— У тебя это в первый раз? — Казалось, он понимает моё состояние.
Я кивнула, не в силах что-либо сказать, но мои щёки, ещё сильнее покрасневшие, сказали ему больше, чем слова. Вадим бережно опустил меня на кровать, расстегнув замок на моих бриджах, стащил их с меня. Теперь я лежала перед ним почти голая, только в нижнем белье. Он лёг рядом, нежно поцеловав меня, спускаясь цепочкой поцелуев всё ниже, отчего я почувствовала непривычную дрожь внизу живота. Я услышала звук расстёгнутого замка и, приподняв голову, увидела, что Вадим снял с себя брюки, отбросив их в сторону к моим бриджам и тунике. Он склонился надо мной, внимательно глядя в мои глаза:
— Ты готова?
— Да, — шепнула я. Сердце начинало бешено колотиться в ожидании того, что будет дальше, я мысленно приготовилась.
— Постараюсь причинить как можно меньше боли.
В этот же момент я почувствовала резкую, полоснувшую меня словно ножом боль. Это было неизбежно. Для того, чтобы получить удовольствие, в первый раз надо пережить и боль. Я застонала от очередного резкого взрыва боли, но неожиданно боль ушла, как будто её и не было. Меня накрыла волна наслаждения и буквально смыла все мои мысли и чувства кроме одного: любви… любовь была со мной во все мгновения райского блаженства, которое невозможно описать словами, его надо чувствовать. Не в силах более сдерживать крик, я отдалась порыву, и с моих губ слетело только одно слово, потонувшее в стонах: Вадим!
***
Я медленно приходила в себя. То, что произошло было за гранью моего понимания, настолько оно противоречило логике и здравому смыслу, что казалось ещё чуть-чуть, и я проснусь и пойму, что всё это — неправда. Я встала с кровати и направилась в ванну. Стоя около раковины и глядя в зеркало, я невольно рассматривала своё отражение: то же лицо, что и всегда, только щёки пылали, и волосы были невообразимо растрёпанны. А вот глаза изменились. Они смотрели как-то взросло, и мне пришла в голову глупая мысль, что как только человек переспит первый раз, ему выдаются новые глаза, чтобы сразу можно было определить: было у него что-то или нет. Раньше мне показалось бы это клеймом, но теперь значение этого «клейма» потеряло смысл. Я сделала невозможное: я была со своим любимым человеком, с которым в принципе не могла быть вместе.
Прислонившись головой к зеркалу, которое моментально запотело от моего дыхания, я стояла в ванной, стараясь привести мысли в порядок, чтобы хоть как-то соображать. Надо было уходить. Я отчётливо это понимала, но, так же как и в первый раз, я подсознательно надеялась, что Вадим меня остановит. И тут я вспомнила о Вадиме. Когда я уходила в ванну, он как будто спал, хотя я не могла утверждать точно, потому что не смотрела в его сторону.
«Дай Бог, чтобы спал!» — подумала я, решив напоследок принять душ. Включив воду и встав под тёплую струю, я обдумывала, как мне лучше выбраться отсюда. Закончив, я вышла из кабинки и, завернувшись в большое полотенце, направилась к выходу. Как только я открыла дверь, то столкнулась с Вадимом и от неожиданности вскрикнула.
— Я думал, ты ушла, — сказал Демчог, внимательно глядя на меня.
— Я как раз собиралась, — поспешно ответила я, проскальзывая мимо него и быстро набрасывая на себя тунику. — Позвони, чтобы мне открыли дверь. — Я уже почти оделась, стараясь собрать мокрые волосы в узел, чтобы досушить их потом. — Пока. — Я быстро вышла из комнаты и, не оглядываясь, направилась к лестнице. По дороге я машинально взяла с тумбочки ключи от машины, не задумываясь, чьи они.
Я спустилась уже на шестой этаж, как вдруг услышала звук шагов наверху. Кто-то спускался по лестнице. Неожиданно он перешёл на бег. Не размышляя, я пулей пустилась вниз и за короткое время очутилась внизу, быстро проскользнула по коридору к двери и, за мгновение открыв дверь, выскочила на улицу. На стоянке было много машин, и мне было трудно определить, от какой из них ключи. Я нажала на отключение сигнализации, и ближайший тёмно-синий «Форд» мигнул фарами. Я моментально очутилась в машине и, нажав на педаль газа, рванула с места. Я успела заметить фигуру человека, выскочившего из открытых дверей гостинице, но не обратила на него внимание, и устремилась на дорогу.
Я ехала довольно долго, не сбавляя скорости и нигде не останавливаясь. Моё сердце болезненно ныло. Я по собственной воле ушла от человека, который был мне дороже всего на свете. Это был необъяснимый, идиотский поступок, но иначе я не могла. Я понимала, что не смогу быть с ним. Никогда. Этому препятствовало всё: положение в обществе, возраст, место жительства, люди. Всё, кроме любви. Но всё равно нельзя было остаться, ведь он не любил меня и не мог любить, а я по глупости подумала, что пара часов всё изменит. Случиться чудо, мне выпадет шанс один из тысячи, что Вадим Демчог полюбит меня. Этого не могло быть. Он остался в номере отеля, далеко от меня, а мне не хотелось ещё больше ранить себе душу. За него я не переживала: он забудет меня уже утром. Я посмотрела на часы: была половина второго. А казалось, что прошла вечность с тех пор, как я зашла в его комнату.
В окне мелькнула Москва-река с отражающимися в ней огнями. Я остановила машину у обочины и вышла из неё, вдохнув полной грудью ночной воздух. Было довольно прохладно. Я плотнее запахнулась в куртку и прошла на берег реки. Оказалось, что я довольно далеко отъехала от центральной части Белокаменной. Сев на землю рядом с водой, я, не ощущая прохлады, смотрела на воду. Неожиданно, я услышала шаги позади себя. Я резко обернулась: с небольшого склона ко мне спускался какой-то человек. На секунду я испугалась, что это бомж и уже хотела бежать, как вдруг человек зашёл в освещённую фарами моей машины область. От изумления и неверия я вскрикнула. Это был Вадим.
— Нелли. — Это было похоже на дежавю. — Зачем ты уехала? — Он приблизился ко мне.
— Я не могу, — с жаром заговорила я. — Я не могла остаться. Я не должна была приходить. Всё это неправильно. Я не должна быть с тобой! — последнее я почти выкрикнула от бессилия и досады на такие правила игры, на то, что я не могу быть с тем, кого люблю, только потому, что он меня не любит. Это было единственным «но». На остальное мне было плевать.
— Почему? — Этот простой вопрос показался мне настолько неожиданным, что я даже опешила.
— Потому… потому что ты меня не любишь. А раз ты меня не любишь, я при всей своей привязанности не могу быть рядом и надоедать тебе. Я тебя слишком люблю!
Вадим сел со мной рядом, и обнял меня за плечи. Я хотела сбросить его руки, но он ещё крепче прижал меня к себе. Я снова попыталась вырваться, но Демчог оказался очень сильным, и мне пришлось оставить борьбу, просто сидеть и смотреть на воду. Наконец он нарушил молчание:
— Не надо бояться и корить себя, что сделано, то сделано. Теперь тебе надо успокоиться и поехать к себе домой.
— Я не москвичка, — ответила я, продолжая смотреть на воду. — Я из Томска и прилетела всего на три дня. Мне осталось ещё два, и я уеду.
— Нелли. — Тон Вадима заставил меня посмотреть на него. — Хочешь провести эти два дня со мной?
— Я сейчас чувствую себя роботом-мальчиком из фильма «Искусственный разум». — Эта ассоциация возникла у меня, как только он произнёс своё предложение. — У того тоже был всего один день на то, чтобы побыть с человеком, которого он любит. А потом всё. — Я снова устремила свой взгляд на реку. «Лучше несколько дней пожить с ним, чем целую жизнь, но без него» — мне вдруг вспомнилось это высказывание актрисы Вивьен Ли. Теперь оно было кстати. Я подняла глаза на Вадима.
— Да, хочу.
Вадим провёл рукой по моим ещё не высохшим волосам и, склонив голову к моему лицу, поцеловал меня.
— Пошли. — Он поднялся, беря меня за руки и поднимая за собой. — Не сиди на траве.
— На чём ты приехал? — спросила я, как только мы сели в его машину. — И как ты меня нашёл?
— У меня в машине установлен джипиэс, — ответил Демчог, выезжая на дорогу и направляясь обратно в Москву. — А приехал я на такси. Где ты остановилась?
Я ничего не ответила, только молча настроила навигатор, продолжая смотреть в окно на мелькавшие за ним здания и деревья. Вскоре мы подъехали к отелю. Часы показывали три часа ночи. Я зашла в здание, быстро поднялась в свою комнату и, взяв вещи, вышла на улицу, опять села в машину, и через двадцать минут мы оказались рядом с отелем-клубом. Зайдя в комнату, я тут же повалилась, как была в одежде, на кровать и заснула крепким сном, совершенно обессиленная от переживаний дня.
========== Часть 3. “Лучше сокрушаться о содеянном, чем сожалеть об упущенном” ==========
Я не знаю, сколько спала, но когда проснулась, лучи солнца уже заливали всю комнату. Первое мгновение после пробуждения я не могла понять, где нахожусь. Произошедшее казалось мне удивительным, но совершенно нереальным сном. Я снова закрыла глаза и восстановила в памяти картину вчерашнего дня. Произошедшее находилось настолько за гранью возможного, что на несколько секунд я и правда поверила, что видела сон. Придя к такому выводу, я вздохнула и открыла глаза. Первое, что я увидела, была голова и спина Вадима Демчога, спавшего рядом со мной. Первая мелькнувшая мысль говорила мне, что я спятила. Но вот он во сне повернулся ко мне, и я увидела его лицо. В этот же момент все сомнения рассеялись. То, что случилось, было настоящее. Я наклонилась к нему и, чтобы убедиться, что это — правда, легко поцеловала его. От моего прикосновения он не проснулся, и у меня было время, чтобы привести себя в порядок. Я снова приняла душ, надела футболку и джинсы и уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг за дверью раздались шаги, и тишину нарушил голос Ильи Глинникова:
— Вадим, ты что, спишь ещё? — С этими словами парень бесцеремонно толкнул дверь. Я успела отскочить и встать за большую японскую вазу, стоявшую на тумбочке. Такое положение давало мне возможность наблюдать за тем, что происходит, и при этом оставаться невидимой для других.
Илья тем временем начал будить Вадима. Тот проснулся и сонно посмотрел на коллегу.
— Давай просыпайся, у нас уже завтрак прошёл. Кстати, у тебя вся машина в грязи, ты что, куда-то ездил?
— Я? Да, ездил, — ответил Вадим, вставая с кровати.
— Не хочу знать куда, раз тебе пришлось так испачкать машину, — говорил Илья, сидя на краю кровати. — Не труп же ты прятал. А это что? — Он наклонился и поднял с пола мою сумку. — Точно, труп прятал. И кого же ты убил?
— Никого я не убил, — ответил Демчог, отбирая у Глинникова сумку. — Это — моё.
— И женские духи, и светлые волосы на подушке тоже твои, — с заинтересованной улыбкой сказал Илья. — Вадим, давай, признавайся, ты какую-то женщину привёл. Развёлся с женой и тут же начал баб таскать.
— Илюша, тут ситуация очень и очень деликатная, — ответил Демчог. — Не я её привёл, она сама пришла. Кстати. — Он оглянулся. — Нелли, ты где?
— Здесь. — Я вышла из-за вазы и встала напротив двоих актёров. У Глинникова округлились глаза.
— Вадим, блин! Я вас знаю, — проговорил он, обращаясь ко мне. — Вы вчера были на показе и брали у меня автограф! — Он перевёл взгляд на Вадима. — Я, пожалуй, пойду, увидимся. — И он скрылся за дверью.
— Что теперь? — спросила я, подходя к Вадиму.
— Теперь? Ничего. — Он улыбнулся мне. — Ничего страшного, он скоро успокоится. И Илья ничем не похож на Романенко.
— Рада слышать. — Мне всё равно было неприятно, что кто-то нас обнаружил. Я уже думала обо мне и Вадиме во множественном числе! — Я могу спуститься и позавтракать с вами?
За завтраком я молчала, поедая разнообразные блюда со шведского стола, так как я не ела ничего уже около суток. На завтраке вся съемочная группа отнеслась ко мне довольно ровно, но периодически я ловила взгляды Камыниной и Пермяковой, которые, казалось, меня понимали. После завтрака оказалось, что сегодня и завтра у всей группы был свободный день. Глинников, Байрон и Ильин уехали на другие проекты, Охлобыстин поехал домой к своей многочисленной семье, а Пермякова и Камынина, улучив момент, заговорили со мной. Суть разговора была, разумеется, в том, что произошло между мной и Демчогом. Отвечала я кратко и довольно скупо, но женщины всё равно уловили суть. Наконец, Света Камынина сказала:
— Нелли, я вас понимаю. Но, всё равно, будьте осторожны, я вас, как женщина прошу.
— Что мне терять? Я всё равно улетаю послезавтра домой и никогда больше не увижу его.
Актрисы переглянулись, казалось, они на все сто процентов понимали меня. Пожелав мне удачи. Светланы уехали к своим семьям.
***
Эти два дня, что мы были вместе, были самыми лучшими днями моей жизни. Без преувеличения. А время летело, не оставляя мне шанса, заставляя сильнее наслаждаться каждой минутой, проведённой с Вадимом. Мы ездили за город на реку, жарили шашлыки, были на премьере «Первый мститель. Другая война», потому что мне безумно нравился Капитан Америка, гуляли ночью, были на набережной, ели мороженое на пароходной пристани. Вечером последнего дня, я упросила Вадима зайти со мной в магазин тканей. Я долго искала атласные ленты подходящего оттенка и, наконец, когда Вадим уже явно начал скучать и поглядывать на часы, нашла то, что мне было нужно. Яркие, лимонно-жёлтые тонкие атласные ленты, по два метра длинной каждая, улеглись в маленьком, невесомом пакетике, который я с гордостью сунула Демчогу, когда мы приехали к нему в номер.
— Что это? — спросил он, принимая из моих рук мешочек. — И за этим ты ходила? — Он удивлённой приподнял брови, как бы желая сказать мне, что я придаю слишком большое значение мелочам.
— Ага, — ответила я, забирая у него мешочек и вытаскивая его содержимое на свет, — ты же любишь фенечки, вот я и сплету тебе на память обо мне. Цвет, кстати, твоего имени.
Когда я произнесла слова «на память», моё веселое настроение, в котором я, как во сне, пребывала два дня, исчезло без следа. Я вдруг поняла, что сегодня вечером у меня рейс, и что я больше никогда, никогда не увижу его. Должно быть, эти мысли отразились на моём лице, потому что Вадим спросил:
— Ты сегодня уезжаешь?
— Да, - коротко ответила я, начиная плести. — Ты уж не поминай меня лихом. Не говори обо мне ни с кем, не думай обо мне.
— Почему? — Он присел рядом со мной на кровать.
— Примета плохая. Если часто вспоминать человека или много говорить о нём, тот будет несчастен. «Хотя, я и так буду несчастна», — подумала я.
— Говорить о тебе не буду, могу пообещать. А вот вспоминать о тебе… ручаться не могу.
— Ага, запомнишь меня как сумасшедшую фанатку, для которой ты сделал столько уступок, и которая потом улетела к себе.
— Вовсе нет. Нелли, ты очень хорошая девушка, и, поверь, ты забудешь меня очень быстро, как только вернёшься домой.
— Надеюсь, — вздохнула я, заканчивая фенечку и повязывая её на запястье Вадима. — Я пойду, мне ещё вещи собирать. — С этими словами я поспешно скрылась в другой комнате.
***
— Внимание, объявляется посадка на рейс Москва, Домодедово-Богашево, Томск, — прозвучал в динамиках аэропорта холодный женский голос, который даже не понимал, что забивает аллегорический гвоздь в крышку моего гроба.
Я встала с сидения и набросила на спину рюкзак. Робко глядя на Вадима, стоящего рядом со мной, я произнесла:
— Пока, до встречи в другой жизни.
Он обнял меня. Это было так неожиданно, что я несколько секунд просто стояла, не понимая, что происходит, а потом сама обхватила его спину руками, прижимая к себе. Я целовала его губы быстрыми страстными поцелуями, стараясь взять от того момент, что мне давала судьба, как можно больше. Наконец, когда прозвучало повторное объявление посадки, я оторвалась от Вадима, окинув его прощальным взглядом, и направилась к выходу. Я не хотела оглядываться. То, что случилось, надо было стоически пережить. При посадке в самолёт, у меня ещё возникало непреодолимое желание броситься назад, в здание, но, сев на своё место, я поняла, что сделано, то сделано. И как ни хотелось мне остаться, я должна была улететь. Всё время полёта я спала, поэтому только когда пилот объявил, что мы начинаем снижение, и что он просит пристегнуть ремни, на меня навалилась тоска.