— Стой! Да погоди ты! — бросилась вслед за ней подруга, недоумевая, что вывело из себя обычно устойчиво-спокойную Агату.
***
Пара пролетает незаметно. Задумавшись, Агата не замечает, как опустела аудитория. Глупые мысли… Она срывается с места, неаккуратно пихая тетрадку в сумку.
— И куда моя куколка собралась? — От знакомого тембра, неровного и низкого, внутренности сжимаются в комок.
— У меня дела, — девушка пытается скинуть с себя навязчивое наваждение.
— Ты сегодня тихая… После автобуса, — хмыкает Алекс, обеспокоенно разглядывая девушку.
— Спасибо за сумку.
— Пустяк. Всё хорошо? — Он и сам начинает непроизвольно хмурится. Это не похоже на Агату.
— Я… просто… говорят, что ты и…
— Скажешь, что поверила — отшлепаю, — шутит Алекс, — Людям нужно что-то обсуждать. Они так устроены.
— Я в сомнениях, — уклончиво отвечает девушка, прыгая на подоконник. Алекс предусмотрительно опускает жалюзи.
— И что же заставляет тебя сомневаться? — парень гладит её по плечу, прыгая на подоконник вслед за ней. Кладет руку на бедро, сжимая её ногу. Она очаровательно отводит взгляд и закусывает губу.
Кипящая волна плавящей страсти и похоти знакомо разливается по всему телу. Накрывает с головой. Без шанса на спасение. Топит.
— Еле дотерпел до конца пары, — облизывается парень, — Займёмся… английским?
Между ними сгущается электричество. Густое, почти ощутимое.
Она смотрит на юношу с неприкрытым возбуждением и детским любопытством. Первым не выдерживает Алекс.
— Агата… — парень ненасытно лижет её нижнюю губу, сосет, прихватывая податливую плоть зубами. Тонкие пальчики массируют кожу его головы, скользят в тёмные волосы, играются с кудряшками и нещадно тянут. Парень сжимает её за талию, привлекая к себе. Ближе. До смешанного дыхания. До колючих мурашек по позвонкам. Её язык прочерчивает контур его губ, облизывает их с внутренней стороны, лаская, прежде чем проникает глубже и исследует его рот. Он обхватывает подбородок Агаты рукой, втягивает её язык в свой влажный рот. Желает выпить до дна. Всю. Горячие губы уже мягко прикусывают кожу на его шёе, а язык тут же зализывает поставленный след.
— Святое дерьмо… — ругается он.
— Алекс… — Агата судорожно выдыхает, — Я так хочу… Очень… Пожалуйста… — тихая мольба звучит с придыханием. Интимно, страстно, но вместе с тем чисто-невинно, что в паху определённо тяжелеет.
Чего она хочет?..
Терпкое возбуждение с током крови добирается по самым крошечным сосудам, течёт по животу, отдаёт пульсацией в члене. Агата высвобождает несколько пуговиц его рубашки, трётся носом об углубление между выступающими ключицами. Вдыхает любимый запах. По спине пробегаются мурашки. Приникает губами к косточкам, оставляя на них рваные, хаотичные поцелуи. Слышит приглушенный стон. О, Господь. Осознание того, что Алекс возбужден, туманит рассудок. Она толкает его к стене, и Алекс послушно прислоняется к ней спиной, прикрывая глаза. Блять. В горле пересыхает. Ощутить. Ближе. Внутри. Владеть. Она часто дышит, горячая кожа парня обжигает губы. Невыносимо. Жар проносится по каждой клеточке его тела, впитывается и проникает до кончиков пальцев, даже — волос. Один взгляд на растрёпанную, раскрасневшуюся девушку, набросившуюся на него, приносит тянущую боль в брюках. Кажется, она хочет его не меньше, чем он её. Губы жмутся к коже через рубашку. Нетерпеливо. Жаждая узнать его вкус. Пробиться в самое нутро. Агата нетерпеливо дёргает пуговицы, высвобождая их из петель. Он помогает, комкая и кидая тонкую ткань на стол. Это сущее безумие. И ему медленно, но методично сносит крышу. Алекс до скрежета стискивает зубы, смотря на то, как Агата бросает на него возбужденный взгляд снизу вверх. Упивается её сбивчивым дыханием. Озорным блеском в глазах.
Она опускается на колени. Блять, блять, блять. Он готов кончить в джинсы от одного этого вида. Дьявол. Нужно держаться. Алекс зажмуривается, вдавливаясь затылком в стену. Она у его ног. Между ними. Близко. Слишком. Варварски нарушает границу.
— Агата… — парень не может сдержаться стона — приглушенный, хриплый звук раздается о стены.
— Я… Пожалуйста… Мне нужно это, — одними губами. С придыханием. Жаждающе.
Ей нужно это.
Внизу живота тянет, закручивает, давит. Алекс запрокидывает голову. Её губы бездумно касаются живота, отчего под кожей сразу сокращаются мышцы и проступает пресс. Его колотит. Это болезнь, Боже мой. Сильная, сумасшедшая болезнь. Лечения нет. Спасения нет. Тихий, нежный стон Агаты. В голове мутнеет. Нет. Не смотреть… Глаза распахиваются, а в горле становится суше, чем в пустыне. Рот Агаты скользит по его стояку, прикрытому тканью, совершенно неумело, неуверенно, поверхностно, но этого достаточно, чтобы заставить его задыхаться от недостатка кислорода. Агата вновь прижимается к выступающему бугру в его брюках. Уже смелее. Ощущая пульсацию. Потираясь. Господь всемогущий.
— Чёрт, — рычит Алекс. Это слишком. Это всё, блять, за пределом. Душит, отпускает. Душит. Отпускает. Просто дышать через нос. Инстинктивно толкается к ней бедрами навстречу, бессильно зарычав. Она ловит непроизвольное движение. Поглаживает его промежность сквозь ткань трусов, сжимая руку в кольцо, и чувствует затвердевший член. Он приглушенно стонет. Вздрагивает, отстраняется, смущаясь его стона. О нет. Внутри бушует разочарование. Он осознает, что готов её умолять продолжить многообещающие ласки.
— Нет… не уходи… — Алекс судорожно сглатывает — слюна с трудом проходит через сухое горло. Он опускает руку, поглаживая её волосы. Девушка переносит его ладонь на свою щеку, привычным жестом трется о неё, словно пытаясь набраться уверенности. Отводит его кисть и нежно целует запястье, где пульсируют под тонкой кожей паутинки голубых вен.
Хочется сильнее. Глаза девушки светятся. Нырнуть в лаву. Сгореть. Дотла.
Руки хватаются за ремень на его брюках. Тянуть дальше было бы просто бессердечно.
— Куколка… — голос, полный неутолимой жажды. Хриплый выдох.
Нет, Господь, он не выдержит, если его плоти коснутся эти губы. Кожа к коже. От осознания того, что он сейчас погрузится в её рот, у Алекса темнеет перед глазами. Звякает пряжка ремня, поддавшись её напору. Агата приспускает с него джинсы вместе с боксерами, освобождая парня от столь мучительной тесноты. Мгновенно, не задумываясь ни на секунду. Будто боясь передумать. Приоткрыв рот, смотрит на его стоящий колом твердый член, блестящий от выделившейся смазки. Алекса бьёт мелкая дрожь нетерпения. Уже. Так близко. Чуть-чуть… Девушка выглядит смущённой, щёки вспыхивают румянцем. Ох, детка, кого ты обманываешь. Ты уже видела его. И не только видела… Вашу мать! Она робко касается его плоти пальцами, осторожно обхватывая член у основания. Ведет вверх, лаская нежную кожу подушечками пальцев, но этого оказывается достаточно, чтобы они оба закусили до крови губу. В ушах звенит.
— Так… правильно? — он почти не слышит её. Его трясет.
— Да, — только и может выдохнуть Алекс.
Всасывает воздух сквозь крепко сжатые зубы. Сил на более красноречивый ответ просто нет.
Пальцы девушки двигаются по всей длине, размазывая капли смазки по члену. Господи. О Господи. Прикосновения раздирают, отключают способность связно мыслить.
Лёгкие болезненно сжимаются, внутренности сводит судорогой. Жар достигает предела, кипя в разгоряченной крови. Алекс закатывает глаза от удовольствия, из приоткрытых губ вырывается ни чем не приглушенный стон. Тягучий, томный, звенящий в висках. В грудной клетке яростно колотится сердце, грозясь выбить ребра.
Агата наклоняется и проводит губами по сочившейся головке, осторожно вбирая её в себя. Мокро, глубоко. Так мучительно медленно, смакуя собственные ощущения.
Алексу хочется зажать свой рот рукой, чтобы не закричать от наслаждения.
— Моя хорошая… Сладкая…
Пальцы путаются в растрепанных волосах девушки, и Алекс запрокидывает голову от удовольствия, уткнувшись затылком в стену. Блять. Он просто умрет прямо сейчас. Или же кончит. Глубокий вдох. Грудная клетка поднимает свод ребер. Диафрагма опускается. Жарко. До дрожи. Выдох.
Его любимая ученица.
Влажный и горячий язычок скользит по кончику головки, слизывая выступившие капельки смазки. Из его горла вырывается сдавленное рычание, которое пробирает Агату до самого пылающего нутра.
То, что ощущает сейчас Алекс… Нет, у него не хватило бы слов, чтобы передать свои эмоции хотя бы наполовину. Пальцы сжались сильнее, и её движения стали смелее. Головка гладила скользкое нёбо Агаты, и она подключила к ласкам язык. Да. Да. Ещё. Он не успел понять, как давно стал двигаться тазом ей навстречу. И как она поймала его ритм, отвечая на толчки большим заглатыванием. По спине скатывается солёная капля пота. Алекс стискивает зубы, шумно выдыхая через нос. Он чертовски близок. Так горячо… Тихий всхлип. Её голос отдается в нём вибрацией. Пробирает.
— Быстрее, куколка, — ладонь слегка вцепляется в её волосы, направляя. Такая покорная… Проникает глубже, интенсивнее.
Сильнее, моя девочка. Давай. Вновь.
От восторга она забывается все сильнее и сильнее.
Алекс смотрит на её невинное похлопывание ресницами с его членом во рту… Боже правый. Это слишком. Он взрывается. Разлетается на мелкие кусочки. Рыча, выгибая позвонки до хруста. Толкаясь в её рот вновь и вновь. Достигая гремящего предела. Задыхаясь. Кончая ей в рот. Перед глазами взрываются разноцветные круги, и его трясет, как при лихорадке.
Скинутое напряжение оставляет после себя слегка разбитую усталость. Алексу требуется несколько долгих секунд, чтобы прийти в себя. Его пальцы всё ещё путаются в её волосах. Парень опускает мутные глаза вниз. Агата продолжает сидеть между его ног, и её взгляд светится таким детским восторгом, смешанным с гордостью, что он невольно любуется её видом. Облизывает пересохшие губы. Натягивает приспущенные боксёры и джинсы, небрежно потянув молнию вверх. Вновь смотрит на нее. Взлохмаченные волосы, блестящие глаза, опущенный подбородок и этот проступивший на щёчках румянец… Поздно смущаться.
Его чистая, невинная девочка. Она делает всё естественно, в Агате нет ни грамма фальши. Быть может, именно это в ней привлекает Алекса, изголодавшегося по редкой искренности.
Подаёт руку, и она послушно хватается за нее, вставая на ноги. Привлекает к себе за талию, вдыхая приятный запах её волос. В глазах Агаты читается немой вопрос. Она неотрывно смотрит на него, завороженная. Алекс молча смотрит в ее взволнованное лицо. Проводит подушечкой большого пальца по её мокрым, опухшим губам. А затем обнимает, уткнувшись носом в шею. Так сильно, что Агате кажется, как в груди трещат ребра. Охватывает за скулы и вместо ответа жмется к её губам, сталкиваясь с ней языком и чувствуя, как от этого движения сладко трепещут и замирают в животе блядские бабочки. Она отвечает на поцелуй, всасывая язык Алекса в рот. Пальцы сжимают его затылок. Целуются, целуются, целуются, бесконечно, ненасытно и так чувственно. Агата думает, что готова отдать все, лишь бы это не прекращалось. Лишь бы он был рядом, как сейчас. Так близко. Так открыто.
В этот момент раздаётся оглушительная мелодия звонка Алекса, сметая волшебную атмосферу, и возвращая пару в суровую реальность.
Алекс чертыхается себе под нос, мысленно прокляв звонящего.
Отвечает.
— Да. Конечно. Сегодня, — между его бровей ложится морщинка, когда он сводит их. — В восемь. У меня, как обычно. До встречи.
Молчание. Тишина гнетёт. Агата чувствует, как беззаботная, счастливая атмосфера уступает место недомолвкам и чему-то неприятно-тяжелому.
— Кто это был?
Спрашивает. Знает, что он не соврёт.
— Эмма. Мы встречаемся по вечерам, — осторожно, а затем почему-то добавляет, видимо, поняв, как двусмысленно прозвучал его ответ, — Для работы.
— Понятно, — тускло, почти несчастно.
Алекс прищуривается. Неужели сейчас, после того, как его член меньше пяти минут назад был в её восхитительно-горячем-сладком ротике, они вновь станут обсуждать его подопечную? Нет, Агата ничего не сказала. Но её взгляд, потерянный и подавленный…
Это действовало на нервы. Постоянно доказывать свою верность… Сатана, дай дьявольского терпения.
***
Агата сидит перед горой учебников, старательно выделяя жёлтым маркером важные абзацы в конспекте. Сколько сейчас время? Да, она нагрузила себя работой, чтобы отвлечься от назойливых мыслей. Немного помогло. Девушка трёт виски пальцами, хватая со стола телефон. Ого. Уже шесть вечера. Вздыхает. Никаких пропущенных звонков. Из-за плотного графика Миллера пары с английским заменялись другим преподавателем. Сколько это будет продолжаться, Агата не знает. С Алексом они не ссорились, но их отношения переживали не самые лучшие времена. Она не могла с собой ничего поделать. Ревновала. Завидовала везучей аспирантке, которая могла проводить много времени с Алексом. Понимала, что он не виноват. Так просто сложилось. Он не нуждается в ней? Бред. Просто занят. Это всё временно. Только у неё сложилось такое ощущение, что её всего лишь использовали. Наигрался. Чепуха, чепуха, чепуха. Полнейшая. Поддаваясь внезапному порыву, она набирает Алекса. Гудки.
— Алло, — женский голос. Агата на миг теряет дар речи. Успокоиться. Не нужно реагировать так остро… Почему на звонок её парня ответила она?!
— Кто это? — глупый вопрос. Ведь ответ очевиден.
— Эмма.
— Где Алекс?
— В ванной.
— В смысле? — Агата прикрывает глаза.
— Он оставил телефон на столе и ушёл в душ, — смешок.
Это ведь неправда.
— Где вы? — голос отчего-то начинает дрожать.
— Дома у Алекса Феликсовича. Он забыл материалы, и нам пришлось вернуться за ними к нему домой.
— И уйти в душ?
— Ему стало жарко.
— Не смешно, — слова горчат на языке.
— Знаешь, что-то происходит, раз он предпочитает меня твоей компании, — ехидно замечает Эмма.
— Скажи Алексу, чтобы он перезвонил.
Проходит несколько долгих минут. Ничего не происходит. Агата отправляет парню сообщение. Без ответа. Звонит — отключает. В конце концов ей надоедает сложившаяся ситуация. До абсурда нелепая и противная. Хватит. За ним. Бегать. Девушка роняет голову на колени. Надоело.
На экране мобильного Алекса тускло высвечивается: «Между нами всё кончено».
***
—Привет, — Дэн усмехается, пропуская Еву в дом. Рыжая выглядит превосходно. Он чисто из мужского любопытства задерживает взгляд на краю платья, чуть ниже середины бедер. У неё красивые ноги.
— С Днем Рождения, красавчик! — она пихает ему в руки коробку, смотря прямо в глаза. Замечает легкий румянец на щеках. Да ладно, Денис Меньшов умеет краснеть! Кому расскажешь — не поверят.
— Ого… Спасибо, Ев, — парень расплывается в довольной улыбке. Однокурсница кивает на подарок.
— Открой.
— Как пожелаешь, мелкая.
— Я старше тебя на два месяца, — бесится девушка.
— Ростом не выдалась, — показывает язык ей Дэн. Взрослый ребенок.
— Открывай же скорее!
Упаковка разрывается легко. Шуршит бумага. Всё. На миг Меньшов замирает. Вау. В коробке покоится новенькая приставка. Охренеть. Сколько же денег она потратила на нее?!..
— Слушай… Это… — Теряется парень, не зная, как подобрать нужные слова.
— Подарок. Как-никак восемнадцатилетие. — Ева светится от радости. — В знак старой дружбы.
Её слова будят в Денисе давно забытые воспоминания.
— Эй! Теперь моя очередь играть! — растрёпанный мальчишка пытался отобрать у светловолосой подруги старый джойстик.
— Нет! Перестань! Я маме расскажу! — кричала та, уворачиваясь от его рук.
— Ябеда! — вынес вердикт Дэн.
— Жадина!
— С кем ты будешь танцевать на выпускном? — робко спросила Ева, сцепив руки за спиной.
— Обещал Софи, — виновато улыбнулся парень, — Все хорошо?
— Конечно, — она выдавила из себя улыбку. И он, кажется, повёлся.
— Я так рада! Мы поступили в один универ! — громкий голос подруги раздался прямо за дверью, и Дэн, чертыхнувшись, натянул на себя и лежащую рядом обнаженную девушку одеяло.
Дверь открылась. Она на пороге. Непонимающий взгляд. Счастливое выражение лица сменяется убитым. Слезы в широко распахнутых глазах. Дрожащие губы. Громкий хлопок двери. И разорванная на долгое время связь.