Время и прах - Иоаннидис Дарья "clove_smoke" 4 стр.


— Всё-таки решился?

— Но не на то, о чем ты подумал.

— Но близко к тому.

Я стал двигать рукой, глядя Пату в глаза.

— Касаться ртом после того рыжего я не буду. Не сейчас.

— Брезгливый стал?

Я промолчал, не прекращая движений. Возбудился он достаточно быстро, несмотря на пережитое.

— Тебе же так нравилось, да? Когда он поднимал тебя на наручниках.

Пат с улыбкой лишь смотрел на меня.

Я ждал ответа, но он лишь кусал губу. В тишине и под всходящим солнцем я дрочил ему и запоминал выражение его лица. И оно тоже будет в моих снах — теперь и таким. У меня целая картинная галерея имени Пата в моей памяти. Я люблю перебирать эти кадры, как экспонаты выставки импрессионистов: хаотичные пятна на месте глаз и волос, лучи, обнимающие его. Выражение лица. Звуки и запахи. Как еще разлучит нас жизнь и снова сведет? Я не знаю. Но хотел запомнить навечно эти мгновения, намертво вшить в себя, как татуировку на сердце. Его имя навечно на мне, кривыми стежками. Его вздохи, его оргазмы. Его смех и его боль.

Пат зашипел, выдернув меня из водоворота мыслей.

— Помедленнее. Учись быть нежным, придурок.

— Меня никто этому не учил. Ты научишь?

Пат ничего не ответил, лишь кривовато усмехнулся.

Он кончил, глядя мне в глаза. Я вытер руку о его живот, задрав рубашку. Затем глотнул из бутылки и дал ему.

— Спать хочу, Марек, — Пат устало склонил голову на бок.

Я расстегнул наручники и показал:

— Ванная там, хотя ты и так должен помнить.

Пат встал, потирая запястья.

— И это всё, чего ты хотел добиться?

— На сей раз да.

— Мелковато.

— Иди в ванную уже.

Пат ушел, а я завалился на кровать.

Когда он вернулся, я уже почти спал, но обнял его, стоило ему лечь рядом со мной.

***

Мы проснулись где-то за час до назначенного времени. Пат проверил выстиранную рубашку — она была сухой, но всё равно в розовых пятнах от крови.

— Дай мне свою, что ли. Я не успею съездить переодеться.

Я поискал в шкафах и нашел темно-серую свою.

— У тебя хоть другие цвета кроме серого и черного бывают?

— Еще у меня есть белые футболки. Я постоянен в своих привязанностях.

— Оно и видно. Расческу тоже дай.

Я отыскал расческу и протянул Пату. Пат пытался навести на голове приличный вид. Сходил в ванную и смочил волосы, затем зачесал назад.

— Я помню, ты был иногда похож на мафиози.

Пат хихикнул:

— Я ведь таким и был.

Но смешок его быстро и резко затих.

— Скучаешь по той жизни?

— Не то слово.

— Тебе так была важна власть?

— Власть делает тебя свободным.

— А сейчас ты не свободен?

— А сейчас я подрублен под ноги. Я потерял всё, что имел.

— Я тоже. Я потерял всех. И тебя. Из-за тебя, в том числе.

Пат ничего не ответил, лишь прихорашивался перед зеркалом. Затем стал напевать какой-то мотивчик.

Я наблюдал за ним, понимая, что такие мгновения, как эти, что удалось пережить, не будут повторяться. Наблюдал за ним и заранее по нему скучал. И не мог ему об этом сказать.

Но поднялся и обнял его со спины, уткнувшись носом в шею. Пат замер с расческой в руках и слегка откинул голову назад. Он погладил меня по руке, нежным, понимающим прикосновением.

— Мы такие дураки, — сказал я глухо и поцеловал его легко в шею.

— Мы — это мы, — ответил он еле слышно, — У нас никогда ничего не было легко.

— Да уж.

— Надо собираться. Позавтракать для начала.

— Перехватим что-нибудь по дороге.

***

Похмельный и хмурый Джон жевал зубочистку и просматривал какое-то видео с коммутатора. Мы были первыми сегодня, и этот факт нужно занести в рекорд.

Джон удивился, но не слишком.

— Выглядите вы не очень.

— И чувствуем себя тоже, — сказал я.

Пат уселся напротив Джона с вопросительным видом.

— Что нового? — спросил у него Пат.

— Я просматривал головидео из памяти ИскИнов. Там есть нечто странное. Сам посмотри. Ты, Марек, тоже.

Джон перемотал видео назад. На трехмерной картинке была видна фигура, которая делала странные движения.

— Он словно сбрасывает что-то, — произнес я.

— Это уже другое видео, другой пилот и другой ИскИн.

— Они похожи. Эти движения, — Пат достал зубочистку из упаковки и тоже принялся ее жевать.

— Это третье, — Джон поставил еще одно видео.

— Сделай крупнее, — попросил я, — Он чешется или сбрасывает что-то.

Пат отбросил зубочистку и встал:

— Марек, ты мне нужен. Встань сюда.

Он обнял меня сзади, я вопросительно взглянул на него.

— Сбрось мои руки. Да не так. Сбрось, как будто испугался.

Я сделал, как он приказал. В глазах Джона появился интерес.

— Словно ему кто-то привиделся, этот кто-то его коснулся, а пилот сбросил руки.

— Они все делали это движение.

Джон задумчиво переменил позу.

— Теперь у нас есть что-то, только что с этим делать.

Внезапно открылась дверь, и влетела запыхавшаяся Анна.

— У нас есть выживший! — громко сказала она.

========== Глава 7 Выживший ч. 2 ==========

Мы вышли из участка, чтоб поехать в больницу, где находился выживший пилот. Если кратко, то он вспорол себе живот, но сумел сесть в Космопорте с помощью автопилота. Он фактически находился при смерти. Не думаю, что мы смогли бы многого от него добиться в таком состоянии, но Джон погнал нас на знакомство.

Пат шатался, цепляясь за меня, а как только перешагнул порог участка, так соскользнул с моего плеча. Я забыл, что он держался из последних сил…

— Пат! — позвал я.

Джон обернулся:

— Что с ним?

— Ночка была бурная, — пробормотал Пат, — Можно мне домой?

— Можно, конечно. Марек, отвези его.

Мы доковыляли до мотика, и я выгрузил Пата на сиденье, сам же обхватив его за пояс, сел сзади.

Пат измученно засмеялся:

— Сначала я — тебя, затем ты — меня.

— Прости. Не представляешь, какую вину я ощущаю.

— Так тебе и надо. Ты слегка забыл, что я не могу так быстро восстанавливаться как ты.

Я завел мотик, и мы выехали со стоянки.

Доехали в молчании, только шершавый, смешанный с солнцем ветер нас провожал.

Какой же я мудак.

Я помог дойти Пату до квартиры, поддерживая весь путь. Снял с него обувь — он за меня держался. Дотащил его до матраса, сам сел рядом и обхватил свою голову руками.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил я, подняв голову и взглянув на Пата.

Пат завозился и немного приподнялся:

— Думаю, что поспать. У меня сотрясение, наверное.

— Тебе точно не нужно в больницу?

— Точно. Но в общем-то у меня были какие-то укрепляющие порошки для мозгов.

— Ты про наркотики?

— Нет. Просто порошки для восстановления.

— Хорошо, поищу.

И я пошел на поиски чудодейственных порошков в необъятных шкафах Пата. Шкафы с одеждой я сразу отмел. Одежды у Пата было как у королевской особы. Шмоточник чертов. Далее всякие причиндалы, в том числе и для секса. Много всяких причиндалов. Отдельная полка с книгами. Шкаф с косметическими средствами. И ящичек с аптечкой наконец. Такой же набор шовного материала и игл как и у меня. Какие-то пакетики с порошками.

— Эти? — я помахал зажатым в руке пакетиком.

Пат открыл глаза и взглянул.

— Найди который с розовой полоской.

Я переложил другие пакетики в одну кучку, ища искомое. Ну вот он, с розовой полоской.

— Развести в воде?

— Да.

Я принес стакан воды и развел в нем содержимое. Затем подошел к Пату, сел перед ним на колени, помог ему подняться, и, поддерживая его голову, дал ему напиться.

Пат допил и устроился на подушке.

— А теперь тебе надо на работу.

— Я побуду с тобой.

— Марек, езжай на работу.

— Нет.

— Проваливай, я сказал. Со мной всё будет в порядке. Только принеси ведро, меня может начать рвать.

Я чертыхнулся, но послушно поплелся на поиски ведра. Обнаружил его в ванной и тоже принес и поставил на пол перед Патом.

— Я за тебя беспокоюсь.

— Сначала ты меня долбанул по голове, а теперь обо мне беспокоишься?

— Я же попросил прощения.

— Езжай на работу, — повторил Пат.

Я надел куртку и вышел из его квартиры.

Вот так с ним всегда. И со мной. Что с нами не так?.. Мы ломаем друг другу хребты и души, но нас спаяло намертво, не разорвать. Хотя и пытались. Но он хочет оторваться от меня. Или не хочет.

Мне не понятно.

Айви сказала, что он любил меня. Но я не верю ни ей, ни ему. Лишь схожу с ума. Мне бы хотелось отдельный бункер для него и меня, и никого туда не пускать, быть один на один, переламывая, перемалывая друг друга, чтоб, наконец, смешаться в общую неразделимую пыль. Звездную пыль.

Космос на двоих и слышать как звезды рождаются из взрыва и умирают, превращаясь в черные дыры.

Или мы стали черной дырой на двоих, и мы засасываем друг друга, высасываем друг друга…

Я жадно пью каждое мгновение с ним, и мне всё мало.

Дерек сделал нас чудовищами. Тогда он сделал нас чудовищами друг для друга, и предназначенными друг другу тоже.

Чудовище может полюбить только чудовище. В жизни всё так.

Это в сказках красавица делает из чудовища принца. Но ни в одной сказке не говорится, что чудовище может быть настолько покореженным пережитыми событиями, что принца в нем просто не осталось. Он умер и уже не возродится.

***

В больничной палате было полутемно. Русоволосый пилот Джим Тайренд лежал на койке, подключенный ко множеству аппаратов с мигающими сигналами. Его уже вытащили из лечебной капсулы и подлатали, но всё равно пока еще нужно время на физическое, а самое главное психическое восстановление.

Джон листал досье в коммутаторе и выискивал зацепки. Каждый день он оставлял кого-то для дежурств или даже оставался сам. Анджела из Зеленого сектора тоже оставляла своих ребят.

Мне нравились дежурства, они наполняли меня спокойствием, но мысли о таком же больном в комнате с багровыми стенами не оставляли меня.

Пат не открывал дверь, лишь приказывал «уходи». Он уже неделю валялся дома. Я объяснил ситуацию на работе. Рассказал обо всём Джону. Он сказал, что если я Пата убью, то Джон не будет помогать меня вытаскивать из задницы. Ибо я сам виноват.

Он был прав: я виноват.

Я привозил Пату еду и лекарства и оставлял сумки у входной двери, скребся немного, затем уходил и таился неподалеку, дожидаясь пока Пат выйдет и заберет сумки.

Выходил он всклоченным и мятым, пошатывающимся и тяжело дышащим. Он с трудом приподнимал сумки и уходил внутрь.

Один раз я выпрыгнул из своего убежища, чтоб помочь Пату и проникнуть внутрь, но он каким-то образом набрался сил, чтоб дать мне пощечину, оцарапав щеку.

— Если ты еще раз ко мне приблизишься…

— А то что?

— Я сейчас не в том состоянии. Но ты себя собрать не сможешь, если еще раз ко мне приблизишься. Уходи.

— Я буду привозить тебе продукты.

Пат пожал плечами:

— Как хочешь.

И он ушел, захлопнув ногой дверь. Я же остался стоять в большом недоумении.

Так вот, Джим Тайренд лежит здесь, Пат забаррикадировался дома, а я даже бухать не могу — настолько меня поглотило недоумение.

Джим Тайренд вспорол себе живот и выпустил кишки. Но, поддерживая вываливающиеся внутренности, он всё же каким-то образом пришел в себя (от боли?) и отправил корабль на возврат на Землю.

Джон показывал фотографии Джима. Кровавое взбухшее пятно под белой простыней на месте живота.

Какого цвета кишки? Они розовые, сиреневые, голубоватые, жемчужные?

Я вспорол себе кишки и теперь хожу в недоумении. Глядя на них, на текущую сквозь пальцы кровь, я держусь за живот и хожу от окна к стене и обратно и удивляюсь, удивляюсь, удивляюсь. Я не чувствую боли, и как же это странно, что не чувствую.

Я опять всё испортил, бог.

Почему ты создал меня таким дураком.

***

Он проснулся в конце недели. Джон собрал всех и мы, расталкивая друг друга локтями, как маленькая толпа любопытных детей, сгрудились вокруг кровати Джима. Разговор его давался с трудом, но времени ждать, пока он достаточно окрепнет у нас почти не было.

— Я Джон Райдер-Смит, — представился Джон, — Глава полиции Красного и Синего секторов. И фактически глава всей полиции Бёрн-Сити.

Упс. Я и не знал.

— У нас к вам несколько вопросов, — Джон повернулся и шикнул, чтоб мы немного сдвинулись и не напирали так.

— Поскольку, вы единственный выживший, расскажите, пожалуйста, что с вами случилось в космосе.

Джим сжал исполосованные белыми заживляющими полосками руки над простыней и наклонил голову.

— Я плохо помню.

— Расскажите всё, что помните.

Джим прокашлялся.

— Я оставил автопилот на ИскИна Артура, а сам лег вздремнуть. Проснулся от испуга. Может, это был сон, я не знаю. Словно меня кто-то тронул.

— Как вы думаете, кто это мог быть?

— Я не знаю. Там никого не было. Мне нужно было долететь до Марса, потому второго пилота не стали посылать в тот полет.

— Как вы себя чувствовали перед полетом?

— Как обычно. Хорошо. Я прошел обязательный медицинский досмотр перед полетом. У нас всё строго. В случае даже малейшего подозрения пилота снимают с рейса.

— Вы были в ночь перед полетом у мисс Кэрол Рэйнолдс.

Джим молчал, только уткнул взгляд в белую простыню.

— Джим? Мы не осуждаем вас. Проституция разрешена в Бёрн-Сити. Мы просто пытаемся понять, что происходит. Нам нужна хоть какая-то зацепка. Гибнут люди.

— Да, я был у Кэрол в ту ночь! — резко сказал Джим и взглянул на Джона, — Но не думаю, что этот факт как-то сможет вам помочь.

— Нам важны все факты, Джим.

Я протиснулся вперед, задев Пата плечом. Меня прошиб долбанный разряд тоски от тепла его кожи рядом и от запаха, древесно-металлического и шоколада, того самого, неповторимого.

— Джон, — сказал я, постаравшись успокоить голос, — можно мне поговорить с Джимом наедине? Пожалуйста.

Джон взглянул на меня, и не спрашивая ничего больше, отправил остальных из палаты в коридор.

Когда все ушли, я присел на кровать Джима.

— Мое имя Марек. Марек Виленски. Я знаю, что такое полеты. Налетался. Сам живу на астероидах. У меня там бизнес, работа, всякие дела.

Джим никак не прокомментировал.

— Джим, хорошо, что ты выжил. Самое страшное уже позади.

Джим прокашлялся и тихо ответил:

— Я больше не смогу летать. Часть органов мне заменили на искусственные.

— Но ты можешь жить. Лучше быть живым на Земле, чем размазанной кровавой кучей в Космосе.

Джим хмыкнул:

— Ну и юмор у тебя Марек Виленски.

Я нерешительно улыбнулся:

— Что есть, то есть.

Мы помолчали.

— Тебе нужно что-нибудь? Принести тебе особенной еды, коммутатор?

— Неси, — сказал Джим.

— Тогда я занесу сегодня. Теперь тебе нескучно будет.

— Я не знаю на кого был похож тот, кто меня касался. Но он имел ореол человека, — сказал Джим резко.

— Что ты имеешь в виду?

— Он слабо светился. У него были руки и ноги. И он заставлял меня… Постоянное эхо в голове. Словно множество голосов в голове. Потом был жар, было очень жарко. Я посмотрел температуру в кабине, но она была 15 градусов, должно было быть достаточно… холодно. Но было жарко, очень жарко. Мою кожу располосовывали. Эти пальцы, щепки. И я чесался. Как жуки под кожей. Они копошились, выползали наружу. Через уши, ноздри. Но больше всего их было в животе, — Джим закашлялся от давящих его слез.

Я попытался взять его за руку, но он отдернул руку.

— Извини, Марек Виленски. Я не могу. Не сейчас.

Я поднял ладони вверх:

— Всё в порядке! Тише. Всё это закончилось.

Я встал с кровати:

— Спасибо, Джим. Я занесу тебе сегодня коммутатор и… Что ты хочешь из еды?

— Лапшу.

— Ого. Хороший выбор. Какую?

— Со свининой и китайскими грибами. И димсамы.

— Хорошо, принесу целый набор.

— И гранатовый сок.

— Еще что-нибудь?

Назад Дальше