- Прок от знаний и ума есть всегда, - отвечаю ей настолько уверенным тоном, что на какой-то миг и сам в эти слова верю. Хотя еще несколько часов назад, наедине с самим собой, думал ровно противоположное. Но тогда речь шла обо мне. А не о ней.
Она тихо хмыкает, а я продолжаю. Вслепую – во всех смыслах.
- Верно, в Лондонский Университет на Трансфигурацию вы теперь поступать вряд ли захотите, но можно же придумать что-то другое. Да и исследование проклятий не стоит на месте – кто знает, может через пару месяцев…
- Я не собиралась поступать на Трансфигурацию. И вообще в Университет, - преребивает она меня едва слышно, словно говорит не столько со мной, сколько сама с собою.
- А куда? - спрашиваю я удивленно. Я был настолько уверен…
Молчит. Только дыхание у нее меняется. Плачет?
- Мисс Грейнджер…
- Это уже неважно, сэр. Я все равно не смогу выйти на улицу. Тем более, на маггловскую. Проклятие Тролля никакими чарами не замаскируешь, только если чары необнаружения использовать, так что…
- Вы хотели жить в маггловском мире? Но вы же получили магическое образование в лучшей школе Волшебной Британии…
- Сэр, вы говорили, что у вас дом в каком-то маггловском городке, говорит она сквозь слезы. - И что там у вас прекрасная лаборатория. Я видела, как легко вы создаете самые сложные зелья – если ингредиенты под рукой и все необходимое лежит точно на своих местах. Я думала, что попрошусь к вам в ученицы. Степень Мастера Зелий у вас есть, так что диплом бы я со временем тоже получила. А вы могли бы работать почти по-прежнему. А я ездила бы в Лондон за травами и всем остальным, что требуется для зелий. Отвозила бы готовые зелья в аптеки и в Мунго. И ассистировала бы вам. Но теперь это невозможно.
Вот теперь я растерялся окончательно.
- А зачем вам это было нужно? Если вы интересовались Зельями, вы бы получили диплом в Университете, причем гораздо быстрее и безо всей этой мороки с помощью мне. Мисс Грейнджер, вы же не из тех ретроградов, которые считают, что учиться у Мастера – единственный вариант, и…
Обрываю себя на полуслове. Слишком зло прозвучали бы мои слова, что не стоит меня жалеть и из жалости тратить на меня свое время. Слишком зло и слишком неуместно. Грейнджер может примерить все это на себя, и тогда станет еще хуже.
- Это уже неважно, сэр… - произносит она обреченно, и мне становится совсем тошно.
- Я так не считаю, мисс Грейнджер. Я не сомневаюсь, что учить вас было бы очень приятно. Вы всегда схватывали все на лету, ваши вопросы были интересными и заставляли меня поломать голову, вы…
Прикусываю язык – ей сейчас только о том и слушать, что она мне нравится уже давно… Примет за издевку. Я бы принял.
Она шмыгает носом и повторяет с тяжелым вздохом:
- Теперь это все уже неважно.
- Мисс Грейнджер, все это по-прежнему важно. Если вы хотите у меня учиться – я буду только рад. Вы не хотите, чтобы вас кто-то видел? Я вас не вижу. Если вам от этого легче.
- Легче, но…
- Мы можем наложить на мой дом Фиделиус. Хранителем сделать того же Лонгботтома – доверить ему закупку ингредиентов я вполне могу. Уверен, что он согласится помочь и с продуктами, и с тем, чтобы доставить готовые зелья заказчикам. Вас никто не будет видеть. Но вы будете жить. Почти нормальной жизнью. А не маяться от скуки в этой палате.
Я говорю торопливо, опасаясь, что она не дослушает до конца. Мне легче думается, когда я хожу туда-сюда, поэтому и сейчас я меряю палату шагами. Слишком быстрыми шагами. Слишком незнакомое место.
С силой впечатываюсь бедром в угол тумбочки. Неожиданная боль, напряжение от разговора – все это выливается в длинное витиеватое ругательство.
Гермиона тихо хихикает:
- Не знала, что вы так умеете.
- Я и не так умею, - отвечаю сквозь зубы – как назло, удар пришелся по старой ране от заклятия, а это место гораздо более чувствительно к боли. Хотя, если бы тумбочка была дюймов на десять выше и шагал бы я чуть правее, выглядело бы все еще более комично.
- Ой, извините… Я… я не сообразила сразу, что вам настолько больно – у вас же там след от…
- Хмм… Не думал, что вы в курсе.
- Но я же… когда после Битвы…
- Понятно, мисс Грейнджер.
Теперь настала ее очередь смутиться. Вот и хорошо. По крайней мере, теперь она думает не только о своем проклятии, а и на посторонние темы тоже. Пятьдесят баллов Слизерину, Северус. Или даже сто.
- Вы правда согласны взять меня в обучение? - спрашивает она после долгой паузы.
- Сочту за честь, мисс Грейнджер.
Кажется, прозвучало слишком пафосно. Зато полностью отражает мои мысли.
- Я… это было бы здорово. И насчет Фиделиуса вы здорово придумали. Я… я не смогла бы находиться рядом с людьми, которые видят мое лицо. Это слишком тяжело – когда люди отводят глаза. Или когда в их глазах видишь отвращение. Это… это хуже, чем видеть саму себя в зеркале.
- Зеркал у меня в доме нет. Отец считал их дьявольским изобретением. А мне оно было как-то ни к чему, поэтому руки так и не дошли купить.
Не уверен, но кажется, она улыбается.
- Спасибо, сэр.
- Не за что. А почему вы так и не поделились со мной своими планами прежде?
- Я… я собиралась. Но никак не могла собраться с духом. Правда.
Удивленно приподнимаю бровь. Да чтобы Грейнджер не могла собраться с духом, чтобы поговорить о месте Ученика?! Чушь собачья.
Молчание затягивается, но я его нарушать не собираюсь. Я должен знать, в чем же там дело. Нутром чую – это важно. Очень.
- Сэр, вы только не обижайтесь, пожалуйста. Я понимаю, что сейчас все это нелепо звучит. Но, наверное, лучше, если я это скажу сейчас. Чем если бы сказала до Проклятия.
Ну не тяни же, Грейнджер…
- Сэр, я в этот год много о вас думала. О том, сколько вы сделали для нас всех. И как тяжело вам было играть роль двойного агента. И как трудно было занять директороское кресло после Дамблдора, и… в общем, я многое вспоминала из прошлых лет. И теперь все это воспринималось совсем иначе. И говорить с вами мне было очень интересно. И…
От этих ее „и“ мне становится не по себе. Я не понимаю, к чему она ведет и почему так нервничает. Хочет сознаться, что все это – из жалости? Зачем я только спросил. Идиот упрямый.
- Сэр, я понимаю, что это скорее похоже на лепет фанатки Локхарта, но… Но вам же всего тридцать девять, вы герой войны, вы умный и… И это же естественно, что некоторые студентки думают о вас не только как о преподавателе.
По инерции едва не спрашиваю „А как о ком?“. Вот глупо бы вышло. Она бы решила, что я издеваюсь. Я бы на ее месте так и подумал.
А она не шутит. Она не из тех, кто будет шутить на такую тему. Тем более, сейчас.
- Вы… Вы обиделись, сэр?
Медленно качаю головой.
- Нет. Просто очень удивился.
Мягко говоря. Я был готов к чему угодно, только не к этому. И что ей теперь сказать? Что и сам думал о ней не как о школьнице? Благо, имею право – я уже не директор Хогвартса. И даже не профессор.
Она стоит в паре шагов от меня. Я чувствую. Протяни руку и дотронешься.
Делаю шаг в ее сторону. И притягиваю Грейнджер к себе.
- Тут не на что обижаться. Наоборот. Наоборот…
Глажу ее по голове, зарываюсь лицом в ее волосы. Они все еще пахнут сиренью. Мне тридцать девять. И я чувствую себя полным кретином. Потому что понимаю, что должен ей сейчас что-то сказать. Но что? Что она красивая? Это будет звучать как оскорбление. Злое и изощренное. Но ведь я действительно вижу ее красивой. Насколько может видеть слепой. Хотя… может именно это ей и приятно будет услышать?
- Ты для меня все равно красивая, - произношу я осторожно. - Такая, какой я тебя помню в день Битвы.
Она тяжело вздыхает, и я обнимаю ее. Не так я себе это представлял, совсем не так. Не в такой ситуации. Но мне ли жаловаться?.. Обнимаю ее крепче и невольно усмехаюсь ей в макушку – она замерла, почувствовав, как откликнулось мое тело на ее близость.
- Минерва права, - говорю я неожиданно для самого себя, - я трус. Я бы так и не решился сказать, что вижу в тебе не только ученицу. А молодую и умную женщину, с потрясающими волосами, тонкими изящными ладонями и узкими ступнями.
Она тихо хмыкает, и я заставляю себя умолкнуть. Пока не сболтнул что-то лишнее. Помолчишь – сойдешь за умного. Это я еще двадцать с лишним лет назад усвоил. На всю жизнь.
========== Глава 4 ==========
Разговор с Лонгботтомом занимает всего пару минут. Разговор с Минервой – пару часов. Но она соглашается с моим решением – заклятие Фиделиуса на ближайшие год-два, а потом посмотрим. Может, Гермиона смирится со случившимся и будет относиться ко всему чуть легче. Или – на это я почти не надеюсь, но сама мысль меня греет – я найду, как снять это проклятие.
Я ожидал, что Минерва будет обвинять меня в том, что я воспользовался ситуацией. А она, оказывается, думает, что я делаю все из жалости к „несчастному ребенку“. Но тут же добавляет, что назад мне пути не будет – если я брошу Гермиону, перестану опекать, это может стать для нее последним ударом. И советует взвесить все еще раз. А когда я иронично хмыкаю в ответ, она добавляет, как мне вначале показалось, невпопад:
- Северус, ты же знаешь, что это проклятие оставляет не только внешний след…
Удивленно вскидываю бровь. Она имеет ввиду, что у Гермиона „сильная моральная травма“? Ничего, Грейнджер сильная – справится. Я уверен.
- Северус… - мне кажется или Минерва и вправду смущена? - Ты же знаешь, что Проклятие Тролля не позволит ей зачать ребенка. Это значит, что у вас не будет детей.
Пожимаю плечами. Откуда она взяла, будто я мечтаю о наследнике? Не то чтобы я был категорически против, скорее, я просто об этом не думал. Мне бы со своей жизнью разобраться, какие уж тут дети. Неужели Минерва этого не понимает? Странная она стала за последний год. Директорское кресло на нее так влияет? Раньше я за ней такой сентиментальности и чадолюбия не наблюдал. Хотя, может, просто не замечал. Не видел.
*
Собрать с помощью Лонгботтома вещи в моих хогвартских комнатах – по крайней мере, самое необходимое. С остальным разберусь позже.
Понадеяться, что хогвартские домовые эльфы уберут в моем старом доме, а не сровняют его с землей.
Договориться с Лонгботтомом, когда он будет привозить продукты и ингредиенты для зелий. Договориться с Минервой, что зелья для больничного крыла буду варить именно я – в паре с Гермионой. И о том, что она побеседует с аптекарями и колдомедиками в Мунго – варить зелья только для больничного крыла было бы слишком скучно. Да и не так много их там требуется.
Аппарировать с Гермионой в глухой переулок рядом с Тупиком Прядильщика. Привести ее домой. Вернее, дать ей довести меня до дома, следуя моим указаниям.
Наложить заклятие Фиделиуса, сделав Лонгботтома Хранителем.
И надеяться, что Гермиона не впадет в депрессию в этом неуютном и мрачном доме.
*
Гермиона в депрессию не впала. Скорее наоборот – такой деятельной я ее помнил только на первых курсах. И когда она боролась за права домовых эльфов.
Прошло всего несколько дней, а у меня уже было такое ощущение, что вещи в доме живут своей, неподвластной мне жизнью, словно лестницы в Хогвартсе. Причем не книги и лабораторная утварь – они-то вели себя смирно. Перемещались кресла, шкафы, столы… кровать - и та каждый вечер оказывалась на новом месте.
И я не выдерживаю. Срываюсь, глупо и зло. Кричу на Гермиону, что дальше так продолжаться не может – я не в состоянии запомнить, где что находится, если вещи постоянно двигают с место на место. А увидеть я их не могу. И с этим тоже надо считаться.
Выхожу из комнаты, со злостью шарахнув дверью, и уже задним числом думаю – хорошо еще, что вышел именно в дверь, а не впечатался лбом в дверной косяк.
Зато в гостиной сильно прикладываюсь коленом об угол журнального столика, предательски оказавшегося не на своем месте, нащупываю рукой кресло и буквально падаю в него уже без сил. Прямо на забытую там Гермионой маггловскую книгу.
Чувствую, что перегнул палку. Понимаю, что нужно извиниться – наверняка она думает, что я должен был сказать ей все то же самое, только гораздо спокойнее. Но я не могу быть спокойнее! Мне плохо. Я чувствую себя беспомощным калекой даже на своей территории. Которая внезапно оказывается не моей. А враждебно-переменчивой.
Разумом я понимаю, что Гермиона пытается успокоиться этими перестановками, пытается занять свою голову этой игрой, чтобы не думать о проклятии. Я понимаю. Но я устал от того, что должен думать о чувствах окружающих, когда им на меня плевать. Я устал. И хочу быть один.
Гермиона заходит в комнату, садится на подлокотник моего кресла и обнимает меня за плечи.
- Извини. Я не подумала, что тебе это мешает. Ты сказал, что тебе все равно, как тут что выглядит и я…
Клокотавшие внутри злость и горечь уходят, испаряются от ее расстроенного голоса. Обнимаю Гермиону за талию, пересаживаю к себе на колени и зарываюсь лицом в ее пушистые волосы.
- Северус, ты бы хоть сказал, что тебя это раздражало…
- А ты думала, это радовать должно – когда постоянно натыкаешься на вещи, стоящие не на месте? - ворчу ей в ответ. - Когда вынужден передвигаться наощупь и со скоростью улитки? Когда делаешь по комнате несколько шагов и тут же теряешь ориентацию в пространстве?!
- Извини. Я об этом просто не думала, - она тяжело вздыхает и теснее прижимается ко мне. - Северус, пожалуйста, не злись.
- Я не злюсь, - буркаю я тихо.
Не лгу. Я уже действительно не злюсь. Почти.
- Давай, ты будешь сразу говорить, если что-то не так?
Гермиона целует меня в кадык и чуть отстраняется, чтобы не коснуться меня лицом – она почему-то убеждена, что мне это будет неприятно. Переспорить ее я так до сих пор и не смог.
- Договорились.
Ерошу ее волосы и тихо хмыкаю пришедшей в голову мысли:
- Только, давай тогда уж взаимно.
- Хорошо.
Улыбается. Это я по голосу чувствую.
- Я больше не буду ничего переставлять, не предупредив тебя. Да и вообще, мне кажется, я уже все удачно расставила.
Улыбаюсь в ответ, а руки сами тянутся к пуговицам на ее рубашке.
Смеется.
- Кстати, ты не против, если я сменю занавески и покрывала? Кремовые сделали бы помещение более светлым.
Пожимаю плечами:
- Как хочешь.
Мне действительно все равно – я же не вижу этих перемен. А если ей так приятнее – пусть делает. Каталоги ей Минерва передала, пусть играется. Главное, чтобы мебель стояла на своих местах.
========== Глава 5 ==========
Закончилось лето, пролетела осень, шла к концу зима.
Это были самые спокойные месяцы моей жизни. И в каком-то смысле самые ленивые. Я просто жил. Не так, как предыдущий год в Хогвартсе, постоянно ощущая себя калекой, который вот-вот станет никому не нужен. Нет.
Я чувствовал, что нужен Гермионе ничуть не меньше, чем она мне. И что нам хорошо друг с другом – и в лаборатории, и в гостиной, и в спальне. Она обещала не переставлять мои вещи без спросу. Я обещал не целовать ее в губы и не касаться ее лица. Она сказала, что не смогла бы жить вместе со зрячим. И я почти что радовался своей слепоте.
Я варил зелья на заказ и не пытался придумать что-то новое. В самом начале я порывался найти, как снять Проклятие Тролля, вернее, попытаться найти. Но Гермиона пресекла это на корню: мол, если это проклятие считается необратимым уже несколько веков, то бессмысленно искать контрзаклятье. Нужно смириться со случившимся и просто жить дальше. Я пытался спорить, но она только расплакалась и попросила не мучить ее этими бесплодными поисками. Одному мне это было не под силу – без зрения. И я сдался.
Варил с Гермионой зелья, пытаясь обучить ее всему, что знал сам. И тешил себя мыслью, что ей это интересно. А через пару лет она и сама станет Мастером Зелий. Если согласится встретиться лицом к лицу с экзаменующими.