Гермиона поднялась на второй этаж, чтобы, как сказал ей Гарри, выбрать себе комнату. Одна из дверей была приоткрыта, и Гермиона заметила стоящую на прикроватной тумбочке колдографию родителей Гарри. Входить в его спальню она не стала. Вдруг там есть вещи, видеть которые ей не следует? По крайней мере, пока. Она заглянула в соседние комнаты, удивляясь, что Гарри переделал их все, и решила остановить свой выбор на той, что находилась прямо напротив спальни Гарри. Убеждая себя при этом, что выбрала она эту комнату из-за красивого вида из окна на парк, а вовсе не из-за желания быть поближе к Гарри.
Вернув чемоданам нормальный размер, Гермиона достала чистую одежду, приняла душ и переоделась. Несмотря на уже позднее время, спать совершенно не хотелось. Гермиона спустилась на кухню, заварила себе чай и забралась с ногами на диван, включив телевизор. Вскоре, видимо, сработала сила привычки, и под тихое бормотание телевизора Гермиона уснула, уютно устроившись на мягких подушках.
А проснулась от легкого прикосновения к щеке.
— Из всех комнат ты выбрала гостиную? — улыбаясь, тихо спросил Гарри, когда она открыла глаза.
— Нет, — Гермиона поморгала и села, сонно проведя ладонями по лицу. — Не хотелось спать, решила посмотреть телевизор. А который час?
— Середина ночи, — ответил Гарри. Больничной мантии на нем уже не было, только брюки и белая рубашка. Он устало опустился рядом на диван и откинул голову на спинку.
— Ложись спать скорее, — сказала Гермиона, тронув его за руку.
Гарри кивнул, не открывая глаз.
— Успею еще выспаться, завтра у меня выходной, и я не появлюсь в Мунго, даже если завтра взорвутся все маггловские автобусы.
— Взорвутся? — ужаснулась Гермиона. — Разве они не просто исчезают?
— Не совсем. Их перемещают чем-то типа портала, и не всегда это перемещение хорошо заканчивается. Один автобус появился на шоссе, возник из воздуха прямо на пути мчащегося бензовоза. Тогда погибло семь человек и очень много было ранено. Другой автобус оказался на стеклянной крыше торгового центра, она не выдержала его вес, и он рухнул вниз на толпу людей. Тогда на зачистку помчался не только весь Аврорат, но все колдомедики. И все равно, как мы ни старались скрыть, некоторые случаи все-таки дошли до маггловских новостей. Тебе очень повезло, что появившийся рядом автобус лишь слегка оттолкнул тебя. Ты пострадала только от какой-то дряни, которую используют эти маньяки.
— Вы не знаете, что именно они используют?
— Почему же, знаем. Это самоделка, большую часть ингредиентов которой можно достать только в Лютном. Чудовищная смесь ослепляющего, усыпляющего и маскирующего средств. Мы каждый раз берем образец с автобуса, и каждый раз количество компонентов отличается. Поэтому и последствия разнятся. Не то что магглов, но и несколько магов мы так и не смогли исцелить.
— Какой кошмар, — пробормотала Гермиона.
— Да, и количество этих инцидентов все растет. Скоро, наверное, автобусы будут сыпаться с неба, как осенние листья с деревьев. И свидетелей этого столько, что Аврорат уже не успевает их зачищать.
— Это либо попытка разрушить статут секретности, либо кто-то решил продолжить дело Пожирателей по уничтожению магглов?
Гарри пожал плечами.
— Не всех посадили в девяносто восьмом. Но какие-нибудь троюродные племянники сводного брата бабки вполне могли затаить обиду за дядюшку, — фыркнул Гарри. — Мы все расширяем и расширяем палаты Мунго, но скоро, наверное, даже магическое пространство закончится. Ладно, если бы мы справлялись со всем за несколько часов, но ведь каждый маг проходит пятидневное лечение, а магглы порой лежат и две недели.
— Пять дней? — переспросила Гермиона. — Тогда почему меня ты вылечил за два?
— Потому что, во-первых, ты не находилась внутри автобуса и не попала в самый центр воздействия отравляющего порошка, а во-вторых, специально для тебя я купил парочку хороших ингредиентов для лечебных зелий, которые во много раз повышают их эффективность, — улыбался Гарри.
— Почему же Мунго не закупит эти ингредиенты?
— Они очень дорогие, Министерство против таких огромных затрат.
— Ради магглов, да?
Гарри состроил физиономию, говорящую: «Ты и сама все понимаешь».
— Ты не жалеешь? — тихо спросила Гермиона. — О том, что ты не в Аврорате?
— То есть не жалею ли я, что сейчас не бегаю сутками по всему Лондону в поисках каких-то идиотов, попутно стирая память почти всем попадающимся на пути магглам? — едва ли не скороговоркой произнес Гарри и усмехнулся. — Не жалею. Хоть я и сам удивляюсь тому, что мне так пришлась по нраву колдомедицина.
— Ты даже изучил зельеделие? — улыбнулась Гермиона. — А ведь ты терпеть не мог этот курс.
— Я терпеть не мог того, кто его преподавал, — засмеялся Гарри. — Но, как оказалось, с хорошим учителем у меня совершенно не было проблем с зельеделием.
— Ты такой молодец, — прошептала Гермиона, сжимая его ладонь. — Я очень рада, что ты не впал в уныние, как я.
— Я не мог себе это позволить, — ответил он и провел пальцами по ее щеке. — Я ждал твоего возвращения, и я должен был быть готов к нему.
К счастью, никакой сигнализации о происшествиях или новых пациентах в доме на Гриммо 12 не было, и в этот раз ничто уже не могло помешать Гарри поцеловать Гермиону. А спустя полчаса Гермиона лежала в темноте, наблюдая за тенью раскачивающегося от ветра дерева, что скользила по стене в ярком лунном свете. Гарри заявил, что Гермиона выбрала не ту комнату, и просто завел ее в свою спальню, чтобы, рухнув на кровать, сразу же уснуть, крепко сжимая Гермиону в объятиях. А она опять не могла заснуть. Слушала тихое дыхание Гарри и думала о том, как же ей повезло, что он ее дождался, и что, несмотря на три года разлуки, его чувства к ней не изменились.
В полдень Гермиона, сжимая в руках чашку кофе, с удивлением и интересом слушала рассказ Гарри о том, что происходило здесь в годы ее отсутствия. Оказалось, что Рон уже отец близняшек и в Аврорат передумал идти чуть ли не в тот же день, что и Гарри; а Невилл уже второй год преподает в Хогвартсе зельеделие.
— Зельеделие? — переспросила Гермиона.
— Снейп много лет отравлял всем желание изучать этот предмет. Невилл захотел это исправить, — ответил Гарри, отодвигая от себя тарелку с тостами. — Тебе понравится в нашем маленьком обновленном мирке, — улыбнулся он.
— Мне уже здесь нравится, — ответила она, обводя взглядом кухню. — Ты приложил немало усилий.
— Ты про дом? Ремонт всех этажей занял почти год. Но зато теперь здесь можно жить.
— А горланящий портрет? — вдруг вспомнила Гермиона.
— Я его… убрал.
— Смог найти способ отклеить его?
— Не совсем. Оказывается, обычному маггловскому топору чары не помеха. Ну или чары вечного приклеивания не такие уж вечные.
На предложение Гарри повидаться с друзьями Гермиона радостно согласилась и за день испытала множество эмоций. Поплакала с миссис Уизли и Джинни, помечтала с Луной, посмеялась с Роном, посплетничала с Лавандой… Все сочувствовали ее утрате, но больше радовались ее возвращению.
— Ты не представляешь, — тараторила Лаванда, — скольких порой усилий нам стоило отваживать от Гарри очередную воздыхательницу.
— Может, не надо было? — осторожно поинтересовалась Гермиона. — Может, среди них была та, с которой…
— Нет-нет-нет! — Лаванда замотала головой. — Для всех них он навсегда останется Избранным. А Гарри ждал тебя, мы все это видели.
Следующей ночью в доме на Гриммо Гермиона снова не спала, но в этот раз она не наблюдала за тенью дерева, а смотрела в блестящие глаза нависающего над ней Гарри и вместо шелеста листьев слушала его тихие признания.
*
Три месяца спустя…
— Как я и думал, — Гарри обессиленно рухнул на стул в кабинете главного целителя Мунго, — из-за удаления огромного количества воспоминаний у Грейнджеров развилась селективная амнезия. Обычным заклинанием теперь все обратно не вернуть, необходима гипнотерапия.
— Применять легиллименцию к магглам очень опасно, Гарри, — покачал головой Саймон Баркер.
— Знаю, но я должен попробовать.
Баркер пристально посмотрел на Гарри и тихо цокнул языком.
— Я, конечно, сообщу австралийцам, что ты проведешь несколько сеансов легиллименции, чтобы они не реагировали на вспышки магии по тому адресу. Но всю ответственность берешь на себя. И если те магглы после твоих попыток поедут рассудком, ты знаешь, что тебя ждет.
Гарри хмуро кивнул и вернулся в свое отделение на пятом этаже, куда накануне привезли одного из тех, кто нападал на автобусы. По многочисленным опросам свидетелей у авроров уже были четкие описания всей банды, всех пяти человек. И одного им удалось найти — он как раз стоял на остановке, собираясь отправить в неизвестность подъезжающий автобус. Но при задержании, которое больше походило на дворовую потасовку, сработал отравленный портал, и, если авроры успели закрыться щитами, то убийца-неудачник принял на себя весь удар. К Гарри он попал в бессознательном состоянии, с многочисленными ожогами и закрытой черепно-мозговой травмой. Авроры сторожили палату каждую секунду и ожидали, когда целитель сообщит им, что задержанный пришел в себя, и они смогут его допросить, использовав все вспомогательные средства. На его пальцах Гарри обнаружил следы ожогов, характерные для тех идиотов, что готовят опасные смеси голыми руками. Он пообещал аврорам, что через день тот очнется, но предупредил, что останется нем, как рыба.
И слеп, как крот.
И даже не потому, что он испытал на себе всю силу созданной им же дряни, а потому, что из-за него пострадала Гермиона.
Две недели Гарри каждый день с помощью портала перемещался в Канберру — узнать у Гермионы адрес не составило никакого труда — и с помощью медицинского заклинания, которое целители между собой называли «легкое Империо», заставлял Грейнджеров неподвижно сидеть около часа. Эти сеансы не оставляли в их памяти никакого следа, но к концу второй недели Гарри в их воспоминаниях услышал голос Гермионы, произносящий заклинание забвения. Цепочка событий наконец была восстановлена.
Баркер посоветовал Гарри не гнать коней и дать сознанию магглов время, чтобы резким наплывом прежних воспоминаний не «сжечь» им мозг. Гарри прислушался к совету, к тому же Гермиона довольно быстро заметила, что он стал возвращаться домой слишком уставший и часто пил болеутоляющие зелья. Говорить ей, чем он занимается, раньше времени Гарри не хотел. На случай, если у него ничего не выйдет. Но отдохнув несколько дней, он собрался с силами и вновь активировал портал.
На ошарашенных Грейнджеров было больно смотреть. Несколько минут они приходили в себя, пытаясь понять, с чего вдруг они решили продать дом и переехать в Австралию. Первой о дочери вспомнила миссис Грейнджер.
Кратко, но во всех красках объяснив им сложившуюся в тот год ситуацию, Гарри глубоко вздохнул, глядя на их мрачные лица.
— Вы можете поступить сейчас по-разному, — заговорил он. — Если хотите забыть о прошлом, в котором, по вашему мнению, Гермиона поступила неправильно, я сразу сделаю откат, и этот разговор вы тоже не вспомните. Просто продолжите жить здесь под новыми именами. Либо вы попытаетесь понять, что Гермиона спасала вам жизнь, и любой маг на ее месте поступил бы также. Вы можете по-прежнему жить здесь, никто не заставит вас вернуться в Лондон. Но Гермиона при живых родителях не будет сиротой.
— Почему мне кажется, что я совсем недавно ее видела? — тихо произнесла миссис Грейнджер, обхватив себя руками за плечи.
— Потому что Гермиона жила здесь около трех лет, работала в вашей кондитерской и пыталась вернуть вам память, но оказалось, что без медицинского вмешательства это невозможно.
— Боже, — прошептала миссис Грейнджер и закрыла лицо ладонями; плечи затряслись от рыданий.
— Я не говорил ей, что я здесь, не говорил, что вы ее вспомнили. Чтобы не травмировать ее на тот случай, если вы откажетесь. Но через три недели мы женимся, и я подумал, что все же вы захотите побывать на свадьбе единственной дочери.
*
— Гермиона! — в комнату заглянул Рон. — Там Гарри, хочет что-то тебе сказать.
— Передумал жениться? — хохотнула Лаванда, помогая Гермионе аккуратно повесить свадебное платье, чтобы утром не пришлось убирать с него складки магией. Ночь перед свадьбой Гермиона захотела провести вне их с Гарри дома. — С ними это бывает. Рон перед нашей свадьбой столько выпил успокоительного, что едва стоял на ногах.
— Надеюсь, Гарри не будет так нервничать, — улыбнулась Гермиона, выходя в коридор.
Гарри не выглядел напуганным, но, судя по лихорадочно блестящим глазам, явно чем-то был взволнован.
— Привет, — он поцеловал ее, обняв.
— Ты что-то хотел сказать? — настороженно спросила Гермиона.
— Не совсем. Ты должна кое-что увидеть. Это сюрприз.
— А ты уверен, что это надо делать именно сегодня?
— Да. Это очень важно.
— Гарри… честно говоря, ты меня пугаешь.
— Нет, бояться тут нечего. Тебе понравится этот сюрприз.
— Ладно… И где он?
— Дома. Пойдем скорей, — Гарри взял ее за руку и потянул к камину.
Гермиона посмотрела на Рона, но тот лишь недоуменно пожал плечами. Она даже представить не могла, какой сюрприз приготовил ей Гарри, и, нервничая, шагнула вслед за ним в камин. Переместились они почему-то не в гостиную, а в спальню, и Гарри, так и не отпуская руки Гермионы, быстро вывел ее в коридор к лестнице.
— Гарри, что…
Он резко прижал палец к ее губам.
— Спустись в гостиную, — шепнул он и легонько подтолкнул ее к лестнице.
Гермиона бросила на него еще один настороженный взгляд и медленно пошла вниз по лестнице. Из гостиной доносились едва слышимые голоса, и Гермиона, окончательно обескураженная непониманием ситуации — кого вдруг Гарри мог привести для нее? — шагнула в комнату, чтобы через мгновение едва не быть сбитой с ног бросившейся к ней матерью.
*
Гермиона думала, что за три года в Канберре выплакала все слезы. Но прижимаясь к отцу, ведущему ее к стоящему у алтаря Гарри, она чувствовала, как они все продолжают катиться по щекам. Гарри улыбнулся ее отцу и взял Гермиону за руку.
— Если ты не перестанешь плакать, — шепнул он ей, — все подумают, что я заставляю тебя выходить замуж.
Гермиона коротко засмеялась и качнула головой. На самом деле для всех присутствующих произошедшее не было секретом, никто не мог осуждать ее за то, что на своей свадьбе она не хохочет, прыгая от радости, а плачет. В конце концов, эти слезы тоже от радости. Родители все же решили остаться в Австралии, но теперь каждые выходные будут с нетерпением ждать Гермиону.
Широкое кольцо холодило кожу, со всех сторон раздались крики поздравления; Гермиона крепко обхватила руками шею Гарри, целуя его и блаженно закрывая глаза.
Лишь бы сейчас не проснуться в маленькой съемной квартире на окраине Канберры. На старом жестком диване. Под монотонные звуки бубнящего телевизора.