========== благослови вас Господь, свиньи! ==========
yelawolf - empty bottles
От желтых букв, намазанных детской рукой на почтовом ящике и составляющих “МакКолл”, остались только “м” и “к” - за три месяца до рождения Клифа, но не до их развода, им не хватило пяти долларов на банку водостойкой краски в стройотделе, потому что они заплатили за подгузники, бензин до Арчер-Сити и сводили Митча на ознакомительную вечеринку для подготовишек в прыгающий остров. Они были самыми молодыми родителями. Их сыну уже исполнилось пять, тогда как им не было еще и двадцати четырех. Оба бросили колледж в девятнадцать и уехали в Техас с трехнедельным младенцем в переноске и четырьмя сотнями долларов. Тогда все началось.
Хлопает москитная сетка, и скрип поношенных детских шлепанцев раздается по засушенной пустыне на десятки свободных от застройки миль вдоль по трассе на Уичито-Фоллс.
– Папа! - Митчелл припадает к нему, его влажные от пота волосы вьются и налипли на грязный от пыли лоб. На мокрой шее болтается крестик.
– Ты почему не в школе? - Скотт поправляет сползшую лямку от майки с плеча сына.
– Все поехали смотреть крокодилов в округ Кук. В Ок-Ридж. Автобусная экскурсия. Мама Дэби Добс тоже поехала. Она спросила маму, захочу ли я поехать со всеми. На школьном собрании.
– И что мама ответила?
– Не знаю.
– А ты хотел поехать?
Митч раскачивается на пятках: они отклеиваются от шлепанцев, но после снова к ним липнут. Немытые ступни стоптаны в кровь из-за дешевой резины.
– Если честно, то не очень. Я больше хотел, чтобы ты приехал, - признается он. - Пап, я вешу уже тридцать три фунта. Думаешь, тренер возьмет меня в команду во втором классе? После Рождества они будут играть на поле в Прэйри-Пойнт.
– А знаешь, что? Почему бы нам не поехать туда вместе? Допустим, в пятницу. Я заберу тебя после занятий, купим “эм энд эмс” со вкусом соленого арахиса. Как ты на это смотришь?
– Без шуток?
– Без шуток, - соглашается Скотт.
– А мама? - Митчелл трет запачканный кетчупом нос. Трудно смотреть на ребенка, который знает, что просит о невозможном.
– Посмотрим, что я могу с этим сделать, идет, Ковбой? - Скотт подталкивает к нему свой кулак.
– Идет.
Двухкомнатный дом из гипсокартона пропитан молоком, соусом карри и стиральным порошком и набит дешевой пластиковой мебелью. Малия сидит на коробке из-под кондиционера перед стульчиком для кормления, стараясь впихнуть в Клифа банановое пюре из банки.
– Ну же, малыш, я заплатила за него семьдесят центов. Ты такое уже ел.
– Давай я, - Скотт ногой подцепляет складной табурет и пододвигает его к стульчику, поближе к Малии. Тогда же она роняет ложку, и Клиф заходится радостным визгом, растаскивая остатки пюре по столешнице и попутно размазывая его по лицу Скотта.
– Горячей воды нет, бойлер сломался, - замечает Малия, когда он хватает запачканные ладошки сына и облизывает их. На ней растянутая майка без лифчика “Даллас Каубойз” - до появления Клифа в день игры в 2017-ом они каждый год смотрели трансляции Супербоула, забив желудки жареными ребрами с ананасами и пивом. Митчелл всегда был у них под боком: сперва в ползунках с соской и пластмассовым Робокаром Поли, а после копающийся в миске со снэком и болтающий о пасах “Питтсбург Стилерз”. Скотт надеялся, что в этом году они снова соберутся вместе, перенесут телик на крыльцо и устроятся в пластмассовых садовых стульях с детьми.
– Я принес деньги. Тут восемьдесят два доллара. И я починю бойлер, - Скотт, выхватив Клифа из стульчика и опустив его на пол, тянет Малии пачку, зажимая ее в пальцах с въевшимся под ногти мазутом. - Что у Митча с кроссовками?
– Подошва протерлась, - она отворачивается и ставит недоеденное пюре в холодильник. Когда она нагибается над полкой, Скотт замечает, как торчащий хребет натягивает ее майку. Не считая канистры с молоком, банок детского питания и обернутой пищевой пленкой миски со спагетти, на полках ничего нет. Скотт знает, что Малия отказывается от полноценного питания в пользу мальчишек.
– Мал, - он останавливается рядом с ней. - На неделе Старый Вилли отдаст мне деньги за замену движка в грузовике, а я как раз обещал Митчу, что свожу его на поле в Прэйри-Пойнт. Мы можем снять трейлер в озерном парке и остаться там на пару дней. К тому же, в Бонеме есть обустроенный пляж. И до города всего три мили. Заодно купим Митчу новые кроссовки в “Грейт файв”.
– Всю неделю я работаю в две смены. В другой раз, - Малия говорит таким тоном, что Скотту становится понятно, что вопрос решен. Тогда он машинально тянется к обручальному кольцу, гоняя его по пальцу, как делает всегда, когда чувство вины за их распавшийся брак становится невыносимым.
Митчелл слышит, что мама и папа ругаются. Не так, как в прошлый раз, но голос у мамы такой, словно она собирается заплакать, хотя Митч ни разу не видел, как мама плачет. Поэтому он тоже не плачет. Даже ночью, когда мама напевает спросонья хныкающему Клифу “Баю-баюшки, Луна”, и он бесшумно выскальзывает во двор через кухонную дверь без сетки и бежит к луне по неостывшему асфальту так долго, пока его голые ступни не начинают болеть. Тогда он совсем чуть-чуть перестает думать о том, как сильно скучает по папе.
– Я делаю то, что должна. Я готовлю еду, я забочусь о детях, я работаю. Вот что я делаю. Это моя жизнь, - говорит мама.
Митчелл болтает ногами, сидя в садовом стуле у задней двери и перекатывая футбольный мячик носком шлепанца. Мимо тащится пикап, пустые банки шлепаются друг о друга в багажнике, и грохот заглушает слова папы.
– Уходи, Скотт. Проваливай отсюда.
Митч зажимает уши локтями.
– В той зеленой комнате был телефон и красный шарик.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Кончай это. Прекрати вести себя так, словно я понятия не имею, через что тебе приходится проходить. Мне знакомо это чувство, Малия. Я чувствую то же самое.
– Еще картинка с коровкой, перепрыгивающей через луну. И три маленьких мишки, сидящих в штанишках.
– Каждый день я заставляю себя поверить в то, что мы поступаем правильно.
– Баю-бай луна в окне. И корова на стене. Баю-бай шарик и летучий фонарик. Баю-бай.
Митчелл хочет уснуть и проснуться там, где мама и папа берут его в свою кровать, он рассматривает, как ходит ходуном мамин живот-мячик, и папа называет их “большой четверкой”.
\
Олни - фермерская община в получасе быстрой езды к югу от Уичито-Фоллс. Единственное, чем Олни славится, - летный испытательный полигон в трех милях от города, который в 2014-ом использовали как тренировочный трек для Чемпионата мира по ралли от “Рэд булл”. Олни был - и до сих пор остается - тем типом городка, который Голливуд представил миру в киношной версии “От заката до рассвета”: безработица, налоги, средний доход - тринадцать тысяч долларов. Следствием борьба рейнджеров и техасских законников с мексиканскими наркокартелями, дважды в год ограбление “Голдман сакс”, сбыт оружия через границу, наркотрафик.
– О каких деньгах речь? - говорит Скотт после того, как Стайлз выкладывает ему все подчистую.
– Сто тысяч за две машины, перегнанные на авторынок в Западный Техас. Я отдам тебе шестьдесят. Погасив одну четвертую долга за дом, сможете отодвинуть явку в суд на пару недель. Напомни, сколько вы должны банку за займы под залог дома?
– Сто двадцать тысяч. Она не собиралась мне говорить. Мы сильно поругались накануне. То, что я заметил повестку в суд, - чистая случайность. Выплаты по страховке покроют только одну восьмую долга.
– У нее есть накопления?
– Тридцать тысяч по наследству после смерти отца. Это уйдет на покрытие долгов на кредитной карте.
– Эта консервная банка на пустоши не стоит и половины того, сколько вы за нее должны.
– После извещения о выселении недолго до лишения родительских прав. Ты же понимаешь, они не смогут спать со мной на матрасе в автомойке. Я этого не допущу. Мне нужны деньги, и нужны как можно скорее.
Стайлз достает кнопочный мобильник, прокручивая его в руках.
– Это машины перекупщиков? - спрашивает Скотт.
– Машины со стоянок отбуксированных штрафников. Их перекрашивают и снимают с них номера. Механики имеют с этого по сто тридцать тысяч в год наликом.
– Это угнанные тачки?
– Тебе нужны деньги? Авторынок в округе Крейн. Машины на складе в Уичито-Фоллс. Между ними пять часов езды через развилку по знакам на Сан-Диего, Биг-Спринг и Семетри. При худшем сценарии отрываемся от дорожных копов, выжимая сто восемьдесят в час. Ночью по трассе поедут автоцистерны “Мерфи Юэсэй”, не столкнись с ними в трафике, или все взлетит к чертям. Так ты в деле?
– Сколько у меня времени?
Стайлз хмыкает, опивая из пивной банки:
– Выезжаем, когда сядет солнце.
Все семнадцать отполированных крейсерских тачек без номеров стоят на грунтовой дороге у одноэтажной коробки из пенобетона, похожей на собачью конуру или склад кока-колы в Сент-Луисе. Бритоголовые механики топчутся под капотами: вытирают фары, доливают масло в масляные фильтры, подтягивают болты, гайки и муфты.
Они под эстакадой, ведущей в промышленную зону, возле них деньги переходят из один рук в другие. Мужики в татуировках из трейлерного парка, почти невидимого из-за склада, курят самокрутки, прислонившись к грузовикам. Ревут двигатели, из кислотных кабин с откинутыми вверх дверцами орет панк.
– Эти отгоняем в Оклахому. Еще семь - в Нью-Мексико. И две в Западный Техас.
Суперкаровский “бентли экспи 10” с двигателем четыре с половиной литра и компрессором Амхерста-Вильерса.
– Это малышка на задержится на старте, - кричит Стайлз из кабины, прежде чем рвануть с места, юзом входя в первый поворот и скрываясь в облаке пыли по трассе на Стэмфорд.
Скотт обводит пальцем смуглые лица его мальчишек на фотокарточке из автомата быстрой печати в Карсон-Сити. Клифу пять месяцев, его лицо раскраснелось, слезы текут по его подбородку на футболку Малии. Она смеется, ее руки облепляют его затянутый в комбез животик, губы прижаты к торчащему завитку на его макушке.
– Автоцистерны “Мерфи Юэсэй” свернули на юг и направляются по трассе на Канзас-Сити. Патрульные в Холлидей. Уходите от погони.
Скотт спешно убирает фотокарточку в карман расстегнутой гавайской рубашки и обхватывает рычаг на коробке передач. От рева моторов заложило уши. Хлопают дверцы.
– По прямой рвет в клочья, обгонит Ф-111 на взлете.
Скотт врубает первую передачу и давит на газ.
Ядро его воспоминаний о той ночи или тех двух предрассветных часах, когда он выезжал из Уичито-Фоллс и гнал высокоскоростной “бентли экспи 10” через Бэй-бридж на скорости сто пятьдесят, в шортах и ковбойской куртке, мчался по туннелю Трежер-Айленд и входил в окутанные приползшим с озер туманом повороты по знакам на Крейн.
Он был в состоянии нащупать нейтралку и врубил дальний свет, потому что трасса была пустой. Он следил за дорогой. Поэтому когда на встречку вынесло автоцистерну “Мерфи Юэсэй”, он чисто машинально вывернул руль, уходя от столкновение с под завязку накачанной бензином цистерной из инстинкта самосохранения на скорости сто восемьдесят миль в час.
\
Стайлз курит у снэк-автомата снаружи отделения “Олни Гамильтон Хоспитал”, когда потрепанный пикап Малии тормозит на парковке с визгом стертых покрышек. С ней мальчики: Митчелл, посаженный в машину прямо в пижаме, и Клиф в наспех застегнутой на нем толстовке, продолжающий клевать носом, когда Малия вытягивает его из ремней автокресла и перекладывает на свое плечо.
– Парковочные места только для инвалидов, переставьте машину, - говорит ей уборщик в оранжевой светоотражающей жилетке, попутно жуя буррито. Солнце встает, в снэк-баре напротив драят резиновые коврики и расставляют пластиковые стулья и столы на обочине. Вокруг никого, кому срочно потребовались бы расчерченные места для инвалидов без знаков.
– Мэм, - раздраженно зовет уборщик.
– Заткни свой рот, - рявкает Малия и следом ногой толкает дверь в отделение, втягивая за собой Митчелла и перехватывая Клифа на плече свободной рукой. Она не заметила его, в кричаще-красной рубашке с пальмами и с кругами под глазами, и Стайлз этому рад.
Медсестра вышла в приемное отделение в замызганной кровью униформе незадолго до пяти после двухчасовой операции и сказала, что состояние стабилизовалось. Он родился в рубашке. Но он пробудет в интенсивной терапии до исключения вероятности впадения в кому. Его жена сможет войти в палату.
Уборщик подтаскивает свою толстую задницу к пикапу Малии. Ударяет тупым концом швабры по покрышкам, долбит по ним носком кроссовки. Стайлз сплевывает.
– Нет автосигналки, парень, - спокойно говорит он за пару секунд до того, как запустить кулак в его заляпанную сырным соусом рожу, откинуть дверцу “бентли” у обочины и дать семьдесят на задней передаче.
К первым закатным лучам, сползающим за полоску фривэя в Западном Техасе, Стайлз получает пятьдесят тысяч долларов наличными за перегон крейсерского “бентли”, сообщение для Скотта от дилера - девятьсот тысяч за смятую тачку, сплавленную на запчасти эвакуатором, ко Дню Труда, - и номер в мотеле с плесенью в душе и паршивым местным пивом.
Вторник, семь вечера. Форт Стоктон, округ Пекос. К этому времени он мог бы уже мчать сломя голову где-то между Нидлс и Долиной Смерти, продавив педаль газа сквозь пол. Но он возвращает себе ту основанную на логике пополам с интуицией сосредоточенность, которая, наряду с мерным пульсом и сангвиническим темпераментом, составляет необходимую черту всякого игрока, стремящегося к выигрышу.
Это же Вегас - этот город всегда вызывает на бис.
Тормозные колодки срабатывают на поросшей мескитом обочине в Пасадене - в руке бутылка рома, в сумке под сидением пятьдесят тысяч долларов и незарегистрированный “Магнум-357”, за стеклами гризерских очков красные глаза от мескалинового трипа. Ему кажется, он воняет неизлечимым психозом.
Как только он начинает играть по максимальной ставке, он сразу же оказывается в центре внимания. Три дня спустя, отель “Белладжио”, Стрип. Территория Боба Хоупа и Фрэнка Синатры. Изрядно пованивает дорогим огнеупорным материалом и пластмассовыми пальмами - первоклассное убежище для мелких банкиров, владельцев букмекерских контор и ситкомных телезвезд, вздрачивающих на Американскую Мечту, на образ Большого Выигрыша в предрассветном хаосе игорного зала, выложенного толстым слоем желтого золота.
Он выигрывает пятьсот тысяч долларов, усиленно тренируя выдержку и интуицию. Он успевает досконально изучить все казино, игроков за соседними столами, полуголых молоденьких официанток и распятие гориллы на пылающем неоновом кресте, который оборачивается колесом и вертит зверюгу кругами над многолюдным игровым залом.
Поэтому когда тощая блондинка с лицом голландской фотомодели, спелыми розовыми сосками под прозрачным комбинезоном и охраной при девятнадцатых глоках предлагает ему место за столом в “Сизарс-пэлас”, он соглашается.
\
Взнос - двести пятьдесят тысяч долларов наличными. Если говорить проще - это цена за вход.
“Сизарс-пэлас” стоит на пятнадцатой автостраде на юге Лас-Вегаса и может предложить своим постояльцам три с половиной тысячи номеров. Стриптиз по сравнению с ЛА - дилетантство; Вегас - общество вооруженных мастурбаторов. Здесь кайфуют от азартных игр. Секс как экзотическая добавка для миллиардеров. Шлюхи от заведения для выигравших, дрочка для неудачников.
Закрытая игра Техасского Холдема в звуконепроницаемом президентском люксе, смахивающем на щедро финансируемый клуб “Плейбой” посреди пустыни. С бассейнами и кислотными розовыми фонтанами за раздвигающимися стенами. Стоимость номера - десять тысяч двести долларов за ночь. Игроки - американские кинозвезды, футболисты, владельцы конгломератов и международных акций. На Стрип были хозяева игры. Здесь - хозяева жизни.
Два места последних позиций оставлены за Игроком Икс и его супругой. Их имена не называют. Состоятельная семейная пара. Влияние сродни египетскому синдикату. Испанская вилла с техникой голосового управления и тремя бассейнами под охраной морпехов, каникулы в Эмиратах, тест-драйвы спорткаров, частная вертолетная площадка, элитная черная кредитка “Амекс”, услуги суррогатного материнства. Такие жертвуют на благотворительность - рак, бедность, природные катастрофы, - пока чернокожие женщины из Конго - жертвы домашнего насилия, - стоя на четвереньках, отскабливают грязные углы их душевых кабинок.