— Немного прохладно, но нормально, мне нравится это место. — Чимин неловко рассмеялся, но тут же замолчал, увидев настороженный взгляд Хосока.
Альфа, недолго думая, оттолкнулся от перил и подошел к Паку, обнимая рыжего со спины.
— Так должно быть теплее.
Он прошептал в само ушко, а Чимин неосознанно дернулся, вся кожа покрылась мурашками. Хосок положил подбородок на плечо омеги, и Чимин услышал, как Чон втянул воздух, наверняка, вбирая в себя весь спектр аромата малины.
— Хён, — горло Чимина пересохло и голову прострелила вспышка боли, возвращая Чимина в весну.
Перед глазами был сад, с вишневыми деревьями, которые только-только покрылись цветением, роса стекала по ногам, превращаясь в потоки темно красного цвета, а на фоне кричал Тэхен, умолял прийти, говорил, что он не в Тэгу.
Картина мигом переменилась, а Чимин увидел, как Хосок давал ему цветы, помогая вплетать отдельные бутоны в волосы. Это было, наверное, давно, альфа выглядел совсем ребенком. Он бережно гладил волосы Чимина, а омеге было неспокойно, он понимал, что упускает что-то, вот только никак не мог понять, что именно проплывает мимо.
— Минни! — Хосок потряс парнем со стеклянным взглядом, уже в пятый раз повторяя его имя. — Что такое?
— Хён, — Чимина вытащил голос, он огляделся по сторонам и почувствовал, как Хосок развернул его к себе и крепко обнял. Чимин зарылся в ворот пальто альфы, сильно вдохнул цитрусовый аромат, но не чувствовал ничего, кроме мяты в дедушкином саду.
Чон отстранил от себя омегу, заглянул в глаза и, увидев там отчаянье, подумал, что теперь ему ничего не остается, кроме как надеяться, что Чимин не вспомнил причину аварии.
— Я слышал, как Тэхен кричал, — омега всхлипнул, — а еще я видел тебя. Ты давал мне цветы.
— Когда? Тогда в больнице?
— Нет, это были ромашки. Давно.
— Минни.
Альфа утер соленые дорожки, которые спокойно прокладывали себе путь по щекам омеги и нагнулся к лицу Чимина, не в силах больше сопротивляться. Секундная вспышка непонимания в глазах Пака должна была отрезвить альфу, но ему уже было все равно. Он забыл о своем плане, его слишком сильно манили пухлые губы. Каким же глупым он был, думая, что сможет удерживаться, находясь в такой близости.
— Стой, — Хосок услышал жужжание телефона и мысленно проклял всех богов, сетуя на свое невезение. — Мне нужно ответить, — Чимин немного заикался и альфе захотелось стукнуть себя по лбу, но, решив, что это будет выглядеть странно, он просто разжал кольцо рук и смотрел на то, как Пак пытался вытащить телефон дрожащими пальцами.
Чимин замер ровно тогда, когда на экране увидел имя контакта, который ему звонил. «Блондин из клуба».
Омега думал, что так сильно биться сердце не может, но оно билось, грозилось пробиться сквозь грудную клетку, оставить омегу. Чимин приложил руку к груди и бросил Хосоку:
— Хён, мне нужно ответить.
— Кто это?
— С универа, одногруппник.
Он бросил неубедительную улыбку и поспешил отойти, заходя за угол здания, из которого велось управление водным механизмом.
Поколебавшись с минуту, он поднес телефон к уху и сглотнул вязкую слюну.
— Привет, — тихий голос подкосил ноги и Чимин ухватился за стену, не понимая, почему Юнги единственным словом лишил равновесия, выбил воздух из легких. Омега почувствовал себя так, будто по нему каток проехался. Но, воровато оглянувшись назад, он приставил телефон еще ближе, говоря прямо в микрофон.
— Привет, — пальцы неимоверно дрожали, а напряжение витало в воздухе, цепляя собой самоуверенность омеги.
— Пообедай со мной.
— Я не могу, — Чимин пытался говорить, как можно тише, он прижался спиной к стене и закинул голову назад, рисуя в сознании черты лица Мин Юнги, пытаясь вспомнить все мелкие детали, но, казалось, память нужно обновить, увидеть еще разок в живую.
— Поужинай.
— Хорошо. — Чимин выдохнул и прикусил губу. — После восьми, — он кинул взгляд на часы, осведомляясь, что есть еще пять часов до назначенного времени, — скинь адрес сообщением, пока.
Он скинул, так и не дождавшись ответа, заблокировал телефон и развернулся, выходя из-за стены, но тут же врезаясь в грудь, закрытую черным пальто.
— Это был Мин? — голосом Хосока можно было дробить лед, но Чимин лишь миленько улыбнулся и схватил альфу за рукав.
— Нет, ты чего? Я же говорил, что это мой одногруппник.
Но не успел он договорить, как Хосок резко развернулся и вжал его в белую стену, ставя руки по бокам, лишая надежды выбраться из тисков, остаться невредимым.
— Не ври мне!
Хосок замахнулся на омегу, но прикуси губу и опустил руку на стену, параллельно роняя голову на грудь омеги. Чимин чувствовал боль и безысходность альфы, он легко высвободил руку и пригладил красные волосы, надеясь, что, так хотя бы чуть-чуть усмирит зверя, который сейчас планировал разорвать омегу на кусочки. Убить, но не позволить другому быть в мыслях своего Минни.
— Пожалуйста, успокойся, — Пак шептал, боясь разозлить его еще больше, — ты меня пугаешь.
Хосок всхлипнул, но забрал руки, и когда омега было уже захотел отойти, он прижал Пака к себе, хватая одной рукой за талию, второй за шею.
Чимин так и не понял, когда их губы сомкнулись, но он отчетливо почувствовал боль, вкус металла и попытался оттолкнуть альфу, упираясь ладошками в его грудь. Но Хосоку было плевать, он насиловал рот Чимина, силой разжимал его губы, боролся с ним, хозяйничал во рту, убирал язык до того, как омега успевал укусить, сжимал талию и не сомневался, что там скоро появятся следы, которые будут украшать тело его омеги. Он рычал «мое» в поцелуй, агрессивно прикусывал то нижнюю, то верхнюю губу. Когда почувствовал, как Чимин хочет опустить голову, чтобы избежать поцелуя, альфа схватил его за волосы и резко потянул их назад, заставляя запрокинуть голову и открыть рот в немом крике.
Когда Хосок спустился к неприкрытой шарфом шее, он со всех сил пытался игнорировать слезы Чимина, его мольбу отпустить, лишь рассыпал по тонкой коже цветы, смотря, как участки наливаются красным и всеми его оттенками. Миг, и он прокусил нежную кожу, вырывая из омеги крики боли. Он пил сладкую кровь, оставляя на теле свою метку, делая его окончательно своим.
Вдоволь надышавшись малиной, Хосок уже было вернулся к губам, но Чимин, который будто вышел из транса, резко пнул его между ног, вырываясь и, плача, направился к пропускному пункту, через который они вошли.
Хосок лишь смотрел в след, ни минуты не жалея, что сделал это. Он пометил и теперь никакой Мин Юнги не посмеет тронуть меченное.
***
Чимин лежал на кровати и сжимал телефон, тысячный раз перечитывая сообщение от Юнги. Слезы уже давно высохли, и он часто тер сухие глаза.
Вызвав такси к Водоканалу, он молился, чтобы Хосок не вышел следом, игнорировал странные взгляды охранников. Чон будто почувствовал, что теперь лучше оставить Чимина, дать время принять, а потому не рыпался в его сторону, лишь так и подпирал спиной стену.
Дома Чимин игнорировал все вопросы родителей, лишь выдавил из себя, что устал и убежал в свою комнату. Он со всех сил в душе тер следы, надеялся, что вода смоет их. Потом долго гипнотизировал свежую метку взглядом, но она не уходила, кричала, что теперь он никому кроме Хосока не нужен.
Он лежал и игнорировал Юнги, который написал уже больше десяти сообщений, который звонил уже больше пятнадцати раз. Сил показаться в таком виде перед альфой не было, а потому Чимин лишь перечитывал сообщения, молил о прощении и принимал свою судьбу, попутно высыпая на ладонь белые круглые таблетки, забывая о том, что больше двух нельзя.
***
Юнги долго выбирал костюм, долго уговаривал Намджуна сделать доброе дело, имея хорошие связи, и заказать столик лучшем ресторане Сеула. Привычные джинсы заменил деловой стиль, и он чуть не прыгал, как ребенок, когда скидывал Чимину адрес и название самого лучшего французского ресторана.
Вот только когда время перевалило за восемь, а Юнги уже задолбался говорить официанту, что пока делать заказ не будет, так как ждет своего друга, альфу кольнуло обидой. Он звонил Чимину множество раз, слал ему сообщения, а в ответ не приходило ничего. Он уже было порывался позвонить папе Чимина, до сих пор храня его номер, но не решался. Когда он просидел в одиночестве второй час, то заказал первое попавшееся блюдо из меню, поковырялся в нем, пытался игнорировать косые взгляды официанта и управителя, которые прекрасно знали, что столик зарезервировал владелец хоть и элитного, но борделя. Оставил щедрые чаевые, будто в извинение за свою нелепость, и покинул ресторан, снимая галстук и бросая его на заднее сидение своей машины.
— Господин Пак, — он осмелился позвонить папе Чимина.
— Приветики, Красавчик, — голос Хэджина был расстроенным и уставшим. Юнги дал себе мысленный подзатыльник и пожалел, что решился побеспокоить омегу.
— Мы с Чимином договаривались встретиться, но он не пришел, не берет трубку. Что-то случилось?
— Дорогой, — Хэджин выдохнул, — Чимин отравился, — Юнги понял, что это не совсем простое отравление.
— Что с ним? — Юнги сжимал руль и кусал губы.
— Он наглотался таблеток, но отец быстро его нашел, ему тут же промыли желудок и теперь он спит.
Голос Хэджина был не просто усталым, он был зареванным, а Юнги замер, так и не понимая, что ему сейчас сказать.
— Можно прийти?
— Думаешь, стоит? — Хэджинов голос был полон колебания, но альфа проигнорировал.
— Да.
— Запоминай адрес.
Хэджин сразу почувствовал, что этот парень еще сыграет свою роль в жизни его сына, но теперь сопротивляться этому не хотелось, поэтому он сдался, а уже через двадцать минут перед ним стоял запыхавшийся Мин, разувающийся и просящий показать ему Чимина.
— Я не знаю, что я творю, но иди, — Хэджин провел Юнги к спальне, — ты веришь в истинных, Красавчик? Не отвечай. Я просто скажу, что я верю и я прекрасно видел то, что происходило между тобой и Минни. Также я видел метку, которую ему сегодня поставил не ты, я уверен, что именно из-за нее мой сын наглотался снотворных. Если ты сейчас войдешь в его комнату, то ты должен будешь принять его, не смотреть на метку другого, полюбить Чимина, а не его тело или запах. Ты готов к такому? Готов смотреть на него без осуждения?
В тот момент, как Юнги переступил порог комнаты, его сердце заново забилось, а когда он скинул пальто и пиджак, лег позади омеги и прижал к себе комочек, завернутый в одеяло — сердце забилось вдвойне сильней. Он не был до конца уверен, но решился, сделал шаг, и теперь ему придется преодолеть тернистый путь, держа Чимина за руку.
Комментарий к 12.
да, у меня было первое свидание на Водоканале)) романтично, но ужасно холодно
можете закидать за метку помидорами
========== 13. ==========
Комментарий к 13.
https://www.youtube.com/watch?v=PZP3QmYKGGo
вдохновил меня кавер, подходит всем в данной главе.
каждый из них имеет своих демонов, кто-то их побеждает, кому-то суждено проиграть, остаться с расколотым миром.
«Отец Минни встанет в шесть, уберись из дома до того времени.»
Все было бы хорошо, но телефон прожужжал ровно в 5:59, заставляя Чимина раскрыть глаза, почувствовать чужое копошение и, повернувшись, наткнуться на сонные черные глаза блондинистого парня. Он отчетливо помнил то, как перебрал с дозой снотворных, не специально, не записывал себя в суицидники, просто был слишком расстроен, чтобы считать. Метка на ключицах горела неимоверно, напоминая о себе каждую минуту, напоминая о том, кто, по его же словам, любил Чимина. Если бы любил, сделал бы такое без согласия? Глаза омеги налились слезами, и он поспешил оттолкнуть альфу, выбираясь из теплого одеяла, но Юнги не убрал руку, только сильнее надавил, прижимая к себе, заглядывая своими черными омутами в светлые глаза.
— Не бойся, — голос был сиплым ото сна, Юнги прокашлялся, на что Чимин поспешил прикрыть ладошкой его рот.
— Тише ты, — он воровато взглянул на двери. — Кто тебя сюда пустил?
Зрачки альфы расширились, и он прикрыл глаза, наслаждаясь запахом малины, который снился ему, преследовал даже в подсознании, лишая возможности забыть или перебить чем-то другим. Ему бы еще хоть разок проснуться с Чимином побоку, зарыться носом в рыжие волосы, прижимать омегу за талию.
Юнги потянулся и взял телефон, который его разбудил, но, взглянув на экран, он резко подорвался, поспешно пригладил волосы, поднял с пола свой пиджак и пальто, быстро оделся и повернулся к омеге, который с интересом за ним наблюдал.
— Твой папа, — Юнги пожал плечами, взглянул на наручные часы и, поняв, что не успеет выйти в дверь, как наткнется на отца Чимина, подошел к окну, пытаясь отворить его. — Он намолол хрень про истинных, и пустил меня к тебе. По сути, меня — незнакомого человека, я был поражен. Можно вопрос?
Чимин смотрел альфу и ему было немножко обидно из-за осуждения легкомыслия Хэджина, он подтянул к себе колени и спрятал лицо в одеяле, кивая головой.
— Я не гнушаюсь тем, что ты меченый, но, может, это можно как-то убрать? — Юнги поглядывал во двор и запахнул пальто, когда холодный ветер развеял занавески. Хорошо, что дом был одноэтажный, не хватало еще прыгать. — Ладно, я уйду, а ты можешь спрятать мои ботинки в коридоре и подумать над вопросом?
— Босиком пойдешь? — Чимин поднял выглянул из-под одеяла, но не хотел поднимать глаза, чтобы альфа не увидел слезы в них.
— А что твой отец со мной сделает, если сейчас меня словит? — Юнги договорил уже вылезая в окно, помахал омеге на прощание, улыбнулся. — Закрой окно, — он пригнулся и оглядывался, направляясь к выходу.
А Чимин так и не нашел сил прокричать, что отец обычно раньше восьми не встает. Лишь поднялся с кровати, закрыл окно, затянул плотную штору и упал на постель, планируя проспать весь день. Нужно отдыхать, пока еще есть время, скоро и так в универ. А на ботинки Юнги плевать.
Но в десять его разбудил стук в двери, вошедший папа и коробка, брошенная на постель.
— Вот. Открой, это от Красавчика, наверняка.
Видно было, что Хэджину самому не терпелось посмотреть, что в коробке, но он сдерживался, лишь нервно поглядывал на заспанного сына.
Чимин потянул за конец красного атласного банта и провел пальцами по бордовому шелку отделки коробки, щупая нежную ткань. В середине он нашел такую же блузу цвета переспелых вишен, что так отчаянно сейчас напомнила переливающиеся бордовые волосы Хосока, и черные штаны, что по ощущениям напоминали тончайший хлопок с гипюровыми вставками по бокам — на бедрах. А на самом низу лежала записка.
«Мой друг устроил небольшое мероприятие. Я хочу, чтобы ты сопровождал меня.»
— Кстати, Минни, — голос папы оторвал Чимина от записки, — ты должен сходить к психологу. Пока тебе промывали желудок, то нам тонко намекнули, что иначе вся информация может оказаться в личном деле.
***
Тэхен поднял тяжелую голову с подушки, вздохнул и залез под одеяло, затыкая уши.
Кажись, Сиён совсем сбрендил. Как бы он не отрицал, но его безумно подкосил развод с человеком, с которым он прожил больше двадцати лет под одной крышей. Но и простить измену он не смог.
Один раз за десять лет он пришел на работу к мужу, и то, чтобы высказать, какой тот мудак, что не пришел, когда был нужен. Минсу не побоялся, занимался своими грязными делишками с секретарем прямо в кабинете, в котором так учтиво и вежливо говорил с клиентами, предлагая им работу, беря с них комиссию.
Развелись они быстро, никто не хотел громкого скандала, особенно Минсу, который сразу же согласился отдать мужу дом, боясь за репутацию своей фирмы. Вот только не долго жилось Сиёну хорошо, вскоре деньги кончились, а омега, привыкший жить в достатке и ни в чем не нуждаться, искал легкие пути. Так в их доме появилось два квартиранта-омеги. Сиён привел их и заявил Тэхену, что возражения не принимаются, за учебу нужно чем-то расплачиваться, а с Минсу уже алименты не выбьешь.
Через неделю после заключения договора, начались странности. Омеги — Джи Сиджин и Кан Ванджунг подружились с Сиёном, несмотря на то, что были глубокими провинциалами, молодыми и амбициозными парнями, которые хотели урвать свое местечко под солнцем, а потому врали родителям, что грызут гранит науки, а на самом деле учились жизни в ночных клубах Сеула. Сиджин подрабатывал официантом, а Ванджунг — шикарно пел, чем и будил по утрам всех в доме. Сиёна такое вполне устраивало, и они даже закатывали почти каждое утро концерты, подобные тому, который разбудил Тэхена.
Голос и вправду был отличным, но Тэ сейчас было не до восторженных восхвалений этого соловья, он рубился всю ночь в игры и единственное, что сейчас хотел — это бросить в Ванджунга папиной статуэткой Будды.