— Иди домой, Франклин, — прошипел на пределе слышимости Тобиас, и Франклину всё-таки пришлось идти домой.
***
Франклин надеялся, что на следующей неделе сможет ещё встретиться с Тобиасом, но раз за разом ему что-то мешало. То у Тобиаса занятия заканчивались раньше, чем Франклин успевал добраться до него от своей школы. То возникали некоторые трудности, чтобы выбраться из школы, не пересекаясь со своими бывшими друзьями. Франклин чувствовал себя героем компьютерной игры, которому попался чертовски сложный квест, который удалось пройти только раза с третьего.
У старых друзей в составе происходили какие-то подозрительные изменения. Во-первых, братья, которые с тех пор, как Франклин с ними познакомился, бывшие максимально непохожими, и никогда не стремившиеся нацепить даже одинаковые носки, теперь ходили пугающе одинаковыми. Сначала они стали одинаково одеваться, даже рубашки застёгивали на одинаковое количество пуговиц. Потом Боб состриг свои кудри, а в пятницу пришёл с пластырем на перебитом носу. Просто по приколу они бы это не стали проделывать, поэтому Франклин мог связать эти изменения разве что с итоговыми экзаменами или с той самой рождественской шуткой, которую приятели готовились провести в торговом центре. А может, когда они избавились от Франклина, то им пришла другая идея?
А вот появление в компании школьных хулиганов вечного ботана и задохлика Марлина Фэрриса, над которым они и сам Франклин частенько издевались, поначалу очень удивило. Тот самый Марлин, которого макали головой в унитаз, запирали в шкафчике и два года назад утопили его морскую свинку. Как они смогли его уговорить? Хотя зная дар убеждения Боба, удивляться не стоило. Теперь Марлин ходил, задрав прыщавый нос и даже пару раз умудрился толкнуть Франклина в столовке. У него конечно, ничего не вышло, всё-таки весовые категории разнились, но сам факт, что он это сделал. Как сильно он осмелел, обзаведясь сильными друзьями. Марлин даже нацепил такую же потёртую джинсовку, как у остальных, которая была явно ему велика, и в комплекте с рубашечкой под горло и здоровенными очками-телескопами смотрелась более чем нелепо. Свою похожую провонявшую бензином куртку Франклин в тот же день выкинул в мусор.
За этот месяц Франклин достаточно поумнел, чтобы понять, зачем на самом деле они приютили бывшего лузера. Кто-то должен был делать домашки для Винни и Роджера. А после того, как они так неосмотрительно исключили из своих рядов Фрэнки, потребовался новый ботан. С этого ракурса Марлина даже было немного жаль, но Франклин не собирался вмешиваться в их дела, чтобы открыть новичку глаза на свою роль в компании. Пусть хоть в выпускном классе порадуется, что тусил с крутыми ребятами.
Да и не старые друзья волновали Франклина, если говорить начистоту. Меньше всего он думал о них, когда возвращался домой. Все его мысли занимал Тобиас и его странная «работа». Франклина не оставляло ощущение, что Тобиас ему, если не соврал, то сильно приуменьшил свою роль в тех пятничных концертах для эстетов. Как будто пожалел, хотя зная Тобиаса, в это слабо верилось. Тобиас и жалость. Это как стул и помидор. Ничего общего.
Франклин долго ворочался без сна, а в голову лезли всякие мерзкие сцены этих «концертов». В этих кошмарах Тобиаса окружали тысячи теней, тянули к нему свои призрачные жадные руки, окружали так, что Тобиас тонул, погребённый под их телами. И этот комок переплетённых тел пульсировал, в нём проступали искажённые удовольствием лица. А потом эта мешанина тел расступалась, но только затем, чтобы разорвать свою игрушку на части.
Франклин проклинал своё буйное воображение и снова врал матери, что не спал допоздна, потому что готовился к тестам.
Хуже всего было то, что он не мог встретиться с Тобиасом, чтобы тот снова сказал ему, что ничего не было, а всё что надумал себе Франклин — редкостная бредятина.
«Может, Тобиас меня избегает?» — гадал Франклин спустя неделю безуспешных попыток встретиться, хотя и так знал ответ. Тобиас прямо говорил, что Франклин ему не симпатичен. Так что и надеяться не стоило, что он снова захочет его увидеть.
Даже ради минета.
Еле дожив до пятницы, Франклин снова пробрался в тот заброшенный дом. На этот раз он подготовился лучше. Взял с собой банку колы, мощный бинокль и пакет с хот-догом на случай, если придётся долго сидеть в засаде. На этот раз он не полез на чердак, потому что хотел видеть не только Тобиаса. Он выбрал этаж, который выходил прямо напротив окон гостиной, и отогнул вниз одну из досок, которыми были забиты окна.
Мистер Клостер уже был в зале. Готовился к приёму. Протирал блестящие чистотой столики, поправлял диванные подушки и цветы в вазонах. Первым пришёл Тобиас и начался обычный урок, который мало чем отличался от предыдущего. Только на этот раз Франклин мог слышать приглушённые звуки скрипки. И препод Тобиаса, этот мистер Клостер, чаще прерывал игру и что-то строго выговаривал, а под конец и вовсе устроил долгую и довольно нудную лекцию. Тобиас молча кивал, снова что-то наигрывал, но Клостеру снова что-то не нравилось.
Наконец время урока вышло. Тобиас скрылся за ширмой, а пока он готовился, комната начала наполняться гостями. Судя по их расслабленному виду и бокалам в руках, они пришли заблаговременно. Некоторые женщины и мужчины были уже… больше раздеты, чем нет. Франклин стушевался, потому что среди дюжины гостей, расположившихся кто на диванах, кто на креслах, а кто и прямо на персидских коврах, узнал директрису своей школы, мэра города и начальника отца — мистера Джонсона, который однажды приглашал их на какой-то корпоративный праздник, на который всем работникам обязательно нужно было явиться семьями.
Наверняка среди них было ещё немало важных шишек, просто Франклин не всех знал в лицо. И будь он чуточку предприимчивей, то в другой раз обязательно прихватил бы с собой фотоаппарат и сделал хорошую пачку редких снимков. Но Франклин, хоть и подумал об этом вскользь, совсем не мог представить, как смог бы их использовать и что за это потребовать.
Все расположились, Тобиас вышел из-за ширмы уже готовый к представлению. На этот раз он расположился не у окна, а у боковой стены, на каком-то возвышении, похожем на мини-сцену на фоне пёстрых драпировок. И заиграл.
Франклин отложил подальше колу и подкрутил резкость на бинокле, чтобы лучше разглядеть Скрипача и его окружение. Больше конечно Скрипача, потому что безумно соскучился и наглядеться на него не мог. Как хотелось оказаться рядом с ним, чтобы услышать ту волшебную музыку, которую сейчас слышали все эти извращенцы. А они слышали и более того, эта музыка действительно оказывала на них какое-то магическое действие. По своему, но каждый в зале повиновался малейшему движению смычка музыканта, двигался в его ритме и смотрел не на своего партнёра, а на Тобиаса. В этот момент Франклину вспомнилась легенда о гаммельнском крысолове, хотя там и был дудочник, но более всего Тобиас сейчас напоминал именно этого персонажа. Мрачного повелителя музыки. Наверное, если бы он не оставался на сцене, а вздумал выйти из дома, они все пошли бы за ним, как заколдованные, шокируя своим видом прохожих.
Лучше бы они вышли. Но они продолжали трахаться кто с кем или развалившись, дрочить, глядя на музыканта. Франклина не оставляло ощущение, как будто он включил подряд все кассеты, которые когда-то давно прятали от него родители.
Единственными, кто напрямую не был задействован в этом пиздеце, были двое. Сам Франклин и мистер Клостер, который стоя у фальш-колонны, пялился на своего ученика. Всё что происходило вокруг его, кажется, не волновало вовсе. Конечно, если он каждую пятницу устраивал такие сборища.
Теперь Франклин понимал, почему Тобиас играл с закрытыми глазами. Смотреть на это было невозможно. По крайней мере, у самого Франклина уши горели настолько, что он боялся, что их свет заметят из окна.
Но Франклин смотрел, и ждал, что будет дальше. А дальше не было ничего хорошего. Продолжая играть, Тобиас сошёл со сцены и стал прохаживаться между гостей, которые продолжали трахаться или самоудовлетворяться. Они трогали его, касались своими жадными руками, как в кошмаре. Так и норовили мазнуть рукой по члену или заднице. В какой-то момент к Тобиасу со спины подполз какой-то мужик и стал целовать худое бедро, возя слюнявыми губами по тёмной коже. А потом таких желающих стало прибавляться. Самое невероятное, что, несмотря на это, Тобиас продолжал играть, как будто ничего этого не было. Его уже невозможно было разглядеть ниже пояса. Как он стоял на ногах?
И вот в тот момент, когда Франклин сам был готов вмешаться, мистер Клостер отмер и щёлкнул пальцами. В тот же момент смычок резко полоснул по струнам, как ножом по горлу и всё закончилось. Гости расступались, с явной неохотой выпуская Скрипача из своих объятий.
Тобиас ушёл за ширму. Гости покидали комнату. В соседней комнате загорелись окна, ёбаные эстеты собирались продолжить веселье в другом зале. Франклин тоже собирался уходить, чтобы встретить Тобиаса, но в самый последний момент остался трусливо сидеть перед забитым окном и вертел в руках бинокль.
Он очень хотел увидеть Тобиаса, неловко поговорить с ним и возможно поцеловать, но ему страшно было подходить к нему после всего этого. Не потому что Франклин стал думать о нём хуже. Совсем нет. Его отношение не изменилось бы даже, если бы Тобиас совершил что-нибудь похуже. Просто теперь, после подсмотренного шоу, Франклин вдруг понял, отчего Тобиас так не любит людей, сторонится их и не хотел ещё больше портить ему эту хуёвую пятницу своей компанией.
========== Часть 4 ==========
…хороший скрипач играет ради самой музыки и ему все равно, где играть - на деревенской свадьбе или на купеческих похоронах.
Странно, но после всего, что Франклин узнал про Тобиаса, и сделал неутешительные выводы, Тобиас сам постучал в двери его дома.
Был такой долгожданный уик-энд. Раньше Франклин проводил это время в автомастерской или в бильярдной, или ещё где-то, но теперь приходилось менять свои привычки. Он, в общем-то, не сильно из-за этого расстраивался. У него был интернет, еда и приставка. Что ещё нужно подростку? Он как раз вёл своего перса через Мёртвые Пустоши на встречу неизвестно чему, потому что никаких квестов в этой локации не брал, когда в комнату вошла мама. Как всегда, без стука.
— Мама! Я же просил…
— Франклин, дорогой, там пришёл твой афроамериканский друг.
— Что? — не поверил своим ушам Франклин.
— Ну, твой друг. Это же ему ты покупал в тот раз смычок? У него с собой как раз такой фигурный футлярчик. Вот я и подумала…
Франклин откинул джойстик и бросился из комнаты, чуть не сбив с ног маму, чтобы увидеть своими глазами.
— Тобиас?
— Твоё удивление меня оскорбляет.
— Тобиас!
От радости у Франклина окончательно вырубило мозг. Он кинулся к Тобиасу и, заключив в поистине крепкие объятия, звонко чмокнул в щёку.
— Франклин, — процедил на пределе слышимости Тобиас, потому что у него опасно захрустели рёбра и его всё-таки отпустили отошли на шаг.
— Давно не виделись, — ляпнул наобум Франклин, нервно оглядываясь то на отца, который что-то просматривал за ноутбуком в гостиной, то на маму, которая как раз спускалась по лестнице.
— Да, — согласился Тобиас. — Есть время на прогулку?
— К-конечно! Сейчас… Только надену штаны.
***
— Так куда мы пойдём? — с энтузиазмом спросил Франклин, еле сдерживаясь, чтобы не пританцовывать во время ходьбы.
— Куда-нибудь, где не встретим твоих ублюдочных дружков.
— Ты больше меня этим не подловишь. Я не дружу с ними.
— И тем не менее. Где мы не пересечёмся?
— Сложный вопрос. С тех пор, как Дэйв обзавёлся машиной, они колесят по всему городу. Но днём они обычно торчат на главной улице. Ты знаешь, где. Или у заправки. Или у торгового центра, а вечером…
— Понятно, — перебил Тобиас.
— Ну, мы можем посидеть в закусочной… тут недалеко. Выберем столик подальше от окон.
— Нет. Не подходит.
— Почему? Там безопасно. И подают обалденную запеканку с сыром…
— Я не смогу там играть.
— Почему?
— Там будут люди.
Франклин сначала хотел задать парочку уточняющих вопросов, потому что… Ну что страшного, если пара посетителей в субботнее утро послушают скрипку, а потом до него дошло, какой эффект оказывает на людей Тобиас. Никаких закусочных, кафе и прочих забегаловок.
— Я знаю одно место. Пошли, — уверенно ответил Франклин и, взяв его за руку, повёл через задние дворы соседних домов.
***
Это была та самая часовня. Вернее, её развалины. Высокая башенка звонницы, с которой сбросилась обманутая девица из легенды, давно развалилась, а двускатная крыша осыпалась. Изнутри и снаружи она густо поросла плющом и кустарником. Так что опознать часовню можно было только по остаткам витражных окон, которые неровными чёрными зубцами торчали из рам. Если особенно не всматриваться, то часовня больше всего напоминала сгоревший кирпичный сарай. А из-за близости недавно заброшенного сталелитейного завода ощущение только усиливалось.
— Странно, никогда здесь не был, — проговорил Тобиас, оглядывая заросшую церквушку.
— Почему, странно?
— Я часто выбирался за город, чтобы спокойно поиграть. Соседи… Мне казалось, что я облазил всю округу.
— В детстве мы часто тут зависали с близнецами и Винни. Когда были поменьше. А потом почему-то перестали. Может, ты поэтому сюда не ходил?
— Скорее всего.
-Пошли внутрь. Я покажу тебе розу!
У Франклина азартно заблестели глаза, и он снова потащил Тобиаса внутрь.
— Там растут розы?
— Нет, не растут. Вернее растёт, но не роза. Сейчас сам увидишь, если до неё не добрались…
С демонстрацией оказалось сложнее. За столько лет часовня заросла настолько, что пришлось проламывать кусты, а особенно непролазные вырезать перочинным ножом. Наконец, Франклин привёл Тобиаса в какое-то определённое место и там оставил, а сам вернулся к выходу и стал дёргать опутавшие стены лозы, пока из стены наверху, под самой крышей не ударил косой столб золотого света.
— Видишь? Она целая?
Франклин торопливо пробирался к Тобиасу, чтобы убедиться самому.
Роза действительно не пострадала. Только немного потускнела от грязи, но ни единой трещинки так и не появилось. Это было единственное витражное окошко, которое уцелело после пожара. Ничего вычурного в этой розе не было. Просто оранжевый кружок посередине и такие же оранжевые лепестки вокруг. Даже не роза, а ромашка какая-то, но почему-то такие окошки в церквях и соборах было принято называть розой. В любом случае, Тобиас оценил зрелище. Он неподвижно смотрел на рыжее светящийся проём в стене, как будто там увидел что-то настолько прекрасное, что и сам оттаял из вечного льда.
— Нравится? — осторожно спросил Франклин, боясь спугнуть такого красивого Тобиаса. И сам больше смотрел на Скрипача, чем на окно.