И он ушел обратно к Хэнку. Оливия дернула плечами, поправляя кожанку. Иногда этот долбанный андроид становился просто невыносим. То он весь из себя такой человек, которому нравится целоваться, то он бездушная машина, у которого в приоритете гребаные девианты. Фыркнув от злости, девушка направилась к лифту, но не успела буквально пару секунд, как он закрылся и уехал вниз. Ожидание тянулось невыносимо долго, и она успела заскучать, когда услышала какой-то крик. Обернуться ей не дали. Что-то сбило ее с ног, а уже через секунду она оказалась зажата в тисках чьих-то рук, а у собственного виска ощутила холод пистолетного дула.
Оливия еще не успела осознать, в какое дерьмо она попала, пока не подняла глаза. Копы и ФБР, кажется, были сбиты с толку, целясь в того, кто держал ее в заложниках, там же был и Хэнк, он смотрел на Оливию со смесью грусти и испуга. В дверях появился Коннор, волосы всклокочены, рубашка разорвана, весь перепачканный тириумом. Оливия закусила губу при виде торчащей из его левого плеча рукояти ножа. Коннор вздрогнул, увидев девушку, диод загорелся ярко-алым. Он двинулся вперед, лавируя между копами, но замер, когда девиант закричал прямо над ухом Оливии:
— Еще шаг и я пристрелю ее!
Губы Оливии задрожали, а коленки подкосились, только усилием воли ей удалось не упасть. Коннор приподнял руку, показывая ей ладонь, успокаивая тем самым, она легонько кивнула.
— Тебе ведь это не нужно, — заговорил он, делая осторожные шаги вперед. — Я понимаю, почему ты помог группе девиантов.
— Я всего лишь хотел быть свободным! — закричал девиант, нервно дергая пистолетом. По щекам Оливии покатились слезы, когда Коннор спокойным жестом извлек из плеча нож и отшвырнул его в сторону. — Я хотел быть, как все!
— Я понимаю. Правда, понимаю, — осторожно произнес Коннор, делая еще несколько шагов. — Но если ты сейчас убьешь ее, тебе это ничем не поможет.
— Я не хочу отключаться, — почти прошептал девиант за плечом Оливии.
— Если ты сейчас примешь правильное решение, я договорюсь о том, чтобы тебя не отключали, — пообещал Коннор.
— Нет! — закричал девиант, больно ткнув девушку дулом пистолета в висок. — Ты лжешь!
Они деактивируют меня, сотрут мою память и снова отправят прислуживать этим… этим… Стой! Замри на месте! — Коннор остановился. — Я убью ее, если ты еще раз пошевелишься!
Что произошло в следующую секунду, Оливия точно никогда не забудет. Коннор резко, смазанным движением подался в сторону, к ближайшему копу, выхватил из его набедренной кобуры пистолет и выстрелил, почти не целясь. Девиант дернулся и в самый последний момент успел спустить курок, раздавшийся прямо над ухом выстрел оглушил Оливию, она упала на колени, зарыдала, когда поняла, что она жива, что девиант промахнулся, в отличие от Коннора.
Помещение наполнилось шумом, гамом, а она все сидела на коленях и захлебывалась в рыданиях, пока не оказалась в сильных и таких нужных на данный момент объятиях. Коннор никогда не испускал никаких запахов, но ей даже не требовалось открывать глаза, чтобы убедиться, что это именно он. Своего андроида она узнает из сотен тысяч таких же андроидов, даже если с первого взгляда он ничем не будет от них отличаться.
— Она в порядке? — спросил над головой Хэнк.
— Она испугана, — ответил Коннор и помог Оливии встать, но из объятий не отпустил.
— А ты как?
— Потерял немного тириума, но я восполню его чуть позже.
— Давай, выведи девчонку на улицу и возвращайся, — приказал Хэнк и отвернулся.
Коннор послушно завел Оливию в только что подъехавший лифт и нажал кнопку первого этажа. Ее машина стояла на парковке, туда он ее и повел, усадил на заднее сиденье и решил немного побыть с ней, пока она не успокоится. Он порылся в ее сумке и достал влажные салфетки, чтобы немного очистить собственное тело от тириума, но она перехватила салфетки, изъявив молчаливое желание сделать это самой. Она уже не плакала, но судорожно вздыхала, хотя на нем не было никаких видимых повреждений, регенеративные компоненты прекрасно справлялись со своей работой.
— Я в порядке, Оливия, — тихо сказал Коннор, перехватив ее дрожащие руки.
— А я не в порядке, — дрогнувшим голосом ответила девушка и отвернулась. — Тебя могли убить сегодня. Ты вообще знаешь, что тогда стало бы со мной?
— Нет. Что?
Оливия резко развернулась, чтобы узнать, шутит он или нет, но его лицо было серьезным, а глаза не выражали ничего, кроме искреннего непонимания.
— Бестолковая жестянка, — буркнула девушка, обхватывая себя руками за плечи.
— Ненавижу тебя. Глупое пластиковое ведро. Придурок. Ненавижу. — Она с силой ударила его кулаком по ноге, но он не шевельнулся, лишь смотрел на нее своими карими преданными глазами. — Ненавижу, ты понимаешь? — крикнула она ему в лицо и снова заплакала.
Мигнувший красным диод снова сообщил о программном сбое, на который он не обратил внимания. Взял девушку за плечи и пересадил к себе на колени, обнял крепко и уткнулся подбородком в ее макушку. Она скоро затихла, лишь поглаживала его указательным пальцем по оголенной коже, в которой еще несколькими минутами ранее был нож.
— Если я тебя потеряю, Коннор, мне будет очень плохо и больно, — прошептала Оливия, коснувшись губами его груди. — Очень больно.
— Прости, но я не знаю, что значит больно.
— И надеюсь, никогда не узнаешь, — произнесла девушка, отстраняясь от него. — Тебе пора идти. — Она вытерла слезы и отвернулась от него.
— Оливия, — позвал он. Она посмотрела на него, — мне тоже будет больно, если я тебя потеряю. Я не знаю, как это, но знаю, что будет. Пожалуйста, поезжай домой. Возьми выходной. Я приеду, как только смогу. Хорошо? — Он приподнял брови.
Она кивнула, отведя глаза в сторону. Коннор наклонился к ней и на несколько секунд прижался холодными губами к ее лбу. Когда он скрылся в здании, Оливия снова дала волю слезам и не успокоилась, пока не оказалась на родном диване, свернувшись клубочком, где благополучно заснула. Когда она проснулась, за окном уже было темно, голова раскалывалась, а свет горел только на кухне, куда она и направилась.
Коннор стоял у плиты, расточая по кухне привлекательный аромат специй. Серая футболка и темные джинсы сидели на нем безукоризненно, делая его еще более домашним, чем можно было себе представить. Однако идеально прямая спина и уложенные волосы напоминали о том, что это все тот же Коннор, андроид-детектив, которым он и являлся по сути.
— Привет, — хрипло произнесла Оливия.
— Здравствуй. — Он оглянулся через плечо и улыбнулся краешком губ. — Ужин почти готов, я только недавно приехал, старался не шуметь, чтобы тебя не разбудить.
— Я не голодна, Коннор. — Оливия прошла мимо него и забралась с ногами на подоконник, выглянула в окно, где вовсю бушевал ливень.
Коннор выглядел потерянным, диод моргнул красным и снова засветился голубым.
— Ты должна хотя бы немного поесть.
— Коннор, — раздраженно протянула Оливия, но его умоляющий взгляд прямо-таки действовал на нервы. — Хорошо. Только немного. И при условии, что ты поешь вместе со мной.
Андроид противиться и напоминать о том, что ему не надо принимать пищу не стал, вместо этого организовал две порции и заварил чай. Он много раз видел, как Оливия ест, поэтому этому ему учиться было не надо. Они провели поздний ужин в молчание, после которого Оливия отправилась на облюбованный диван, а Коннор остался мыть посуду. Она лениво переключала каналы, старательно обходя все новостные ленты, потому что не хотела снова переживать то, что произошло сегодня в телебашне. Даже то, что она попала в заложники к девианту, как-то попало на телевидение. Наверное, поэтому ее телефон так и разрывался от поступающих звонков и сообщений.
— Оливия? — позвал андроид, подходя к дивану.
— Что такое, Коннор? — устало спросила она, не отвлекаясь.
— Помоги мне почувствовать спокойствие.
Оливия приподнялась на локте, чтобы взглянуть на него, в надежде, что ей послышалось, но нет, Коннор стоял у спинки дивана и в ожидании смотрел на нее.
— Спокойствие, — повторила она, он кивнул. — Хорошо. Иди сюда. — Коннор послушно обошел диван и встал перед ней. — Ложись на меня. — Андроид нахмурился, но осторожно устроился между ее ног и рук, поддерживая свой основной вес на руках и коленях. — Не так, ниже. — Оливия надавила ему на плечи и вздохнула спокойно, когда Коннор лег грудью ей на живот, а голову устроил на ее груди. — Вот так, жестянка, а теперь расслабься.
Он и правда расслабился, вытянулся на диване, потерся щекой о ее грудь, а Оливия улыбнулась, ощутив на себе немалый вес андроида, но это не портило момента. Она поглаживала его по волосам, свободной рукой переключала каналы и сама чувствовала спокойствие и умиротворение, каким только может быть наполнен человек. Коннор слабо дышал, но его дыхание было глубоким и размеренным, как если бы он спал, но ей ли не знать, что андроиды не спят. Он повернул голову в другую сторону, открывая ей вид на диод, светящийся слабым голубым светом.
Оливия отложила пульт и устроилась поудобнее, продолжая одной рукой путаться в его мягких волосах, а другой принялась водить по его щеке и лбу.
— Что ты делаешь? — тихо спросил Коннор.
— Считаю родинки, — так же тихо, чтобы ненароком не разрушить момент, ответила Оливия. — Мне нравятся твои родинки.
— Что еще тебе нравится во мне? — поинтересовался андроид, не открывая глаз и, кажется, откровенно балдея от ее прикосновений.
— Ну, не считая того, что ты чаще всего бываешь занудой и той еще занозой в заднице, мне нравится в тебе все, — честно призналась девушка, откидывая голову на подушку. — Твои глаза, губы, скулы. Твоя мимика и жесты. Твой язык в особенности, — смеясь, добавила она.
— Наверное, поэтому я лучший переговорщик в Киберлайф, не думала об этом? — со смешком спросил Коннор.
— Ой, кто-то тут шутить научился, — съязвила Оливия. — Лучше скажи, я выполнила твою просьбу?
— Выше всяких ожиданий, — на выдохе ответил мужчина. — Теперь мне стало ясно, что такое спокойствие.
— И что же это?
— Это бормотание телевизора, дождь за окном и девушка, которая считает твои родинки. Правильно? — Коннор поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза.
Она кивнула, улыбка, пропитанная нежностью к этому большому мальчику, растянула ее губы. Со вздохом Коннор опустил голову обратно и только крепче прижал свои руки к ее бокам. Оливия вдруг вспомнила все, что с ними сегодня приключилось, и уголки глаз сразу защипало, а в груди разлилось болезненное ощущение.
— Коннор.
— М? — лениво отозвался андроид, не шевелясь.
— Коннор, если вдруг тебе когда-нибудь снова придется принимать тяжелое решение между прописанным в программе и твоим собственным… вспомни об этом вечере, вспомни, как хорошо и спокойно тебе было, — шепотом попросила Оливия. — Помни, что не все решения должна принимать программа. Некоторые решения должны идти от сердца.
— Хорошо, Оливия, — легко согласился андроид. — Ты права. Я… не хочу разрушить то, что сейчас есть у нас. Мне это… нравится.
Оливия улыбнулась, когда диод мигнул красным и снова вернулся к синему. Он вновь сказал то, чего не предписывала программа, и, черт возьми, как же ей это нравилось. Она начала намурлыкивать себе под нос красивую медленную мелодию, Коннор замер, прислушиваясь, и неожиданно… начал подпевать. Тихо, только лишь пытаясь, самостоятельно, без использования всяких программ и скачанных файлов, но ей нравилось.
Он закончил вместе с ней, поднял голову и улыбнулся.
— Пойдем спать, — позвал он, вставая на ноги и протягивая ей руку.
— Мы могли бы поспать тут, — возразила девушка, но все же приняла приглашение и крепко сжала его ладонь.
— Тебе было бы крайне неудобно спать на этом диване. И я уверен, что ты не смогла бы держать мой вес всю ночь. — Он пропустил ее в спальную комнату и закрыл за собой дверь.
— Позволь, я помогу тебе раздеться.
Оливия спорить не стала, хотелось посмотреть, что из этого выйдет. Коннор остановился перед ней в нерешительности, но через пару секунд медленно расстегнул все пуговицы на ее рубашке и снял ее, мягко скользя пальцами по ее коже. Снимая с нее джинсы, он присел у ее ног на корточки, и посмотрел на нее снизу. Девушка едва не застонала, когда он провел ладонями по ее икрам и поцеловал колено, чуть выше, новый поцелуй. Она готова была свалиться прямо на пол от его движений. Он снял с себя футболку и отшвырнул ее в сторону, что было так не присуще аккуратному андроиду.
Оливия смотрела на него затуманенным взглядом, а он улыбался одними уголками, но его глаза выражали все то, что можно было сказать словами. Она все-таки не выдержала, рухнула на кровать, а он все стоял перед ней на коленях и смотрел так пронзительно, будто в самую душу.
— Что ты со мной делаешь, Коннор? — прошептала она, наклоняясь к нему за поцелуем.
— Этот вопрос я хотел задать тебе, Оливия. — Он сжал в пальцах ее колени, выдохнул судорожно, опаливая ее губы горячим дыханием, закрыл глаза. Диод мигал красным. — Я чувствую то, что не должен чувствовать.
— Поцелуй меня, Коннор, — попросила Оливия, готовая уже заплакать, если он не закончит то, что начал. — Пожалуйста, поцелуй меня.
Он подался вперед, одной рукой обхватывая ее талию, а другой зарываясь в ее волосах. В этот раз он не дал ей и шанса завладеть ситуацией, балом правил он, пока ей не удалось столкнуть его с себя. Ее растрепанные волосы, потерянная в пучине страсти одежда, влажные алые губы. Коннор выдохнул судорожно, потянувшись к ней снова, но она лишь бросилась на него, опрокидывая на спину, и в долю секунды оказалась на нем, а его руки заблокировала над их головами.
— Так, значит, да, банка ты консервная? — завелась она, сдувая мешающую прядку. — Не чувствуешь, значит, ни боли, ни удовольствия. Да?
— Оливия… — шепнул Коннор.
— Не чувствуешь? — едва не закричала она, наклоняясь к нему, но все равно держась на расстоянии от его губ. Он дернулся всем телом, но как-то слабо, неохотно. — Скажи мне правду, ведро пластиковое!
— Я чувствую! — крикнул он ей в лицо, оскалившись. Диод засветился пугающе алым, а сам он выглядел злым. — Я начал чувствовать тебя несколько дней назад. Чувствовать тепло от твоих прикосновений, испытывать радость при виде тебя. Ты довольна? Узнала, что хотела?
Он тяжело дышал сквозь стиснутые зубы, грудь высоко вздымалась при каждом его вдохе, но свет диода сменился на желтый. Оливия была ошарашена. Не его неожиданным всплеском эмоций, а тем, насколько он был похож на человека в этом его проявление, и как же он старался это скрывать. Оливия не знала, чего он ждал от нее, но когда она отпустила его руки и приникла к его губам в нежном поцелуе, он откровенно изумился.
— Я хотела, чтобы и ты это узнал, — успокаивающе прошептала она. — Чтобы ты понял и осознал, как мне это важно. Как ты важен мне.
Она снова его поцеловала. Коннор обнял ее и мягко перевернулся, чтобы она опять оказалась под ним. Диод переливался всеми цветами радуги в такт взрывающимся в нем эмоциям и чувствам, и это ему нравилось. Он мог чувствовать ее каждой клеточкой своего тела, мог испытывать наслаждение от ее прикосновений и поцелуев, мог быть человеком, как она и хотела. Она снова оказалась на нем, поцеловала его в губы безумным, сносящим крышу поцелуем, спустилась чуть ниже, чтобы поцеловать в шею. Не сразу он осознал, что стонет от удовольствия, как совсем недавно и прямо сейчас делала Оливия.
Она выпрямилась, давая ему возможность сжать ее груди в ладонях, но это его не удовлетворило, он сел следом за ней, поддерживая ее за бедра, толкнулся вперед, ловя губами крик, рвущийся с ее губ. Тириумный насос заходился в бешеной истерике, когда она стонала его имя, грозился разорвать его грудь и выпрыгнуть на свободу, но Коннор больше не замечал в себе ничего механического. Это его сердце безумно колотилось, разгоняя его горячую кровь по венам, это его голова кружилась от недостатка кислорода в его легких. Это его девушка извивалась в его руках и кричала его имя, царапая его спину острыми ноготками.