«Осуждение обществом – есть сила гораздо большая, чем осуждение законом», - пишет она в пергаменте с особенным удовольствием.
Драко продолжает смотреть на мантию, вспоминая, что совсем недавно ничего не предвещало беды.
- Только от слов? Не от партнерства в принципе? – поспешно уточняет Поттер, на что получает отрицательное мотание головой.
- Тебе лучше сразу же об этом забыть, чтобы не разочаровываться потом, - категорично заявляет Гермиона. – Хоть я и терпеть не могу этого самодовольного хорька, но то, что он твоя пара – дело решенное и обжалованию не подлежит.
- Откуда тебе знать, гр… Грейнджер? – агрессивно спрашивает Малфой.
- Я потом расскажу тебе, что случилось ночью, но пока что только факты, чтобы ты не успел натворить чего-то себе во вред, - игнорирует Драко Гермиона, усаживаясь на край кровати. – Выбрать другую пару нет возможности, но можно избежать вот таких последствий, при этом не пылая друг к другу страстной любовью,- Грейнджер красноречиво покосилась на руки Гарри, которые все еще были черные.
- Ты уверена, что это что-то выполнимое? – на всякий случай уточняет Поттер, надеясь, что им не придется жертвовать чем-то весомым.
- Все очень просто. Пока вы тихо мирно терпеть друг друга не могли – магия была не против, но когда вы начали это всем и так яро демонстрировать – что-то пошло не так. Он сказал, что вам всего лишь нужно не так явно показывать свою агрессию. Но… на это уйдет пара месяцев.
- Он? – спросил Поттер.
- А быстрее никак? – спросил Малфой.
- Но есть и другой способ, - проигнорировала Гермиона их реплики, стараясь закончить раньше, чем сюда явится весь преподавательский состав, за которым пошла мадам Помфри. – Если бы вы не так сильно ненавидели друг друга, то тогда объятий вполне хватило бы. Но он сказал, что если уж совсем все плохо с вашими отношениями, то нужно начинать с поцелуев и переходить к чему-то более серьезному. Ну, или пару месяцев ждать.
- Начнем и перейдем, - поспешно заверил ее Гарри. – Кто тебе все это сказал?
- В каком смысле начнем?! – Драко вскрикивает, собираясь ударить Поттера, но вспоминает о недавнем обледенении и выбирает просто злобное зырканье.
- Я не хочу повторять это по тысяче раз, Гарри. Сейчас придет Дамблдор, и я все расскажу. И… Рон. Что он здесь делает?
- Отдыхает, - пожимает плечами Гарри.
- Поттер, - гневно шипит Малфой, потому что его совершенно выводит из себя то, что его игнорируют таким наглым образом.
- Хочешь проходить с этим два месяца или больше? Тогда вырывайся потом упорнее, - оборачивается к нему Поттер, потом вновь поворачивается к подруге. – Но ты хотя бы скажешь, почему все тебя считают пропавшей?
- Меня не было всю ночь, как я понимаю, - покачала головой Гермиона. – Я шла после библиотеки и заблудилась. Потом Хогвартс, мне так кажется, сам вывел меня в коридор, в конце которого была дверь в странную комнату. Там я нашла портрет одного волшебника, который оказался создателем этого ритуала. Ну, ритуала для обнаружения пары. Поэтому я и думаю, что сам Хогвартс привел меня к нему. Ведь лестницы меняют положение, почему не могут менять положение и некоторые коридоры…
- Ты уверена, что тебе не приснилось? – уточняет Гарри.
- Уверена. Я… я сначала не поняла, что этот волшебник и есть создатель. Но дверь за мной захлопнулась, поэтому не оставалось ничего, кроме как начать разговор. И я рассказала ему о вас: вдруг он что-то слышал о подобном? А потом вот так оказалось.
- Что это бы…
- Гарри Джеймс Поттер, я разве уже не сказала, что не хочу повторять это кучу раз? Я уже слышу шаги по лестнице, скоро услышишь ты все. И… ты уверен, что всем нужно видеть, как вы тут… сидите?
Гарри мельком смотрит на Драко, а потом с показным спокойствием пожимает плечами.
- Я обещал Дамблдору, что мы постараемся – я выполнил.
Драко только беспомощно скрипнул зубами. Кажется, совсем скоро ему предстоит что-то пострашнее многозначительных взглядов Альбуса Дамблдора. Спор-то он, как получилось, проиграл…
Дамблдор оказался меньшим из зол. Средним злом все еще считался проигранный спор. А вот наибольшим…
- Сова доставила письмо вашему отцу сегодня утром. Он ответил, что будет в Хогвартсе к полудню, - сообщила МакГонагалл Драко после того, как все прослушали официальное объяснение Гермионы.
Тот побледнел так сильно, что контраст между ругательствами и белой кожей стал совершенно невыносимым, и профессор МакГонагалл поспешила вернуться к прерванным лекциям. Альбус Дамблдор только что закончил хвалить Гарри за проявленное благоразумие и выражать надежду, что дальнейшее сотрудничество Поттера и Малфоя будет благотворным.
- Что с вами, мистер Малфой? – спросил директор, как только его взгляд остановился на Драко. – Вы чувствуете себя плохо?
Драко обессилено качает головой, садясь на свою кушетку, которая освободилась после того, как Рона разбудили и все ему объяснили.
«Конечно же, отец все поймет. Понял же в прошлом году…», - успокаивает себя Драко, и ему сейчас совершенно не важно то, что от такого поведения подозрений будет все больше.
- Я о нем позабочусь, - заявляет Гарри Дамблдору, и директор серьезно кивает.
Драко обязательно бы сказал, что он в заботе не нуждается, если бы вообще слышал эту фразу.
«И вообще, Поттер – это не худ… конечно же, после возрождения Темного лорда, Поттер – самый худший вариант! Ох, отец, если Темный лорд узнает, то…», - все больше паниковал Малфой, от напряжения покусывая губы.
Поттер выждал несколько минут после того, как все уйдут, и только потом уселся рядом с Драко.
- Эй, - он толкнул Малфоя в плечо, сталкиваясь взглядом с испуганными глазами Малфоя. – Ты же не хочешь появиться перед отцом в таком виде?
- Что ты… не смей, - Драко тут же вспоминает, что говорила Гермиона, и отодвигается дальше от Поттера.
- Это ради тебя же, - возражает Гарри, наклоняясь к нему ближе.
- Ты не знаешь, как далеко придется зайти, чтобы это сработало! – нервно вскрикивает Малфой, выставляя руки перед собой.
- А ты так сильно этого боишься, слизеринская принцесса?
Комментарий к
С первым днем лета~
========== Часть 8 ==========
Драко боится непонятно чего. Перед ним всего лишь Поттер, на которого даже невозможно смотреть серьезно, потому что он все еще полностью покрыт этими глупыми ругательствами, большинство из которых были произнесены только для того, чтобы покрасоваться перед остальными студентами, бывшими свидетелями их стычек, а не из ненависти или потому, что Драко действительно так думал.
Да, почему-то хотелось, чтобы способ, который предложила заучка Грейнджер, действительно сработал.
Возможно, потому что Драко понял, что ни разу не рассматривал «нормального» Гарри. Он видел образ Золотого мальчика, видел ненавистного Поттера, который не прикладывал совершенно никаких усилий для того, чтобы стать популярным или уважаемым. Поттера, который отверг его рукопожатие только потому, что он сказал чертову правду об Уизли, в ответ на те сплетни, хоть и отчасти правдивые, которые предоставил сам Рон. Поттера, который презирал самого Драко только потому, что у него есть не слишком лестное мнение о полувеликанах, о грязнокровках, о гриффиндорцах, о много чем еще, что не нравилось Поттеру, и чего он попросту не мог представить в негативном свете. Поттера, который был везде, и с которым было невозможно не считаться, потому что Мальчик-Который-Выжил задавал настроение всего Хогвартса.
Он бы никогда и не собрался узнавать, что скрывается за повседневным злым и раздражающим Поттером, если бы не эта его отчаянная – да, именно, отчаянная – попытка что-то изменить в их отношениях, изначально построенных на злобе и взаимном презрении. Вполне возможно, даже не сама попытка послужила толчком, а факт того, что Гарри хотел предпринять эту попытку.
Драко прекрасно понимал, что такое вражда, и понимал, что фраза «возлюбленный враг» звучит настолько абсурдно, насколько возможно. Нельзя любить врагов. Нельзя их уважать. Нельзя их жалеть. И точно так же нельзя пытаться изменить сам факт вражды, иначе враги превращаются в недоброжелателей, а дальше по степени градации.
Но Поттер это делает, причем делает еще с прошлого года. Драко понятия не имеет, что именно творится в его голове, но прямо сейчас он четко осознает, что Поттер уже давно, слишком давно, его не ненавидит. И, что самое ужасное, Драко понимает, что очень давно не ненавидит Поттера и он сам.
Изумрудные глаза напротив расширяются, когда Драко подается вперед. Ему понадобилась минута, чтобы расставить все точки над i конкретно для себя, Поттеру же понадобилась минута, чтобы решить, что Малфой пытается невербально его оглушить, а то и что похуже. И он совершенно точно не понимает, почему сейчас Драко приближается к нему так близко, что между ними едва ли можно положить волшебную палочку.
Драко не помнит последнюю фразу Поттера, чтобы сказать что-то подходящее, поэтому несколько секунд молчит, собираясь с мыслями, а потом совершает задуманное, заставляя Поттера испытать приступ паники.
«Я. Целую. Гарри. Поттера.» - мысленно вопит Драко, не понимая, крик ли это ужаса или восторга.
Если Гарри поступает так же, то он вопит Непростительными.
У тебя теплые губы, хочет сказать Поттер.
Ты отвратительно это делаешь, нам нужно больше практики, порывается сказать Драко.
- Это сработало, - говорит Поттер.
- Хоть что-то хорошее за сегодня, - говорит Драко.
А потом почти одновременно подаются вперед и целуются снова, теперь уже почти не сталкиваясь зубами и не вздрагивая от того, что мадам Помфри в это время выдает кому-то несколько склянок зелья от простуды.
Гарри старается не встречаться с Люциусом глазами и уж точно не собирается объяснять, почему он сейчас тут.
Себе он тоже это объяснять не хотел бы, потому что стыд от нравоучений МакГонагалл был еще слишком силен. Та настолько не обрадовалась их внезапному спору, что выделила целых пятнадцать минут, чтобы объяснить Гарри, какие именно ошибки он совершил. Подошедший вовремя Дамблдор не только дал разрешение на выполнение условий спора, но и пообещал придумать официальную причину, чтобы Драко не слишком досталось от его же однокурсников. Но даже после этого Гарри был склонен думать, что права была МакГонагалл.
Поэтому пока что он решил ей на глаза не попадаться и заняться чем-нибудь отвлеченным. Например, объяснить Люциусу, что за шумиха была связана с его сыном и – кто бы мог подумать – Гарри Поттером.
- Директор объяснил мне в письме, что именно случилось. И…
- Вы узнали, как это убрать, я прав? - тут же опередил Люциуса Гарри, заметив, что тот слишком явно переводит взгляд с сына на Поттера.
- Да.
- Кхм. Я внезапно потерял всякое желание это обсуждать, - заявляет Гарри, удивляясь тому, как ненадолго его хватило.
- Я даже не сомневался, - комментирует Драко, надеясь, что Поттер уйдет без подсказки, потому что в его присутствии он совершенно ничего не мог обсудить с отцом. – Не хочешь пока убедить своих однокурсников не проклинать меня при первой удобной возможности?
- Хочу, - согласно кивнул Поттер. – Я рад, что вы вырастили сына, который умеет внятно объяснять. Всего доброго.
Поттер поспешил ретироваться, не замечая, что Драко от его слов вспыхивает, не понимая, это ему только что неумелый комплимент сделали, или Поттер просто ляпнул, не подумав.
Гарри совершенно точно понятия не имеет, чем ему заняться сейчас. Разговор с Люциусом Малфоем представлялся ему совершенно другим. Почему-то после всего, что произошло в Больничном крыле часом ранее, он совершенно точно полагал, что ему будет о чем поговорить с отцом Драко и обязательно нужно это сделать.
Сейчас Гарри считал, что, пожалуй, сначала нужно нормально поговорить с самим Драко, а потом уже действовать по обстоятельствам.
Из Больничного крыла он направился прямо на кухню, потому что обед в Большом зале уже давно закончился, а ждать, пока домашние эльфы решат накрыть там именно для него – Гарри – в такое время не стоило. До кухни он дошел быстро, так же быстро, как и ушел из нее: эльфы поспешно завалили Гарри супом, жареными куриными ножками, множеством всевозможной выпечки, при этом так смотря на него, что Поттеру хотелось провалиться сквозь землю, поэтому он решил, что супа и куска тыквенного пирога вполне хватит.
После позднего обеда Гарри не был уверен, лучше ли ему прямо сейчас подняться в гриффиндорскую башню и подготовить однокурсников к тому, что с ними будет неопределенное время жить Драко Малфой – пока Гарри не надоест, сроков-то у спора не было – или вернуться в Больничное крыло, где Малфои уже точно обсудили все щекотливые темы. Решить окончательно ему не дал оклик.
- Гарри Поттер!
Гарри обернулся, видя перед собой темноволосого слизеринца на курс или два старше его. Он понятия не имел, как говорящего зовут, да и вообще не знал, чего это слизеринцам от него надо – МакГонагалл точно не спешила довести информацию с новым проживанием Драко до всей школы, пока не будут потеряны последние ростки надежды на то, что Поттер передумает.
- Да?
- Тебя уже излечили от проклятия?
- А… да, как видишь. Все оказалось не так страшно… то есть, не смертельно. Если ты хочешь узнать о Малфое, то он тоже почти в порядке. Дамблдор все контролирует.
По лицу слизеринца Гарри понимает, что тот не слишком радуется контролю Дамблдора или не слишком верит в это.
- Что это было за проклятие?
Голос слизеринца становится тише, и Гарри от этого мрачнеет. Или ему кажется, или в вопросе слышится угроза. С чего бы?
- Я не знаю. Мы с Малфоем повздорили из-за одной вещи, на которую было наложено проклятие, Дамблдор сказал, что уничтожил ее и нам больше ничего не угрожает. Ничего больше.
Слизеринец скользит по Поттеру долгим взглядом, от которого Гарри становится не по себе, но потом молча разворачивается и уходит.
Поттер позволяет себе встряхнуться, потому что тело действительно свело от волнения. Ему показалось, что этот слизеринец совсем не удовлетворился ответом. И еще, что он каким-то образом узнал о том, кто они с Драко друг другу.
Вопреки мыслям Драко, Гарри прекрасно понимал, что его семья служит Волдеморту, и так же прекрасно понимал, что будет, если Волдеморт узнает, что появился новый человек, притом так близко к нему, с помощью которого можно воздействовать на Гарри. На фоне этого спор и правда казался глупым, но, в то же время, что если весь факультет Драко уже подозревает?
Может, именно поэтому Гарри и пришло письмо летом? Он вряд ли мог защитить Драко от чего-то, что его близко не касалось. От Волдеморта? Все считают, что он весь магический мир от него защищает, к чему тогда письмо конкретно про Драко? От самого себя? Тогда письмо было бы совершенно другим, наполненным угрозами и обвинениями. Но если все дело было в слизеринцах, то все становилось ясным. Не только у Драко родители приняли другую сторону, значит, если узнает тот же Теодор Нотт, то не стоит надеяться, что он будет держать это в тайне.
В том, что Драко не проболтается случайно, Гарри был уверен, но… есть гораздо больше способов узнать правду, если уже есть подозрения. Если не угрозами, то зельем. То же Оборотное с клоком волос Гарри сможет раскрыть гораздо больше тайн, чем нужно.
От этого Гарри вполне мог защитить.
Комментарий к
Простите за ожидание, начало лета было слишком насыщенным, чтобы уделять время фанфику, но сейчас я постараюсь войти в прежнее русло и писать хотя бы раз в неделю.
https://vk.com/writer_azazza - группа, где вы сможете узнать что-то о том, как продвигается продолжение
https://ficbook.net/readfic/5642301 - еще один драрри, который, возможно, будет вам интересен
Спасибо, что вы со мной~
========== Часть 9 ==========
За несколько часов, проведенных в гостиной Гриффиндора, Драко научился не шарахаться от каждого гриффиндорца, который подойдет к нему ближе, чем на пять шагов, у него даже перестало рябить в глазах от количества Уизли на квадратный метр. Несмотря на то, что с каждым годом число Уизли в Хогвартсе все уменьшалось, они занимали слишком много пространства. Особенно те из них, которые какого-то черта пробираются в школу, когда им захочется, и игнорируют свою работу. В общем, Драко делал поразительные успехи, но, тем не менее, все еще ненавидел свою дурацкую жизнь, дурацких гриффиндорцев вокруг и дурацкого Гарри Поттера в особенности.