Уже подъезжая к родному городу, Властимир вдруг почувствовал непонятную тоску в сердце. Вон и ворота до боли знакомые с детства видны. Так чего же потянуло его на проселочную дорогу? Остановился князь в раздумье.
Не захотелось ему в терем к молодой жене.
Хотелось князю в лес, под осокорь присесть да отдохнуть с дороги.
Бьет конь копытом кованым, не терпится коню на родную конюшню, где конюх почистит да овса отборного насыплет щедро.
Но князь дергает за узду, воротит коня на дорогу, ведущую в лес. Уголек зло трясет густой гривой: недоволен он прихотью хозяина. Не сговариваясь, за князем выстраивается отряд из близких воинов. Цепочкой двигаются они в направлении леса, потом поворачивают на еле приметную тропинку.
Вот уж и осокорь знакомый.
Облетают листья с него, застилают землю вокруг плотным желто-зеленым покрывалом. Суетится старый дядька Назарий, покрикивает на дружинников, что шатер ставят. Двоих из них он в лес отправил, чтобы зверушку какую поймали. Зайца или косулю, ежели повезет. Князь пировать да отдыхать будет после битвы.
У городских ворот встречали возвращающуюся дружину, тревожно оглядывая въезжающих в ворота. Женщины бросались к стременам, найдя глазами своего родного мужа или сына. Дружина спешилась на площади.
Слышны были бабьи вопли. Видно им сообщили о потере.
Обнимали возвратившихся, а те утешали родственников не возвратившихся дружинников. Постепенно народ растекался по домам, утихал шум на площади.
В одних домах пировали возвращение, в других голосили неутешные вдовы.
В княжьих хоромах томилась молодая княгиня.
Властимир не прибыл со своею ближайшей дружиною. Но княгине доложили, что он жив и даже не ранен. Милица не могла уразуметь, как мог князь не поспешить домой. Ведь она так ждала его, так переживала, так молилась! Ночей не спала, о нем думала.
Зачем ему этот лес?
Не выдержав, Милица побежала в покои няньки Проси. Та дремала, сидя на лавке.
Милица уткнулась ей в колени:
– Няня, отчего он не поспешил ко мне? Ты лучше его понимаешь, объясни мне! Как мне сделать так, чтобы он всегда рядом был?
– Их-х-х миленькая! Поживешь – попривыкнешь. Утрясется всё. А мужики, они дома не должны сидеть. Доля такая у них, воевать надо. А ежели дома будет сидеть возле тебя, так откуда же злато да серебро в сундуках водиться будут? Людишек опять же надо на земли сажать. Села– города закладывать.
Милица вытирала слезы. Нянька не утешила ее.
Глава 8
Властимир чутко прислушивался, сидя под осокорем. Сквозь редкие листья было видно корявые ветки, уходящие ввысь.
Князь долго рассматривал осокорь, подняв глаза. Разочарованный, он встал и направился к костру.
В лесу быстро темнело.
На вертеле жарилась молодая косуля, дразня запахом, исходящим от нее.
Уже расстелены были скатерти. Дружинники переговариваясь, сидели на расстеленных попонах, ожидая угощения. Из города привезли корчаги с хмельным медом.
Князь присел к столу, и слуги тут же принесли жаркое, стали наливать в подставленные кубки медовуху. Пили за одержанную победу, пили за князя: он хоть и молод, но воин смелый, да удачливый.
Андрей, сидя рядом с Властимиром, одобрительно отзывался о том, как князь поступил с половцами. Дружинники согласно кивали головами, поддерживая воеводу. Все были рады, что закончился поход благополучно.
Властимир слушал рассеянно. Он словно ждал кого-то.
И опять наливали медовуху, ели мясо, ломали высокие караваи, заботливо переданные нянькой. Хрустели румяные осенние яблоки, фиолетовый терн вязал языки. Нагулявшись, воины потянулись ко сну.
Не спалось только князю. Он сидел возле костра и смотрел в темноту.
И опять, как месяц назад, в кустах он увидел зеленый взгляд.
Князь попытался подняться на ноги, но темная тень, быстро метнулась в чащу.
Властимир направился к шатру, пора было укладываться спать. Он откинул полог и услышал тихий смешок. Освещаемая желтой луной, посреди шатра сидела девушка.
–Это ты, русалка!? – обрадовался князь, кинувшись перед ней на колени. Он взял ее за руки и потянул к себе.
– Погоди князь! – рассмеялась девушка. – Не поил, не кормил гостью…
– Ты голодна? Так пойдем к столу! – Он потянул ее за собой.
Стеша не сопротивлялась. Они вышли из шатра и направились к застолью. На скатерти оставалось много еды, которую не успели еще убрать.
– Ты чего хочешь? – спросил князь.
Девушка ухватила кусок жареной косули, и ее белые зубы впились в сочное мясо. Властимир протянул ей кусок хлеба.
Ела она с удовольствием.
Князь, как завороженный, смотрел на нее.
– Зовут-то тебя как? – спросил князь.
Девушка засмеялась:
– Cтеша я!
– У русалок тоже имена есть? – удивился Властимир.
– Да не русалка я! Не русалка. Ты не видел никогда настоящих русалок .– Стеша потянулась за яблоком, – а не хочешь ли ты, князь, познакомиться с ними?
Властимир недоверчиво смотрел на девушку:
– Нет никаких русалок! Тебе видно бабушка твоя сказки сказывала, а ты и поверила!
– А вот и есть! Возьми вот эту метелку полыни, да пойдем в лес. Русалки, они не любят запах полыни горькой, не подходят близко. Мамо сказывала, что русалки были когда-то девушками. Любили они да только с любимыми разлучили их, вот с горя они и бросились в озеро. Еще мать говорит, что как только опускается такая девушка на дно, так сразу становится русалкой, хвост у нее вырастает, и уж не помнит она, что с ней раньше было. Только тоска остается сердечная, вот и тоскуют русалки на берегу да хлопцев молодых подзывают. А потом видят, что это не тот, о ком тоскуют, злятся очень. Щекочут парней до смерти да тащат в омут.
– Бабке твоей виднее. Она у тебя с нечистой силой, сказывают, хороводы водит, – усмехнулся Властимир.
– Неправда это! – вскинулась Стеша. – Мамо всех лесных жителей знает. И они ее уважают. В лес свободно пропускают. Их понимать надо. Разговаривать с ними, тогда они не сделают человеку никакой беды. Как можно говорить, что они нечистая сила? Они живут в подземном мире. А к нам приходят через ворота. Ворота те – речки да озера лесные. Потому и живут они к воде близко. А как беду чуют близкую, так и уходят вниз, через ключи, что со дна бьют в речках да прудах. Вот познакомлю тебя с ними. Далеко, в чаще, Дух живет. Туда никто не ходит – боятся его люди. Да напрасно – он безвредный, строгий только, любит во всем порядок.
– Ну что ж веди!
Девушка взяла князя за руку, и они углубились в лес.
Тропинка, расступаясь перед ними, петляла между огромными деревьями.
А деревья поднимали толстые ветки, чтобы не задеть ночных посетителей.
Озеро тихо накатывало мелкие волны к пологому берегу, доверяя ему свои тайны.
Тропинка пробежала по краю берега и затерялась в лесной мураве.
Князь споткнулся о прибрежную кочку.
– Неловок ты, князь. У сапог носы острые, вот и задеваешь за траву. В лаптях удобнее по лесу бегать. А летом – так босиком благодать. По ранней росе пробежишься и здоров целый год. А еще мамо велит на утренней зорьке в росе купаться. Говорит, что век красота да молодость сохранятся от влаги утренней.
– Ты, видать, так и делаешь? – усмехнулся Властимир.
– Конечно, – не почувствовала в его голосе девушка насмешки, – роса по утрам холодная!… Зато потом целый день усталости не чуешь!
– Посмотрим, какая ты в старости будешь! – уже не скрывал своего веселья князь. Ему было легко с ней.
Тропинка казалась широкой дорогой, а луна светила ярче солнца. И не было уже недавнего боя, где он потерял многих своих дружинников, не было душного терема, где ждала его молодая жена. Была только эта тоненькая, гибкая девушка, так похожая на тростинку. Они дошли до конца озера и остановились.
– Дальше болото, не проходимо оно, – пояснила девушка, – туда никто не ходит. А на другой стороне, как раз, живет Дух. Его позвать надо.
– Где ты? – крикнула она, приложив ладонь к губам.
– Где ты? – послышался настороженный голос из лесной чащи на другом берегу.
– Я здесь! Я – Стеша, – крикнула девушка.
– Я здесь, – глухо раздалось в ответ.
– Со мной князь! – сообщила Стеша
– Князь? – недоверчиво переспросили из чащи.
– Поздоровайся с ним! – предложила Стеша Властимиру.
Тот приложил руку ко рту и закричал, зычно разрывая лесной покой:
– Эгей, я – князь Властимир!
В ответ промолчали.
– Ну вот, ты его напугал! – разочарованно произнесла Стеша, – он теперь и со мной говорить не станет.
– Привередлив Дух твой, – в словах князя опять слышалась недоверчивая усмешка.
– Затаился! Пусть себе отдыхает, а мы дальше по болоту пойдем. Там кикимора живет!
– Кикимора? Ну, у тебя и знакомые…
– Она может и не показаться: от Духа теперь узнала, что ты грозный и не выйдет к нам! – укорила его Стеша.
Она прыгнула на кочку, потом, на другую.
– И ты по кочкам прыгай, – обернулась Стеша, – иначе нельзя: топь вокруг.
Властимир, дивясь самому себя, все-таки запрыгал с кочки на кочку.
Цепочка зеленых кочек завела их вглубь зеленого болота, повернула к деревьям, росшим прямо в болоте и образующим небольшую полянку из низкорослых березок да сосенок.
Стеша прыгнула с кочки на изумрудную траву на поляне, и Властимир последовал за ней. Он устало присел под березкой.
– Акулька, выйди ко мне! У меня лепешка для тебя припасена!
Дребезжащий смешок послышался из–за ближайшей хилой сосенки.
– Не стесняйся! Князь – мой друг, не обидит тебя! – ласково говорила Стеша в пустоту.
Властимир оглядывался по сторонам, стараясь разглядеть в лунном свете небывальщину. Недоверчивый смешок послышался над головой князя, и от березки, около которой он сидел, отделилась непонятная фигура. Князь разглядывал пришелицу.
Росту небольшого, одета в березовую хламиду, на голове торчащие во все стороны кудельки из тонких веточек. Сложив руки перед собой и потупив глаза, Акулька, заплетая ногу за ногу, подошла к Стеше:
– Давай гостинец-то! – жеманясь, протянула она руку.
Стеша вытащила из-за пазухи краюху хлеба и вложила в длинные костлявые пальцы-сучки. Акулька быстро сжала руку, словно боялась, что хлеб отберут.
Князь сидел тихо, не доверяя своим очам.
– Не забижают тебя? – участливо спросила Стеша.
– Уж и не говори! – изогнулась Акулька, – Леший все балует! Как зачнет филином ухать, так страшно, так страшно! А ему хоть бы хны, все хохочет! – лицо Акульки плаксиво задрожало.
– Ну, Акулька! – упрекнула ее Стеша, – обещалась же мне ты: не бояться!
– Не буду, не буду! – зачастила Акулька, снова заискивающе улыбалась. – Так пойду я!
Она отступила на шаг назад и словно растворилась в березке.
Князь беспомощно оглядывался вокруг, пытаясь понять, куда сгинула Акулька.
Стеша засмеялась:
– Не ищи! Она приходит незаметно и уходит так же. На сегодня хватит тебе знакомств. Пора и почивать тебе, князь! Идем, отведу тебя к шатру.
– А ты? Ты ведь не исчезнешь?
– Идем! Я отведу тебя к осокорю, – взяла его за руку Стеша.
Они снова прыгали в лунном свете по кочкам. Тропинка повела опять мимо озера.
– Теперь возьми в руки полынь, князь! – предупредила Стеша.
Властимир, не успев спросить, зачем нужна полынь, увидел, как из воды, недалеко от берега, вынырнула девушка со светлыми волосами, переливающимися зеленовато-желтыми оттенками под матовым лунным блеском. Она вынырнула и усевшись на нахлынувшую волну, поглядела в его сторону. Рыбий хвост служил ей вместо ног. Изогнув его, она спокойно плескалась в невысоких волнах.
– Иди ко мне, князь, – сладко звучал ее голос в ночи. Этот голос, наполненный ласковой негой, усыплял разум.
Властимиру захотелось кинуться в ее объятия.
Стеша выхватила веточку полыни и растерла ее в руках.
Горько–терпкий запах понесся над озером.
Русалка недовольно поморщилась:
– Погоди же! Мерзкая ты девчонка! – Она шевельнула хвостом и плавно ушла под воду.
Очнувшись от бреда, Властимир, чуть ли не бегом, последовал за недовольной Стешей. Они быстро вышли на поляну, где стоял осокорь. Спутанные кони, зафыркали, учуяв пришедших. Властимир позвал Уголька и тот тихо заржал в ответ, признавая хозяина.
– Вот и пришли мы! – Стеша явно собиралась уходить.
Властимир ухватил ее за руку:
– Останься!
Она недоверчиво подняла на него глаза:
– Ты правда хочешь, чтобы не уходила я?
– Правда! – князь притянул ее к себе.
Стеша обвила руками его шею, а он жадными губами впился в ее губы. Властимир, словно былинку, подхватил на руки покорное тело девушки и понес в шатер. Не отпуская, он целовал ее и снимал одежду с нее и с себя.
– Русалка ты моя лесная! – шептали его губы, целуя ее загоревшиеся щеки, нежную шею, опускаясь ниже к ямке у основания шеи.
Стеша отвечала на его поцелуи не менее страстно, держа в руках лицо Властимира, и покрывая его горячими поцелуями. Он, не в силах сдерживать себя, обхватил губами маленькую грудь и тут же, перевернувшись на нее, коленом раздвигал ее ноги. Она теснее прижималась к нему, в желании соединиться с ним. Ее руки ласкали его плечи, как ласточки мечась по его напрягшемуся телу. Наконец, он застонал и откинулся на подушку. Левой рукой он приподнял ее бессильно поникшую голову и положил себе на грудь. Растрепавшиеся волосы щекотали бороду, а он, не замечая ничего вокруг, гладил ее плечо и шею. Вдруг он почувствовал, как по ее щеке медленно сползает слезинка.
– Ты что? – он тревожно приподнялся на локте, – я обидел тебя?
– Нет! Просто мне никогда не было так хорошо.
– Русалка ты моя! – он нежно гладил ее пушистые волосы.
– Я не русалка! – она встрепенулась в его руках.
– Хорошо, хорошо, – улыбнулся князь, – ты напоминаешь мне тростинку. Буду звать тростинкой.
– Зови! – она счастливо улыбалась в темноте.
– Я хотел спросить тебя… – неуверенно произнес Властимир.
– О чем?
– Почему тогда летом, ты осталась в шатре? Ты же могла уйти?
– Не могла! Я давно люблю тебя, князь. С тех пор, как впервые увидела под осокорем. Не знаю, сколько весен прошло с тех пор. Но тогда весна была. Ты приехал на белом коне. Раньше я видела только твоих братьев да отца, когда они приезжали за данью в деревню. Они не такие, как ты. Ты добрый…
Властимр теснее прижимал ее к себе. Стеша гладила его грудь, проводя пальцами по расслабленным мышцам. Под правым соском, она нащупала неровный бугорок.
– Это чего? – ее пальцы ощупывали тугой продолговатый шрам.
– Рана старая. Не болит уже.
Стеша ласково прижала губы к шраму.
Властимир не выдержал, опрокинул ее на спину и, наклонившись к ней, стал целовать ее покорные губы.
Поздним утром князь Властимир с небольшим отрядом въезжал в город. Встречали их немногие прохожие на улице. Въехав на подворье, Властимир соскочил с коня, бросив удила на руки старому конюшему. Бодрым шагом последовал в покои.
– Баню топите! -послышался его голос из опочивальни. – Эй, Назарий, неси рубаху на смену!
Холопы бросились выполнять приказание князя. Дядька Назарий на протянутых руках внес чистую рубаху.
Милица вошла в опочивальню и, вспыхнув, отвернула лицо. Властимир стоял обнаженный по пояс, а Назарий протягивал ему рубаху.
Не замечая, жены, Властимир через голову натянул рубаху, подпоясался серебряным, наборным ремешком. Слуга кинулся оправлять складки на поясе.
Милица подошла и протянула мужу гребень. Он небрежно взял его и стал чесать светлые волосы. Милица украдкой любовалась мужем. И лицом красив, и статью пригож. Только не нашлось у князя слов примолвить жену молодую, только не потянулась рука приголубить хоть мимолетом. Милица улыбалась мужу, а слезы обливали сердце внутри, застилали глаза. Она отвернулась и тихо вышла.
Властимир не заметил ее исчезновения, он расспрашивал холопа о делах домашних, о хозяйстве.
И тот обстоятельно пересказывал все произошедшее в отсутствие князя.