло прошептал Брок, опускаясь на колени и стаскивая со Стива разом штаны и трусы.
Брок с жадным стоном поцеловал влажную головку, мокро лизнул от яиц до уздечки и забрал член Стива в рот, наслаждаясь вкусом и ощущением наполненности, растянутостью своих губ вокруг твердого налитого ствола. Брок расслабил горло и начал двигаться, гладя Стива по бедрам, перебирая тяжелые крупные яйца, прихватывая за задницу.
Стив схватился за край стола, не слыша, как скрипнуло в ладонях дерево, трескаясь, не замечая ничего вокруг. Он стонал в голос, сдерживаясь из последних сил, чтобы не поддавать бёдрами, загоняя в самую глотку, чтобы не вплести пальцы в чёрный ёжик волос, направляя, натягивая на себя.
Мир резко сузился до кухни, до маленького пятачка вокруг, где были только они и больше никого. Стив запрокинул голову назад, чувствуя, как слепящее удовольствие концентрируется где-то внизу живота, закручиваясь тугой спиралью, готовое в любой момент разрядиться.
Вздрогнув всем телом, Стив закричал, выгнулся, растворяясь, распадаясь на части. Ему никогда не было так хорошо — до звёзд перед глазами, до чёртовых бабочек в животе. Кое-как переведя дыхание, он сполз на пол, обхватил лицо Брока руками, притянул к себе, слизывая с его губ собственную сперму.
Брок положил руку Стива на свой вздыбленный, стоящий до боли член.
— Вот теперь в спальню, — еще более хрипло, чем обычно, сказал он. — Хочу тебя до кровавых чертей. Ты как — сверху, снизу или сам не знаешь?
— Как угодно, — выдохнул Стив, огладив ствол через домашние штаны, сжал яйца. — Только быстрее.
Поднялся сам, дёрнул на себя Брока, помогая встать, и чуть ли не закинув его на плечо, ломанулся в первую попавшуюся дверь, оказавшуюся спальней Брока. Толкнув его на кровать, Стив на мгновение замер, разглядывая распростёртого перед ним любовника, залюбовался.
Брок, извиваясь и морщась от боли в ребрах, вывернулся из штанов, стащил футболку и сказал, похлопав по кровати рядом:
— Давай. Я сверху для первого раза. А то порвешь меня по неопытности.
Стив облизал губы, подался вперёд, но совершенно не так и не туда, куда говорил Брок. Нависнув над его членом, Стив лизнул головку, собирая языком терпкие капли прозрачной смазки, обхватил её губами, посасывая. Стива трясло, сознание мутилось, ему казалось, скажи Брок хоть слово — и Стив насадится на его член сам, без растяжки и смазки, лишь бы почувствовать его наконец внутри, отдаться на полную.
— Не спеши, — Брок трясущимися пальцами гладил Стива по голове, шее и плечам. — Иди сюда.
Он вывернулся из-под Стива, хотя это и стоило ему большого труда, уложил его на живот, подсунув под бедра пару подушек, развел половинки крепких безупречных ягодиц, легонько подул на сжатое розовое кольцо, провел по нему пальцами.
— Все будет, — пообещал он, выдавливая смазку и начиная оглаживать вход. — Все будет заебищенски, мой хороший. Все для тебя.
Стив вскрикивал и стонал, комкал покрывало, то сжимался, то, наоборот, шире разводил ноги. Брок целовал его в копчик, прикусывал ягодицы, дожидаясь, пока тот хоть немного расслабится, и только когда Стива слегка отпустило, скользнул в горячую, жаркую, жадную задницу одной фалангой.
Контролировать самого себя совершенно не получалось, Стив мог только метаться, вскидывать бёдра, стараясь насадиться на ласково растягивающие пальцы, дрожать, шептать что-то бессвязное, умоляя не мучить, взять как есть, он сможет, выдержит, потому как больше нет никаких сил терпеть, но Брок был неумолим, выцеловывая позвонки, выводя языком узоры на лопатках, стараясь хоть как-то отвлечь Стива.
— Давай, — взвыл тот, вскидывая бёдра.
Брок натянул презерватив, приставил головку к закрывшемуся входу и велел:
— Вытолкни меня. Да… — простонал он, чувствуя, как член погружается в тесное, гладкое, засасывающее. — Вот так, молодец. Не дергайся, подожди, дай себе привыкнуть…
Брок медленно, очень медленно подался вперед, до конца, а потом назад, чтобы не дай боже не причинить Стиву дискомфорта, чтобы ему было хорошо, чтобы первый раз запомнился как что-то феерическое, а не смесь боли и неудобства.
— Расслабься, — велел Брок. — Не зажимайся так. Сейчас станет легче.
Было странно, горячо до невозможности и хорошо. Стив прогнулся в спине, безмолвно открывая рот. Брок казался огромным, заполняя его, растягивая, но Стив подавался назад, стараясь насадиться сильнее, впустить в себя на полную, чтобы стать наконец одним целым, замереть, пережидая, и двигаться в одном ритме.
Он не чувствовал боли, лишь лёгкое жжение растянутых вокруг члена мышц и звенящее во всём теле сладостное напряжение.
— Д-да, — застонал он, двинувшись назад особенно резко, не давая Броку себя остановить.
Брок начал плавно двигаться, каждый раз немного меняя угол, и по тому, как вскинулся и длинно вскрикнул под ним Роджерс, понял, что нашел нужное положение.
Трахать Стива было в кайф. Каждый раз, как Брок попадал по простате, Стив выгибался и вскидывался, и от того, как играли мышцы на его спине, Брока вело, пока он не потерял голову окончательно, вколачиваясь и вбиваясь, теряясь в Стиве, теряя себя, сливаясь с ним. Мелькнула мысль, что надо бы исхитриться, сменить позу, чтобы доставить Стиву еще больше удовольствия, но Брок просто не мог перестать, не мог остановиться.
Стив закричал, выгнулся, сжимая Брока в себе, он умер, кончился, рассыпался сверкающими искрами, заполнив собой всё пространство вокруг, рухнул в пропасть, впервые не боясь достичь её дна, потому что было — не хорошо. Хорошо — не могло всеобъемлюще охарактеризовать то, как ощущал себя Стив. Ему было охуительно! Стив впервые чувствовал себя живым, целым, настоящим.
Упав на подушки, он зажмурился, отсчитал про себя до десяти и снова открыл глаза, шало улыбаясь. Он всё ещё был здесь, в постели человека, в которого умудрился влипнуть за эти несколько дней, пропасть с концами, так что больше не удастся ему отделить себя от Брока Рамлоу. Стив был впервые влюблён и до невозможности счастлив.
Брок включил вытяжку и курил, лежа в постели и ероша свободной рукой волосы Стива. Он был вытрахан и счастлив. Никогда бы не поверил, что ему может быть так хорошо в постели с зеленым девственником, никогда не пробовавшим хуя.
Стив рядом чуть ли не мурлыкал под ласкающей рукой. И даже ребра почти не ныли.
— А я-то думал, ты по бабам, — признался Брок. — Ты охуенный. С тобой охуенно.
Стив кое-как перевернулся на спину, расслабленно выдохнул.
— Никогда не был по дамочкам, что бы ни утверждали исторические хроники.
Он придвинулся ближе, чтобы касаться Брока бедром, провёл всё ещё подрагивающими пальцами по влажной от пота коже. Броку хотелось сказать так много, признаться, насколько ему хорошо было.
— Я не про хроники, — лениво ответил Брок. — Я про то, как лихо ты приручил и Клэр, и Гарнет. А ведь они девочки недоверчивые, битые.
Ему было спокойно. Правильно. Но где-то под сытой негой пока лениво плескалось будущее возбуждение. Стива хотелось до искр из глаз, постоянно.
Стив хитро улыбнулся и легко поднялся, несмотря на постельные упражнения, он чувствовал себя превосходно, и как был, без всего быстро смотался к себе в комнату за альбомом.
— Какая женщина откажется быть музой? — спросил он, вновь вытягиваясь рядом, отдав Броку листы с набросками.
Брок, опершись на локоть, принялся рассматривать рисунки. И Гарнет, и Клэр были хороши. И, пожалуй, Брок их понимал. Каждой хочется вдохновить художника.
— Ты охеренно рисуешь, — сказал он. — Просто охеренно. И зачем только на войну поперся? Рисовал бы себе и рисовал.
Стив сел, скрестив ноги.
— Ты видел, каким я был до всего этого? — Стив неопределённо покрутил рукой в воздухе, но Брок понял, о чём он. Фотографии тощего заморыша сохранились в архиве. — Ничего, кроме гонора и жажды справедливости. Когда можешь умереть от банальной простуды, хочется быть полезным. И Баки… он всегда защищал меня, и когда его призвали после атаки на Пёрл-Харбор, я решил, что должен быть вместе с ним. Но кому нужен тощий астматик?
Стив понурился. Он впервые кому-то рассказывал о себе, о Баки. Всё, что было в хрониках, журналисты узнавали из сторонних источников. Сам Капитан Америка хранил молчание, в большинстве своём отвечая односложно или вовсе игнорируя вопросы. А с Броком было по-другому. Ему хотелось открыться, обнажить нутро, чтобы он знал настоящего Стива, без начищенного щита и прилизанного лоска фотоснимков.
— На войне не до художеств было.
— Да, — хрипло согласился Брок. — На войне всегда не до художеств. — Он сунул окурок в пепельницу и спросил: — Спать к себе пойдешь или со мной останешься?
Стив почувствовал, как по щекам мазнуло смущённым румянцем. Вроде какое смущение после такого, но он всё равно втайне даже от самого себя боялся, что придётся возвращаться в слишком широкую для одного его кровать, что его будут мучать видения прошедшего дня, воспоминания о прикосновениях, горячем бархате кожи, движении литых мускулов под ладонями.
— Если ты позволишь… — начал он, но, тряхнув головой, поднялся, расправляя плечи, и светло улыбнулся. — Обмоюсь и вернусь.
========== Глава 7. ==========
— Фух, хоть тренироваться нормально смогу, — Брок наворачивал завтрак, приготовленный Стивом. Стив много практиковался в последний месяц, и его стряпня была уже очень даже ничего. — Еще две недели — и вернут допуск к боевым. Знал бы ты, как я задолбался ничего не делать! — признался он.
Стив только глаза закатил.
— Твои и так стонут, ты же их вчера всех разом и без смазки за просранные нормативы, — хмыкнул Стив, ставя перед Броком кофе.
Боевые задания. Стив знал наизусть все шрамы на теле Брока, мог с закрытыми глазами проследить белёсые отметины, и так не хотелось, чтобы появлялись новые, но зная Брока, Стив понимал — на месте тот не усидит, ринется в первую же заварушку с радостным гиканьем и сложит там голову. Стив, проснувшись первым же утром рядом с Броком, уткнувшись носом в его затылок, всё для себя решил. Он пойдет за лейтенантом Броком Рамлоу даже в ад, сделает всё что можно и нельзя, чтобы он продолжил выбираться живым, даже если ради этого придётся стать его тенью. Стив достаточно потерял в этой жизни. Без Брока он сдохнет. Не будет страданий и бессонных ночей, не будет удушающих снов. Потому что Стива не станет в тот же момент, когда перестанет биться сердце Брока.