Красная жижа ритмично капала мне на лицо. Сначала капли падали на щеку, а затем кривыми ручейками медленно стекали к шее. Я жмурилась, словно в глаза бил нестерпимо яркий свет. Живость леса, его шорохи и сопение, сливались в единую тишину. Это спокойствие мое сердце измеряло полусекундными толчками, отдаваясь в висках. Дышалось с хрипом, как утопающему.
Рев мотора позади отозвался мелкой дрожью в позвоночнике. Ноги подкосились, я бухнулась на колени, стремительно и обреченно.
Симфоническую тишину леса нарушил шорох тяжелой поступи. Тот, кто шел медленно и неотвратимо, постепенно приближался ко мне.
Я распахнула глаза, чтобы зацепиться взглядом за испещренную зарубками кору дерева.
- Снято! – гаркнуло откуда-то сверху.
Я поднялась с колен и отряхнулась. Прикид был еще тот: замызганная драная майка да коротенькие джинсовые шорты. Листья и грязь, густым слоем покрывающие мои ноги, придется отмывать долго.
- Перерыв полчаса, - громкоговоритель разносил звук во всех направлениях. – Молодец, Белли, - Майк уже был рядом со мной, опустив устрашающий прибор, во языцех прозванный скипетром. – То, что нужно. Сегодня ты в ударе. Отснимем побольше сцен, пока луна полная.
Я бестолково кивнула. Моего согласия никто не спрашивал. Майк, довольный такой реакцией, отвернулся к Эммету. Тот недовольно стягивал отвратительно скалящуюся маску.
Секундой после я уже лавировала между мушками съемочной группы. Собачий холод пробирал до костей. Теплую одежду мне принести никто не спешил.
- Вот, - ассистентка едва за шестнадцать накинула мне на плечи длинный и тяжелый мужской пуховик, я вздрогнула от неожиданности. - Прости, что долго.
- Будешь столько сиськи мять - Майк тебя живо выгонит, - сквозь зубы выплюнула я. – Тебя сюда работать взяли.
Девчонка потупила маленькие раскосые глаза, щедро вымазанные подводкой. Она казалась тонкой до невозможности, не стройной и не хрупкой, а неприятно тонкой, словно омертвевшая деревяшка. Мало что ей светило в нашем бизнесе с такой-то внешностью и расторопностью.
В кармане куртки надоедливой мелодией ожил телефон. Муж оставил уже пять пропущенных вызовов, но стараться не переставал.
- Привет, - я зашла в свой вагончик и плюхнулась в раскладное кресло. – На съемках. В лесу, тут очень холодно.
- Когда прилетаешь? – мое уточнение было ему совершенно не нужно.
- Вечером самолет, - индифферентно ответила я.
- Во сколько? – он не унимался.
- В одиннадцать тридцать, - раздражение в голосе я уже не скрывала. – Зачем тебе?
- Во сколько из отеля выйдешь?
- Около девяти, наверное. Зачем тебе? – повторила я. Давать странные отчеты мужу в два часа ночи мне совершенно не хотелось.
- Интересуюсь, - отрезал Джейкоб. – Хочу, чтобы все было нормально.
Все та же деревяшка принесла мне термос с чуть теплым крепким кофе.
- Ты меня пугаешь, - хмыкнула я в трубку.
- Самолет во Францию в пять часов, - словно не услышав, продолжил Джейк, – билет на столе. Пока.
Мое «пока» услышали только короткие гудки. Я снова принялась за кофе, укутала ноги в висевший на ручке плед. Закрытые глаза позволяли отстраниться от общего сумбура. Так неестественно выглядел этот островок человеческой потехи посреди массивного материка норвежского леса, первозданного в своей пугающей красоте
***
Швейцар катил позади меня тележку с сумками, холл отеля был непривычно пуст: пожилая пара у стойки администратора и женщина у входа, закутанная в толстовку с капюшоном. Она притулилась на самом краешке шикарного кресла, совсем не так, как принято на нем сидеть. Женщина ерзала, отдергивая руки как от огня, едва касаясь предмета интерьера. Полнейший диссонанс с местом, где его обитатели о такое кресло спокойно могут потушить сигару.
Я скоро поравнялась с ней, и тогда за доли секунды произошло то, чего ожидать не мог никто, даже – как мне показалось – сама женщина. С громким криком, похожим на охотничий клич, она кинулась ко мне, а рука ее взметнулась вверх. Металлический блеск словно послужил триггером: я увернулась от ножа и спряталась за вовремя подъехавшей тележкой. Из моих легких запоздало вырвался позорный визг.
Двое квадратных парней в черных костюмах были уже рядом, они схватили женщину за руки, но та не оставляла бесполезных попыток вывернуться.
Я обессилено уселась на холодный гладкий пол. Сердце билось как сумасшедшее.
***
- Известные люди всегда должны быть готовы к такого рода инцидентам, - на лице полицейского расцвела совершенно неподходящая ситуации добродушная улыбка. Точно я была его старинным другом.
- Известность – это не гормон, который купирует выделение адреналина, знаете ли, - я скривилась. – У меня нет возможности долго здесь задерживаться, жесткий график.
Администратор отеля, который терся рядом добрые полчаса, что мы потратили на полицию, будто распластавшись на амбразуре, выступил передо мной.
- Миссис Блек не имеет более желания с вами разговаривать, - затем он добавил что-то на родном языке.
- Преступницу вы поймали, свидетели есть, если понадобятся еще какие-то бумаги от меня, я смогу переслать их вам по почте. Связаться со мной можно через моего агента, вот визитка, - сунула в протянутую руку розовый прямоугольник. – Прощайте.
Охранники отеля по наущению хозяина обступили меня с двух сторон. Под импровизированным конвоем я отправилась в аэропорт.
***
- Я ведь говорил тебе: найми телохранителя, - будь мой муж среднестатистическим человеком, то мне пришлось бы держать телефон за метр от себя, дабы не оглохнуть. Но Джейкоб, как я поняла давно, далек от статистики: он говорил тихо и четко. Я достаточно хорошо знала супруга, чтобы понять: сейчас он не на шутку зол.
- Мне неудобно с ними, - закапризничала я, глотнув немного шампанского. – За мной и без того куча народу наблюдает, а тут еще церберы со взглядами серийных убийц.
- Эти церберы не подпустили бы к тебе ту сумасшедшую и на пять метров, - он стал еще больше чеканить слова. – Ты вообще понимаешь, что случилось?
- Прекрасно понимаю. – Я отставила бокал, стараясь не повысить голос. – Какая-то ненормальная баба решила за что-то со мной разобраться, и у нее ничего не вышло.
- У нее вышло, по крайней мере, добраться до тебя, - Джейкоб не успокаивался. – А не смотри ты на нее в тот момент? Или окажись она чуть умнее? Что за наплевательское отношение к своей жизни?
- Моя жизнь вне опасности, - ответила я. Откуда он может знать, куда я смотрела? - Джейк, я сегодня спала часа три, от кофеина скоро даже телефон в руках держать не смогу, - потерла переносицу и вздохнула. Муж в трубке молча ждал продолжения. – Послушай, произошел неприятный, но совершенно не стоящий внимания инцидент. Мне не нужно, чтобы это обсуждалось в прессе. Не время для подобного рода шумихи, Канны начинаются. И говорить должны о фильме, а не о всяких сумасшедших.
- Хорошо, - нехотя сказал супруг. – Позабочусь об этом.
- Спасибо. Объявляют посадку, - я хотела избавиться от надоевшего разговора. - Позвоню, когда приземлимся.
- Тебя встретит Эдвард Каллен, твой новый телохранитель, - не позволив осуществить желаемое, добавил он. – И он же поедет с тобой завтра. Тебе необходима охрана.
Час от часу не легче. Посадку объявили почти сразу, как я нажала «отбой». Работница аэропорта услужливо показывала, куда нужно пройти. Она давала пассажирам последние инструкции, словно напутствия своим горячо любимым детям, которые отправляются в последний путь.
***
Дом не встретил меня ощущением чего-то родного или хотя бы любимого. Он был холоден и горд, словно скандинавские горы. Только горничная подхватила мои сумки после указания отнести их в мою комнату.
Мужа здесь не оказалось, а следовавший за мной тенью Каллен уже отправился в комнату для гостей, справедливо полагая, что у родных пенат меня опасность не поджидает.
Представившись в аэропорту, он сказал, что теперь моя безопасность – его прямая обязанность. Сказал, как выплюнул. Я даже удивилась: его недружелюбие заставило подумать, что прежде я успела крепко насолить ему.
- Спокойной ночи, - буркнула вслед я, когда он уже поднимался по лестнице.
- И вам того же, - даже не обернулся.
Диван в гостиной был единственным, ради чего стоило сюда возвращаться. Огромные старинные часы показывали два ночи. Сон не шел, хоть и был необходим уставшему организму. Откинув голову на мягкую спинку, я просто закрыла глаза: голова гудела, мысли устало роились.
***
Разбудил меня знакомый голос. Открыв сперва глаза, не поняла, где я. Затем взгляд уцепился за журнальный столик с любимыми цветами мужа, в окне я увидела панораму городской жизни в разгаре дня и с запозданием вспомнила, что нахожусь дома.
- Белла, - снова позвал Джейкоб.
Я буркнула что-то невразумительное, не желая просыпаться. Веки снова закрылись.
- Белла, тебе пора собираться, - продолжил муж. – Скоро самолет.
Я поняла, что все так же полусижу на диване, заботливо укрытая пледом. Рядом оставили поднос с кофе. Уже был, кажется, день: солнце поднялось высоко над горизонтом, а улица полнилась автомобильными пробками и потоком людей.
Муж сидел рядом, наблюдая за моим пробуждением.
- Ты вернулся, – бестолково отметила я, разглядывая его довольное лицо.
- Специально заехал, чтобы кое-что тебе подарить.
Джейкоб потянулся к карману пиджака, а я тем временем попыталась размять затекшую шею. Несколько предыдущих дней оказались выматывающими: ноги были точно ватные, а голова отказывалась ясно мыслить.
- Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить тот инцидент, - начал он, вытащив небольшую коробочку и спрятав ее в ладони. – И мне бы хотелось немного тебя порадовать. Небольшой подарок, чтобы ты не расстраивалась.
Разжав пальцы, он открыл бархатный кубик. Под куполообразной крышечкой оказался кулон размером с полпальца и серьги, за которые явно отдали немалую сумму. Ювелирное украшение в форме яйца было инкрустировано ярко переливающимися камнями, в чьем природном происхождении не стоило и сомневаться.
- Я заказал это специально для тебя. Сделано под Фаберже, - он крутил маленькое украшение в пальцах. Свет преломлялся в гранях камней, их словно наполняли искры.
Муж передал мне коробочку, и я смогла лучше рассмотреть подарок. На малахитовом фоне из блестящих капелек был выложен цветочный узор: золотые листья и стебли, лепестки оформлены драгоценными минералами. Я распознала бриллианты, рубиновую шпинель, сапфиры и изумруды. Изящность украшения подчеркивал его размер, миниатюрность лишь делала его еще более хрупким. Гарнитур удивительно гармонично смотрелся вместе: серьги изображали бабочек, сияющих легкими крылышками, усыпанными теми же камнями.
На моих губах расцвела улыбка, я подняла глаза на Джейкоба. Тот наблюдал за мной с каким-то странным волнением.
- Нравится?
- Не то слово, - заверила я. – Это великолепно.
- Я рассчитывал, что ты возьмешь их во Францию, - муж провел рукой по моей шее. – Я уверен, на тебе они будут смотреться просто изумительно.
- Конечно, - я поймала его ладонь. – К платью для открытия они будут в самый раз.
- Примерь, - он откинулся на спинку дивана. – Я хочу посмотреть.
***
Я снова сидела в аэропорту, и снова все было слишком знакомо. Только на этот раз рядом устроился Каллен. Тот самый, что не проронил лишнего слова за несколько часов, которые уже провел со мной.
Несколько раз я пробовала завязать разговор, но темноволосый мужчина не снимал своих черных очков и упрямо ронял односложные ответы. Будто каждое слово от сердца отрывал.
В аэропорту очки ему пришлось снять, и я мельком увидела его глаза: зеленые, кажется, с оттенком серого. Он глядел на меня какие-то секунды, и рассмотреть точнее не удалось. Но одно я могла сказать точно: его взгляд при всей своей холодности словно прожёг во мне дыру. Я почти физически чувствовала, как меня пригвоздило к месту.
Он шел слишком близко: то чуть опережая, то отставая. Шел со сноровкой человека его профессии: цепко оглядывал окружающих и внимательно следил за мной. Никогда я не чувствовала себя в таком положении. Вот сейчас-то, думалось мне, стоит сделать один неправильный шаг – и пиши пропало.
Такие фривольные мысли мне порядком не нравились. Этот Каллен никоим образом не мог мне навредить, ему платят за то, что я нахожусь в безопасности. И уж тем более стоит принимать во внимание тот факт, что главный здесь мой муж.
Однако от неприятного ощущения избавиться не удалось. Живот сжимался тугим узлом, когда я замечала, что он бросает на меня взгляд.
То, что в самолете мы сидели на соседних креслах и его вольготно расположившаяся на подлокотнике рука находилась в опасной близости от моей, задора ситуации не добавляло. Собравшись за время полета выкинуть всю эту дурь из головы, я решительно положила свою руку рядом с его. Она тут же сделалась точно свинцовая и совершенно не моя. Казалось, я за несколько часов ею даже не пошевелила ни разу. Проерзала добрых полчаса, но стоически отказывалась ее убирать.
***
В отеле мы оказались около восьми вечера. Жить нам предстояло в одном номере. Этот факт Джейкоб умолчал, справедливо полагая, что я найду в нем мало привлекательного. Мое измученное за последние несколько часов сознание словно отторгало любые новые переживания, навалившаяся отчаянная усталость камнем тянула вниз. Смирившись на сегодня со всем, я без слов прошла в свою спальню.
Завтра я все выскажу и Каллену, и Джейкобу. Они оба завтра узнают, почем фунт лиха, и не испугают меня ни взгляды эти жуткие, ни отрывистые фразы – ничего меня не испугает.
Завтра.
Я свалилась на широкую мягкую кровать и вдохнула приятный аромат чистого белья. Позабытый покой, что я ощущала сейчас, убаюкал меня почти сразу: уже находясь на грани двух миров, я подумала, что только в безликих номерах далеких от Америки отелей наконец-то свободна.
***
- Ты не заказал завтрак? – я ступила в залитую солнцем гостиную номера. Каллен, обратившись лицом к входной двери, читал газету на французском. – Уже двенадцать часов, самое время. Я всегда завтракаю в двенадцать.
- Я его уже съел, - в его ответе было столько же эмоций, сколько в шуршании переворачиваемой страницы печатного издания. – Я завтракаю в девять.
- Я думала, раз уж меня заставили с тобой нянчиться, ты принесешь хоть какую-то пользу, - пытаясь высушить полотенцем волосы, я опустилась на софу. – Закажи мне омлет и яблочный сок. Но омлет без бекона, вообще без всего. И сок свежевыжатый.
Каллен снова зашелестел газетой, головы в мою сторону не повернув. Еще вчера я бы молча проглотила такое неуважение, но сегодня чувствовался необыкновенный прилив сил. Сказалась ночь, проведенная в сладком беспробудном сне.
Полная решимости расставить все точки над «i», я прекрасно понимала, что терпение – лучший союзник.
- Я говорю, закажи мне омлет и…
- Я охранник, - прервал он, углубившись в чтение.
- Сопровождающий, - ремарка все-таки не понравилась ему. Я ясно расслышала резкий выдох.
- Охранник. От слова «охранять». Телефон на столе.
Я поджала губы.
- Даже если и так, можно же оказать дружескую услугу, - стараясь изобразить ехидство, заметила я. Прозвучало капризно и униженно.
- Охранники не дружат, - он снова перелистнул страницу. - Охранники – охраняют. «Охранять» - значит защищать от опасности.
- Смерть от голода – тоже опасность. Разве охранник не может быть другом?
- Мадам, ваша прежняя идея заказать себе завтрак и занять свой рот делом более полезным, чем болтовня, нравилась мне гораздо больше.
У меня перехватило дыхание. Воздух словно застрял в легких.
- Ты хамишь.
- Я даю оценочное суждение вашим идеям. Закажите себе завтрак.
Я чуть было не ответила возгласом: «А вот и не буду!», но поняла всю глупость этого поступка во время. Стыдно признавать, но этот раунд остался за ним.
Победитель не тот, кто выигрывает сражение, а тот, кто побеждает в войне.
Я заказывала себе завтрак, нарочито долго выбирая блюда, мельтеша у Каллена перед глазами и громко рассуждая вслух. Ему это совершенно точно не понравилось, и даже страницы он переворачивал с особым резким шорохом.