Люциан почувствовал горячее дыхание и вздрогнул, немного задрав голову.
— В том числе. Я знаю, что ты не допустишь, чтобы меня изуродовали, — хмыкнул он и напрягся, когда пальцы Молоха проскользили по спине вниз, до поясницы.
— Твоё уродство никак не помешает тебе отсасывать, — усмехнулся Молох, и вскоре его пальцы заставили Люциана напрячь ягодицы и замереть. — Кхм, ладно, к чёрту. Ложись, быстро, — и повалил мужчину на стол, чтобы продолжить ласки в более удобной позе.
Люциан прижался щекой к столу, ощутив едкий запах лака. Стол был совсем новым и гораздо крепче предыдущего. Тот, что был до этого, явно не предназначался для досуга, предпочитаемого Молохом.
— Какой ты романтик, — шутливо произнёс Люциан, стараясь не тереться щетиной об стол — и приподнимая голову. Он упёрся подбородком в стол, когда после шелеста упаковки презерватива почувствовал грубое проникновение. Люциан на выдохе грязно выругался под тихий выдох Молоха. Похоже, он давно хотел овладеть мужчиной и ждал момента с нетерпением.
— С-с-сука, — процедил сквозь зубы Люциан, за что Молох крепко взял его за волосы и потянул на себя, заставляя выгибаться в спине. До жгучей боли он ударил любовника по ягодице.
— Следи за языком, — прошептал мужчина и укусил Люциана за мочку уха, сильно оттянув её.
Люциан что-то промычал в ответ и почувствовал, как его собственный член постепенно начинает упираться в новенькую поверхность стола. Он немного выпятил бёдра, чтобы этого не происходило, и Молох принял это как согласие и подчинение. Движения стали грубее и чаще, и Люциан вновь тесно прижался к столу. Мужчина стонал сквозь зубы и жмурился, чувствуя, как быстро нарастает оргазм. Сложно передать симфонию ощущений и запахов, волнующий трепет в груди и чувство близости, готовое разразиться белесыми красками. Все раны вдруг перестали ныть, вся обида превратилась в дикое влечение. Люциан прижался спиной к Молоху, и тот не стал возражать. Почувствовал плечом частое горячее дыхание, прислушивался к тому, как тот позволяет себе тихо стонать. Люциан наслаждался руками, блуждающими у него по телу. И изнемогал оттого, что не может помочь себе кончить и избавиться от мучительной тяги в паху.
Молох до крови закусил кожу на плече Люциана, и тот тихо взвыл от боли. Сперма потекла по его бедрам. Он задрожал в железной хватке мужчины и вцепился в его руки. Железный привкус крови опьянил Молоха, и он с жадностью припадал к ране, пока та не перестала кровоточить. Похоже, это было лучшее вино для него.
***
Люциан Моргенштерн не любил возвращаться к реальности. Как только сладкая пытка заканчивалась, ему приходилось вновь приступать к работе. Он искал по просторному кабинету одежду и торопливо одевался. Это не мешало Слайзу, личному секретарю Молоха, стоять рядом и зачитывать распорядок дня.
— На двенадцать часов у вас встреча с представителями чайной компании «Дарлинг»…
Люциан наблюдал, как Молох слушает Слайза, отвернувшись к окну и о чём-то думая. Он положил подбородок на сложенные руки, мыском ноги став постукивать по стеклу. Секретарю с аккуратными очками и прилизанными волосами было всё равно. Он разве что немного улыбался, чувствуя отношение босса к происходящему. Слайз — высокий, широкоплечий, но жилистый. По нему не скажешь, что ночью он может вытащить из ботинка небольшой нож и, если Молох прикажет, избавить его от назойливых посетителей. Под ними подразумевались, конечно же, такие же дельцы, как и сам босс.
— В час нужно поехать в аэропорт, чтобы встретиться с турецким послом и заключить договор на поставку… — Слайз посмотрел по сторонам и шёпотом добавил, что именно, однако Моргенштерн этого не услышал.
— А им это по карману? — развернулся и с ухмылкой поинтересовался Молох.
— Да, босс, я проверил их банковские счета. Они не обманут, — кивнул секретарь.
Люциан хмурился, глядя на эту парочку, и пытался завязать галстук. Сколько ни пытался, постоянно возникали проблемы. Даже был случай, что прежде чем застрелить своего оппонента, он попросил его завязать ему галстук. Странно, что тот не воспользовался случаем и не придушил его.
— Если это всё, я продолжу, — кивнул сам себе Слайз. — На встречу запланирован час, постарайтесь уложиться, потому что после этого вам необходимо посетить званый вечер с представителями других компаний, — секретарь выделял самые важные пункты.
— Звучит до смерти скучно, — подытожил Молох, подперев голову рукой. — Они предусмотрели, что я захочу взять туда свою прекрасную леди?
Моргенштерн смерил его красноречивым взглядом и показал ему средний палец.
— После того случая… Определённо, — улыбнулся сам себе Слайз. — Могу уточнить, если желаете.
Под «тем случаем» Слайз подразумевал неловкость, создавшуюся, когда Молох взял с собой Люциана. Чтобы показать серьёзность своих намерений и презрение за такое отношение к его личной жизни, он посадил Люциана к себе на колени и вёл дела исключительно таким образом. Несогласным Молох обещал сладкую жизнь. Если кто-то отказывался вести дела, он приказывал Слайзу решать проблемы, как тому захочется. Хуже всех было Люциану, который почему-то оказывался в эпицентре неловких и немного сумасшедших событий. Однако ему льстило, что Молох так заявляет права на него.
— К чёрту, — отмахнулся Молох. — Пусть не рассчитывают, что я останусь до конца. А вечер свободен?
— Да, если вы откажетесь от встречи с нашим юристом, — вкрадчиво ответил Слайз и как будто уже автоматически стал завязывать галстук подошедшему к нему Моргенштерну.
— Сам с ним встречайся, я сегодня со спонсорами достаточно потрахался. Говорят, процент я им маленький выделяю. Пусть скажут спасибо, что они до сих пор живы, — сердито отозвался Молох. — Принцесса, я тебя не отпускал, — прикрикнул босс, когда заметил, что Люциан хочет незаметно смыться.
Моргенштерн вздохнул и встал неподалёку, поскольку сидеть — при всём желании пока невозможно.
— Как скажете, — внешне бесстрастно сказал Слайз, но на самом деле ему было досадно: вечером он хотел расслабиться и посмотреть сериал. — Через полчаса за вами прибудет машина.
— Свободен, — махнул рукой Молох, после чего с ухмылкой повернулся к Люциану.
Мужчина подошёл к нему и почувствовал ладони на бёдрах.
— Я теперь никуда тебя не отпущу, — хмыкнул Молох. — Мы слишком давно не виделись, чтобы я позволял тебе такую роскошь.
— Знаю, — Люциан заправил за ухо прядь волос. — Неужели в Аду всё так же паршиво? И ты не планируешь туда возвращаться?
— Принцесса, — Молох покачал головой. — При всех минусах пребывания здесь — тут чертовски весело. Люди гораздо живее демонов, и я хочу выпить из них все соки. Хочу почувствовать их пульсирующие жилки голыми руками. Надышаться этой жизнью.
— Это не потому, что Люцифер устранил тебя как конкурента? — хмыкнул Люциан. Любого другого за такой вопрос тут же бы выкинули из окна.
Молох немного наклонил голову и одним взглядом спросил, надоело ли Люциану жить. Тот с такой же уверенностью смотрел ему в глаза. Мужчина сдался.
— Нет, принцесса. Просто в Аду действительно пресно. Как давно случалась хоть одна стоящая того разборка? Кроме бумажной волокиты, признайся, делать было нечего. А я её ненавижу. Представить себе не можешь, насколько сильно. Да, Люцифер решил, что там я ему помешаю. Но это не значит, что я не могу периодически туда возвращаться, чтобы в очередной раз попробовать выбить из него его самодовольное дерьмо.
— Просто это выглядит так, как будто ты ищешь плюсы в изгнании, — мягко возразил Моргенштерн. Молох поднялся и грубо взял его за подбородок.
— Тебе что-то не нравится?
— Нет, сэр, — отчеканил Люциан, и Молох понял, что начинает перегибать палку. Он вздохнул.
— Люцифера не сдвинуть, как бы я того ни хотел, — мужчина посмотрел на свои костяшки. — Со временем я выбью из него достаточно дерьма, чтобы стало возможным вернуть себе власть. А сейчас… Развлекайся, принцесса.
— С человеческой оболочкой это не так-то просто, — всплеснул руками Люциан. — Тут и раны ноют и зарастают дольше, и… задница болит сильнее. Серьёзно, я не могу заниматься этим так часто.
— Только не говори, что мы начинали разговор, чтобы подойти именно к этому, — хмыкнул Молох.
Люциан засмеялся, почувствовав нелепость ситуации, но всё же возмутился.
— Вообще-то это важно! — со смехом произнёс тот.
Молох фыркнул.
— Вечером я о тебе позабочусь, — и прищурился. Люциан понял, что речь идёт о чём-то пошлом и скрестил руки на груди.
— Разве сегодня мы не запланировали милую беседу с конкурентами?
— Подождут, — подмигнул ему Молох. — А теперь иди работай, пока я тебе мотивационного пинка не отвесил по больной заднице.
Люциан вздохнул и хмыкнул.
«На кой чёрт я его искал?» — иногда спрашивал себя мужчина, но приходил потом к выводу, что долго бы на одном запахе рубашке не протянул.
========== Оказия 2: Как мы жили ==========
Когда Люцифер начал укреплять позиции и Молох исчез, Люциан остался наедине с письмом. Он нашёл его в кабинете главнокомандующего, в запертом ящике. Замок пришлось сломать — уж слишком сильно генерал хотел объяснений.
Штаб формально оставался во владении Молоха, но по факту — им владел Вельзевул как приближённый Люцифера. К Люциану никаких претензий не было, однако на работу в тот день он пришёл с опаской. В первую очередь он хотел услышать от Молоха объяснений. Ответ требовался ему уж слишком срочно, поэтому на свой страх генерал перекопал всё. Пока ему не попался закрытый ящик. Ключа не нашлось, и Люциан не без усилий выломал его.
Сам факт того, что Молох что-то писал — быстрым, отрывистым почерком — уже было дурным знаком. У Люциана всё внутри сжалось, когда он увидел строки с крупными и острыми буквами с лёгким наклоном вправо. Молох писал так, будто в его распоряжении находилась целая бумажная фабрика.
Люциан прижался спиной к ящикам, чтобы его не обнаружили, если что, и локоть положил на сиденье кресла. С замирающим сердцем он начал читать.
«Принцесса.
Знаю, ты хочешь объяснений. Вряд ли тебе понравилось просыпаться в одиночку. Думаю, я знаю, как тебе неприятно. Впрочем, если ты читаешь это письмо, значит, уже многое не в моей власти. И у меня нет времени на сопливую романтику.
Люцифер вернулся, а значит, у бешеного коня по имени Ад вновь есть наездник. Что ж, его право. Но это не значит, что я с удовольствием уступлю ему. Пусть попробует побороться за то, чего так хочет. Если он думает, что все будет так легко, то ошибается.
Если ты читаешь это письмо, значит, от меня уже избавились как от конкурента и обзавелись верным врагом. Не вздумай искать меня. Почему? Ну, мы же не хотим, чтобы твое прекрасное личико превратилось в кровавое месиво, правда? Повезёт, если этот ублюдок не сотрет мне память, как это бывает в глупых фильмах. Если нет, я постараюсь найти шлюху, максимально похожую на тебя (шутка). Рене знает, что делать, и я рекомендую тебе поступить, как она.
Слайз тоже ко всему причастен, поэтому не пытайся искать его. Он найдет тебя, если я прикажу, но не раньше. До этого — либо не высовывайся, либо постарайся не умереть. Я прошу немногого. Если сдохнешь, я воскрешу тебя, а потом убью снова. Если сдохнешь изнасилованным… Ну, ты понял. Не ищи меня. Мы не в дурацкой романтической комедии. Смерть реальна и как никогда близка (для тебя уж точно). Пусть и по учебнику, но ты знаешь, что это.
Можешь снять кольцо и сделать вид, что никогда не был знаком со мной. Мало кто в это поверит, но ты можешь попытаться. Или скажи, что это ты сдал меня Люциферу с потрохами, или прикинься, что никогда не любил меня и лишь ждал возможности освободиться (это уже правдоподобнее), после чего — исчезни где-нибудь в Испании. Я жду от тебя хорошего прикрытия. Лучше тебе постараться и выжить, ясно? Мне плевать, что это будет — католический священник или индийский шудра. Слейся с толпой. Никаких демонических штук, тебе ясно? И тебе уж точно не стоит мелькать перед Люцифером. Он почувствует на тебе мою энергию, уверится в том, что рассказанное о нас Вельзевулом — правда, и обрадуется выпавшему джек-поту. Не радуй его. Радовать можно только меня. Понял?
Я не знаю, сколько пройдет лет, прежде чем мы увидимся. Будь готов к любым срокам и не делай глупостей.
Мне тоже будет не хватать тебя.
Твой единственный и бессменный супруг».
После этого письма жизнь Люциана кардинально поменяла свой ход. Генерал сидел в кабинете Молоха, прижав бумагу к губам. Когда читал, он представлял, как главнокомандующий сосредоточенно и торопливо пишет письмо, желая сообщить всё. Вылить на бумагу, пока не стало слишком поздно. Запер на ключ и сделал вид, что ничего не было, когда Люцифер уже вломился к нему и заявил о своих правах.
Генералу стало не по себе. Насколько же падший ангел силён, что сумел сдвинуть Молоха и вынудить его оставить пост? И куда теперь делся главнокомандующий? Где его, чёрт возьми, искать?
Люциан почувствовал себя одиноким и в каком-то смысле брошенным. Он сидел на полу кабинета и будто на интуитивном уровне хотел поймать хоть немного воспоминаний, немного запаха Молоха, чтобы запомнить его. Спрятать поглубже в грудь и пойти хотя бы с этим маленьким кусочком дальше.
Моргенштерн поджал губы и уткнулся лбом в колени. Молох и раньше исчезал, но теперь всё стало гораздо серьёзнее. Прятаться? Не искать его? Да он, чёрт возьми, смеётся! Как будто это вообще возможно! Люциан пытался сосредоточиться и почувствовать связь с супругом, однако не ощутил ничего, кроме глухой тишины. Может, не было никакого изгнания? Может, Люцифер просто прикончил Молоха? Но зачем? Если да, то это самое бессмысленное убийство. Не было более умелого командира, чем Молох. Главное — уметь управлять им. Здесь Люцифер совершил большую ошибку: пришёл не подготовившись.
Люциан поднялся с пола и опустился в кресло Молоха. Потрогал подлокотники, откинул голову на спинку. На секунду генерал посмотрел на мир глазами главнокомандующего. Увидел удивительно просторный, но всё равно немного жуткий кабинет. Входящий сюда оказывался в самом устрашающем месте адской бюрократической машины.
Генерал предвкушал долгий путь, который ему предстоит преодолеть, прежде чем он увидит мужа.
«Муж» звучало очень гордо и массивно, Люциан только сейчас почувствовал терпкий вкус этого красивого и требующего почтения слова. Он осознал, что Молох был его мужем. Жестоким, кровожадным, вспыльчивым, но одновременно с этим по-своему заботливым, обаятельным и уверенным во всём демоном. Люциан подумал, что всё то время, пока они были в браке, он чувствовал себя как за каменной стеной. И сейчас этого не стало. Сейчас Моргенштерн остался один против огромного мира, близкого к тому, чтобы рухнуть в широкие объятия обрисовывающейся антиутопии.
Моргенштерн очнулся от мыслей, когда что-то капнуло на письмо. Когда он понял, что это, то стал торопливо вытирать глаза, чтобы не потекли чернила. Ведь письмо — пока единственное, что у него осталось от Молоха. Неизвестно, сколько продлится разлука, но Люциан хочет пронести все эти строчки с собой, пока не найдёт их создателя.
Одно можно было сказать точно: Молох говорил о Верхнем мире. Нет лучшего места для растворения в толпе, чем мир людей. Главное — держаться вблизи от намоленных (неважно кому) мест. Они обладают хорошей энергетикой, и рядом с ними можно пользоваться способностями. Как бермудский треугольник для тех, кто хочет найти искомое.
Люциан точно не собирался делать одного: снимать кольцо. Он понимал, что если кто-то спросит о том, кто его подарил, — то алиби рухнет с треском. А такого нельзя допустить. Проще было бы просто отрезать руку и положить в укромном месте. Моргенштерн не был уверен в готовности совершить такое, поэтому вскоре он нервно ходил по кабинету из стороны в сторону. Пока вновь обессиленно не сел, на этот раз на полу, и не приложил руки к голове, потом — к лицу.
— Мо… — с надрывом прошептал Люциан и закрыл себе рот ладонью, будто надеялся, что кто-то отзовётся.
Вдруг в этом слове прозвучало столько нужды, тоски и боли. Оно показалось таким родным и тёплым. Нужным и незаменимым, как мантра. Буддисты повторяют: «Ом». Люциан твердит: «Мо».