Смысл ее жизни так же служение. Служение Серенити, Лунной принцессе, светлой девочке, как две капли воды похожей на нее саму. И если Венера — воин любви, то Серенити есть ни что иное, как сама Любовь, которую все они защитят даже ценой собственной жизни.
«Я — принцесса!»
А принцессы, вопреки расхожему мнению, не плачут. Принцессы стойко переносят невзгоды и выходят из всех передряг с высоко поднятой головой.
Ценой своей жизни, на самом деле это легко. Как на счет ценой жизни тех, кто занимает вторую строчку в рейтинге их ценностей или даже делит с принцессой Луны первую? Что если чаши весов действительно находятся в равновесии?
Не думать. Не думать!
Не думать об оставленной на поле битве Реяне, которая хоть и храбрилась до ужаса боялась демона Джедайта, в этой схватке марсианке не победить.
Не думать о стоящей на балконе дворца нервно кусающей губы Литавре. Ей ведь так хочется бросится своему противнику на шею, а вовсе не развеять его в золу.
Не думать о полусотне демонов, обступающих Зоя и Амели. Им не продержаться и трех минут.
Не думать. Не плакать. Искать принцессу и Энди.
Сейчас Венере казалось, что найти Эндимиона — это очень важно. Он отыщется, усмехнется, назовет ее глупой паникершей, а потом, как в их детстве, загадочно поводит руками и все вмиг станет хорошо. Трусливо поджав хвост, Тьма отступит, оживут погибшие друзья, в сиянии Золотого кристалла восстановится Лунный дворец, а Энди потреплет ее по макушке, взъерошив непокорную челку и скажет: «Ну вот, делов-то!» Брат всегда был ее героем.
— Энди… — не шепот, нет, хрип вырывается из ее горла.
Что ж, малышка-Серенити снова обхитрила своих защитниц. Снова сбежала, теперь уже навсегда…
— Серенити! Энди! НЕТ! — Минория падает на колени перед распластанными на земле телами брата и подруги.
Принцессы не плачут. Они воют от бессилия и понимания того, что уже ничего не поменять, впиваясь ногтями в пропитанную кровью почву.
Лунная наследница улыбается, словно спит. Она ушла по доброй воле вслед за любимым. Теперь и они вольны умереть так, как посчитают нужным.
— Пока смерть не разлучит, — усмехнулся за спиной такой родной и такой чужой голос Первого лорда.
Он не нападает. Зачем марать руки, если лидер сенши, его обожаемая супруга, сражена горем от потери близких? Кунсайт никогда не любил лишних телодвижений.
Минория поднимается: коленопреклонения достойна память друзей, но никак не враг, даже мечом не потрудившийся.
Враг? Непривычно резкие черты лица, нетронутые милосердием, холодная сталь глаз. Глаз, в которых ей доводилось видеть страсть, обиду, заботу, гнев, любовь, а теперь вот довелось лицезреть безразличие. Враг!
Принцессы не плачут…
— Сдавайся, Венера и я подарю тебе легкую смерть, — продолжает ухмыляться демон.
— Я хотела сережки…
Она улыбается удачной шутке. Так сказала бы Литавра, а потом бы весело рассмеялась. Но весело у Минории не получится. Хотя бы иронично.
Кунсайт наклоняет голову вбок. Улыбается. Он — оценил.
— Значит битва? Зачем? Тебе же не выстоять.
Такое мог спросить лишь демон, не Кунсайт. Не ее Кунсайт.
Они ведь похожи с Серенити не только внешне. Малышка до конца верила в любовь. Нет, не в любовь к Эндимиону, а в такую, глобальную любовь, к каждому живому существу. Верила, что могла всех спасти. И Минория верит. И пойдет до конца.
— Поцелуй меня, — она поднимает глаза и улыбается, глядя в лицо своей смерти.
Кунсайт пожимает плечами, ему, в принципе, не трудно. Он притягивает Венеру к себе и бесстрастно припадает к ее губам.
— Еще! — требует Минория, когда Кунсайт пытается отстраниться.
Он целует ее шею, проводя языком за ушком, от чего девушка вздрагивает. Потом грубо сжимает грудь. Через ткань фуку демон чувствует как напряглись ее соски.
— Даже если ты отдашься мне прямо тут, я убью тебя после, — предупреждает лорд.
— Я знаю… — Минория обвивает руками его шею, гладит по голове, заглядывает в глаза. — Я спасу тебя, Кун!
Принцессы не плачут, даже если слезы самопроизвольно вытекают из глаз. В глазах демона недоумение.
— Цепь любви Венеры! — кричит девушка, крепко вцепившись в мундир Кунсайта.
Цепь голодным питоном обвивается вокруг их тел, сближая еще сильнее. Мгновения растягиваются на минуты или даже часы. Больно? Больно, но принцессы не плачут.
— Мина! — огненная змея своими чешуйками-сердечками выжигает Тьму из сердца Первого лорда.
Короткий взгляд на погибшего принца. Ужас от осознания произошедшего. Благодарность.
— Пока смерть… — шепчут губы за миг до того, как тело Венеры осыплется пеплом.
— Даже смерть… — поправляет Кунсайт.
Принцессы не плачут.
Не плачет умиротворенная Серенити, даже после смерти сжимающая ладонь Эндимиона.
Не плачет заботливо укутанная в уже пропитавшийся кровью меркурианки плащ Зоя Амели.
Не плачет навечно уснувшая на груди любимого мужа Литавра.
Не плачет счастливая в своем послесмертном мире иллюзий Реяна.
Принцессы не плачут. В этом мире не осталось принцесс…
***
— Мина!
Девушка проснулась от того, что на ее лоб легла прохладная ладонь.
— Что?
Она резко села в постели и открыла глаза. В тусклом свете ночника можно было разглядеть спартанское убранство их спальни. Ничего лишнего, все самое необходимое.
Большую часть комнаты занимала огромная кровать. Напротив стоял шкаф с зеркальными дверьми — там хранилась одежда Куна, для ее нарядов муж согласился выделить отдельную комнату. Пара тумбочек, комод, два стула. Так мало для принцессы и ее лорда. Так много для двух воинов.
Она сидела и всматривалась в каждую деталь незамысловатого интерьера, вспоминая, как та или иная вещь нашла приют в их жилище. Это помогал вернуться в реальность из слишком реалистичного сна.
— Господи, Минако! Тебе нельзя так резко вскакивать. Врач сказал… — тревога в любимых серых глазах.
Кунсайт протягивает ей стакан с водой. Он не спрашивает, что приснилось его девочке. Он знает. Кроме того у них договор: он не мучает расспросами о ее ночных кошмарах, а она не спрашивает о причинах его агонии, когда, шепча ее прежнее имя, Первый лорд мечется в постели и ревет словно загнанный зверь. У каждого свои, персональные ужасы.
— Да, я нечаянно, — Минако глубоко дышит, берет воду и делает глоток.
Странно, ведь всего этого так и не случилось. Не было предательства, не было стольких жертв, не было, той, беспощадной битвы. Вернее битва была, но совсем с иным исходом. Почему же ее мучают тени несуществующего прошлого? Особенно последние месяцы, когда все стало неимоверно хорошо.
Кунсайт сердится. Он уверен, что причина ночных кошмаров любимой — перенапряжение. Учеба на Земле, дела на Венере, помощь Усаги в обустройстве официальной резиденции, постоянные походы с Мако на всевозможные курсы для дам в интересном положении… Первый лорд безумно боится за свою девочку, изматывая нервы себе и друзьям, не свойственными ему истериками.
Джедайт лишь посмеивается, ему в свое время столько «дельных» советов и насмешек перепало, что удержаться от ехидных комментариев просто не было сил.
Эндимион, кажется, скоро и сам впадет в панику от такого поведения товарища, куда только опыт прошлой жизни подевался?
Нефрит флегматично улыбается. По его мнению, нет ничего проще и приятнее, чем исполнять капризы любимой. Новый дом — пожалуйста. Развод? Да ради Бога! А на следующий день снова пожениться? Все для твоего счастья, любовь моя! Звезду? Хоть с неба, хоть со дна Марианской впадины, хоть Сейю со сцены за хвост! Это все такие мелочи, когда муж — волшебник (ну, или «чертов колдун», в зависимости от настроения)…
Зой за недостатком информации и опыта отказывается что-либо советовать, но с энтузиазмом, записывает наиболее умные мысли друзей на будущее.
Утолив жажду, Минако улыбается мужу, проводит рукой по его шелковым волосам и удобно устраивается в объятьях любимого. Все, сегодня больше никаких кошмаров.
Принцессы не плачут. Но тут, на Земле, Минако Айно вовсе не принцесса, поэтому слезы ручейками стекают по ее лицу. Слезы счастья.
========== В парке (Джедайт/Реяна, НЦ-17) ==========
Комментарий к В парке (Джедайт/Реяна, НЦ-17)
Кто там говорил, что мой Джедди на многое способен? Считайте, что убедили))). Читаем осторожно: работа посвящена Русалинке, она же была вдохновителем. Так что, сами понимаете…)))
— Только попробуй что-то выкинуть! — с угрозой прошипел лорд Джедайт, грубо схватив упирающуюся Реяну за локоть и потащив в сторону парка.
На этот раз она точно доигралась. Джед не помнил себя настолько взбешенным с тех самых пор… Господи, да он никогда в жизни не был так взбешен! Похоже маленькая мерзавка поставила целью вывести его из себя. Ну что же, малышка, ты получила то, чего хотела. Только теперь — не обижайся.
С момента их близости прошло всего два дня, а маленькая стервочка уже четко гнула свою линию и пыталась вертеть им, как одним из своих обожателей. Не выйдет! Он был нежен, ласков, заботлив, но сесть себе на шею Джед не позволит. Даже ей, Реяне.
— Пусти.
Поняв, что действительно заигралась, строя глазки всем подряд, в попытках вызвать в невозмутимом Джеде приступ ревности, марсианка дернула руку. Но, не тут-то было. Джедайт крепко впился пальцами в ее запястье, не давая девушке возможности вырваться.
Он упрямо тянул принцессу в глубину дворцового парка. В ту самую беседку, где несколько дней назад началось ее грехопадение.
Реяне казалось, что народ вокруг просто виду не подает, что заметил насколько по-хозяйски ее, принцессу гордого Марса, схватил какой-то Четвертый лорд варварской Земли. Что же теперь о ней подумают?
Достигнув беседки, Джед грубо толкнул девушку на скамейку и, упершись руками в деревянную спинку по обе стороны от плеч негодницы наклонился, грозно проговорив:
— Что вы себе позволяете, мадам?!
Было темно, но Реяна очень четко видела, каким гневом пылают глаза мужчины. Да, не такой реакции она ждала.
— Не понимаю, о чем вы, милорд, — принцесса попыталась сохранить хоть капельку гордости.
— Не понимаешь?! Какого черта ты строила глазки едва ли не каждому второму в зале?! Эти многообещающие вздохи?! Ты позволила тому юнцу с Венеры пялиться тебе в корсаж и даже полапать пониже спины!
Девушка сглотнула. Она хотела отходить наглеца веером, но, увидев, что на них смотрит Джед томно улыбнулась. Ей безумно хотелось, что бы он вступился за ее честь.
— А… ты все же заметил. А я думала тебе все равно…
— Реяна, ты что, считаешь, что я буду бегать, высунув язык и вызывать на дуэль каждого дурака, который поведется на твои прелести, когда ты сама из платья выпрыгиваешь?! Хочешь видеть меня идиотом?
— Ты и так идиот! — процедила она сквозь зубы. — И не смей так со мной разговаривать! Ты мне не муж!
— Я — твой мужчина! — тихо проговорил Джед
— Да неужели? — насмешливо произнесла марсианка, откидывая в сторону его руки и поднимаясь со скамейки.
Она успела сделать лишь два шага. Джедайт, как всегда действовал молниеносно: он ловко потянул строптивицу в сторону и прижал к огромному стволу дерева, напоминающего земной дуб. Затем, одним рывком, мужчина дернул ткань платья в районе груди. Бретелька не выдержала, порвавшись в самом узком месте, и, к ужасу Реяны, ее высвободившаяся правая грудь оказалась в ладони довольного Иллюзиониста.
— Нет! — взвизгнула девушка, когда Джед буквально впился в ее сосок губами.
— Ори громче, и у нашего соития будет куча ненужных свидетелей — процедил он, не в силах оторваться от своего занятия.
— У нашего ЧЕГО?!
Он ведь пошутил, да? Никто бы не посмел трахать принцессу посреди дворцового парка, как какую-то служанку. То, что Литавра и Нефрит занимаются этим регулярно и не только в парке, это совсем другое, этих двоих кроликов ничем не унять. К тому же они — женаты. А тут… нет, она не хочет! Не так!
Но распаленный злостью, алкоголем и желанием Джед вовсе не шутил. Продолжая терзать грудь девушки, он задрал подол платья и уверенным движением забрался в панталоны.
Ощутив прохладу его пальцев на своем клиторе, марсианка заерзала. Его умелые движения воскрешали в принцессе события их первой ночи, и тело, в отличии от хозяйки, принимало такое вторжение весьма охотно.
— Я так тебя отымею, ведьмочка, что ты смотреть больше на других мужчин не захочешь!
— Нет, не смей! Не тут же…
В ответ на это Джедайт бесцеремонно ввел указательный палец в ее лоно и, ухмыльнувшись, сунул ей под нос.
— Реяна, ты течешь, как кошка в марте, — усмехнулся Иллюзионист. — Значит такие мужчины тебе нравятся, да? Наглые и берущие свое? Ну что же, изволь…
Он толкнул девушку на мокрую траву. Никогда еще Реяна не чувствовала себя настолько униженной. Стоя на четвереньках и ощущая под пальцами рук землю она очень жалела, что довела милого и интеллигентного Джеда до такого состояния, когда он сам себя едва контролировал.
Джедайт тем временем, задрав выше пояса подол ее платья, приспустил панталоны и, монотонно погружая в лоно Реяны сложенные вместе указательный и средний пальцы, наслаждался сдавленными всхлипами принцессы.
Даже в очень смелых фантазиях он не мог себе представить, что будет иметь свою огненную ведьму так, стоя на четвереньках в саду королевы Селены. Это немыслимо заводило.
Свободной рукой он проворно расстегнул пуговицы на ширинке и выпустил на волю давно уже окаменевший член.
Реяна кусала губы и гадала: действительно ли Джед решится на то, чтобы отыметь ее так пошло, когда почувствовала, что он входит в ее тело.
— Нет… Джед, не надо… — она задергалась, пытаясь соскочить, но мужчина, положив обе ладони на ее бедра, одним резким толчком вошел на всю длину.
— Ощущения будут иными, ведьмочка, — он замер, давая ей свыкнуться с его членом. — В прошлый раз ты чувствовала мой оргазм. В этот — получишь свой собственный.
Марсианка лишь всхлипнула, не в силах произнести ни слова. Оценив ее поведение, как готовность к дальнейшему действу, Джед медленно заработал бедрами, постепенно наращивая темп.
На этот раз он трахал Реяну от души, не сдерживаясь, не стараясь замедлится, дав ей больше времени. Он слишком долго ждал, чтобы деликатничать. Вгоняя фаллос в ее еще толком не разработанное лоно, Иллюзионист чувствовал, что ее сопротивление тает на глазах, уступая место покорности.
— Давай, ведьмочка, поработай попкой, — приговаривал он, ощущая робкие встречные движения и, как бы подбадривая, пару раз звонко шлепнул Реяну по ягодицам.
От этих шлепков внутри у принцессы все так сжалось, что он едва тут же не кончил. Пришлось на пару секунд покинуть ее тело и напомнить себе крайние столбики таблицы умножения.
Чувствовать внутри себя нечто инородное Реяне было не привычно, но, в тоже время, чем быстрее становились его движения, тем слаще было осознавать всю дикость ситуации. Ее имеют посреди парка, нагло и грубо, и ей это безумно нравится.
Стоны принцессы становились все громче, это могло привлечь лишнее внимание. Приподняв Реяну с земли, Джед запечатал на ее опухших губах нетерпеливый поцелуй, а после, поставив в исходную позу, сунул ей в рот два пальца, прежде ласкавших ее лоно, и приказал:
— Соси.
Реяна хотела было возмутиться, но член, загнанный так глубоко, что глаза девушки расширились от смеси боли и возбуждения, отбил у марсианки охоту спорить. Она начала покорно сосать его пальцы от которых одновременно пахло черным терпким кофе и ее собственными соками.
Дикий коктейль из грубости и нежности, его член, в еще непривычном к соитию девичьем лоне, пряный привкус ее смазки во рту все это медленно выталкивало Реяну из собственного сознания. Ее стоны превратились в тихое мычание, а возбуждение навалилось всей массой, грозясь лишить девушку сознания.
Она не поняла в какой момент ее лоно словно сжалось и взорвалось, расплескиваясь по всему телу волнами обжигающей неги. Уже отключаясь, марсианка почувствовала, как сильно Джед сжал ее бедра и, изрекая что-то нечленораздельное, подозрительно похожее на ругательство, выплеснул в нее свое семя.