А в подарок дриадам Катриона всё-таки отвезла два мешка из меллеровских припасов — белейшую «королевскую» муку, аж сердце кровью обливалось, когда мужики навьючивали мешки с нею на одну из сменных лошадей (и тоже, кстати, бурчали, что не треснет ли кое у кого кое-что от таких подарочков). Но консорт сам настоял, чтобы мука была именно пшеничная и именно «королевская». Кажется, он всерьёз надеялся лесных девок прикормить, как плотву в пруду. Ну-ну. Катрионе казалось всё же, что с дриадами как с волками — сколько ни корми. Да только мука была не её, и вообще… ей же проще, своё целее будет, а то весна ещё не скоро.
Сир Эммет, выслушав чириканье дриад, тоже успокоился. Совсем ему, надо думать, не хотелось в первую же зиму своего маршальства столкнуться с ограми, а про драконов они с Катрионой даже не заговаривали, суеверно боясь накликать. Зато повернув обратно к Вязам, он покачал головой и проговорил:
— Аррунг-Отец воинов! А я-то думал, сира, будто это охранница вашего консорта — противная наглая баба. Да она просто милая и ласковая девочка рядом со своими лесными сестрицами! Как у вас только терпения на них хватает?
— Никак не хватает, — честно сказала Катриона. — Но они больше ни с кем не станут разговаривать, разве что с баронессой или с сирой Елизаветой.
— А сир Георг…
— Он для них такой же мужчина, как любой другой.
— А консорта вашего они мужчиной не считают?
Прозвучало как-то неприятно. Понятно, что сир Эммет на Гилберта Меллера поглядывал сверху вниз, но само слово «консорт» прозвучало так, будто Катриона совершила какой-то не вполне пристойный поступок, выбрав в супруги простолюдина. Хотя, между прочим, простолюдин этот был не просто образованнее, но и куда поумнее кое-кого из первого сословия, уязвлённо подумала она. Уж не ссориться с женой каждый божий день на ровном месте ему точно ума хватало. И дело было вовсе не в том, что Меллер якобы знал своё место. Ха! Его место… Вот почему-то Катриона ни минуты не сомневалась, что если бы Меллер захотел стать настоящим хозяином Вязов, а не только отцом наследников, всё село уже бегало бы вокруг него на цыпочках, заглядывая в рот, и даже самовлюблённый петух Эммет клевал бы зёрнышки с мягкой белой ладошки, пока Меллер прикидывал бы: пора рубить горластого придурка на суп или пусть ещё мясца нагуляет.
— Он же не просит ни помощи, ни защиты, ни совета, — терпеливо сказала Катриона: ссориться со своим маршалом, потому что он не то сказал и не так поглядел, она всё-таки не собиралась. — Он говорит только сам за себя, не за всех, кто живёт на моей земле. В общем-то, даже не говорит, а просто предлагает торговать без всяких обязательств. Торгуют же дриады с гномами. — Она сдержанно фыркнула и прибавила: — Я вот, послушав Меллеров, больше удивляюсь тому, что гномы торгуют с дриадами: они, оказывается, вообще никаких дел с женщинами не ведут. Видно, эльфов они не любят гораздо сильнее, чем лесных девок, не знающих своего места и не умеющих себя вести.
— А кто вообще любит эльфов?
Катриона кивнула, но про себя подумала, что ни одна из рас, населяющих Срединные, Нижние и прочие Земли, ни единого доброго слова не скажет про другие, зато у всех найдётся множество презрительных прозвищ для соседей ближних и дальних. А ведь кое-чему стоило бы друг у друга поучиться. Орочьей самоубийственной верности слову. Дриадскому стремлению позаботиться о земле и о том, что на ней растёт. Гномскому запредельному трудолюбию. А те могли бы пристальнее вглядеться в «мягкотелых короткозубых», «неуклюжих круглоухих» и «бестолковых верзил» — и понять, что люди потому и расплодились, как тараканы, расселившись по всему материку, что вообще легко приспосабливаются к любым условиям, и неплохо бы тем же оркам и гномам этому поучиться, не говоря уже о дриадах, слишком привязанных к своим лесам.
Она даже головой потрясла, поймав себя на таких странных мыслях. Вроде бы Меллер ей и не читал никаких уроков по истории и землеописанию, и говорили-то они о подобных вещах так, между делом, а вот поди ж ты… всплыло неожиданно и, в общем, некстати, словно давно ждало своего часа. Или нужных слов, чтобы смутные размышления стали чёткими и ясными идеями.
Вязы и ясени перелеска расступились, выпуская всадников на простор заснеженного поля. Сне’га, несмотря на метели перед Солнцеворотом, до сих пор лежало не так много, а тот, что намело, был довольно плотно зализан резким холодным ветром. Катриона надеялась на вьюги и снегопады после Излома Зимы, чтобы весной земля как следует пропиталась влагой, но пока что лошадям было только легче идти по неглубоким сугробам, да и дорогу к замку не заметало без конца — как накатали ещё до Солнцеворота, так и можно было ездить спокойно, не увязая в рыхлом свежем снегу. «В общем, всё как всегда, — подумала Катриона, — или весной талой воды побольше, или зимой дороги получше — что-то одно».
— Вы на свадьбу сира Кристиана и сиры Луизы хотите за день выехать? — спросила она, с силой сжимая и разжимая пальцы: было морозно, и руки мёрзли в перчатках, а в рукавицах держать поводья было неудобно. Пальцы на ногах тоже начинало пощипывать, хотелось поторопить Сороку, но делать это раньше, чем кавалькада доберётся до дороги, точно не стоило. Продрогшим людям достаточно было выпить по кружечке грога да переодеться в сухое и тёплое, чтобы согреться. А мучить лошадей скачками по сугробам, когда свежих в конюшне нет, а маршал с егерями в любой момент должен быть готов сорваться и мчаться хоть на разбойников, хоть на волков…
— И ночевать в какой-нибудь кладовке с простынями и скатертями, потому что все комнаты заняты? — отозвался сир Эммет с неудовольствием. — Нет, сира, я думаю, лучше выехать пораньше, затемно ещё, чтобы к полудню быть в храме. Дорога наезжена, метели сильной случиться не должно — успеем легко.
— Я тоже так думаю, — кивнула Катриона. — Да и не хочется, честно сказать, болтаться в замке целое утро, не зная, чем себя занять.
Она посмотрела в низкое зимнее небо, чуть подёрнутое полосами облаков. Да, метели в ближайшие два дня можно не ждать. Приехать в замок, оставить лошадей, переодеться, отстоять церемонию в храме, пообедать и возвращаться. Охраны Меллера вполне должно хватить обоим, а сир Эммет с супругой пусть веселятся. Найдёт уж им баронесса какую-нибудь кладовку с полотенцами, чтобы переночевать.
Они ещё немного поговорили с сиром Эмметом о поездке на свадьбу сира Кристиана, потом незаметно перешли на дела Вязов. Ехать было довольно далеко, лошадей они по-прежнему берегли, так что пока добрались, начало темнеть.
— Ну, хвала Канн, вернулись, — проворчал Меллер, цепко оглядев Катриону. — Я уж думал послать моих наёмников вам навстречу. Целую речь сочинил, почему они должны бросить меня тут одного, беспомощного и беззащитного, и ехать спасать вас.
— От кого спасать? — удивилась Катриона.
— От огров, драконов и целой стаи не выспавшихся виверн. Переодевайтесь-ка, дорогая супруга, потеплее, а то у вас даже кончик носа побелел, а я вам пока сварю глинтвейн. Сир Эммет, сделать на вас тоже? Пробовали «Кровь виверны»?
— Слишком сладко, — сказал тот. — Но после прогулки по морозу сойдёт.
Меллер хмыкнул и пробормотал что-то про деревенский самогон, однако ушёл к себе в комнату и, не закрывая дверь, начал чем-то греметь и брякать. Горелку свою переносную горным маслом заправлял, наверное, у него там в железном ящике целая бутыль стояла — для горелки и для двух ламп. Вторую он после отъезда своих родных, правда, отдал Катрионе, а та поставила в гостиной, чтобы шить при лампе, а не при трёх огарках. Только красивый зелёный колпак с неё приходилось снимать, потому что зеленоватый свет искажал оттенки шёлка, и вышивать было невозможно, а вышивания Катрионе должно было хватить до весны. Ту скатерть с цветами и птицами, которую разрисовала сира Маргарита, Катриона собиралась постелить в часовне как покров на алтарь. А то старая парча на нём совсем уже выцвела и потускнела, но шёлковая гладь даже на простом полотне смотрелась достаточно нарядно и богато, чтобы заменить парчовый отрез.
Ещё бы попросить сиру Аларику взяться за противоположный угол, чтобы точно успеть к Равноденствию, но та пока что срочно вышивала подаренное какой-то тёткой платье из бледно-бледно-голубого, точно линялого, бархата в той самой показанной сирой Маргаритой технике, когда нить навивается на иглу и цветы получаются выпуклыми. Сама Катриона так и не попробовала, некогда было, да и некуда с её-то трауром, но сира Аларика суть ухватила легко, а руки у неё росли из нужного места: от россыпи розовых, алых, белых и чайных роз невзрачное платье сразу стало смотреться нарядно и свежо. Следующей осенью, подумала Катриона, можно будет такими же украсить все эти серые суконные платья: и красиво, и немарко, в самый раз по дому работать.
Но до лета, конечно, приходилось носить просто серое. И пока Катриона переодевалась, пока консорт варил ей свой загадочный глинтвейн, в столовой накрыли ужин, опять приготовив на него рис с овощами и горохом, с кусочками жирного мяса. Катриона, выслушав ещё до отъезда к дриадам, заказ Меллера кухарке, заметила, что приберегла бы дорогую крупу на праздник, но тот только тяжко вздохнул: «Сира, я привезу этого несчастного риса сколько вы захотите, но я уже не могу есть овёс, честное слово! Я скоро ржать начну, как конь, если буду есть его семь дней в неделю. И ячмень тоже. Вы не пробовали растить картофель? Нет? Может, выделите небольшое поле этой весной на пробу? Тыквы ведь у вас прижились, значит, и картофель должен расти». Ей не очень понравилось, что он лезет-таки в её хозяйственные дела, но посадить что-то новенькое было бы интересно. А уж если у сиры Аларики и правда всё хорошо растёт, тем более надо попробовать.
Они сели за стол, Меллер поставил перед супругой и её маршалом по большой толстостенной глиняной кружке своего творения, курившегося паром и довольно резко, хотя и приятно пахнувшего. Катриона осторожно попробовала и не поняла, чем там сир Эммет был недоволен: сладко, немножко терпко, словно терновое вино, специями пахнет. Ну… ей понравилось. Сира Аларика спросила Меллера, из чего эта штука сварена, и он — с разрешения супруга, понятно — налил ей бокал неразбавленной «Крови виверны».
— Вкусно, — сказала та, сделав глоток. — Ой. Уже когда выпьешь, так в горле жжёт. Хорошо, должно быть, простуду лечить.
В общем, Меллер принялся рассказывать, где это вино делают и какие специи в него добавляют, как везут его через море и уже здесь разливают по бутылкам, потому что бочки для него делают из какого-то дерева, которое растёт только на южном берегу Абесинского моря, и ни сами бочки, ни даже дерево для них абесинцы не продают никому. Но когда покупатель требует именно бочку вина разом, то понятно, что его продают вместе с бочкой. А потом ушлые долгомысские виноделы заливают в эти бочки простое дешёвое вино, и оно напитывается запахами специй, а древесина как-то помогает вину набрать побольше крепости, но как именно… Меллер пожал плечами: он бакалейщик, а не винодел, да и виноделы не болтают направо и налево о своих секретах.
Сир Эммет заинтересовался абесинцами и их свирепой знойной землёй, а Катриона нахмурилась, глядя на бутылку с густо-красной, почти коричневой тягучей жидкостью: сколько же она должна стоить, если её везли через море, а потом через половину материка? А они вот так, без всякого повода, не на праздник, а просто греясь с дороги, ополовинили эту бутылку? Понятно, что Меллеры не разорятся от бутылки какого угодно дорогого вина, но ей не хотелось, чтобы консорт тратил слишком много на неё и её окружение. В конце концов, это же она глава рода.
От сладкого пряного питья, хоть Катриона и прихлёбывала его по глоточку, стало жарко и в голове слегка зашумело. Впрочем, сира Аларика, потягивавшая «Кровь виверны» под рис с бараниной, тоже раскраснелась, глаза у неё заблестели, и она даже на супруга ни разу не посмотрела так, будто хотела заморозить его взглядом. Меллер тоже, кажется, это заметил, потому что налил ей ещё половинку бокала. Сам он не пил — отдал бутылку с остатками вина Лидии и попросил передать её сиру Бирюку.
Катриона опять нахмурилась. Она приглашала сира Матиаса за стол, но тот отказался, потому что он-де привык к компании Ренаты Винтерхорст и без её ядовитых словечек еда для него становится слишком пресной. Если это был намёк на то, что приглашать надо обоих, Катриона предпочла его не понять. Вообще-то, сир Матиас и сам был наёмником, это она уже этикет слегка нарушила, приглашая его за свой стол. Посадить за тот же стол вместе со своим маршалом и его супругой ещё и колдунью, и даже не из первого сословия, как та же сира Фрида… Ну нет! Посмотреть только, как поглядывает на её консорта сир Эммет — и сразу поймёшь, какие разговоры уже поползли и ещё пойдут по баронству этой зимой. Напрашиваться совсем уж на скандал, обедая вместе с наёмниками, Катриона не собиралась. С егерями пусть едят. Самим же проще: еда почти та же, а из всех приборов только ложки. Так она уговаривала себя, но всё-таки в душе чувствовала неловкость, оттого что вынуждает благородного сеньора питаться вместе с егерями. Надо ж ему было заупрямиться!
— И когда вы потом вернётесь?
Так. Опять она что-то прослушала.
— Не знаю, сира, как получится, — ответил Меллер. — В общем, мне тут делать особенно нечего, только ждать ответа гномов. Но раз они с ним не спешат, мне тем более торопиться некуда. Тех, кто возьмётся строить крепость, раньше Ворот Лета сюда не привезти. Так что может быть, приеду к Равноденствию, а может быть, не сумею — как погода позволит, как дороги… Но если хотите что-то заказать в Озёрном, я могу отправить посылку в замок, а ваш супруг заберёт её оттуда.
— Хочу, — сказала Аларика с пьяным смешком. — Пришлите хорошего дорогого полотна на скатерти и салфетки, чтобы ваша супруга не тратила время на штопку. Сама она в жизни не попросит, а я не гордая, я хочу, чтобы было нарядно и красиво.
— Сира Аларика! — возмутилась Катриона.
— Сяду и буду шить, — упрямо закончила та.
— Хорошо, — покладисто кивнул Меллер, — спрошу у тётушек, чего и сколько надо покупать, или просто их самих попрошу купить.
— Вы всерьёз собрались тратиться на скатерти и салфетки?
— Ну да, — он пожал плечами и развязал пояс. — Пусть сира Аларика займётся делом, всем спокойнее будет.
— А когда вы собирались мне сказать, что прямо со свадьбы уедете в Озёрный?
— Вообще-то, говорил уже, — возразил Меллер, садясь на кровать, страдальчески скрипнувшую под его весом. — Это вы так внимательно меня слушаете.
— Да? — Катриона слегка покраснела. Ну, то есть, он способен был и соврать глазом не моргнув, но она с этой разбуженной виверной и правда могла выслушать своего консорта недостаточно внимательно. Так и казалось ей, что после такого происшествия надо ждать чего-то ещё хуже. Как там чародейка обозвала их всех, когда Катриона собралась к дриадам? Паникёры, вот. Дескать, ничего ещё не случилось, а они уже забегали, как ошпаренные тараканы. Сама бы пожила на границе Чёрного Леса, ещё небось не так бы бегала из-за каждого шороха! — И вернётесь либо к Равноденствию, либо вообще к Воротам Лета?
— А я вам зачем-то нужен здесь? — удивился он.
Она покачала головой. Не говорить же ему было, что привыкла спать с ним вдвоём. Что боится опять оставаться одна ночами, когда без конца вспоминаются то отец, то брат. Меллер и так ни разу не напомнил ей про брачный договор, где раздельные спальни были прописаны вместе с отказом от прав на имущество друг друга. И даже ту неделю, что никак не годилась для исполнения супружеского долга, он всё равно ложился с Катрионой — сам ли не хотел спать один, её ли опасался оставлять в одиночестве: он иногда странно посматривал на неё по утрам. Катриона никаких кошмаров не помнила, но видимо, спала беспокойно, если раз за разом просыпалась уткнувшейся носом в его плечо и придавленной тяжёлой горячей рукой.
— А вам что привезти в следующий раз? — спросил Меллер. — Ну, кроме того, о чём я уже говорил?
Катриона опять прикусила губу, борясь с искушением перечислить желаемое.