Комнатка на третьем этаже встречает разбитым видом и Чимин, пытаясь убрать осколки стекла, проливает немного крови, но не беда, у него еще ее много, а ранка на руке небольшая. Не сравнить с той, которая на сердце. Он бросает всё и идет на второй этаж, заваливается в первую спальню и падает на кровать так как есть — в одежде и обуви, вдыхая любимый аромат.
***
Лица, люди, омежка рядом, Бинхен, он льнет к альфе, трется и соблазняет. Но в глазах только то, как Чимин садится в машину, даже не оглядываясь. Юнги несколько раз порывается сорваться за Паком, но лишь сильней прикусывает губу. Им обоим нужно остыть, привести чувства в порядок, и похеру на тот иллюзорный порядок, которого и так не будет без омеги, что только что так легко укатил на желтом такси. Он ставит Бинхена на ноги и дает ему денег на такси, заказывает еще бутылку коньяка, направляется к парковке.
Карьер стал свидетелем Миновых слабостей, он увидел обнаженную душу, слезы сильного человека, любовь истинных, которые сами этого не понимают. Он смеялся над глупостью альфы, который сначала думал, что не любит и лишь раздражался из-за чувств, хихикал с милого омежки, что так легко шел на встречу, даже если его опять отталкивали и поливали грязью. Кажется, он понимал их отношения больше их самих, шептал Юнги найти свое, оберегать и любить. Но тот лишь злобно опять вливает в себя алкоголь, пытается выбросить из головы, но получается наоборот. Бутылка уходит за полчаса и Юнги решает, что хватит страдать. Пора выяснить отношения, пока в нем есть смелость, которой так пытался набраться Пак.
Дорога слегка расплывается и он резко тормозит, когда видит около трассы котенка. Кое-как выполз из машины, но кажется, котик ему показался, он трижды обошел машину, но наткнулся лишь на свое отображение. Дотащил себя до двери, когда прямо перед ним что-то мяукнуло.
— Ну серьезно? Ч-чего ты тут делаешь? — он взял кота на руки и погладил шерстку, — Пойдем со мной, познакомлю, — язык совсем не поворачивается, — со своим этим, ну котом. Ну он такой красивый, ругается, но красивый, — дверь не поддается совсем, тупо не хочет открываться, но Мин рванул ее на себя, поставил котенка на пассажирское кресло и поехал.
Собственная спальня встречает кем-то на кровати, он не помнит, куда дел кота и как дополз на второй этаж, но отчетливо видит омегу на своей постели.
— А вот и мой кот.
Он падает около спящего Чимина, обнимает его за талию и вдыхает весенние яблоки.
— Мой. — Юнги проваливается в сон.
Одна слеза скатывается по щеке, Чимин лишь сильней утыкается в плечо своего альфы и напоминает себе, что он сегодня кукла.
***
Боже, да чтобы еще раз так напиться, да ни за что, кажется, будто весь мир серый, а постель немного кружится. Теплое тело под рукой пугает и Юнги резко распахивает глаза, но видит рыжую макушку и довольно их обратно закрывает. Но и поспать ему долго не дают, альфа чувствует копошение и смотрит прямо в глаза очнувшемуся омеге. Что-то присохло на руке, он, поднеся конечность к лицу, замечает там кровь. Точно не его, потому что ничего не болит. Он нависает над замершим Чимином и медленно осматривает его, на что получает лишь тяжелый вздох. Взгляд останавливается на ране на руке и старший раздраженно тащит Чима на кухню, слишком уверенно пролетая ступеньки.
— Каждый раз, что просыпаюсь с тобой, тебя обязательно нужно бинтовать, — он тыкает в то место, которое обработал, когда они проснулись в квартире Чона, а ответом служит стеклянный взгляд.
— Ты спал с ним? — спустя несколько минут.
— Чего? — Мин отставляет ватку в сторону и поднимает лицо Чимина к себе.
— Ты спал с ним? — губы еле шевелятся, не желая знать ответ.
— А ты? Просто покатался на машине, да поел еды? — он язвит в ответ, но тут же осекается, увидев тяжелый взгляд. Ну уже хоть не безразличный.
— Нет, скотина, я с ним не спал, — он впервые ударил кого-то намеренно, Юнги отшатнулся от пощечины, — он угрожал, что уберет твоего отца так же, как прикончил моего. Он отвел меня на могилу, знал, что за нами следят, наверное, поэтому и сводил в ресторан. — Чимин рыдает, но пытается договорить, — он говорил, что пристрелит, если я всё не съем.
И ничего больше не нужно, лишь теплые объятья, слышать, как бьется чужое сердце, как руки гладят спину и успокаивают нежностью. Слезы понемногу стихают, оставляя лишь стянутую кожу на лице.
— Я специально хотел тебя позлить, поэтому позвал Бинхена к себе, он хороший парень, — Чимин еще больше всхлипывает, — я попросил разыграть для тебя спектакль, видел, как ты входил в клуб. Я был на карьере… — он резко отстраняет умолкшего Чимина и бежит на улицу.
Чимин откладывает аптечку, когда на кухню входит альфа, таща в руках пепельный комок.
— Ну вот, — он явно обращается не к омеге, — это мой котенок, — он тыкает в Чимина и передает ему кота, — Чимин-а, я нашел его вчера ночью, когда возвращался с карьера, — он добавил слишком серьезно, — господин Пак, позаботьтесь о нем. И обо мне.
— Глупый, — он обнимает Юнги одной рукой, а второй держит небольшой комочек. А на сердце тепло, цветут сакуры, легкие заполнились ромашками, а губы сами по себе растягиваются в улыбке. Как хорошо, когда глупое сердечко наслаждается ароматом того, кого хочется обнимать больше всех, оно бьется еще быстрей и будто кричит, что теперь всё подвластно ему, но оно принадлежит брюнету, который так сильно прижимает к себе, и хозяин не помнит, когда его отдал.
Долго спорить чем кормить малыша-котенка, долго с ним играться и радоваться, когда он наконец-то удовлетворенно замурчал, а следом и уснул — то, что хочется делать с Юнги. Лежать на его груди, ловить нежные поцелуи вдоль шеи, подставлять запястья под укусы, выкручиваться, не давать щекотать и цыкать, чтобы не разбудить котенка — то, что хочется делать с Юнги. Слушать одну музыку, обсуждать интересную книгу, переплетать пальцы — то, что хочется делать с Юнги.
— Сходи со мной в ресторан, — Мин медленно целует костяшки, поглаживая спину омеги. Они лежали на диване в гостиной.
— Хорошо, — слово, ради которого старший готов разбиться в лепешку, далось на этот раз слишком легко.
— Чимин-а, — альфа встает, обхватывает лицо младшего своими руками и дышит прямо в губы, — не надо бояться за моего отца, он вполне может о себе позаботиться, а я могу позаботиться о тебе. Больше не смей так меня расстраивать, хорошо?
— Я испугался, — Мин лишь громко сглатывает и позволяет рукам прижать тело к себе.
***
Японская кухня не на первом месте у Юнги по вкусности, но кажется, Чимин в восторге от красивой сервировки и божественно приготовленной рыбы, от натуральности продуктов и их минимальной обработки, от сочетания сладкого с солёным. Он так мило причмокивает, пытается съесть кусок побольше, улыбается, когда старший протягивает ему филе из своей тарелки. Сегодня они вместе, и, кажется, Юнги хочет больше всего, чтобы так было и завтра, и послезавтра, и всегда.
— Почему смотришь на меня? — омега опускает смущенный взгляд вниз и водит палочками по маленькой тарелочке с онигири. Мин лишь пожимает плечами, не прекращая улыбаться и пялиться на младшего.
Во время подачи чая, Юнги нервничает, теребит свою рубашку и заглядывает в глаза омеги.
— Ты не против зелёного? — он мнется, — Терри сказал, что ты любишь черный без добавок, а здесь традиционный зеленый.
— Нет, всё в порядке, — если красота и спасет мир, то это точно будет улыбка Пак Чимина, Юнги завожено наблюдает, как пухлые губы обхватывают блюдечко и старается не застонать в голос. Такой красивый, неземной, волосы уложены назад, глаза совсем немного подведены, взгляд опускается ниже и натыкается на красивую красную блузку, что, сочетаясь с волосами, создает яркий образ с ореолом невинности вокруг. Она немного приоткрывает ключицы и старший ёрзает на месте, сжимает руки, чтобы не подорваться и взять Чима прямо здесь — около низкого столика на полу.
Еле дождавшись, пока Чимин закончит, он хватает его за руку, расплачивается, и уверенно ведет к машине.
— Ты хочешь десерт? — он поворачивает голову к Чимину, застегивает ремень безопасности и так и остается слишком близко.
— Я бы хотел шоколадный мусс, — он облизывается.
— Я бы тоже его хотел, — губами почти касаясь губ, — на тебе.
Омега тут же отводит взгляд, но слишком поздно, Юнги уже заметил там желание. Миллиметр, и они слились в одно, альфа уверенно ласкает пухлые губы, проводит по ним язычком и дразнит, не проникая внутрь. Целует, наслаждаясь тем, что омега обездвижен ремнем безопасности, гладит руки и не решается наступать больше, чем позволено. Он еле отпускает, отстраняется и заводит машину, чтобы преодолеть последнее расстояние, которое раздражает и стоит между ними.
Кажется, дорога заняла вечность, но альфа тешит себя тем, что таких вечностей у них еще будет много, сжимает рукой теплую ладошку, сосредоточенно следит за дорогой, иногда отвлекаясь на слишком громкие вздохи младшего. Он и сам сдерживается с последних сил, хочется уже подмять под себя, овладеть и не дать усомниться в том, что сможет заставить забыться, сможет защитить от всего мира.
Он резко тормозит около ворот, принюхивается к Чимину, поднимает на него изумленный взгляд.
— У тебя должна быть течка? — Чимин лишь отводит взгляд, и, запинаясь, отвечает:
— Где-то… через неделю.
— У тебя была с кем-то близость? — Чим моментально вспыхивает и бьет Юнги по руке.
— Н-нет.
Мин отщелкивает Чимина и выходит из машины только ради того, чтобы, взяв младшего за руку, сразу направится в дом. Он снимает с него пальто, как только они заходят в прихожую, делает это медленно и нежно касается шеи, не хочет пугать напором. Чимин ведет его на кухню и, оставив стоять на пороге с непонимающим взглядом, принимается рыться в холодильнике.
— Я думал, ты наелся… — любые разговоры бесполезны, когда омега достает то, что искал, улыбается и показывает Мину емкость с шоколадным мороженым.
— Прости, мусса нет, но ты и это можешь с меня слизывать, — так невинно хлопает глазками, зарывает руку в волосы привычным жестом и Юнги не выдерживает. Он медленно, словно на охоте, подходит к олененку и закидывает того прямо на плечо. Но вместо того, чтобы испугаться, Чимин лишь посмеивается, одной рукой легко бьет по спине. Мин несет Чима прямо в свою спальню, кое-как поднимаясь по ступенькам и сетуя на то, что Пак отъел себе тяжелую задницу, за что получает шлепок чуть ниже спины.
— Малыш, я сейчас тебя отшлепаю, если ты на это намекаешь, — еще один удар туда же и Юнги рвет крышу. Он впихивает Чима в свою спальню, жестко сминает губы, сжимая за талию.
— Постой, — Чимин отстраняется, ведет старшего к кровати и, поставив ведерко с мороженым, толкает Мина на простыни.
Юнги никак не ожидал увидеть, что Чимин начнет по одной пуговице расстегивать свою блузку. Он медленно играет с тканью, понемногу оголяя смуглое тело, закусывает губу и проводит ладонями по груди, останавливаясь на поясе брюк. Пальцы ловко вытаскивают ремень из пряжки, бросают на пол, а глаза наслаждаются видом альфы, который, полулежа на кровати, поглаживает бугорок ткани в районе паха. Туда же отправляется и рубашка, сползая с карамельных плеч. Аромат яблок заглушает рецепторы, а Чимин чувствует жар и потребность в своем альфе.
Штаны сползают с красивых ножек, струйкой ложась под ними, Чим осторожно переступает их, направляясь к кровати, виляя бедрами. Он берет в руки мороженое, открывает ведерко и, глядя Юнги прямо в глаза, зачерпывает немного содержимого, чтобы размазать по своей груди, его стеснение выдает лишь то, что он обходит стороной затвердевшие соски и краснеет. Он ведет прямо к животу, хорошенько размазывает, и призывно смотрит на альфу.
Мина дважды звать не надо, особенно, когда его омега в таком состоянии. Он поднимается на кровати, идет к Чимину и, резко развернув его к себе спиной, подводит к зеркалу, встроенному в шкаф-купе.
— Посмотри на себя, — он целует плече и покусывает шею сзади, — не смущайся. Красивый.
Он проводит коротким ногтем по вене на шее, опускается в ямку меж ключицами и одним движением разворачивает к себе податливое тело, вжимая в себя и целуя щеки, подбородок, а вскоре и накрывая желанные губы. Запах омеги сводит с ума, Мин подталкивает младшего к кровати, располагает его на подушках, не переставая целовать и играть с языком. Он всасывает губы по очереди, покусывает, хоть они и так распухшие, отрывается и спускается ниже. Минуя истерзанную шею, он не жалеет сил оставить несколько следов, которые будто кричат «мое». Смуглая грудь на вкус как яблоки с шоколадом, он проводит языком, слизывая мороженое, играет с сосками, по одному целуя, всасывая, дует на них, Чимин не сдерживает стон и хватает старшего за волосы. Юнги проходится языком по прессу, растягивая удовольствие и игнорируя мольбы младшего.
Чимина кроет так, будто началась течка, он не сомневается, что так и есть, наслаждается нежными движениями языка Юнги и откидывает голову назад, чтобы не умереть от счастья. Юнги снимает нижнее белье, берет в руку небольшой член омеги и жадно всасывает, заставляя кричать. Опускается к колечку мышц и проводит языком, начиная медленно им трахать Чимина, на что получает просьбы не останавливаться, и младший еще сильнее тянет за волосы альфу. Он возвращается к члену, параллельно просовывая один палец в расслабленную дырочку. Так узко, что Юнги сдерживается, чтобы не наплевать на всё и не взять прямо так — нерастянутого, но умоляющего.
— Юнги… сделай что-то… ах, — второй палец, а за ним уверенно и третий, хлюпают в смазке, принося удовольствие извивающемуся парню.
Альфа выпускает его изо рта и задерживает взгляд на прикрытых глазах младшего, на его взмокших волосах и часто поднимающейся груди. Он резче вставляет пальцы, тонет в стонах, которые сам же выбивает. Юнги отстраняется, на что получает злой взгляд, но разрывает свою рубашку, а Чимин довольно улыбается под аккомпанемент рассыпающихся по паркету пуговиц. Омега приподнимается, тянет старшего на себя, укладывает на постель и припадает губами к белой шее, собирает языком мороженое с груди, альфа замарался, когда обнимал Чима. Он наслаждается контрастом смуглой и белой кожи и уверенно направляется вниз, когда руки Юнги поднимают его наверх и подминают под себя, он лишь бросает тихое «не сегодня» и, стянув с себя оставшуюся одежду, приставляет головку ко входу, размазывая сочащуюся смазку.
— Юнги… — одно медленное движение, и он внутри. Чимин глотает слезы боли, и старший со всех сил отвлекает, позволяет даже поцарапать себя, но Чиму жаль алебастровой кожи на спине, он лишь сильнее впивается зубами в плечо, моля, чтобы удовольствие забрало неловкость и молчаливое извинение. Юнги дает привыкнуть, но вскоре начинает двигаться, шипя от боли в плече. Чимин выпускает из зубов истерзанную плоть и воздух сотрясает его стон. Альфа с уверенностью нашел нужную точку, и проезжается по простате каждый гребаный раз. Он размашисто трахает Чима, держа его за ягодицы одной рукой, второй — обнимая за талию.
Момент и омега подмахивает сам. Еще момент и Чимин просит глубже. Он пытается насадиться сам, но Юнги удерживает его, тихо рыча на ухо. Он доводит до исступления, заставляет утонуть в океане любви, живя своим маленьким мальчиком. Следы зубов на карамельной коже добивают, он закрывает глаза, чтобы не кончить раньше времени, но стонущее тело заставляет распахнуть их обратно. Чимин сжимает простыни руками, захлебывается криками и просит. Он тянется к своему члену, но его перехватывает рука альфы, которая сама накрывает чувствительное место.
Два. Ровно столько движений нужно, чтобы слиться воедино с ним. Чтобы кончить, крича его имя, чтобы забыть, как зовут тебя. Чимин изливается прямо в руку Юнги и чувствует, как вязкая сперма наполняет его, стекает между ногами на одеяло, а альфа подрагивает и впивается поцелуем в любимые губы.
Они переступили грань. Теперь есть только альфа и его омега. А царство Морфея заставляет забыть обо всём, лишь сильней сжать нужное тепло, чтобы оно не ускользнуло, и игнорировать телефон, который разрывается где-то в пальто на первом этаже.