Гарри о таком не волновался – он почти сразу лег в кровать. Несмотря на то, что ничего особенного черные надписи в нем не изменили, все равно казалось, что он выжат, как лимон. Не лучшее начало учебного года, но, с другой стороны, разве он хоть раз начинался хорошо?
Было довольно странно засыпать в новых спальнях. Поначалу Гарри казалось, что кровать слишком твердая, потом - слишком теплая, потом - слишком неудобная. Драко не мог уснуть потому, что полог слишком плотно завешивал кровать, и казалось, что вокруг кромешная темнота. Волей-неволей Малфой-младший воображал себе отвратительных существ, а незадолго до того, как провалиться в сон, вспомнил о поручении Темного лорда. Сразу же захотелось закопаться в подушки и никогда не покидать их теплый плен.
- Интересно, Малфой уже спит? - зачем-то спросил Гарри в пустоту, когда Драко уже и правда спал.
Поттер встал с кровати, потому что она уже совершенно не подходила для сна: простыня сбилась, подушка свисала с края, а одеяло Гарри и вовсе скинул на пол. Было совершенно неудобно.
Добившись того, чтобы комната снова была освещена, Поттер прошел мимо шкафов с книгами, уселся за стол, на котором лежала стопка чистых пергаментов, осмотрел и его.
- Вставать на пары не придется, значит, и спать так рано не обязательно, - нашел себе оправдание Поттер.
В зеркало - единственное, которое было в этой спальне, он старался не смотреть. Если к вязи слов на руках и груди можно было привыкнуть, то слова, идущие по лицу, были просто отвратительны. Оставалось только надеяться, что Дамблдор найдет способ убрать их безболезненно.
Или же… идея получше узнать Драко или хотя бы понять причины его отвратительного поведения не казалась Гарри такой абсурдной. Дружить - нет, ни за что, но понять и немного «сблизиться», лишь бы эти слова сошли - без проблем.
Вот только сам Малфой будет протестовать очень рьяно, почему-то парень это мог предсказать не хуже Сивиллы Трелони.
Еще немного порывшись в столе, Гарри внезапно почувствовал, что ему становится жарко. Потрогав ладонью лоб, Поттер не понимает, то ли лоб такой горячий, то ли руки слишком холодные.
“Это странно”, - мрачно осознает Гарри, поднимаясь на ноги.
Идти ночью в Больничное крыло кажется не слишком дальновидным, а в его нынешнем положении еще и опасным, кто знает, сколько студентов не пожелали сегодня уснуть. Но особого выбора все равно нет, потому что Поттеру кажется, что температура все поднимается.
“Точно умудрился заболеть с этими дождями”, - мелькнула мысль в голове Гарри, когда он сделал шаг, но тут же потухла, как потух и мир вокруг.
***
Гарри нечасто просыпался в окружении стольких людей. То, что все они были взволнованы, тоже наталкивало на не лучшие мысли: Рон явно был уже готов его похоронить с почестями, Гермиона – расплакаться, близнецы, которые непонятно как здесь оказались, выглядели виноватыми.
«Это их рук дело? Уверен, если бы они захотели, то смогли бы изобрести какую-нибудь вещицу, которая вызывает жар», - вяло размышляет Поттер, пока что не замечая то, что видит их всех будто через стекло, покрытое инеем.
Он моргает, и тут же вид сменяется другим – друзья видятся более отчетливо, но слишком быстро возвращается белое обрамление, и Гарри не может понять, что происходит. Он пытается открыть рот, чтобы спросить, но губы двигаются с трудом, будто бы покрытые клеем. Гарри остается только непонимающе моргать, и моргать быстро, чтобы не смущать себя еще и белыми разводами.
- Гарри, наконец-то! – Гермиона порывается было его обнять, но ее останавливает Фред.
- Хочешь ожог получить? – резко спрашивает он, и Гарри понимает, что он очень за него волнуется. Что же случилось, Мерлин их подери?
- А… - наконец-то разлепляет губы Гарри, но тут друзей расталкивает мадам Помфри, оказываясь возле Гарри.
- Тебе жарко? Слишком холодно? Чувствуешь тело или не полностью?
Гарри пораженно хлопает глазами, а потом пытается шевельнуть рукой. У него это не выходит, как не выходит и шевельнуть чем-нибудь другим. Даже головой он не может показать, что все «не очень хорошо». Но одно славно: ему не жарко и не холодно, кажется, температура спала.
- Мне кажется, он не может… - начинает Гермиона, крутясь рядом, видимо, желая помочь, но мадам Помфри только шикает на нее.
- Значит, придется довольствоваться этим. Пока мы не найдем способ сбить жар, это единственный выход.
Мадам Помфри уходит, но недалеко. Гарри все еще может слышать ее голос, но не понимает, о чем она говорит, потому что его тут же обступают друзья, начиная наперебой говорить о том, как они волновались.
«Да что же произошло?!» - начинает паниковать Поттер, которому в голову приходят только мысли о том, что он теперь еще и инвалидом стал. Куда уж дальше-то?!
- … не вздумай скидывать одеяло… жизненно важные… поддерживает уровень… - смог уловить Гарри речь мадам Помфри, но эти обрывки ничего не прояснили.
Кому она это говорит? Дамблдору? Объясняет, что с Гарри? Или кому-то еще? Может, это не только у него? Что, если это тоже связано с «партнерством»? И что, если где-то рядом лежит Малфой с точно таким же – пока непонятно каким – диагнозом?
- Моргни один раз, если понимаешь! – потребовал Рон, на что Гарри пришлось моргнуть.
Понимал он крайне мало. И объяснять ему не собирались.
Драко, и правда лежащий на соседней кровати, натянул одеяло до подбородка, отчаянно стараясь не стучать зубами. Он был здесь уже около шести часов, но это его волновало не так сильно, как то, что всего восемь часов назад у него едва не остановилось сердце от переохлаждения, которое было неизвестно чем вызвано. Точнее… не хотелось думать, чем оно вызвано.
Что бы ни говорили злые языки, Драко был сообразительным. А еще он очень беспокоился за свое здоровье, а если мыслить более глобально, то за жизнь. Сейчас его жизнь зависела от раскаленного одеяла, от которого слегка дымилась койка, но кто знает, от чего она зависит на самом деле? Может быть, вся причина опять в Поттере? Возможно, будет безопаснее с ним помириться, наконец?
Но, в то же время, мысль о том, что партнеры вынуждены умереть, если слишком яро возражают против отношений, кажется безумной. Что за маньяк придумывал эту штуку с «истинными парами»? Он точно не хотел истребить волшебников?
- Твои родители будут здесь завтра, - внезапно заключает мадам Помфри и покидает опешившего Драко.
Ему совершенно не улыбается перспектива предстать в таком виде перед родителями. И ладно бы, перед родителями! Но сейчас, Драко почти уверен, их визит в Хогвартс не окажется незамеченным для Лорда. Что будет, если он узнает, что Драко партнер того самого Поттера? Кажется, Малфой похолодел еще сильнее.
Малфой паникует весь день, пока к вечеру не приходит Дамблдор и не сообщает, что не смог отправить сову в такую дождливую погоду из соображений любви к животным, поэтому и чете Малфой, и чете Уизли, которые всеми признавались как неофициальные опекуны Гарри, будет сообщено позже.
После Дамблдор долго говорит. Он тоже не знает, что с ними происходит, почему Гарри становится очень горячим, а Драко очень холодным, но справедливо полагает, что это тоже могут быть «побочные действия» ритуала. Поэтому промывка мозгов на тему того, что ни одна вражда не стоит чьих-то смертей, получилась довольно жестокой. Гарри и не знал – мадам Помфри не говорила уж точно – что его состояние стремительно продолжает ухудшаться несмотря на заклинания и зелья, которыми упорно его пичкали, и еще большое чудо, что из тела Поттера не выкипела вся кровь. Это звучит жутко, и Гарри неуверенно смотрит на Малфоя. Тот тоже выглядит испуганно, потому что его ждет почти та же перспектива.
- Мы… постараемся, сэр, - загнанно отвечает Поттер, думая о том, что Дамблдор умеет угрожать, когда надо.
- Мы же постараемся? – испуганные зеленые глаза встретились с не менее испуганными серыми.
- Угу, - стукнув зубами, поспешно кивнул Драко, но кивнул бы он так совершенно на все, что ему бы сейчас ни сказали.
========== Часть 5 ==========
Смотреть на Малфоя-младшего было совершенно невозможно: сразу же становилось холодно и тебе самому. Несмотря на то, что Гарри и сам был покрыт инеем из-за скопления охлаждающих заклинаний, Малфой, покрытый им же, но так же принявший на себя еще и кучу грелок, заклятий, зелий, которые имели согревающий эффект, казался жутким. Настолько жутким, что хотелось виновато посмотреть на Дамблдора и сказать, мол, они пытались, но не смогли. Или просто признаться директору, что Гарри не решается ничего сделать. Что сейчас возможно? Начать «налаживать отношения»? Поговорить по душам? Извиниться друг перед другом? Обняться? Что?
Гарри нервно оглядывается, но в Больничном крыле совершенно пусто: Дамблдор велел им не мешать. Было бы гораздо лучше, думает Гарри, если бы здесь остался хотя бы Рон.
- Кхм, - гулко кашляет Гарри, вызывая у Драко ответный судорожный вздох.
Самого Поттера лихорадит, но при виде того, как у Малфоя изо рта вырывается пар, свое положение ему сразу же кажется не таким плачевным.
- Думаю, мы оба…
- Заткнись, Поттер, - хриплым шепотом прерывает его Малфой, - и сделай уже что-нибудь. Ты у нас Золотой мальчик, который всех спасает, да?
Поттер хочет хотя бы огрызнуться, но сдерживается и поднимается с кровати, присаживаясь на кровать Малфоя. Тот невольно придвигается ближе к нему - рядом с Гарри тепло.
- Если это очень нужно, мы можем начать все с начала, - говорит Гарри и понимает, что перешел на шепот.
Ему тоже становится лучше, чем было до этого. И все же, эта «магия» теперь кажется Поттеру жестокой чертовкой. «Не хочешь влюбляться - можешь сдохнуть, что не понятно?».
- Ты хочешь самостоятельно Хогвартс построить? - ядовито отвечает Драко, не оценив широкий жест.
Поттер сжимает губы, мрачно смотря на Малфоя, который не растерял своей знаменитой малфоевской «гордости», которую сейчас можно было лишь глупостью обозвать. Неужели именно Гарри больше всех надо? Крест всеобщего мессии вовсе не должен распространяться на его личную жизнь!
Несмотря на то, что стоило бы засунуть свою взбрыкнувшую «гордость» подальше, Гарри не может этого сделать. Он пытался уже несколько раз, почему это всегда должен делать он?
- Вот и займешься этим в одиночку, - буркнул Поттер, поднимаясь и собираясь вернуться на свое место. Теперь Дамблдору можно было честно сказать, что они пытались, но не смогли.
Клонило в сон. Может быть, из-за заклинаний, может быть потому, что уже был вечер, а день прошел крайне напряженно. Может и просто потому, что Гарри было слишком тепло, а в тепле засыпают абсолютно все… Поттер смог бороться со сном лишь несколько минут. В Больничном крыле было тихо, если не считать тяжелого и напряженного дыхания Малфоя-младшего.
«Холодно», - это было почти единственным, о чем мог думать Драко.
Он уже тысячу раз проклял себя за несдержанность, потому что приходилось признать - без Поттера становилось хуже. Да, Люциус не будет рад, если его сын будет жаться к человеку, с которым враждовал столько лет, да и вообще не будет рад, если Драко приблизится к Поттеру, когда семья Малфоев поддерживает совершенно другую сторону, но разве он будет доволен смертью единственного наследника? В том, что его сердце вот-вот остановится, Драко не сомневался.
Вздохнув и прикусив губу, Драко осторожно спускает ноги с кровати, с ужасом смотря на то, как пол начинает покрываться инеем.
«Что же это такое?» - скулит про себя блондин, обхватывая плечи руками.
***
Хогвартс затихает поздно. Все встревожены исчезновением Драко и Гарри, хотя и знают, что школу они не покинули. Легенда о неком «проклятии» только заставляет всех сильнее волноваться. Особенно гриффиндорцев, которые теперь обходят слизеринцев за версту или же, наоборот, зажимают в коридорах – обычно тех, что помельче – чтобы выяснить, служат ли они Темному лорду. Слизеринцы в ответ носят с собой что-нибудь тяжелое, чтобы доступно объяснить красно-золотым, что хоть Лорду они и не служат, но убивать во имя него вполне могут.
- Мисс Грейнджер, вы же не собираетесь сидеть здесь и ночью? – тихо спрашивает мадам Пинс, которая тоже знает, что случилось с мистером Поттером и мистером Малфоем.
- Я… нет, я посижу еще час и уйду. Можно? – Гермиона почти не спала все прошедшие два дня.
Казалось, что она одна во всем виновата. Ведь могла же летом поискать книги, чтобы узнать больше о партнерстве. Нет, вместо этого по пять раз прочитывала учебники! И сейчас Гарри…
Гермиона едва сдержалась от всхлипа, быстро пролистывая несколько страниц книги, которую все-таки достала из Запретной секции. Ничего полезного там не было, но Грейнджер решила, что хотя бы просмотрит ее: вдруг она случайно пропустит что-то важное, что не будет слишком явным.
Через час она так ничего и не находит и покидает библиотеку еще более расстроенной, чем пришла туда. По коридорам Гермиона бредет тоже совершенно бездумно, даже не замечает, что проходит поворот к гриффиндорской башне. Она думает о том, как помочь Гарри и можно ли это сделать вообще. Даже Дамблдор сказал, что теперь только они могут помочь друг другу, но Грейнджер прекрасно знала, что если не Гарри, то Драко уж точно будет против. Так они и…
Девушка порывисто вздыхает, оглядываясь вокруг, чтобы отвлечь себя от плохих мыслей. Она забрела в совершенно незнакомую часть замка. Здесь было всего два факела в пределе видимости, на стенах отсутствовали портреты, а пол, кажется, был покрыт столетней пылью. Если не столетней, то пятидесятилетней точно. На ней очень четко отпечатались следы Гермионы, что заставило ее облегченно вздохнуть. Теряться сейчас было вовсе не нужно.
Развернувшись, гриффиндорка пошла обратно, стараясь не думать, что что-то может напрыгнуть на нее из-за спины. Она шла торопливо, то и дело оглядываясь через плечо, но не замечала ничего, кроме слабо мерцающих факелов.
Очень скоро Гермионе пришлось повернуть в коридор, который был еще менее освещен, чем тот, что она оставила за спиной. Неужели она не замечала, что идет в темноте? Или кто-то успел погасить факелы, когда она уже прошла дальше в коридоры? Что это вообще за место?
Гермиона нервно накручивает прядь волос на палец, ускоряя шаг. Впереди, кажется, еще темнее, и очень скоро Грейнджер понимает, что это действительно так. Впереди темно. Потому что впереди тяжелая кованая дверь, которую слабо освещает свет пламени.
-Ч…что? - шепчет девушка, оглядываясь назад.
Сзади полутемный коридор с отпечатками ее следов. Они очень четко видны, но Грейнджер помнит, что когда она начинала этот путь, все было точно так же. Неужели она опять задумалась и пропустила какой-нибудь поворот? Развилку? Или она проходила через эту дверь, когда шла сюда? Вдруг ее можно открыть?
Подрагивающими руками девушка достает палочку и шепчет самую простенькую “Алохомору”, которая уже не раз облегчала ей жизнь. Мгновение ничего не происходит, но потом Грейнджер слышит тихий скрежет петель. Дверь открывается.
Девушка тянет дверь на себя и заглядывает в образовавшуюся щель. За дверью светлее, чем в коридоре, но это ни капли не хорошо.
***
Хогвартс затих. Только в одном из коридоров, рядом с подземельями, слышались тихие голоса.
- Как это не помните? Вы же были рядом с Малфоем!
Грегори Гойл почесал лоб. Он и сам не понимал, почему не помнит, что произошло в Хогвартс-экспрессе. Кажется, для него этот день начался с пира в Большом зале, когда все уже вовсю обсуждали новость о проклятых Поттере и Малфое. Тогда Грегори волновало только наличие на его блюде куриных ножек, но уже на следующий день он задумался о том, кто же все-таки проклял Драко и где в это время был он сам. Как только он задумывался над этим больше минуты, голова начинала жутко болеть, поэтому Гойл старался обходить эту тему в размышлениях. Когда-нибудь все найдут ответ и благополучно сообщат ему, зачем же переживать, в таком случае?
- Наверное, я… я отошел за шоколадной лягушкой! – радостно пробасил Грегори.