Поскорее бы утро.
Гермиона просыпается от головной боли. Видимо, девушка всё-таки задремала. Не выспалась совсем.
Сегодня выходной, суббота, нет уроков со Слизерином. Нет уроков с противным Малфоем.
Она вообще больше никогда не хочет его видеть. Не слышать его. Ничего, что связанно с ним, не хотела.
Он её слабость. Его губы — слабость. А такая слабость ей не нужна.
Единственное, что омрачало её выходные — это патрулирование два дня коридоров школы. Патрулирование с Малфоем.
Что с ними вообще происходит? Почему от его запаха так сводит легкие? Почему, Мерлин, почему?
Так много вопросов, ни одного ответа.
Девушка перевернулась на другой бок, в соседней комнате послышались шаги. Тихий вздох, почти неслышный. Но напряженный слух уловил его. Она представила его сонным, с полуоткрытыми глазами, с взъерошенными волосами, которые тут же захотелось пригладить. Запустить пальцы. Медленно перебирать. Как вчера. При мысли об этом вечере румянцем вспыхивали щеки.
Поцелуй. Его руки. Стол.
Низ живота сладко ныл.
Нетнетнет. Не думай о нем. И о его руках, губах, языке.
Уснуть уже не получится. Она встала и спустилась в ванную. Умывшись, она опять поднялась к себе. За окном стояла прекрасная погода. Тёплая, солнечная. Хороший сентябрьский день.
Девушка надела легкое платье белого цвета, на лицо нанесла легкий макияж и заколола волосы назад. Она спустилась в гостиную, чтобы забрать свой учебник.
Тихие шаги по лестнице. Долгий взгляд на её затылке, спускающийся к лопаткам, пояснице, ягодицы.
Девушка оборачивается.
— Ты что подглядывал? Малфой!
— С ума сошла? Думай, что говоришь, пожалуйста, - такой ленивый голос, только что проснувшийся.
Да она уже тысячу раз сошла с ума.
— Тогда что тебе надо? - вопросительно поднятая бровь.
Трахнуть тебя прямо на этом чертовом столе. Вот что.
— От тебя ничего.
Губы девушки скривились в ухмылке. В глаза бросились красные подтеки на шее слизеринца. Щеки вспыхнули, наполняясь румянцем. Уйтиуйтиуйти. Быстро. Быстро.
— Не забудь про патрулирование, в девять.
Гермиона прошла мимо него, высоко вздёрнув нос. Откуда в ней столько гордости? Гордая, смелая гриффиндорка. Хотя сама же вчера раздвигала ноги, сидя на этом чертовом столе. Послушно отвечала на поцелуи, зарываясь в его волосы. Тонула в его прикосновениях.
Грейнджер, Грейнджер. Что ты со мной сделала. Что мы сами сделали с друг другом.
Мы. Нами.
С каких пор в его лексиконе появились «мы» и «нами»?
Малфой спустился на завтрак. Она светилась в своём платье. Рядом сидели гребанный Поттер и мерзкий Уизли. Тоже улыбались. Улыбались ей. Чертово золотое трио.
Но вы не знаете, что происходит вечерами. Не знаете, как она изгибается от моих прикосновений. Не знаете, ничего не знаете. Никто не знает.
Он почти рычит от своих мыслей. Сжимает челюсти, напрягая скулы.
— Эй, Малфой, с тобой все в порядке? — Блейз, вовремя, а то бы он точно пошёл и разбил Поттеру башку об стену. Об кафель. Не важно обо что. Обо что-нибудь.
Он проследил за взглядом друга, сел напротив, закрывая ему вид на девушку. Малфой шумно выдохнул.
— Да, в полном, — немного отрешенно, почти не соображая.
— Вижу я, — опять понимающий взгляд, через секунду Забини словно забыл об этом и переключился на еду. За это Малфой и любит своего друга за то, что он не давит. Не расспрашивает. Не достаёт.
***
Гермиона пошла вместе со своими друзьями к Хагриду. С начала учебы не заходили к нему. Её любимый друг. Добрый, радушный Хагрид. Сколько добра и тепла излучает одна его улыбка.
Как же ей хорошо. Вместе со своими друзьями. Они пили крепко заваренный чай и играли с Клыком. Милая собачка вилась вокруг молодых людей, терлась о ноги.
Великан рассказывал им истории о похождении в темном лесу. А ещё недавно он водил каких-то ребят на наказание туда, и они были очень похожи на Гермиону, Гарри и Рона. Такая же умная девочка и два её друга — непоседы.
— Гермиона, ты сегодня замечательно выглядишь. Тебе очень идёт это платье, — улыбка украсила лицо лесника.
— Спасибо, Хагрид, — она смущенно опустила глаза.
Девушка отпила ещё чаю, немного обжигая губу.
— О, как же я забыл! Простите меня, ребята! Я должен идти к Дамболдору!
— Без проблем, Хагрид, мы все понимаем, — Рон похлопал его по плечу.
— Да, конечно. Увидимся! — Гарри помахал рукой и все трое покинули хижину.
Они шли обратно, Гермиона закинула руки на плечи парням.
— Когда вы так выросли? Я уже почти не достаю до вас.
— Так ты почти не видишь нас, малышка, — Гарри прижался виском к её лбу, — постоянно где-то пропадаешь.
— Да, Гер, мы скучаем.
— Я тоже, очень — очень.
Парни переглянулись, схватили Гермиону по бокам и как оторвали её от земли, быстро побежав. Двор заполнился звонким девчачьим смехом. Ей было весело. Спокойно. Она не думала о кретине Малфое. Была только она, её два любимых человека рядом и этот миг. Поистине, прекрасный миг.
***
Ровно в девять часов гриффиндорка стояла около входа в гостиную старост. Целый день она провела с друзьями, настроение было просто идеальное. Так что никакой Малфой не сможет его подпортить. Хотя в её жизни стало слишком много заносчивого слизеринца. Она все также стояла в своём белом платье, но захватила с собой кофту. Вечерние коридоры Хогвартса очень холодные.
За спиной раздались тихие шаги. Малфой. Он не сказал не слова, просто прошёл мимо девушки. Даже голову не повернул. Девушка тоже молча отправилась за ним.
Гермиона всегда боялась этой загадочной темноты. Точнее, людей, которые могут находиться в этой темноте. Но сейчас она была спокойна. Мысли занимал только один человек, и он шёл перед ней. Широкие плечи, накаченные мускулы. Этот свитер обтягивал фигуру Малфоя. В этой повседневной одежде он все равно смотрелся идеально. Когда-нибудь он выглядит плохо?
Уже прошло минут пять. Десять. Всё также тишина нарушалась лишь стуком подошв об холодный пол. Ни слова за всё дежурство. Хотя о чём им говорить? Нет ничего общего… Кроме гостиной, пару поцелуев и обязанностей.
О чём интересно он думает? Почему молчит? Где те привычные оскорбления, издёвки? Мерлин, где?
Именно они бы сейчас вернули всё на свои места. Но их не было. Была только эта давящая тишина. Почти разрушающая. Даже шаги стали тихими, а затем и вовсе бесшумными.
— Малфой? — свой голос показался незнакомым, чужим. О Господи, что она собирается ему сказать.
— Чего тебе, Грейнджер? — он остановился, медленно повернулся. Взгляд скользил по её лицу, изучая.
— Я забыла тебе сказать, что профессор МакГонагалл попросила сделать график успеваемости пятых курсов, — молодец, нашла что сказать. Девушка действительно забыла про эту просьбу.
— Так сделай, — его тон был таким безразличным и уставшим, что это разозлило Гермиону.
— Вообще — то, Малфой, это наши общие обязанности, я не собираюсь делать всё одна! Когда до тебя уже дойдёт, что ты тоже староста? — О, как она быстро разгонялась. Уже тяжело дышит и сжимает кулаки. Фурия в чистом виде, — Меня не волнует твой отец, который всё тебе покупает и всё за тебя решает! Тебе придётся выполнять!
Зря, девочка. Зря.
Малфой гневно посмотрел на неё, упоминание об отце не на шутку разозлило парня.
— Не смей говорить о нём! Не смей, сука!
— А что? Это правда, Малфой, ты без него никто! И ты сам прекрасно об этом знаешь.
— Грейнджер, заткнись, — он почти это прошипел, — ты не знаешь ни его, ни меня. Ты нихера не знаешь!
Он сделал шаг в её сторону, она отошла, почти прижимаясь к стене. Резко сократив расстояние между ними, Малфой с силой ухватился за её плечи и впечатал её в стену, прижимая к холодному бетону. Где-то в лопатках и затылке вспыхнула боль, и девушка скривилась от неприятного ощущения. Фигура парня нависла над ней.
Страшно. Больно. Безумно.
Казалось, опять это безумие. Опять эта буря, которая возможна только между ними. Они так близко к друг другу. Воздуха явно не хватало. Обоим.
— Твою мать, Малфой, не смей трогать меня.
— А то, что, Грейнджер? Тут нет твоих дружков, некому тебя защитить. Ты здесь одна, и ничего не мешает убить тебя. Размазать тебя по этой стене. Хотя бы на одну грязнокровку станет меньше.
Брезгливо скривленные губы, злой взгляд. Прожигающий. Убивающий.
— Пустые слова, Малфой.
Он наклонился к ней, между ними расстояние выдоха. Она чувствовала его горячее дыхание.
— Грязная кровь, Грейнджер.
Толчок, плечи ещё сильнее ударяются об стену, и он убирает руки. Но не отходит.
Два разгоряченных тела. Два тяжелых дыхания. Два быстро бьющихся сердца. Два злых взгляда. Два отчаявшихся человека.
Комментарий к Глава 4. Два отчаявшихся человека.
Дорогие мои читатели! Вот и новая глава, я надеюсь, что вам понравится. Хочу узнать ваше мнение, пожалуйста, оставляйте отзывы. Для меня очень-очень важно знать, что вы думаете! Может, что-то не так, может, есть какие-либо пожелания, идеи. Спасибо, что читаете мой фанфик, я пишу для вас. С уважением, Krossingover!
========== Глава 5. Я видел тебя и Малфоя. ==========
Ты вопреки всему прекрасен,
Твое безумство нужно мне.
Смысл сотворения мне ясен –
Богов так много. Здесь. Вовне.
Один из них передо мною
Сверкает блеском серых глаз.
Симпатии своей не скрою
Средь брошенных случайно фраз.
***
Гермиона стояла возле зеркала. Да, заботливая мадам Помфри хорошо потрудилась. Ни следа не осталось от синяков. Правда, пришлось помучиться. Два дня она лежала в больничном крыле. Сначала вообще не хотела сюда идти. Но боль напоминала о себе при каждом шаге и вздохе. Девушка не могла спокойно сидеть, писать. Друзьям же опять пришлось соврать. Кто любит врать? Точно не Гермиона. Точно не своим друзьям. Сказала им, что упала в туалете на спину и больно ударилась. Вроде бы поверили. Не хотелось лишних вопросов. Совсем не хотелось.
Но теперь её выписали, и надо было возвращаться в свою комнату. К Малфою. Каждый раз, когда закрывала глаза, она вспоминала этот взгляд. Такой злой, яростный. А потом вспоминала этот удар, в страхе закрывая глаза.
Страх.
Вот, что преследовало её. Она боялась вспышек гнева Малфоя. Боялась самого Малфоя. Мерлин. Как после этого с ним контактировать? Как после этого с ним жить по соседству? Как ходить с ним на дежурства?
Опять не было ответов. Ей до чертиков надоела эта ситуация, когда куча вопросов и не одного ответа. Просто устала. От всего.
Гермиона стоит перед Бароном. Тот в ожидании смотрит на неё. Но у нее не хватает смелости. Руки холодеют, а сердце пропускает удары. В горле застрял ком, не давая произнести пароль.
Давай, Гермиона, у тебя получится. Ну же.
— Красная…
Но девушка не успела договорить пароль, потому что дверь открылась с другой стороны.
***
Вот она.
Грейнджер стоит перед ним. С широко распахнутыми глазами. Стоит, не моргая. Стоит и тоже молча смотрит на него. Какое-то чувство облегчения вырвалось из груди с выдохом.
Он не видел её два дня. Как с утра воскресенья она пропала, так и не появлялась. А он ждал. Искал взглядом. Даже прошёл пару раз около Поттера с Уизелом, внимательно слушая их разговоры. Но они не говорили о ней. И эта неизвестность душила.
Что с ним происходит? Господи, он что переживает?
Только когда пришла Миллисента с больничного крыла, она рассказала, что видела там грязнокровку с больной спиной.
Она пострадала из-за него. Сама виновата. Но почему тогда он так волнуется?
Потому что она его не предупредила. Вот почему. Именно так. Малфою нужно держать всё под контролем. Абсолютно всё. Свой факультет. Своих друзей. Пэнси. Грязнокровку.
И вот он встретил её.
— Грейнджер.
— Малфой.
Куда он шёл? Уже не важно.
Он разворачивается, и заходит в гостиную. Она следом. В носу её запах. Он дышит глубже.
— Где была?
— Какая разница?
— Отвечай, Грейнджер, не зли меня.
Она удивленно моргает, сжимается, словно пытается свернуться в клубок. Боится?
— В больничном крыле, — тут же в глазах появляется тот огонёк, который Драко привык видеть в её глазах.
— Заболела? — издёвка, он откровенно издевается. Это в духе Малфоя.
— Типо того, — он знает. Конечно, знает.
Малфой молча смотрит на неё. Изучает, запоминает. От одной мысли, что не придётся теперь спать одному в этой гостиной, успокаивает. Да, эти два дня он не звал ни Пэнси, никого-то ещё. Они просто были не нужны. Никто не нужен.
Делает шаг, подходит ближе. Вдох. Ещё ближе. Выдох. Просто стоит рядом с ней.
Гермиона чувствует его дыхание. Он рядом, и она уже забыла, что случилось. Забыла эту боль. Забыла больничное крыло.Только остро ощущала их разлуку. Нехватку его запаха. Его глаз. Таких нужных, как и сам Малфой. Между ними буквально миллиметры. Девушка тянет руки и обнимает его за шею, судорожно дыша. Почти трясётся от страха.
Сейчас оттолкнёт. Ещё секунда. И она умрёт. Просто задохнётся от боли, если так случится. Утонет в ней.
Но нет. Он касается рукой её талии. Осторожно. Нежно. Боясь, причинить боль. Снова. Нет, ни он, ни она этого уже не вынесут. Затем проводит по волосам. Девушка вздрагивает от этого движения, но Драко лишь крепче прижимает её к себе, словно успокаивая.
Простила, кажется, простила.
— Грейнджер, скажи мне.
— Что сказать? — она не понимает.
— Что ненавидишь меня. Больше всех на свете ненавидишь.
— Я тебя ненавижу, — и это была чистая правда.
— И это всё ничего не значит.
— Да, ничего не значит.
— Молодец.
Не хотят отпускать друг друга. Не хотят разрывать объятие, потому что потом придётся жить дальше. И оба к этому не готовы. Хватит, надолго затянулась их секундная слабость. Гермиона отстраняется. Убирает руки. Смотрит в глаза. Проводит рукой по щеке. Его кожа. Такая бледная, но такая горячая. Такой контраст. Весь Малфой — это сплошной контраст. И она уже убедилась в этом.
Щека горит. От её прикосновения. И ещё долго будет гореть. Очень долго. И он будет вспоминать. Объятия, её прикосновения, её запах, её волосы.
Эта комната хранит много секретов. Слишком много секретов. Слишком много видели эти стены, эта мебель, этот пол.
Нет смысла, здесь больше оставаться. Нет смысла в словах, которые они могли бы сказать сейчас. Это только всё испортит. Разобьёт этот момент. Такой непонятный для них обоих. Такой странный и такой сокровенный, что можно вспоминать его только наедине с собой. И то не всегда.
Он разворачивается и уходит. А она смотрит. Снова.
Это уже входит в привычку. Такую дурацкую привычку.
***
Гермиона после обеда сидела на трибунах на поле для квиддича. Ей нравилось туда приходить, неважно, кто играл. Там свежий воздух, прохлада. Её всегда завораживал полёт игроков. Они такие быстрые, ловкие, сильные. Рассекают воздух своими мётлами. Завораживают. Притягивают взгляды.
На этот раз Гермиона застала свой факультет. Ещё приятнее смотреть на своих друзей.
— Гермиона! Хеей! — Гарри улыбался и махал рукой.
Гриффиндорка со всех ног побежала вниз по лестнице и бросилась в объятия друга.
Такой родной и любимый Гарри.
— Я так рад, что ты пришла. Давненько тебя не было видно, раньше ты почти на всех тренировках присутствовала. Я уже начал считать тебя частью команды.
— Да, я знаю, Гарри, сейчас, сам понимаешь, куча обязанностей. Главное, что я тут.
— Да, малышка, — он опять обхватил её за талию, зарываясь носом в волосы.
Ей нравилось, когда он так её называл. Как будто старший брат, который всегда подставит плечо, поддержит. В груди, согревая, разливалась теплота.
— Эй, Гарри, у нас вообще-то тренировка, — откуда-то послышался голос младшей Уизли.
И их идиллия рухнула. Разбилась вдребезги, упав к ногам.