Все описания Флоренции, Комо, Альберобелло и других местностей базируются на личных заметках путешественника. Все упомянутые исторические памятники являются реально существующими, а сведения о них – услышанными во время экскурсий или прочитанными в соответствующей литературе.
В целях передачи колорита речи все названия монументов, исторических личностей, различных наименований, а также гастрономические названия приведены так, как они произносятся итальянцами, вплоть до «каппуччино», которое произносится исключительно с двумя «п» и «ч».
Язык – неотъемлемая часть страны. Поскольку я пишу об Италии, невозможно создать атмосферу этой солнечной страны без мелодичной итальянской речи, без экспрессивных итальянских выражений.
Итальянцы ругаются много. Даже слишком много. Но в их устах это звучит красиво, почти как комплимент! Потому, предлагаю послушать и приобщиться. Перевод всех нецензурных слов и выражений дается в сносках при первичном употреблении, а также в словарике в конце книги, что позволяет убрать нецензурные русские ругательства из текста.
Глава 1
Начало скоростного спуска
Я стоял на вершине горнолыжного склона в Фопполо. Солнце приятным теплом согревало мне плечи. Мои горнолыжные очки были покрыты поляризационным слоем, потому гасили все солнечные блики, делая краски вокруг сочными и яркими.
Меня окружали снежные горы на фоне яркого голубого неба. Пейзаж был головокружительно захватывающим, и я очень жалел, что со мной нет моего постоянного спутника – зеркального фотоаппарата. Но мне была весьма дорога его жизнь, и я решил не брать камеру с собой. Потому единственным инструментом, способным запечатлеть красоту окружающего мира, была моя память.
У моих ног лежал белоснежный склон. Он плавной линией убегал вниз, в живописную ломбардскую долину в объятиях резко очерченных альпийских силуэтов. Полной грудью вдыхая свежий и чистый горный воздух, я медлил. Мне не хотелось расставаться с этой умопомрачительной красотой. Здесь, на вершине, мир лежал на ладони, а я словно птица парил в воздухе. И хотя я много раз ездил в горы, каждая новая вершина дарила мне новые и ни на что непохожие ощущения. Неизведанный склон – это всегда особенное чувство. Это новый мир на твоей ладони. Это новый неведомый спуск у твоих ног.
Я глубоко вздохнул и в стремительном броске ринулся вниз. Сердце замерло в груди, адреналин впрыснулся в кровь, воздух засвистел за плечами, а деревенька внизу начала неумолимо приближаться.
Oddio! Как я обожаю это напряжение нервов, натянутых до предела! Спуск с крутого склона, прыжок со скалы в сине-зеленую морскую глубину, стрелка, дрожащая на цифре 200 на спидометре моего мерседеса. Многие, правда, считают меня весьма спокойным и неспособным на сильные эмоции. Наивные…
Я покорил уже немало спусков, помеченных самым высоким уровнем сложности, и был немного разочарован, что сегодня самый опасный склон был закрыт, оставив мне лишь «красные трассы», которые для меня являлись детским лепетом. Угол наклона постепенно сгладился, и я плавно затормозил. Ритм сердца выровнялся, и я довольно улыбнулся самому себе. Даже на этой «красной» трассе спуск оказался весьма скоростным и подарил мне легкое ощущение экстрима. И как бы странно это ни звучало, этот экстрим привел в равновесие мое душевное состояние.
Я отъехал в сторону, чтобы не мешать другим горнолыжникам, хотя на этом склоне их было достаточно мало, и остановился отдышаться. Может, я бы так и продолжал стоять, мечтательно глядя вдаль, если бы тревожный крик за моей спиной не заставил меня подскочить от неожиданности. Резко обернувшись, я понял, что очень рискую быть опрокинутым несущимся непосредственно на меня горнолыжником, который, очевидно, потерял управление и решил использовать меня в качестве тормозного препятствия. Я совсем не был уверен, что мой организм благосклонно отнесется к такому опрокидыванию, поэтому я резко рванул вправо, а несколькими секундами позже мимо меня, аккурат по тому месту, где я только что стоял, пронесся незадачливый горнолыжник, сидя пятой точкой на лыжах и отчаянно пытаясь затормозить.
Стоп! Это горнолыжница! Выбившаяся из-под шапки косичка неслась вслед за ней, развеваясь от скорости.
– На бок падай! – крикнул я ей.
Горнолыжница тут же последовала моему крику помощи и завалилась на бок. Проскользив несколько метров, она, наконец, остановилась, оставаясь неподвижно лежать на снегу. Я стремительно направил свои лыжи к ней и плавно притормозил рядом.
– Остановка прошла нормально? – спросил я, протягивая ей руку
– Да, спасибо, – едва переводя дух, ответила горнолыжница, поднимаясь.
– Первый спуск? – полюбопытствовал я.
– Такой крутой, пожалуй, первый.
– И сразу не терпится свернуть себе шею? – усмехнулся я.
– Я же не знала, что не справлюсь с управлением, – улыбнулась она.
– Прежде чем покорять такие склоны, надо позаниматься хоть немного с инструктором, который объяснит, что в целях торможения надо падать на бок, а не тормозить вон в того парня в сине-зеленой куртке. Парень совсем не горит желанием провести свой отпуск в больнице.
Девушка так заразительно расхохоталась, что я тоже не смог сдержать улыбку.
– Пару лет назад я училась кататься с инструктором. Не уверена, что имеет смысл снова брать уроки, особенно учитывая их стоимость, – скептически добавила она. – Этим деньгам можно найти более полезное применение.
– Например, на тридцать седьмую коробочку косметики, потому что этого оттенка розового у тебя еще нет? – усмехнулся я.
– Например, на дополнительные дни в горах. А косметикой я почти не пользуюсь.
Я удивленно посмотрел на нее. Она выбивалась из моего привычного женского окружения. По крайней мере, я все время сталкивался с женщинами, имеющими в своем арсенале завидную коллекцию всевозможных баночек косметики.
– Да, но к чему дополнительные дни в горах, если в первый же день нарушить целостность своего организма? – возразил я. – Или захотелось испытать себя на прочность?
– Да нет. Просто захотелось новых ощущений.
– Экстремальных преимущественно?
– Нет, – засмеялась она. – Просто новых. Знаешь, когда жизнь идет не так, как хотелось бы, говорят, нужно в ней что-то поменять. Например, сделать то, что давно хотел, но боялся…
–Ты давно хотела попасть в больницу со свернутой шеей? – спросил я.
Мы стояли в окружении белоснежных склонов, согретые лучами горного солнца. Я совершенно не видел ее глаз за защитными очками, я не знал, красивы они или нет, но почему-то показалось, что в них сквозит грусть, и захотелось узнать ее причину. А еще я прекрасно осознавал, что не должен поддаваться этому желанию.
Она рассмеялась мне в ответ и отрицательно покачала головой. Смех у нее был звонкий и мелодичный.
– Что я делала неправильно? – вдруг спросила она.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Все, что я успел увидеть, – это твое намерение использовать меня в качестве тормозной преграды. Я лишь успел подумать, что через пару секунд ты переломаешь мне ноги, если я не сойду с твоего пути. Извини, но у меня совсем не было времени оценить твои ошибки.
– Ты хорошо катаешься?
– Нуууу… Достаточно, – ответил я без лишней скромности. Я в самом деле хорошо катался.
– Может, покатаемся вместе, и ты скажешь, что я делаю не так?
– Видишь ли, учитывая, что я не инструктор, мне совсем не хочется после моих уроков везти тебя в больницу. Как это ни странно, но я умею испытывать чувство вины.
Девушка усмехнулась, и я почувствовал, что она внимательно рассматривает меня.
На этом моменте мне следовало бы вежливо попрощаться и направить свои лыжи вверх по склону, оставив ее в поисках того, кто возьмет на себя ответственность за ее обучение. Но я не смог доверить ее кому-то другому. Это было необъяснимо, но я действительно не смог.
– Если ты согласишься на покорение менее крутых склонов, – сказал я, – я попробую подкорректировать тебя.
– Неужели тебе интересно кататься по «синим» трассам? – с легкой насмешкой спросила она.
– Хочешь, чтобы я передумал?
Она улыбнулась и протянула мне руку:
– Кьяра.
– Флавио.
– Приятно познакомиться, – сказала Кьяра.
– Мне тоже, – ответил я, упрекая себя за то, что вступил в эту опасную игру с огнем. Всегда важно уметь остановиться вовремя. Опасно считать, что один-единственный шаг все равно ничего не изменит. Потому что каждый сделанный шаг неумолимо уводит вперед, и остановиться все сложнее.
Мы стали подниматься вверх в поисках «синей» трассы. Я не имел ни малейшего понятия, где катаются дилетанты, потому что давным-давно покинул их ряды. Через некоторое время я увидел неуклюже покорявших склоны новичков, и мы направились в их компанию.
Последующие два часа я провел в шкуре инструктора по горнолыжному катанию. Ученица мне попалась уже неплохо обученная, но главное – старательная. Все, что я исправлял и советовал, она впитывала словно губка, и то, что через пару часов, съезжая с горы, она не подвергала испытанию на прочность свои горнолыжные штаны, было исключительно ее заслугой. Но, несмотря на то, что она тщательно скрывала свою усталость, через два часа мне стало очевидным, что она выдохлась.
– На сегодня баста, – сказал я после очередного спуска. – Теперь ты заслуживаешь того, чтобы основательно подкрепиться и не менее основательно отдохнуть. Тогда, возможно, завтра ты сможешь продолжить покорять склоны. Bravissima, ты очень способная!
– Спасибо! – расхохоталась она. – Составишь мне компанию за трапезой? – просто, будто старая подруга, спросила она, снимая защитные очки.
В тот момент я впервые увидел ее глаза. Они были красивые, большие и глубокие, словно темно-зеленое горное озеро с едва заметными золотистыми прожилками.
Я молчал. Я вообще забыл о ее вопросе. Я размышлял о том, что ей очень шло ее имя. Взгляд у нее был неимоверно светлый1. В тот момент меня пронзило безотчетное ощущение, которое вообще-то не имело права заглядывать в мою голову: мне показалось, что я встретил женщину моей жизни.
Я отвел взгляд и посмотрел вдаль. Этого не могло быть. Ведь я уже сделал свой выбор несколько лет назад.
Я машинально поднял свои очки, потому что солнце уже клонилось к горизонту, и сиреневые сумерки окрашивали пейзаж вокруг нас в таинственные цвета. Я вновь посмотрел на нее, намереваясь придумать причину и отказаться от ее предложения вместе поужинать. Но взглянув на нее, я испытал те же самые чувства, что испытывал, несясь вниз с горы. Потому что она смотрела на меня так, словно встретила мужчину своей жизни.
Глава 2
Неудобные туфли
– У тебя уже нашлась здесь любимая остерия2? – полюбопытствовал я, понимая, что не имел права соглашаться. Но я подумал, что еще успею вовремя затормозить, совершенно не отдавая себе отчета в том, что на «черной» трассе не так-то просто остановиться.
– Еще нет, – сказала Кьяра. – Жду твоих предложений.
Через некоторое время мы сидели в приятном полумраке уютной остерии за небольшим столиком на двоих.
– Ты уже все попробовал здесь? Порекомендуешь что-нибудь? – спросила Кьяра, углубляясь в меню.
– Нет, я тут третий раз. Сегодня собираюсь попробовать типичное блюдо местной кухни.
– И какая тут кухня типичная?
– Учитывая, что рядом Бергамо, полагаю, что бергамасская. «Casoncelli alla Bergamasca»3 – говорят, исключительно вкусная паста… Только моя реклама тебя, похоже, не сильно впечатлила, – заметил я, увидев, что она продолжает изучать меню.
– Нет-нет, я с удовольствием попробую эту пасту. Но меня заинтересовало название «Risoto con le rane»4… Это, правда, рис с лягушками?
– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Видишь ли, я не заказывал это блюдо, потому что меня не сильно воодушевляет перспектива поедания лягушек. Ничего против них я не имею, но не в качестве еды. Вон, смотри, – кивнул я на официанта, который проносил мимо нас две тарелки дымящегося риса с торчащими поджаренными лапками, больше похожими на лапки цыплят-дистрофиков. Честно говоря, у меня вид блюда вызвал чувство какого-то неприятия. – Хочешь попробовать?
– Упаси боже! – отразилось на ее лице искреннее отвращение. – Я вообще боюсь лягушек.
– Не думаю, что в таком виде они могут быть чем-то опасны, кроме потери аппетита, – рассмеялся я.
Кьяра, уставшая, раскрасневшаяся и явно довольная своими достижениями на горных лыжах, несколько минут молчаливо изучала содержимое своего смартфона. А я украдкой изучал ее. Она была милой и нежной. И даже несмотря на совершенно растрепавшуюся косичку, она была красивой. Хотя, может, именно эта растрепавшаяся косичка и придавала ей особое неповторимое очарование.
– Извини, надо было ответить на пару сообщений, – прервала Кьяра мои сумбурные размышления. – А ты уже, видимо, не здесь? – усмехнулась она. – О жене думаешь?
– О жене?! – я вздрогнул так, будто официант все-таки поставил передо мной по ошибке блюдо, из которого торчали лягушачьи лапки.
– Кольцо на твоем пальце разве не обручальное? – приподняла она вопросительно бровь.
Я с любопытством посмотрел на нее.
– Обручальное, – улыбнувшись, подтвердил я, пытаясь скрыть горечь меня охватившую. Я испытывал совершенно невыносимое чувство сожаления о том, что не являюсь человеком, свободным в своих действиях. Хуже всего было то, что такое ощущение посетило меня впервые. Многие мои друзья, встречая хорошенькую женщину, сразу испытывают жгучее сожаление, что несвободны, и незаметно снимают кольцо. Конечно, несколько раз меня тоже посещали мысли о том, что было бы здорово в той или иной ситуации быть свободным, но мне ни разу не приходило в голову снять кольцо. Сейчас я хотел бы видеть безымянный палец моей левой руки 5 без каких-либо украшений. Потому что в то мгновение я понял, что хотя между нами еще ничего не возникло, но оно уже успело закончиться, и это осознание неприятно больно кольнуло меня.
– Есть дети? – с интересом спросила Кьяра.
– Ждем, – улыбнулся я. Но как-то криво.
– Что-то у меня такое ощущение, что ты не горишь радостным ожиданием, – заметила она, поразив меня своей проницательностью.
– Да нет, почему? Это замечательно иметь сына. Я назову его Джиджи… Буду играть с ним в футбол, смотреть Формулу 1 и запускать какую-нибудь радиоуправляемую машину. Или самолет.
– А если будет дочь?
– Хм, – задумчиво произнес я. – Научусь заплетать косички, изучу ассортимент кукол в магазине и приготовлюсь играть в «дочки-матери», – неуверенно сказал я.
Кьяра рассмеялась, а потом мечтательно посмотрела в пространство.
– Как это замечательно, когда мужчина хочет иметь детей и заниматься с ними… – проговорила она с улыбкой, но я совершенно точно уловил горечь в ее взгляде и голосе.
– Твой мужчина не хочет иметь детей? – спросил я и замер в напряженном ожидании.
– С чего ты взял, что у меня есть мужчина? – удивленно приподняла она бровь.
В самом деле, с чего я взял? Я не мог это объяснить, но некое шестое чувство подсказывало мне, что у нее был мужчина, который, однако, не делал ее счастливой.
«Хоть бы она была не замужем», – пронеслось в моей голове, хотя какая мне до этого печаль, оставалось непонятным.
– По глазам читаю, – ответил я.
Она едва заметно вздрогнула и несколько секунд смотрела мне в глаза. Потом опустила взгляд и тихо произнесла: