В стороне послышались шаги и шуршание одежды.
– Вэлмор забрал парализованную Пейтон и уже вернулся на пост, а я Инну сама не дотащу, – пропищала рыжая.
– Руки чешутся тебя уволить, Салли! – рявкнул мучитель. – Пользы от тебя, как от козла молока.
Рыжеволосая потупилась и знакомо надула губы. А потом её силуэт накренился и начал стремительно уплывать вниз. Крепкие руки подхватили за спину и подняли в воздух. Потянуло лавандой, и прохладный шёлк захолодил щёку. Хотелось дёрнуться, выпрыгнуть из объятий мучителя, но окаменевшее тело не желало следовать указаниям мозга. Так вот, как чувствуют себя парализованные инсультами и травмами! Никому не пожелаешь судьбы безмолвного растения – даже самому злейшему врагу.
Набойки застучали по полированной плитке. Гвалт голосов отдалялся. Полосками света мелькали помещения.
– Допрыгалась? – тихонько выцедил мужчина, склонив голову над Инной. – В следующий раз подумаешь прежде, чем перечить.
Его слова, как зацикленная аудиозапись, всё звучали и звучали внутри. До тошноты и острой боли в горле. Подушка промокла от слюней, что стекали по подбородку и шее. Мучила жажда. Давно уже чувствовалось взмокшее постельное белье под ягодицами, и от унижения хотелось орать. Кто посмел её так мучить? Что это за место и кто все эти люди?
Когда мрак стал совсем непроглядным, Инна почувствовала, что может хлопать ресницами. Осторожно закрыла веки и постаралась расслабиться. Вероятно, тогда тело восстановится быстрее.
Весь мир затих. Вдалеке слышалось лишь стрекотание сверчков и легкое завывание ветра. Всё такое близкое и знакомое. Инна представила, что она дома, в постели, в обнимку с сыном, и ей просто снится кошмар.
Приоткрыла глаза. Синий мягкий свет заливал помещение. Может, это лампа из коридора или фонарь на улице? Посмотреть никак не получалось.
Инна пошевелила губами, даже потерла их друг о друга, но голову повернуть не смогла, и остальная часть тела оставалась будто отрезанной.
По ощущению прошёл ещё час прежде, чем Зорина шевельнула первым пальцем. Засмеялась непроизвольно. Шея двигалась, гортань отпустило. Но невидимый хомут до сих пор сдавливал грудь. В животе стоял камень, и через позвоночник словно протягивался прут.
Инна вспомнила сына. Светловолосого, ясноокого ангелочка.
«Мася пришла!» – кричал он, когда встречал её из магазина. А что сейчас с ним? Что с родителями? Сердце больно ударялось о рёбра при каждом глубоком вдохе. Вдохе! Ещё несколько минут назад дыхание было таким незначительным, что Инне казалось – она не выживет. Что это конец. Вот такой нелепый и жестокий.
«Не ходи по берегу…
Встретишь морок на беду…» – тихо запела Зорина. Голос сипел и не слушался, но Инна настроилась и снова попробовала. Это и успокаивало и расслабляло.
«Слышишь, милый мой малыш,
почему же ты не спишь?
А-а-а… а-а-а…
«Мамочка, зоря взошла-а…»
Зорина осмотрела помещение. Слёзы размывали картинку, и без того погружённую в полумрак, подкрашенный оттенком индиго. Узкая комната, не шире двух метров: в одном тупике – пластиковое окно, напротив – белая дверь. Под стенкой – кровать, и ближе к выходу – шкаф, больше похожий на больничный.
Никаких ламп или фонарей. Только тёмное небо и две яркие точки, будто диодные лампочки, на нём. Такие ярко-синие, что Инна зажмурилась и повернула голову набок, чтобы не смотреть на них. Предположила, что это вышка для мобильной связи. Хотя обычно огни на них красные.
«Это, сына, не зоря,
А безликая луна.
Милый мальчик, давай спать,
Буду я тебя качать…»
Инна заплакала. Повернулась на бок и зарыдала. И от осознания, что тело теперь не в плену парализатора, резко поднялась и чуть не свалилась на пол. Удержалась. Вдох-выдох.
Комнату стремительно заполнял матовый голубовато-серый свет. Стали растворяться тени по углам, очертания предметов выделились и помещение уже не выглядело столь враждебно. Рассвет – догадалась Инна.
Нужно найти выход.
Нужно просто уйти.
* * *
В этот час лишь два светила разбрасывали лучи. Матовый, нежно-голубой свет переходил у земли в стоялую зелень. Мрачный бетонный забор поместья окружали остриженные кустики жимолости, превращённые стараниями садовника в зелёные шары. Загромождать участок растениями считалось признаком дурного тона, но листья хорошо собирали пыль, летящую с трассы для самоходов, и топливный выхлоп.
С раздражением Лоренс покосился на торчащую веточку, упирающуюся в стык ворот. Гибкий прутик выставлял белую кисточку с крохотными колокольчиками цветов. Лоренс шумно выдохнул. Это невыносимо! Нужно ещё раз объяснить Гартону, как должен работать хороший садовник! И проверить, как он усвоил урок. Оставлять цветы на самом видном месте – непозволительный непрофессионализм!
Лоренс протянул руку и обломил торчащую ветвь. Колокольчики жимолости посыпались на ботинки. Трогательные. Нежные. Прекрасные. Он давно убил в себе пагубную привычку любоваться простой красотой мира, но иногда душа просила отдыха.
– Я уж думал посылать за вами, – ворота, скрипнув, распахнулись, и в проёме показалось небритое лицо Вэлмора. Длинные тёмные волосы охранника были всклокочены и походили на птичье гнездо. – Уехали, никому ничего не сказали, и пропали на всю ночь.
– Я не ребёнок, чтобы отчитываться за каждый шаг, – произнёс Лоренс вместо приветствия. – Что нового?
– После принятых мер всё спокойно, – доложил охранник. – Разве что, несколько участниц высказывали недовольство униформой. Лысой не подошли ни одни туфли – все велики. Ещё зелёная пыталась укусить Салли, но едва ей пригрозили парализацией, ушла в комнату и не показывала своего страшного носа.
– Непозволительная фамильярность, – протянул Лоренс то ли с сарказмом, то ли с истинным возмущением. – Называй девушек по именам.
– Но они – лишь пешки, пока одна из них не…
– Это мой приказ, – отрезал Лоренс. – Даю тебе время до полудня, а потом – проверю, помнишь ли ты, как их зовут.
– Что, всех, что ли?! Так вы сами помните ли, господин?! – Вэлмор возмущённо всплеснул руками и почесал заросшую щетиной щёку.
– Мне можно, – выдавил Лоренс. – Тебе – нельзя.
Лоренс неспешно посеменил к поместью по мощёной дорожке. Каждый раз, когда он приближался к этим монотонным стенам, испещрённым квадратными оконцами, он чувствовал себя хозяином мира и чудес, в нём происходящих. Сложно не верить в чудеса, когда тянет утренней росой и свежестью.
У самых дверей сердце зашлось, словно судьба готовила что-то неладное. Интуиция редко напоминала о себе, но, чаще всего, оказывалась права.
Лоренс остановился, вслушиваясь в недвижимое пространство. Воздух звенел голосами цикад. Вдалеке, на лужайке у озера жужжала газонокосилка, срезая распустившиеся за ночь полевые цветы и оставляя короткую щетину трав.
Лёгкий ветерок тронул волосы, раскидывая по плечам. Показалось.
Лоренс приложил ладонь к экрану блокировки, и защита тут же спала, открывая двери. Огромный и широкий коридор открылся взору. Монотонные белые стены смыкались с потолком. Точечные, почти незаметные лампы создавали иллюзию естественного освещения.
Лишь переступив порог, Лоренс услышал торопливые шаги.
Звук летел навстречу, разрастаясь; становился громче и закручивался спиралью. Неровный ритм шагов выдавал волнение бегущего. Интересно, кто это может быть?
Сделал пару шагов к развилке – и тут навстречу вылетела та самая бунтарка. Девушка раскидывала руки на бегу, как птица крылья. Растрёпанная розовая голова, розовые веки и красные белки глаз. Казалось, она обезумела и ничего не замечает перед собой. Ибо, если бы была в здравом уме и трезвой памяти, точно не врезалась бы ему в грудь.
– А ну, стой! – рявкнул Лоренс, хватая беглянку за плечи.
Встряхнул девушку и встретился с нею взором. Твёрдость и трезвость в её зрачках опровергла домыслы: нет, не безумна. Просто перечит. Выделывается. Как всегда решила, что она умнее всех. Только вот просчиталась: здесь подобные трюки не проходят.
– Хочешь повторить?! – выцедил Лоренс, стараясь держать себя в руках. – Неужели понравилось?
Девушка твёрдо произнесла что-то на совершенно непонятном языке.
Лоренс не без удивления посмотрел на свои руки. Жучок чернел на запястье тонким прямоугольником, пуская под кожу ломаные жилы. Устройство должно обеспечить полный языковой контакт! Так что же это значит?
Он грубо схватил беглянку за руку и притянул к себе. На запястье розововолосой горела рана. Кровавые потёки запеклись вокруг вспоротой кожи. Взбухшие вены казались мертвенно-чёрными.
Громко вскрикнув, девушка отдернулась. Попыталась вырваться, оттолкнув Лоренса, но тщетно. Он снова перехватил её плечи и легко поднял на руки, прижимая к себе.
– А ну, идём! – раздражение плескалось внутри, как яд.
Они миновали коридор. Поднялись в лифте на третий этаж. Когда металлические двери разъехались, и Лоренс ступил на гладкую плитку, девушка начала плакать. Громко, безудержно и невыносимо искренне. Вцепляясь окровавленные пальцами в его ворот, она что-то вопила на своем языке.
Лоренс прижал её к себе ещё крепче, пытаясь заглушить крики. Рубашка на груди тут же стала влажной – хоть отжимай! Только истерик для полного счастья не хватало!
Они нырнули в небольшое ответвление коридора, где у окна группировалось несколько одинаковых строгих кресел. Лоренс усадил розововолосую в одно из них. Хотел было сказать, чтобы не вздумала улепётывать, да вовремя вспомнил, что не поймет. А потому – лишь пригрозил пальцем, как шкодливому ребёнку. Девушка кивнула, пряча заплаканное лицо в окровавленных ладонях.
Лоренс метнулся в подсобное помещение, пахнущее металлической окалиной и техническими маслами. Дрожащими руками выудил из ящика жучок и активировал, прижав почти незаметную кнопку на внутренней стороне. Когда вернулся в коридор, с удивлением застал бунтарку на прежнем месте. Девушка беспомощно всхлипывала, прикрывая рот ладонью.
Лоренс присел перед ней на корточки. Взял её невредимую руку – бережно и аккуратно – и приложил жучок к запястью. Устройство тут же съёжилось и пустило щупальца под кожу. Девушка даже не пикнула. Неудивительно: какую боль она перенесла, сдирая с себя предыдущее! Додумалась же!
Он встретил глаза девушки: широко распахнутые, покрасневшие, с опухшими веками. Эти слёзы могли бы растопить все льды Севера. Продолжать разговор в прежней манере совершенно не хотелось. Грубить и зажимать – подавно. Думал ли он хоть раз о том, что чувствуют все эти девушки, которых он, не заботясь о последствиях, вырывает из чужих миров?
Лоренс ещё раз посмотрел в её глаза. И, собравшись с духом, произнёс:
– Как тебя зовут?
– Будто это что-то изменит? Называй, как хочешь, мне всё равно! – она опустила голову на грудь и стала рассматривать новый жучок.
– Я – Лоренс, – произнёс он, пытаясь спрятать неловкость.
Розововолосая скомкала край бесформенного балахона, что был на ней, глянула на Лоренса из-под ресниц и прошептала:
– Инна.
И тут же отвернулась. Слёзы хлынули ливнем по её щекам.
Лоренс замешкался. Ему ещё не приходилось приводить в чувства новеньких – обычно это делали до него – и сейчас эта ситуация заводила в тупик.
Девушка всхлипнула и снова спрятала лицо в ладонях, размазав по нему кровь.
– Не плачь, – тихо сказал Лоренс и потянул её за руку. Она скорчилась от боли. – Пойдем. Сейчас умоешься, и станет легче. Скоро все проснутся, не надо, чтобы видели тебя в таком виде. Я обязан был тебя наказать за попытку побега, но не буду. Всё хорошо. Не бойся.
Девушка замотала головой. Розовые волосы с грязно-коричневыми от крови локонами рассыпались по хрупким плечам.
– Не будет… У меня сын дома остался. Сын! Верните меня домой, – умоляюще протянула она. Вцепилась в его руки и придвинулась ближе. Затем почти съехала с кресла, намереваясь встать на колени. – Пожалуйста верните… – захрипела.
Прежде, чем Лоренс успел сообразить хоть что-то, среагировало его тело. Он подхватил Инну под мышки, не позволяя упасть на колени. Девушка затряслась, как в агонии. Попыталась вырваться, но Лоренс держал крепко.
Тело дёрнулось в последний раз и безвольно обмякло. Громкий стон ввинтился в уши, и совесть царапнула горло. Как хотелось поставить себя на место Инны, прочувствовать всю её боль, как свою, чтобы хоть немного понять! И чтобы знать, как объяснить ей, что всё давно решено… Но, как бы Лоренс ни старался, не получалось.
Раздражённо выдохнул, прижав Инну к себе. Глупышка. Ещё не знает, куда попала. И сколько чести он оказал ей, призвав на Кируан.
– Нет, – отрезал Лоренс, нахмурившись. – Даже и не думай.
– Но почему?! – закричала девушка, в отчаянии вцепляясь в его рубашку. Раскрасневшиеся глаза пилили гневным взором, от которого холодело под ложечкой.
– Лучше тебе не знать, – отозвался Лоренс монотонно.
– В расход пустите?! – Инна напряженно засопела.
– Участие в Игре – великая честь, которая выпадает не каждой.
– Нужна мне эта честь! – завопила она. – Я домой хочу! К сыну!
– Теперь твой дом здесь, – Лоренс подтолкнул Инну к лифту. – Сейчас ты вымоешься, переоденешься, а потом поговорим.
Лифт сомкнул металлические двери и поднялся ещё на этаж. Под самой крышей поместья, в отдаленном закрытом крыле размещались комнаты участниц Игры.
Увидев у входа в секцию зевающую Салли, Лоренс выдохнул с облегчением. Теперь есть, кому сдать эту конфликтную особу. Инна, впрочем, уже и не думала конфликтовать: лишь сопела в кулачок, перемазанный кровью. Неужели смирилась?
– Она твоя, – выдохнул Лоренс свою коронную фразу.
– Но… – попыталась было возразить Салли.
Лоренс лишь подарил ей виноватую ухмылку.
Глава 3. Ты умом тронулся?
Всё зря.
Зря искала что-то острое, чтобы удалить это мерзкое устройство с руки. Срывала пластиковый стык с подоконника и, закусив простыню, резала себя по живому. Зря кожа лопалась с характерным треском, кровь лилась вниз, бежала по локтю и капала на кровать. Всё бессмысленно.
Инна нашла в шкафу сменное постельное бельё. Скинула всю измазанную и противно-мокрую одежду и, прорвав по центру простыни дыру, одела её на голову. От другого полотна оторвала полоску и подвязала наряд. Хоть смотрелось и ужасно, но было комфортней, чем в грязной и мокрой робе.
В комнате стремительно светлело: Инна спешила! Пока ещё все спят, есть шанс найти выход и выбраться из этого дурдома. Но спешила зря.
Зря вырезала с запястья жучок: этот изверг прицепил новый. Зря пыталась бежать – он поймал её у самого выхода. Зря вообще надеялась, что выход есть. Нет его.
Всё зря.
О чём говорил белобрысый? Как его там – Лоренсо? До тошноты противное имя! Игра – честь для неё? Ага! Как же!
Инна начинала думать, что спит. Может, слишком крепко.
Рыжая дала в руки полотенце. Стопку одежды положила на небольшой стеллаж. Запихнув Зорину в душ, осталась караулить – силуэт женщины хорошо просматривался сквозь бугристое стекло кабины.
Здесь Инна засомневалась даже в том, в чём была уверена на сто процентов. Не сон это! Слишком всё натурально-нереально. Ну, не может реальность опуститься до такого маразма! До спазмов в животе хотелось верить, что это лишь нелепый ночной кошмар.
Если бы.
Перед душем приходила тучная женщина и полечила запястье. Проговорила что-то, склонив голову. Кровь остановилась, а порезы затянулись. Но рана всё равно жгла и чесалась. Так реально во сне не бывает.
Инна ущипнула себя несколько раз. Ничего. Когда хотела ударить себя – остановилась. Смысла нет. Она давно уже понимала, что всё это происходит на самом деле, просто не готова была смириться.
– Инна, пошевелись. Через полчаса завтрак! – крикнула Салли из предбанника.
– Идите вы! – гаркнула Зорина и начала неспешно натирать себя мочалкой.
Салли что-то пробурчала снаружи, но Инна даже не пыталась разобрать. Достали.
« Расскажите, птицы, что вас манит ввысь?