- С Пак Ки Су, - ответил Джи Чин, всерьез принимаясь за грибной суп. Только сейчас он понял, насколько проголодался, ведь маленький переезд занял почти весь день.
На этом разговор вновь прекратился, и только дети весело щебетали за столом, время от времени упрашивая Джи Чина сыграть на виолончели. Когда ужин подошел к концу, Джи Чин, поблагодарив хозяйку, поднялся наверх, в свою новую комнату. Хотелось побыть одному после такого насыщенного событиями дня. Он лег на кровать, закинув руки за голову, да так и уснул. Виолончель в этот день не издала ни одного звука.
Глухую сонную тишину небольшой комнаты нарушил настойчивый звонок сотового телефона. С трудом разомкнув веки, Джи Чин посмотрел на электронные часы. Кто мог звонить ему в два часа ночи?
- Да? – тихо произнес парень, открыв крышку телефона.
- Ин Ёль, ты где пропадаешь? – донесся недовольный голос из трубки. – Я уже пять раз звонил…
- Простите, вы наверное ошиблись номером, - прервал говорившего Джи Чин. Выслушивать выговор, предназначенный другому человеку, просто не было ни сил, ни желания.
В ответ тут же донеслись короткие гудки. Не задумываясь о том, кто это мог быть, Джи Чин снова провалился в глубокий сон.
На набережной Ханган* стоял высокий широкоплечий парень, в очередной раз набиравший один и тот же номер телефона, который совсем не желал ему отвечать. Взъерошив рукой волосы, черный цвет которых иногда рассеивали светлые каштановые пряди, он в последний раз набрал номер. Наконец, ему ответили.
Услышав совсем не тот ответ, который был ему нужен, Пак Мун Хо от злости и раздражения, все нараставшего в течение этого непростого черного дня, плюнул себе под ноги и уже размахнулся, чтобы бросить телефон в быстрые воды Ханган, но в последний момент передумал и положил в карман кожаной куртки. Сейчас главное – спокойствие, которого ему в таком состоянии было весьма трудно достичь. Река отражала огни набережной, и в другом случае Мун Хо мог бы и полюбоваться таким красивым зрелищем, тем более, что сегодня была на редкость безоблачная погода, поэтому главным сокровищем на гладкой поверхности Ханган была длинная и просторная лунная дорожка. Но именно в этот день Мун Хо был совершенно не в настроении наблюдать красивые явления природы. Чтобы чуть успокоиться, отвлечься, он достал пачку сигарет и закурил, прикрыв глаза – блики на речной воде были уж очень яркими. Подумать только – его выгнали из клуба за такую мелочь! А ведь за полгода он забил не один гол…
*Ханган - (река Хан) река, разделяющая город на две части.
День начался как обычно: завтрак, доеденный на бегу, потому что на него всегда не хватает времени, старшая школа, отнимающая не менее половины сил, потому что это был уже последний год обучения, и нужно было постараться, чтобы закончить ее, выматывающая тренировка. День, похожий на сотни предыдущих, и осознание этого особенно утомляло. Нужно было отвлечься.
- Ин Ёль, зайдешь со мной в закусочную? – спросил Мун Хо своего друга, когда они переодевались после тренировки.
- Конечно, - не раздумывая согласился тот, складывая спортивную форму в рюкзак. Мало кто мог вспомнить случаи, когда Ин Ёль отказывался от еды.
Дурачась и громко смеясь, они зашли в первое попавшееся кафе, запах из которого словно сам затягивал голодных посетителей. Тут уж стало не до разговоров – предстояло более важное занятие. Жареное мясо, рыба, омлет – при виде этого друзья совсем забыли о словах их тренера о правильном питании.
Наевшись до отвала, Мун Хо и Ин Ёль пребывали в том блаженном состоянии, когда всякая забота казалась далекой и абсолютно неважной. Они сидели за столиком, медленно потягивая пиво, ведь завтра был абсолютно свободный день, можно было и расслабиться.
- О, смотрите, это те самые неудачники, у которых мы выиграли на прошлой неделе! – раздался раздражающий голос, враз уничтоживший хорошее настроение. – Запиваете свое горе?
Около них стояло четверо игроков команды, с которой они играли товарищеский матч, впрочем, таковым не являвшимся. Они играли грубо, то и дело из-за их подкатов кто-то получал травму. Один раз Мун Хо даже показалось, что их нападающий подыграл рукой, но судья на это не обратил никакого внимания.
- Не ваше дело, - ответил Ин Ёль, незаметно чуть ударив под столиком ногой Мун Хо, предупреждая о том, что самый лучший выход – игнорировать этих задавак.
- А у полузащитника голос прорезался! – громко сказал все тот же парень с противным смехом, которому вторили его спутники.
- Не то, что на матче… Стоял и ворон считал! – сказал второй. Они снова засмеялись.
- А ты что, язык проглотил? – обратился тот, что начал первым, к Мун Хо, приблизив свое лицо к нему вплотную.
Мун Хо почти не слышал его, он сосчитал про себя до десяти, стараясь подавить закипающую злость. Как они смели издеваться над ними и теперь? Когда обратились к нему, он не сумел сдержаться и, размахнувшись, ударил парня в правую скулу со всей силы. Тот не замедлил нанести ответный удар. Сразу же подключились и его друзья.
Результатом оказались несколько сломанных столиков, горы перебитой посуды, разбитая витрина, пара сломанных носов у игроков победившей команды, сломанная нога у Ин Ёля и исключение Пак Мун Хо из команды.
- Мне не нужны в команде такие как ты… преступники, хулиганы! – кричал ему тренер, оказавшийся совсем неподалеку от места драки. Вслед за этим последовали обвинения в курении, употреблении алкоголя, неадекватном поведении с другими, выражающимся в нетрадиционных наклонностях, которые Мун Хо не стеснялся проявлять и которые совсем не скрывал (в последний раз это выяснилось с тем же Ин Ёлем, отношения с которым вовсе не строились на возвышенных чувствах, что не приводило ни к каким обязанностям и сожалениям) и других дисциплинарных нарушениях. Хозяин кафе не замедлил предъявить тренеру счет за разбитую мебель и посуду.
Мун Хо, сопровождал своего друга в госпиталь, но потом ушел, не в силах ощущать своей вины перед ним за сломанную ногу. Через неделю предстоял очень важный матч, возможности участвовать в котором он лишил Ин Ёля. Он бесцельно бродил везде, где только можно, стараясь остудить свою злобу, но она все нарастала. Невольно он всегда выходил на набережную Ханган и, вконец устав от вынужденной прогулки, решил остаться там. Неотвратимо надвигалась темнота ночи.
Сгоряча он даже думал над тем, чтобы бросить такое бесполезное занятие, как бег с мячом, но спустя несколько часов, когда Мун Хо все же мог трезво мыслить, он уже не мог себя представить без этого самого мяча.
Мун Хо, понемногу успокоившись, выкуривал очередную сигарету. Приятный прохладный ветерок, взъерошивший его волосы, донес чей-то тонкий голос. Он неосознанно повернул голову в сторону источника звука, увидев троих парней примерно его возраста, двое из которых явно дразнили того, что был пониже, с челкой, спадающей на глаза. Они стояли неподалеку, настолько, что можно было различить то, о чем они говорят.
- Уже устал? – насмешливо спросил крупный старшеклассник. – Ты же сам нас просил тебя с собой взять.
- Мы уже полгорода обошли… - чуть ли не жалуясь, ответил ему младший, поудобнее ухватив увесистую сумку, явно ему не принадлежавшую.
- Ха, только несколько районов, - вступил второй старшеклассник. – Нам еще к Кёнхи зайти надо, а потом…
- Ладно, на сегодня с него хватит, - прервал его первый. Уместного сейчас сочувствия здесь не звучало вовсе.
- Да он такой слабый, что и урока физкультуры не выдержит, вечно на скамейке отсиживается, - не унимался его товарищ.
Да… они явно взяли его с собой, только чтобы поиздеваться.
- Неправда! – вырвалось у младшего. Неосознанно он сжал кулаки, губы превратились в тонкую полоску.
- Да? – парень оглянулся несколько раз в поисках чего-то, а потом подошел к фонарному столбу, указывая на объявление. - Тогда спорим, что через неделю занятий в этой секции, - он сощурил глаза, чтобы прочитать внимательно текст, написанный цветными карандашами, - ты даже встать с кровати не сможешь?
Младший парень задумался ненадолго, в его темных глазах, четко выделявшихся на светлом лице, обрамленном густыми черными волосами, все ярче разгоралась уверенность.
- Спорим! – отчетливо сказал он и протянул руку, чтобы заключить пари. Старшие засмеялись, но предложение приняли.
Мун Хо еще долго слышал удаляющийся смех старшеклассников, за которыми пытался поспеть темноглазый парень. Еще некоторое время он стоял неподвижно, безразлично наблюдая за уносящимися вдаль водами, но любопытство заставило его посмотреть, куда собрался ходить тот паренек. Он подошел к фонарному столбу и, с легкостью найдя нужное объявление, прочитал его. Сначала его сознание полностью заняло удивление по поводу того, что тому парню должно было быть по крайней мере семнадцать лет, хотя он выглядел намного младше. Но Мун Хо быстро забыл об этом, когда в его голове начала зарождаться мысль о начале новой жизни. Все неприятности этого дня отступили на второй план перед размышлением о новом клубе, куда его были просто обязаны принять, ведь он совершенно незаменим на поле. Он быстро пошел домой, чувствуя себя легко как никогда, словно все его невзгоды унесли быстрые воды Ханган.
Двое учеников старшей школы медленно шли по ярким улицам, чувствуя себя хозяевами здесь в это время суток. Рядом с ними походкой сильно уставшего человека шел еще один, ссутулив плечи и понуро опустив голову. Всю обратную, далеко не веселую, следует заметить, дорогу домой Но Ыль Квон корил себя за свое любопытство и желание стать таким же, как и самые популярные ученики их школы, ведь его так часто задирали из-за его неуклюжести, хрупкого телосложения. Он никогда не мог постоять за себя, поэтому стало привычным, что старшеклассники вечно просили у него в долг денег, возврата которых вовсе не предполагалась. Единственное, что он хорошо умел – это быстро убегать. Его легкое тело словно уносил сам ветер, окутывая, даря крылья, поэтому чаще всего старшеклассники оставались с пустыми руками, что только увеличивало их неприязнь к Ыль Квону.
Недавно он начал общаться с двумя такими учениками, снизошедшими до него. Он был так рад, что мог ходить с ними по школе, разговаривать. Но иллюзия быстро исчезла, когда эти двое стали просить его принести их тяжелые портфели, купить им что-то в столовой. Вот и сейчас ему приходилось нести сумку, в которой, наверное, были все тяжелые вещи, что они смогли найти. Выходило так, что они видели в нем только личного маленького раба.
А главное, зачем он ввязался в этот глупый спор? Лучше было просто снова остаться одному, так намного легче жить. Но теперь Ыль Квон вовсе не собирался отступать, в его сердце проснулось что-то, что он не ощущал раньше, он хотел доказать всем, что он сможет, действительно сможет выделяться на фоне остальных, что им станут восхищаться.
Домой он пришел в такое время, что было трудно определить: поздняя ли это ночь или раннее утро. Ыль Квона встретила лишь тишина. Его отец сегодня работал в ночную смену, дома никого не было. Наконец, он смог исполнить долгожданную мечту – лечь в постель, давая возможность отдохнуть уставшим ногам, но сон все не шел. Он слишком устал, жил еще вчерашним днем. Его голову занимала только одна мысль о том, что он докажет всем свое превосходство, у него все получится, обязательно получится.
Спустя час, когда Ыль Квон совсем потерял надежду отправиться в объятия сна, он встал, решив прогуляться около дома, вдохнуть свежего воздуха, казавшегося ему ночью отравленным. На ходу легче думается.
Ыль Квон вышел на улицу, проходившую через гряду многоэтажных домов, стремившихся вверх, в высокое небо. В некоторых окнах горел редкий свет, кто-то, кому не посчастливилось отдохнуть в выходной, собирался на работу, кто-то, кто спешил отдохнуть и расслабиться, – в загородный дом. Большой город никогда не спит. На востоке начало светлеть небо, гася далекий холодный свет звезд, наблюдая за которыми, чувствуешь себя мелкой частичкой огромного, необъятного мира.
Вдалеке показался одинокий прохожий. Он быстро приближался, наверное, делал утреннюю пробежку. Когда его можно было разглядеть, не напрягая глаз, Ыль Квон понял, что это парень ненамного старше его самого. Он был полностью погружен в себя; в сером дорогом спортивном костюме, высокий, выше его самого чуть ли не на голову. Он пробежал быстро, даже не заметив Ыль Квона, оставив того размышлять о том, что ему, наверное, скоро придется бегать так же. Прошло совсем немного времени, как показался и второй бегущий человек. Ничего странного, многие заботятся о здоровом образе жизни, но по мере его приближения Ыль Квон понял, что это тот же самый человек, которого он видел минуту назад. Но даже будь он чемпионом мира по легкой атлетике, он не мог бы обогнуть квартал так быстро! Ыль Квон с удивлением заметил, что на парне теперь спортивный костюм синего цвета. Он пробежал так же быстро и легко, как в первый раз, исчезнув в дали пустынной улицы. Остановившись под зелеными ветвями небольшого дерева, Ыль Квон протер глаза. «Теперь точно пора спать… Такое видится» - подумал он и отправился домой. Словно утонув в неведомой пучине, он крепко заснул. Его не тревожили даже сны.
- Уже не догонишь, я победил! – прокричал на бегу Чхве Мин Хон, повернув голову назад к своему брату. Парк на улице Родэо, обозначавший у них финиш, был совсем близко – рукой подать.
- А вот и нет! – ответил ему Чхве Тхэ Ву, прибавляя скорости, насколько это было возможно.
Расстояние между двумя братьями, похожими друг на друга, словно две капли воды, неумолимо сокращалось. Еще секунда и…
На территорию парка они вбежали вместе. Ветер, будто только что угнавшийся за ними, всколыхнул легкие ветки молодых деревьев, а на горизонте появился первый золотой луч. Все больше и больше пение птиц заглушал рокот автомобилей, открывались первые магазины, свет поднимавшегося солнца позволял теперь увидеть потерянный вчера зонтик, детскую игрушку, нашедшую свой приют под одной из скамеек парка. Но несмотря на все это ничего не могло стереть совершенно особенный запах, цвет, звук утренней свежести, делавший город непохожим на тысячу других.
- Опять я не смог от тебя отвязаться… - проворчал Мин Хон, устало усаживаясь на ближайшую скамейку и откидывая голову назад. – Мы даже не можем выяснить, кто из нас быстрее! Знаешь, мне порой кажется, что я – это ты, - разочарованно закончил он.
- Иногда это раздражает, - согласился с братом Тхэ Ву, усаживаясь на другую скамейку. – Я помню, как в прошлом году нас путала твоя девушка. Вот только ласковые слова доставались тебе, а пощечины – мне.
- Это было забавно, - улыбнулся Мин Хон, вспоминая прошлогоднюю путаницу. – Пришлось с ней расстаться, чтобы ты не получил более серьезных увечий.
- А разве не она тебя бросила?
- А помнишь, как в средней школе нас перепутала мама и дала тебе с собой на обед мое любимое блюдо, тубу* с миндалем, а ты даже не заметил, а потом два дня был весь красный? - Последний вопрос Мин Хон решил проигнорировать.
- Не смешно, я тогда даже выйти из дома не мог из-за аллергии на этот миндаль… - Тхэ Ву нахмурился. – А как тебя заставили выйти в школьном спектакле на сцену вместо меня, хотя ты ни одной реплики не знал, помнишь? Я тогда долго смеялся…
- Зато тебе пришлось в тот день участвовать в соревнованиях по бегу, - ответил ему брат.
Они бы еще долго вспоминали похожие случаи из их жизни, сводящиеся всегда к тому, что их всегда путали, но разговор прервал громкий лай собаки, в ответ на который прозвучал возмущенный голос хозяина.
- Знакомый голос… - пробормотал Тхэ Ву.
Из-за поворота вилявшей из стороны в сторону парковой дорожки показался большой сенбернар, настойчиво стремившийся вперед, к какой-то известной только ему цели, но поводок не позволял ему выполнить задуманное. За собакой появился и ее хозяин, серьезный юноша с сощуренными от восходящего солнца почти черными глазами. Заметив братьев, юноша остановился, с трудом удерживая собаку на месте.