— А если я окажусь гораздо хуже, чем ты думаешь? — Со тяжело вздыхает и трёт плечи; нервный жест.
— Тогда… — Феликс снова запинается, пытаясь подобрать слова. — Тогда два вопроса, — он видит, как Чанбин напрягается ещё больше. — Не о твоей жизни, — и расслабляется; смотрит заинтересованно и настороженно одновременно.
— Какие?
— Ты можешь причинить мне вред? — тихо уточняет Ликс, сжимая чужую руку в своей.
Лицо Чанбина перекашивает от боли.
— Могу.
— Специально?
— Нет.
— А если специально?
— Тогда ни за что, — Чанбин сжимает руку Ли в ответ. — Я не причиню тебе или Хёнджину вред ни за что специально. Но всё не так просто, Ликс.
Феликс упрямо качает головой и поджимает губы.
— Объясни тогда.
Ещё один тяжёлый вздох и Чанбин берёт лицо младшего в свои ладони.
— Феликс, я тебя очень сильно люблю. Но, видимо, недостаточно, раз я решил с тобой всё же познакомиться, потому что это может навредить тебе.
Феликс яростно сбрасывает чужие руки.
— Не говори так! Слышишь?! Ты совсем что ли ненормальный?
— Ликс… — Чанбин снова пробует протянуть руку, но его бьют по ней.
— Как ты можешь говорить такие вещи сейчас? Когда влюбил меня, идиота, в себя?.. — Феликс пробует сделать глубокий вдох и с ужасом понимает, что сейчас может разрыдаться, как младшеклассница. — Почему ты не берёшь ответственность за это на себя?! Ты говоришь, что любишь, но в то же время, что лучше и не знакомился бы. Ты пытаешься меня оттолкнуть историями о себе и запугать какими-то вещами, но я не боюсь. Хотя бы потому что я всё так же ничего о тебе не знаю, но ты уже говоришь, что мне это не нравится. Какого чёрта ты решаешь за меня? — голос Феликса становится ниже и холоднее обычного; это так удивляет Чанбина, что он отшатывается. Видимо, в его мире и схемах не было учтено то, какой Феликс, когда злой, ведь тот злится редко.
— Потому что меня ломает, — признаётся Со. — Ты не представляешь как сильно ломает меня любовь к тебе. Я пытаюсь держать себя в руках. Я пытаюсь держаться от тебя подальше, чтобы не причинить вреда. Но я не могу, потому что, как только я встретился с тобой впервые, моя зависимость от тебя усилилась.
Феликс машинально вытирает глаза рукой под виноватым взглядом тёмных глаз.
— Ты говоришь, что ни за что не причинишь вред мне сам. Специально. Но и хочешь быть рядом, защищать?.. Тогда, — он пытается подавить рвущийся наружу всхлип. — Тогда просто сделай всё, чтобы никто не причинил мне вред. А что насчёт твоего вреда… Просто не заставляй меня страдать, а всякие мелочи мы можем решить и вместе. Я не слабый, слышишь? Не волнуйся так обо мне. Ты сам сказал, что специально не причинишь мне вред и будешь защищать. Это почти полностью исключает все даже минимально плохие исходы.
Феликс замолкает и Чанбин не спешит отвечать. Со снова нервно трёт шею и плечи.
— Ты говоришь это так… просто. Но ты правда не понимаешь то, насколько это всё сложно и опасно.
— Да, возможно и так. А тебе что, слабо стать моим рыцарем или что-то в этом роде, раз на то пошло? — с вызовом спрашивает Феликс. Он грубо хватает Чанбина за затылок и заставляет посмотреть в свои глаза. — Так как?
В ответ на него смотрят поражённо, шокированно даже. Ещё одно исключение из всех расчётов Чанбина. Такой необычный, живой и полный загадок Феликс не может поддаваться никаким расчётам в принципе, понимает сейчас Чанбин. Жаль, что не сразу. Но действительно невероятно странно видеть такого серьёзного, уверенного, наглого и даже холодного Феликса. Это рушит многие умозаключения, формулы и системы внутри Со.
И это одна из тех вещей, что ему чертовски нравится в Ликсе.
— Стать рыцарем, говоришь? — наконец смеётся Чанбин, кладя свою руку поверх феликсовой и сжимая. — Из меня так себе рыцарь, разве что мрака.
— Не важно рыцарь света или мрака, — упрямо отбивает Феликс, говоря всё так же серьёзно. — Они и те, и те рыцари. А рыцарь — это тот, кто живёт по чести и своему слову. И не важно перед богом или дьяволом он колени склонил. Главное, что он чтит свой долг.
Впервые за длительное время Чанбину нечего сказать. Слова Феликса пронзают насквозь Со, полностью. Это одна из тех правильных вещей, которую Чанбин хочет запомнить, ему она нравится. И посыл тоже. Как никогда ранее этот самый посыл вдохновляет не смотря ни на что.
— Хорошо, рыцарем так рыцарем, я буду для тебя им, — наконец сдаётся Со и мягко гладит феликсову руку. — Но у тебя будет шанс сбежать, не волнуйся.
— Мне он не нужен, — Феликс гордо вздёргивает нос.
— Как знать, — этого энтузиазма Чанбин не разделяет. — Мне понравился посыл твоей фразы про рыцарей, кстати.
Неуверенно Ли приподнимает уголки губ в улыбке.
— Я вложил в него больше, чем сказал.
— Например?
— Например, что добрым человек может быть несмотря ни на что. Несмотря на то, кто он. Это уже выбор каждого. Это как те же рыцари. Рыцари тьмы могут вести себя как мудаки без чести, но живут по ней, это их выбор. Но сделай они другой выбор, их бы не осуждали, тьма же. Но нет, для них есть понятие чести несмотря на сторону. Не у всех, конечно, — Феликс подходит ближе и крепко обнимает замершего на месте Чанбина, которого будто снова что-то пронзило, только в разы сильнее. И всё, что он сейчас может так это внимательно слушать Ликса. Тот продолжает. — Так и с добром. Оно есть не у всех, но у тех, кого по-настоящему есть, то не смотря ни на что. Ты добрый, Чанбин. Даже если совершил кучу ужасных вещей.
***
Они идут ещё минут тридцать, но уже в менее напряжённой атмосфере и держась за руки. Именно держась, а не волоча один другого. Даже разговаривают вполне расслабленно. Это очень радует Феликса, который сильно смутился после всего, что сказал.
Это было слишком отчаянно. И искренне. И прямо.
Но Чанбин и не думал смеяться. Он посмотрел серьёзно и улыбнулся. Улыбнулся по-настоящему по-доброму и поблагодарил почему-то.
Такой странный.
Они доходят до какого-то наполовину разрушенного дома и останавливаются перед ним. Чанбин роется в карманах кожаной куртки и достаёт ключи. От понимания, что они зайдут именно туда, по спине Феликса проходится табун мурашек. Ему точно не хочется во внутрь.
— Это что?
— Место из прошлого, — Чанбин устало трёт глаза. — Это дом, в котором я жил до приюта. Он давно заброшен.
Тот самый дом. Место, где Чанбин провёл детство. Неужели он действительно покажет что-то настолько личное? Особенно если учесть, что сам говорил о том, как сильно он скрывает такие штуки. И сейчас раскроет? Что там вообще можно увидеть? Феликс помимо воли начинает дрожать.
— Если ты не хочешь, можно не идти, — смягчается Бин, сжимая чужую руку сильнее.
— Хочу! — упрямо качает головой Феликс. — Но это так волнительно. Я…я благодарен тебе за то, что ты показываешь мне такое.
— Правда? — с надеждой спрашивает Чанбин.
— Правда, — серьёзно отвечает Феликс. — Я это ценю. Спасибо, — неуверенно улыбается. — Ну что, покажешь свои фотоальбомы, все дела?
Наконец Чанбин тоже улыбается.
— В детстве я был довольно милым.
— Да ты и сейчас ничего так, — Ли подмигивает.
— Я не милый, — Со округляет глаза. — Какой-какой, но не милый.
— Я считаю иначе.
— Милые люди должны быть красивыми хотя бы, — хмыкает Бин, опираясь на дверь.
— Видишь, всё сходится. Ты как раз очень красивый, — Ли делает то же самое.
Чанбин смеётся.
— Что за неправдивые комплименты?
Фыркнув, Ликс хмурится.
— Они правдивые. Это моё мнение.
— Ну хорошо-хорошо, — Чанбин сдаётся. — Ты имеешь право на своё мнение. И я рад, что нравлюсь.
— Вот и отлично, — более довольно тянет Ли.
Чанбин открывает дверь и неуверенно смотрит в открывшуюся перед ними старую прихожую. Видно, что его мучают сомнения и даже… страхи? Феликс сжимает его руку вновь.
— А теперь… во внутрь? — спрашивает Со у младшего, весь напрягаясь.
— Да, давай.
Чанбин заходит первый и непроизвольно вздрагивает от вида своего бывшего дома. Ему не особо приятно тут находиться. Скорее даже это испытание для него самого. Испытание, которое он хотел пройти вместе с Феликсом. И Ли это понимает. Понимает и ценит.
Внутри дом оказывается не таким, как и можно было представить: несмотря на то, что там давно не жили, всё относительно убрано.
— Я как-то пару лет назад пробовал тут прибираться, — объясняет Чанбин. — Вышло только пару комнат, дальше мне морально не хватило сил. Особенно комнаты родителей. Даже зайти туда не могу.
— Ты хочешь, чтобы я это сделал вместе с тобой? — прямо спрашивает Феликс, с тревогой думая о том, как Чанбин побледнел.
— Да. Пожалуйста, будь рядом. Мне… мне это надо.
Невесомо коснувшись чужого плеча, Феликс обещает.
— Буду.
И это звучит как нечто большее, чем просто обещание вместе осмотреть дом.
— Можно вопрос?
— Ты очень любишь их задавать, — как-то даже нежно произносит Чанбин. — Давай.
— Ты… — Феликс запинается, не зная как это сказать. — Ты говорил, что твои родители умерли, как это бы…
— Их убили, — отрезает Чанбин, голос которого сразу становится холоднее.
Не та тема, о которой он хотел бы говорить, Феликс это понимает. Но то, насколько это было нетактично только после того, как озвучил.
— Прости.
— Ничего. Я бы рассказал как это было, но я сам не знаю почти ничего, — смягчается Чанбин.
Он недоговаривает, понимает Ли, но лезть дальше не собирается. И так сказал лишнее.
В комнатах родителей Чанбину становится дурно, но, всё так же держа Феликса за руку, он остаётся там на минут пять, после почти выбегая. Второй раз идти пока не планируется. Оставшееся время они занимаются тем, что Чанбин показывает всякие альбомы, свои игрушки. Феликсу интересно очень, пускай и не по себе. Чанбину тоже не по себе, но он держится, и Ли непроизвольно проникается уважением к тому, какой старший сильный. Хочется обнять его и сказать, что всё будет хорошо, но Ликс этого не делает, понимая, что могут и не оценить.
Тогда ему стоит просто быть рядом.
***
День-25
— Сынмин, быстрее! — кричит Хёнджин, хватая друга за руку.
— У него идёт кровь… кровь… — в истерике повторяет Сынмин, сидя на коленях перед телом. — Я… я его убил? Я его убил… Я его убил, чёрт возьми!
Феликс хватает Кима за руку и пробует поднять, но тот отмахивается.
— Быстрее!
— Ему нужна скорая, — твердит Сынмин, дрожащими руками пытаясь найти пульс. — Вызовите скорую!
— Какая к чёрту скорая?! — злится Хёнджин. — Нас всех сейчас убьют, если мы не свалим отсюда!
Но Мин лишь всё так же трясётся на полу, закрыв лицо руками. Ещё немного и он скатится в глубокую истерику, это понимают все они.
— Ну же, Сынминни, — мягко зовёт его Хёнджин. — Пошли. Иди сюда, — он протягивает руки младшему.
Тот смотрит неуверенно, не решаясь что-либо делать. Он понимает, что должен встать и пойти, но не может. Его будто всего парализовало. Тут он с Хёнджином переглядывается и второй замирает на месте, вспомнив о чём-то.
— Эй? — тихо зовёт его Феликс.
— Чёрт! — а тем временем до Хёнджина начинает кое-что медленно доходить. — О боже, нет, Уджин…
— Что такое? — спрашивает Сынмин, судорожно пытаясь вытереть кровь с рук.
Хван прикрывает рот рукой в ужасе и, похоже, его медленно начинает накрывать паника.
— Я идиот. Боже, я такой идиот. Как я мог забыть… Уджин… Что с ним вообще будет?
Феликс непонимающе смотрит на друга, а Сынмин вдруг резко поднимает голову и сжимает хванову руку.
— С ним будет всё хорошо, он справится.
— О чём речь? — недоумевает Ли.
— Надо позвонить Уджину. Я не знаю как, но надо. Ему конец, его убьют, понимаешь? — Хёнджин пытается подавить паническую атаку, но выходит с трудом. — Он остался там один. Что если с ним что-то сделают?.. Какой же он дебил.
— Самопожертвования не самая умная вещь, согласен, — сглатывает Сынмин. — Давай просто надеяться, что он убежал?
Феликс разражённо пинает железную дверь.
— Прошу прощения, господа, — почти сквозь зубы произносит он. — Но мне ничерта непонятно, что происходит и о чём вы. А ещё я не хочу сдыхать и чтобы вы сдохли тоже. А значит нам пора съёбывать с этой вечеринки.
Хёнджин и Сынмин синхронно вздрагивают. Видеть такого жёсткого и холодного Ликса непривычно, но тот сейчас действительно мыслит здравее них.
Сделав глубокий вдох и выдох, Сынмин неуверенно дрожащими руками берёт Хёнджина за руки и встаёт. Феликс помогает ему в этом, поддерживая сзади. И Ким вдруг всхлипывает.
— Простите, — тихо шепчет он. — Я просто так скучал по этому всему, — на него смотрят непонимающе. — По тому, что мы втроём вместе, — поясняет Сынмин, еле сдерживая новые слёзы. — Простите… простите, что так не вовремя.
— Ничего, — вздыхает Феликс. — Мы рядом. Правда, Хёнджин?
— Конечно, — кивает тот, вытирая кровь со своих рук, стараясь унять дрожь. — А теперь давайте постараемся выжить.
Комментарий к Рыцарь
!ВНИМАНИЕ!
ребят, вы все видели это???
http://vk.com/wall-163943144_315
И ЭТО
http://vk.com/wall-163943144_373
Аааааа господи
Вступайте кстати в мою гр по 2джинам, если хотите:з
https://vk.com/hyunjinxwoojin
К части:
http://vk.com/photo-150045757_456239140
========== Чувства Чана ==========
День-15
Реальное время
С искренним нежеланием идти на урок Сынмин пытается придумать отмазку на все случаи жизни в противовес нужде лишних сорока пяти минут литературы. Вообще Сынмин прилежный ученик, почти отличник, но вот литература с их пожилым учителем, который на дух не переносит мальчиков, — это явное исключение. Ким уже потратил все отмазки по поводу лёгких болезней, чтобы туда не ходить, и сегодня новое придумать не выходит.
Сзади слышатся знакомые голоса и, обернувшись, Сынмин видит о чём-то спорящих Феликса и Хёнджина.
Сынмин неуверенно машет рукой Хёнджину, тот машет ему. Ли напрягается, но, под взглядом старшего, натягивает вынужденную улыбку.
— У нас сегодня новый учитель литературы! — радостно кричит Хван. — Так что не бойся.
Мин чувствует странный прилив бодрости от одной только фразы.
— Да? А что со старым?
— Чёрт знает, — Феликс пожимает плечами. — Может, сдох.
И получает кулаком по руке от Хёнджина.
— Феликс!
— Ну ладно, — Ли потирает руку. — Может, позвоночник сломал.
— Феликс! — Хёнджин опасно сверкает глазами.
— Да не делай вид, что его любишь, — хмыкает тот. — Из нас троих его никто не любит. Я вообще не знаю тех, кто в здравом уме могут его любить.
— Розэ, — напоминает Сынмин.
Ли отмахивается.
— Розэ не в счёт. Она просто слишком добрая.
До класса они доходят препираясь, но в этом нет ничего необычного: между Феликсом и Сынмином всё ещё остались недопонимание, раздражение, желание друг другу что-то сломать. Хёнджин лишь может вздыхать и идти посередине. Не то, что он думает о возможности драки между этими двумя… но он думает об этом, да.
В классе непривычно шумно, особенно среди девушек. Хотя нет, среди всех. Парни тоже галдят не меньше. Почти сразу становится понятно почему.
— Новый учитель, — подскакивает на своём месте Феликс.
— Он довольно симпатичный, — не может не подметить Сынмин.
Феликс хмыкает.
— И ты мне говорил, что натурал?
— Завались.
— Ему лет двадцать на вид, — Хёнджин удивляется. — Реально практикант, похоже.
— И то он младше твоего Уджина, — не удерживается Ликс, хихикая.
— Иди в жопу, — мягко советует ему Хван.
— Никто никуда не идёт! — бодрый голос нового учителя заставляет троицу подпрыгнуть на своём месте. — Всем привет, ребятки, я Хан Джисон, ваш новый учитель литературы на эти месяца два, как минимум!
Хан Джисон представляет из себя довольно бодрого и весёлого парня лет двадцати, как и подметил до этого Хёнджин, у него на шее висят большие наушники, а одет он пускай и в классическую одежду, но выглядит как растрёпанный школьник. Роста он невысокого, зато улыбается так очаровательно и искренне, что все девушки ахают, да и некоторые парни тоже. Сынмин вот то краснеет, то бледнеет.