========== One for sorrow (Рик Декерт) ==========
Меня нашел Брайант. Если вдуматься, это странно – за все годы нашего сотрудничества Брайант никогда не звонил мне лично, никогда сам не заходил в мой кабинет. И уж тем более не приходилось ожидать, что Брайант найдет меня на краю незаселенной территории, где мы с Рэйчел обосновались. Уайтбург, заштатное поселеньице тех, кому нечего делать в большом городе, но и ехать в совсем уж дикую глушь не хочется. До ближайшего оплота цивилизации часа четыре лету на спиннере.
Окна тут можно было не закрывать наглухо, как в городе. Откуда-то донеслось:
One for sorrow,
Two for joy,
Three for a girl,
Four for a boy,
Считалочка, от которой мне всегда становилось жутко – я вспоминал ту смертельную игру, которую вел со мной тот, последний из Нексусов. Рой. Ту игру, которую я ему в конце концов проиграл.
Five for silver,
Six for gold,
Seven for a secret never be told
Где-то играли детишки. В Уайтбурге были детишки, подумать только. Дикие, как цыганчата, но все-таки живые. И возможно, никого из них даже не признают специалами, неполноценными. Тут даже пыли, радиоактивной пыли, донимавшей города, почти нет. Тут оседало что-то, чей период полураспада уже окончился. Если бы на Земле осталось побольше инициативных, настойчивых – такие территории давно бы уже заселились. Очистились, облагородились. Но человечество предпочитает, загадив свою планету, лететь гадить на остальные.
Итак, Гэри Брайант, мой бывший шеф. Его бульдожья физиономия, еще более обрюзгшая и обросшая с тех пор, как мы виделись в последний раз. Он оглядел крошечный домик, который мы занимали, и довольно хмыкнул. Я вытащил два стакана – не слишком чистых, но уж какие есть, - и плеснул бурбона себе и ему. Старый бурбон. Мне достает его один итальянец, которому я помог советом по поводу его енота. Здесь многие держат животных, живых животных. Рэйчел пытается острить, говоря, что у всех тут живые животные, и только у меня – даже не настоящий человек. Я отвечаю ей слоганом корпорации Тайрела - «Человечнее, чем сами люди».
Оказалось, Брайанта по-тихому убрали из города и направили сюда кем-то вроде шерифа. Не знаю, зачем в таком месте как Уайтбург нужен шериф.
- После отставки тех андроидов было многовато шума, - поморщился Брайант. Глотнул бурбона и снова поморщился. - Тайрел погиб, пошли перетасовки. Гроцци Индастриз – ты помнишь, те, что выпускали Т-14, на которых ломались наши старые тесты, - зашевелились. Ты же знаешь, что они всегда стремились прищемить хвост Тайрелу. А тут еще и Роузен пропала…
Брайант рассуждал о воротилах бизнеса так, будто сам был вхож в эти круги и вполне запанибрата с Элдоном Тайрелом, Адой Гроцци и прочими. Я молчал, ожидая, что же будет дальше.
- Я вот думаю, - медленно проговорил Брайант, - отчего вдруг скрылся ты, Декерт? Так неожиданно, бросил все… Ты ограбил церковную кассу или обольстил жену сенатора?
- Спроси у Гаффа, - холодея, проговорил я. Гафф тогда отпустил Рэйчел, хоть и знал, кто она такая. Брайант тоже знал…
- Гаффа убрали. Засунули в какую-то дыру похуже этой. Кто-то очень недоволен тем, что Нексусов отставили, - мрачно ответил Брайант. – Ты ничего не хочешь мне рассказать, Декерт?
- У меня была депрессия, - отрезал я. – Останься я в городе – точно сиганул бы с откуда-нибудь.
- Я склонен думать, что ты романтик, - гнул свое Брайант. В окне мелькнула кудрявая головка Рэйчел, она возилась с кустом, который с какого-то перепуга выбросил почки, словно думал зацвести. Я никогда не видел цветущих кустов. Думаю, и она тоже.
- В общем, я подумал… Жара еще будет. Ты слышал о шоу Френдли? Там засели сразу несколько «шкур», копавших под Мерсера и мерсеризм. И я могу дать голову на отсечение, что они – из тех Т-14, которых мы не выловили когда-то. Помнишь, группа в пятьдесят голов?
Я кивнул – еще бы. Холден после той операции купил на премиальные шикарный ховер и самца страуса. Но несколько «анди» так и остались невычисленными, затерялись где-то среди людей. У Т-14 срок был почти равен человеческому, в компании Гроцци репликантам не ставили предохранительный лимит жизни.
- Гафф их вырубил, - рассказывал Брайант. – Как раз перед твоим отъездом. Или, лучше сказать, побегом?
- За это его и убрали, - сказал я.
- За это. Я хотел просить тебя… смотри и слушай. Сдается мне, пропажа Роузен не обошлась без Гроцци, и всплыть они должны где-то тут.
Я снова кивнул, начиная понимать, к чему клонит Брайант. Уайтбург медленно, но верно превращался во что-то вроде перевалочного пункта для желающих попасть на условно свободные территории. Сейчас началась настоящая драка, а драка между крупнейшими производителями боевых андроидов – это уже отнюдь не возня в песочнице. Гроцци с их Т-14 шли впереди еще недавно. Пока не появились Нексусы. Битва у портала Тангейзера показала, что по боевым качествам и скорости принятия решений Нексусы были несоизмеримо лучше. Теперь Гроцци упирали на лояльность своей продукции к людям. Бастер Френдли и Аманда Вернер. Двадцать три из двадцати четырех часов они были в эфире, «они несли людям радость и оптимизм», как говорилось в пресс-релизе Гроцци. И они же раскрыли обман Мерсера*… вернее, они думали, что раскрыли. Я живо вспомнил, как устранял тех, старых Нексусов, вспомнил паучка с оторванными лапками. Вспомнил как слился с Мерсером, стал им… Это стоило мне полутора месяцев в клинике реабилитации, ухода от Айрен.
А мерсеризм так и остался непобежденным, подумал я. И эмпатоскоп – вот он, поблескивает ручками. И я привык приникать к нему каждый вечер, и снова видеть бесплодную равнину и Мерсера, карабкающегося на свою вечную вершину.
- Гроцци после смерти Тайрела будут охотиться за Шейлой Роузен, - сказал Брайант. – Она наследница. Говорят, и не просто наследница…
- Я больше не блейдраннер, - отрицательно покачал головой я. До всех этих подковерных интриг мне не было никакого дела – ни тогда, ни, тем более, сейчас. Брайант со вздохом допил свой бурбон и поднялся.
Я проводил его до дороги, показав готовый зацвести куст – как же его называют? На Брайанта куст особого впечатления не произвел. Как и приветливо кивнувшая ему Рэйчел.
Когда, вернувшись, я вошел в дом, Рэйчел нигде не было. А на полу валялся разбитый вдребезги эмпатоскоп.
Комментарий к One for sorrow (Рик Декерт)
* - Мерсеризм — распространённое на Земле религиозно-философское движение будущего. Оно основано на легендах об Уилбере Мерсере, человеке, жившем до войны. Последователи мерсеризма сжимают рукоятки электронного прибора под названием «эмпатоскоп» и смотрят на его экран, коллажи на котором не имеют смысла для стороннего наблюдателя. При контакте с эмпатоскопом, чувства и сознание зрителя воспринимают мир Мерсера, где как бы сливаются с ним и со всеми остальными, кто пользуется эмпатоскопом в данный момент. По легенде, Уилбер Мерсер обладал даром оживления погибших животных, но власти сперва запретили ему использовать эту способность, а потом и уничтожили позволявшую делать это аномалию в мозгу радиоактивным кобальтом. Из-за этого Мерсер попал в Загробный мир (Tomb world). Мерсер пытается остановить распад Загробного мира и вернуться на Землю, карабкаясь на вершину огромного холма под ударами брошенных в него камней. Но даже если он достигает вершины, его сбрасывают обратно в Загробный мир и восхождение начинается снова.
========== Two for joy (Айрен Декерт) ==========
Я набираю на модуляторе настроения код 888 – «Желание смотреть телевизор». С экрана обрушиваются новости, и у дикторши волосы уложены блестящими волнами а-ля Дина Дурбин, как у всех этих богатых снобов - если вы понимаете, о чем я.
«…Продолжаются поиски пропавшей 10-го мая Шейлы Роузен, главы производственного департамента и фактически наследницы Тайрел Инк., одной из крупнейших корпораций, производящих роботов и искусственных животных…
- Скажите, правда ли, что вместе с мисс Роузен пропали и некоторые из последних разработок компании?
Сморщенный маленький человечек с грустными глазами, похожий на исхудавшую черепашку, устало качает головой, стараясь отклониться от тянущихся к нему микрофонов.
- Мистер Себастиан, каковы направления поисков и что предпринимает ваша компания?.. Правда ли, что мисс Роузен видели с неизвестным мужчиной?.. Правда ли, что производство новой модификации андроидов для Внешних миров приостановлено?..
- Совет директоров полностью полагается на специалистов из полиции, осуществляющих поиски, - произносит человечек. - Поверьте, делается все возможное. Относительно личной жизни мисс Роузен я не уполномочен давать какие-либо комментарии…
- Мисс Шейла Роузен занималась нейропсихомоделированием искусственных организмов, она была одним из крупнейших специалистов в области искусственного интеллекта не только на Земле, но и в колониях…»
- А еще она была стервой и синим чулком, - громко говорю я и с треском выключаю телевизор. Мне не помогает даже набранный код радости - старина «Пенфилд» больше не может мне помочь.
Когда телевизор молчит, наваливается пустота. Большинство квартир в нашем доме пусты, и пустота с тишиной изливаются из них, растекаясь по коридорам и лестницам. «Нашем доме», говорю я, хотя дом уже несколько лет скорее мой, чем наш. Рик не настаивает на разводе – он просто в один прекрасный день перестал появляться дома. Как раз после того, как он отставил сразу шестерых репликантов, сразу шесть «шкур» за день – больше, чем любой блейдраннер. Тогда еще погибла наша коза – я с самого начала подумала, что живая коза для нас непозволительная роскошь.
Но даже пустота лучше, чем эта несносная песня, которую все время включает миссис Митчем.
«Так много времени прошло, Сэм. – Да, мэм, много воды утекло. – Какую-нибудь старую песню, Сэм. – Да, мэм».
И дальше снова и снова это чертово фортепианное вступление. Несмотря на толстые стены, я слышу каждую чертову ноту, слышу даже, как миссис Митчем вторит Ингрид Бергман, которая напевает для черного пианиста “As Time Goes By”.
«Они встретили свою судьбу в Касабланке», - торжественно произносит миссис Митчем, когда песня кончается. «Они встретили свою судьбу в Касабланке» - моя хозяйка часто крутила этот фильм. Не только этот, но «Касабланку» я, благодаря ей, почти выучила. Эта снобистская мода на старые замшелые фильмы и их стиль.
«Гореть тебе в аду, Шейла Роузен…»
Я нанялась к ней три года назад, когда ушел Рик. Кредит за козу он, правда, пообещал платить сам, но я не могла больше сидеть дома, я начала сходить с ума.
Отчетливо помню тот день, когда вышла из ховер-буса неподалеку от здания в форме усеченной пирамиды. Не такого большого, как штаб-квартира Тайрел Инк., но повторяющего ее очертания. Никто бы и не подумал, что в сердце этой пирамиды обнаружится что-то вроде просторного патио с настоящей травой и цветами, с проекцией голубого неба и белых облачков на высокий-превысокий потолок. Такое небо бывает разве что в старых фильмах – в тех из них, которые цветные.
И вышедшая навстречу мне молодая женщина была словно из этих фильмов – тщательно уложенные черные волосы, строгое платье до полноги из серии «ничего лишнего», карминные губы и холодный взгляд темных глаз. Неприятное лицо, подумалось мне – взгляд чуть исподлобья, поверх вашей макушки, мрачный и пронизывающий, чуть выдвинутая вперед нижняя губа, презрительная складка у рта.
- Я Айрен Декерт, - промямлила я. Шейла Роузен с первого раза подавила меня своим безупречно ухоженным видом – глядя на нее, я ощущала все свои морщинки, блеклый цвет лица, неловко уложенные волосы. Она разглядывала меня, как некое диковинное животное, нет, скорее даже как товар в магазине. Наконец чуть качнула головой.
- Завтра можете приступать к своим обязанностям, - голос у нее был тоже неприятный, низкий и чуть хрипловатый.
Быть домоправительницей у Шейлы Роузен – это вам не баран чихнул, как сказал бы наш сосед на старой квартире, мистер Барбо. Правая рука главы Тайрел Инк., дочь его покойного компаньона. И самое бездушное существо, которое я когда-либо видела – хуже «шкур», если вы понимаете, о чем я.
Дом мисс Роузен чем-то напоминал палату для буйнопомешанного – все углы были снабжены мягкими плинтусами из пенорезины, никаких острых ножей на кухне. Никакого скользкого пола. В этом доме прислуге под угрозой увольнения запрещено было испытывать физические страдания. Однажды, подавая обед, я случайно прикоснулась запястьем к горячей формочке с жюльеном. Шейла глянула на меня с такой яростью, будто это ее я обожгла.
- Вон отсюда! – прошипела она. - Сейчас же обработайте ожог.
- Главное условие, Айрен – избегать физических травм в моем доме. Никаких ушибов, порезов и ожогов. У меня высокие требования к безопасности, я не выношу, когда у прислуги проблемы. Вам ясно?
И никакого эмпатоскопа на работе. Прямо можно подумать, мисс Роузен ненавидела и Мерсера, и мерсеризм, и эмпатоскопы, и всех, кто ими пользовался. Дейв потом расспрашивал меня об этом особенно тщательно – ну да ему положено, он полицейский. А между тем, у самой хозяйки эмпатоскоп был. Дорогой, с чернолаковым корпусом и белыми костяными рукоятками. Однажды она вызвала меня, чтобы перенести эмпатоскоп в ее домашнюю лабораторию – сама она не хотела даже прикасаться к ручкам.
- В шоу Френдли говорили, что Мерсер подделка, что сам Уилбур Мерсер просто старый актер-алкоголик…- решилась я спросить тогда. Шейла поглядела на меня своими непроницаемыми темными глазами, но, к моему удивлению, удостоила ответом.
- Шоу Френдли было такой же подделкой, - ответила она грубо, продолжая сверлить меня взглядом. – Хрен редьки не слаще.
Сама не знаю почему, я рассказала ей о Рике и тех «шкурах», и о козе, которую убила одна из них.
- А почему же вы не попытались ее остановить, Айрен? Ту «шкуру», которая столкнула вашу козу, – спросила она. – Из вашего рассказа следует, что вы просто стояли и смотрели – и вы, и ваш сосед. Впрочем, чего ждать от мерсеристов…
Такое презрение, почти ненависть, к мерсеризму меня обескуражили. Я молчала, а хозяйка продолжила, будто вовсе забыв о моем присутствии:
- Ту «шкуру» мы потом отставили сами. Я говорила доктору, что эта идея с имплантированными воспоминаниями не приведет ни к чему хорошему. По крайней мере, такие экземпляры не должны пускаться в серийное производство… - Шейла прервалась, будто вспомнив снова о моем существовании. – В общем, ваш рассказ подтверждает мои наблюдения: когда «шкуры» берут что-то от нас, людей, первым они берут худшее. Зависть, злобу, коварство. Впрочем, вам это неинтересно, - категорично завершила она и встала: - Вы свободны, Айрен.
Шейла Роузен жила в доме одна. Никаких животных, кроме искусственного ротвейлера – хотя уж она-то могла бы позволить себе вполне натурального питомца, да и не одного. И даже трава в ее патио оказалась искусственная. Почти никаких развлечений, кроме старого кино и отвратительного, скрежещущего по ушам джаза. Она была словно заведенная раз и навсегда машина – в восемь утра она завтракала, а потом уезжала на работу, где пропадала до вечера. В семь вечера – обед. Изо дня в день, ни минутой позже. И никаких излишеств, если вы понимаете, о чем я.
Тогда Рик периодически звонил мне, или я ему. Говорили ни о чем, он – о работе, я – теперь тоже о работе. Как-то он позвонил поздно вечером, когда я уже ложилась спать; он был пьян, и физиономия его на экране видеофона выглядела прескверно.
- Я снова «бегущий», - заплетающимся голосом сказал Рик. Я кивнула, ожидая дальнейшего. Последняя отставка шестерых репликантов обернулась для него глубоким нервным расстройством.
- Они опять вырубили Холдена, - продолжал Рик. – Не везет бедняге.
Про роботов, пробивающихся в корпорацию Тайрела, я выслушала вполуха, а когда Рик начал говорить что-то про девушку, которая «была… и сбежала, прежде чем я помыл стакан для виски», я просто отключилась. Не хватало еще выслушивать от мужа – пусть и почти бывшего, - о прошмандовке, за которой он неудачно приударил.