- Тогда до понедельника.
- Да. До понедельника.
Тао уходит, а Крис прикрывает ладонью место прикосновения, на котором до сих пор чувствуется чужое тепло.
*
Я видел Криса лишь однажды. Всего пару минут. Вряд ли дольше, но этого времени оказалось достаточно, чтобы понять, что Тао может быть важен не только мне. Крису моя машина была важна даже больше, чем мне. Намного больше.
Тогда, после признания Тао, выйдя из своего кабинета с пультом управления, я вернулся в комнату, где оставил его. На губах машины была все та же улыбка, и на секунду я усомнился в верности своего решения, но отгоняя прочь сомнения, позвал его по имени, привлекая внимание к себе.
Тао повернулся ко мне, с непониманием глядя на меня, но заметив в моих руках пульт, застыл, как если бы я замахнулся на него для удара, а после посмотрел мне в глаза, улыбаясь. В его улыбке было столько понимания и некоего беззвучного прощения, что я устыдился своих действий, но, не давая себе право отступить, пальцем провел по экрану регулятора, переводя его с низа шкалы до самого верха.
Совершал ли кто-то из вас дурной поступок, еще до его свершения понимая, что это ошибка, но действуя из-за собственных самых низких и слабых чувств, какие только могут быть у человека? Еще до того, как я взял в руки этот чертов пульт, я понимал, что пожалею об этом, но не отступил и, поддавшись страхам, причинил боль. Себе. Тао. Крису.
Тао вздрогнул всем телом, вытянулся по струнке, и с его лица словно стерли все эмоции, чувства, саму жизнь. Он застыл, похожий на куклу. В глазах не было привычного огня. Губы вытянулись в прямую линию.
- Что-нибудь желаете, господин?
Даже голос звучал пусто и отрешенно. Безучастно.
Откинув от себя пульт, я попросил Тао вернуться в свою комнату, а с утра возобновить собственные обязанности.
Я избегал Тао. Когда он готовил, наводил порядок, ходил за покупками. Я отворачивался, стараясь не смотреть, чтобы не видеть этого «живого мертвеца». Он не ходил на прогулки, не читал книг. По глупости спросив у него на третий день, почему он не читает, он холодно ответил: «Не конструктивная трата времени и сил. Желаете добавить это в функционал?».
Тао был больше, чем машина. Была ли в том моя ошибка? Ведь именно я дал ему свободу, понизив контроль и позволив читать - учиться жизни и пониманию чувств и эмоций. Я не знаю. Иногда мне кажется, что не сделай я этого, все могло быть иначе. Впрочем, сейчас, я понимаю, что если бы это не произошло сразу, то со временем Тао все равно бы проявил свои «человеческие» стороны.
Машины – киборги, носящие людское ДНК. Но чаще мы воспринимаем их как технические создания, забывая, что в них в равной степени есть и человеческое начало.
Примерно через полторы недели после отключения эмоций Тао собрался идти в магазин, и я отправился вместе с ним. Я думал, что это станет хорошей возможностью прогуляться, потому как редко выбирался из дома.
Отойдя вниз по улице, машина свернула в какую-то подворотню, и я забеспокоился, что он запутался и сбился с пути, но Тао шел так уверенно, что мне оставалось лишь двинуться следом. Хотя обратный путь я на всякий случай старался запомнить. Вскоре мы вышли на торговую улицу. Понимая, что пройдя так, мы срезали большую часть пути, я был удивлен, потому что обычно машины ориентировались строго по карте и никогда не позволяли себе отходить от четко заданного пути. Поэтому действия Тао заставляли растеряться, но очень скоро я понял, что он просто шел по заученному маршруту. Маршруту, показанному ему не картой, а кем-то другим. Не стоило долго ломать голову, чтобы понять, кто мог это сделать.
Я не сразу заметил двух молодых людей, идущих нам навстречу. Обратил на них я внимание, лишь заметив, как один из них резко остановился, глядя на Тао. Подняв на него взгляд, я увидел лишь выражение ужаса и потрясения. Мне показалось, что что-то могло быть позади нас, и обернулся, но за нашими спинами лишь шумела улица, и не было чего-то особенного.
Второй парень, крашенный блондин, нервно оглянулся:
- Идем, Крис! Что встал?
Проследив за взглядом своего друга и увидев продолжавшего отрешенно идти Тао, блондин вдруг довольно улыбнулся, я же во все глаза смотрел на Криса. Парень выглядел совершенно разбитым, но отвернувшись от машины, посмотрел мне в глаза. Не долго, буквально пару секунд, а после продолжил идти за светловолосым.
Крис прошел мимо меня, не сказав ни слова, а я смотрел в спину удалявшегося Тао и понимал, насколько действительно был «преступным» мой поступок.
Я не раз слышал о том, что люди относятся к машинам как к вещам. Приобретя Тао, я считал их поступки отвратительными. Я считал Тао другом, почти братом, но я поступил ничуть не лучше тех, кто эксплуатировал машины исключительно для собственных нужд.
Мы защищаем их права законом, но многие ли соблюдают его на самом деле? Мне доводилось слышать истории о насилии над машинами, когда их избивали или насиловали хозяева, но кто узнает правду, если вы выключите им эмоции, и они не будут кричать, даже если им будет больно? А главное, преданные хозяевам, но преданные ими, они никогда не будут жаловаться на них. Единственный способ узнать о повреждениях - ежегодная проверка их состояния, когда они обязаны возвращаться в центр контроля для сверки состояния. Один раз, перед которым легко можно устранить следы. Машины молчаливы и верны. Не то что люди, обращавшиеся с ними как с вещами.
Крис смотрел на меня всего лишь пару секунд, но их было достаточно, чтобы выразить боль, разочарование и отвращение. Я уверен, что Тао рассказывал ему обо мне, как и уверен, что он ни разу не сказал обо мне ничего плохого. Кто-то настолько мягкий и добродушный как он просто не мог о ком-либо сказать плохо.
«Все в порядке, я понимаю и прощаю» - вот что говорили мне глаза Тао, когда я отключал его эмоции.
«Ты худший из людей и достоин только презрения!» - твердил взгляд Криса.
И с ним я был полностью согласен.
*
Крис лежал на полу в центре комнаты, глядя на часы на потолке, отмерявшие ход времени.
Разобравшись в себе, он ждал Тао, чтобы сказать ему, что тоже испытывает к машине симпатию, но Тао так и не пришел в парк. Крис приходил туда каждый день, до вечера вглядываясь в аллею, ожидая увидеть знакомый силуэт. Но он так и не появился. Парень приходил к дому машины и видел в окно, как он наводит в комнатах порядок, и однажды он даже посмотрел в его сторону и остановился. Восемь секунд. Крис считал. А после Тао отвернулся и продолжил работать. Больше до сегодняшнего дня он его не видел. Тао все-таки рассказал все своему хозяину – Чонину. И ему отключили эмоции. Крис не знал, что он чувствовал по этому поводу. Слишком много всего одновременно.
- Крис! – в открывшуюся дверь прошмыгнул Сехун, с довольным видом усаживаясь возле лежащего парня.
Поднявшись, опираясь руками на пол, Крис сел.
- Что такое, Сехун?
- Ты что, из-за этой машины так убиваешься? – светловолосый усмехнулся, - Наоборот даже лучше, что он отстал!
Крис сжал зубы.
- Так что ты хотел?
Сехун довольно улыбнулся.
- Я кое-что стащил для тебя у отца.
- Мне ничего не нужно, - парень нахмурился.
- Это мы еще посмотрим.
Сехун поднялся на ноги, отходя подальше от Криса и вынимая из кармана прямоугольный черный предмет. Крис не видел его уже несколько лет и предпочел бы не видеть до конца своих дней. Бросив на светловолосого взволнованный испуганный взгляд, Крис хрипло спросил?
- Что ты задумал?
- Да не бойся ты так! Я же помочь хочу.
- Просто верни это на место.
- Я не сделаю сотню, я поставлю ноль. Это же лучше!
- Сехун, пожалуйста. Верни это на место.
Криса потряхивало.
- Но ноль лучше двенадцати!
- Сехун! Ты не понимаешь!
- Я не идиот, Крис. Ты не такой как они. Ты не машина!
- Если нет, тогда что это?!
Крис откидывает капюшон, склоняя голову и указывая рукой на блок контроля, надеясь, что парень остановится. Сехун хмурится, сердито произнося:
- Не сравнивай себя с ними. Ты другой! И я, как и ты, это знаю!
Крис поднимает отчаянный взгляд на парня.
- Ты ошибаешься. Ты ошибаешься, Сехун. Поэтому умоляю, не совершай ошибок!
Светловолосый игнорирует слова Криса, с предвкушающей улыбкой касаясь подсвеченных значков сдвигая деления на мерцающей шкале вниз, и сразу вздрагивает, отшатываясь и вжимаясь в стену.
Крис падает на пол, взвывая. Его колотит крупная дрожь, и из глаз потоком льются слезы. Он зажимает себе рот, чтобы только не закричать, но отчаянные всхлипы и стоны все равно вырываются из содрогавшейся груди.
Можно долго прятать и сдерживать чувства и эмоции, но если выпустить их все за раз, то это становится невыносимым.
Сехун глядит на тело, лежавшее на полу, пытаясь понять, где он ошибся. Ведь все должно было быть логично, так почему? Он ведь, правда, хотел как лучше.
Дверь распахивается и на пороге стоит мужчина, быстрым взглядом окидывая парней, останавливая взгляд на Сехуне с пультом контроля в руках.
- Пап? Папа, я просто думал, так будет лучше и…
- Пошел в свою комнату! И не высовывайся, ты наказан!
Сехун думает, что легко отделался, но не успевает выскочить из комнаты, как его за плечо останавливает сильная рука.
- Пульт!
Парень сглатывает, отдавая технику мужчине и сбегая к себе.
Присаживаясь возле Криса, мужчина смотрит, как тот захлебывается слезами, стараясь сдерживаться, но у него это не выходит. Со вздохом он сдвигает деления шкалы до сорока, и Крис с болезненным стоном обмякает, роняя голову на пол. Слезы по инерции продолжают течь.
Мужчина поглаживает его по плечу, успокаивая.
- Глупые мальчишки. Прости его, Крис. Он не со зла. Ты же понимаешь, как он к тебе привязан.
Крис постепенно успокаивается. Пульс замедляется. Сердце восстанавливает спокойный ритм.
- Я в порядке, - голос парня хрипит.
- Вот и славно. Я поговорю с ним.
- Не рассказывайте ей.
Мужчина ерошит свои волосы.
- Тебе придется быть еще тише и не попадаться ей на глаза.
Крис молчит, лежа на боку. Мужчина еще раз похлопывает его по плечу и поднимается.
- Ложись лучше в постель и поспи. Восстановишь силы. Твоим схемам будет проще восстановиться в состоянии покоя.
- Хорошо, господин.
Парень поднимается, принимаясь раздеваться. Мужчина дожидается, когда Крис ляжет в кровать, и лишь убедившись, что он успокоился, выходит из комнаты.
Закрыв глаза, Крис поджимает губы. Несмотря на повышенный контроль, память о минувшей боли до сих пор огнем обжигает все внутри. Скрытые контролем чувства бьют хлыстами. Крис плачет, прикасаясь к блоку на шее. Нагревшийся из-за перепадов корпус к счастью не обжигает. Ему нужно лечение. Он знает, что ему вызовут кого-нибудь из службы контроля для проверки, но как обычно скажут, что все в норме. Крис ненормален, но ему уже никто не сможет помочь. Бракованная машина, экспериментальный образец. Ошибка человечества.
Сейчас он хочет только увидеть Тао. С Тао не больно, и можно не думать о чем-либо дурном. Тао невозможно не любить, и Крис сожалеет, что из-за него парню отключили эмоции. Являясь сам дефектным, ему кажется, что своим общением он вредит Тао, но даже так, он ему нужен. Сехун прав, Тао особенный. Настолько, что Крис уже не представляет, как ему вернуть свою любимую машину. Но это секрет. Машинам запрещено привязываться к кому-то кроме хозяев, и определенно нонсенс машине любить другую машину.
Крис надеется, что никто о них не узнает. Но всё, о чем Крис может думать, - это Тао, Тао и только Тао.
–––––––––––––––––––––––––-
* Andrea Bocelli - Time to Say Goodbye (Время прощаться)
Когда я один, я
Представляю себе горизонт,
И мне не хватает слов,
Да, я знаю, что не будет света
В комнате, в которой не хватает солнца,
Когда тебя нет рядом со мной, со мной,
Открой окна,
Покажи всем моё сердце,
Которое ты зажёг,
Спрячь внутри меня
Тот свет, что
Ты встретил снаружи
Время прощаться,
Страны, что я никогда
Не видела и не жила там с тобой,
Именно сейчас да, я буду жить там,
Уеду с тобой
На кораблях по тем морям,
Которые мне знакомы,
Нет, нет, они больше не существуют,
Время прощаться
========== Глава 03. Голоса безмолвия ==========
Комментарий к Глава 03. Голоса безмолвия
Положи меня, как печать, на сердце твое,
как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь…
(Песнь песней Соломона, Глава 8.6)
В наше время, а быть может и раньше, люди разучились понимать и чувствовать истинную «Любовь». Не то показушничество и кривлянье с громкими словами «Любовь до гроба», «Пока смерть не разлучит нас», «Я для тебя на все готов» и прочими воскликами, теряющими свой вес крайне быстро, едва человек встречает кого-то «более подходящего», и все начинается заново. Сколько из нас произносят слова любви за свою жизнь, скольким людям мы дарим эти клятвы верности и преданности, и от скольких из них отрекаемся впоследствии?
Любить тяжело и это неоспоримо. Но именно из-за нежелания примерять эту ношу, мы отказались от понятия «Любви», являющего собой самоотверженность, жертвенность, преданность и верность. Любви, звучащей, как: «Я отдаю тебе себя, свое сердце, тело и душу. В руки твои вручаю свою волю, свою жизнь и судьбу. Подчиняясь тебе, я склоняю пред тобой голову, ибо отныне в тебе есть средоточие всего моего мира и лишь тебе решать, что ожидает меня в будущем!». Не многие согласятся и будут готовы принять свои чувства именно такими. Чаще «Любовью» мы прикрываем собственную симпатию, увлечения, похоть. Реальная «Любовь» отлична от ее «суррогата» как чистый лесной воздух, дарящий жизнь, не похож на удушливый смог и ядовитые газы, медленно лишающих нас жизни в мегаполисах.
Печально то, что мы воспринимаем подобный «суррогат» нормой.
Соприкоснувшись с чувствами Тао и Криса, я словно впервые увидел окружавший нас мир без искаженной призмы социальных стереотипов, навязанных норм и стандартов, отринул страхи и предубеждение.
То, что было между двумя машинами, не просто делало их похожими на людей, создавая образ человечности. Нет, они не стали людьми в том понимании, что мы привыкли воспринимать. Чувства этой пары превосходили все доступные для нас, «ослепших» из-за бытности.
Лишенные в своей природе тех ограничений и условностей, сковывающих нас, они сумели обрести ту самую первозданную и чистую «Любовь», тем самым превзойдя представителей современного общества, поднявшись и возвысившись над нами на уровне чувств и эмоций.
Машины оказались человечней людей.
Мне потребовалось еще два дня, чтобы решиться понизить Тао уровень контроля. И в очередной раз этому способствовал Кенсу. Мой добрый друг, ставший не только моим ангелом хранителем, но и Тао. Сколько раз он выручал нас и помогал, ничего не требуя взамен. Я впервые видел его настолько разозленным, когда он, вернувшись из командировки из Барселоны, приехал навестить нас. Оторопь из-за вида открывшей дверь машины стремительно сменилась гневом. Кенсу буквально влетел в мой кабинет, взревев яростным голосом:
— Я уговорил тебя купить машину не для того, чтобы ты издевался над ним! Меня не было всего месяц, а ты превратил Тао в марионетку! И ты посмел называть себя его другом?!
Что я мог сказать ему в свое оправдание? То, что я трус, испугавшийся любви машины? Сейчас я понимаю, сколь жалким был мой поступок и попытки объясниться с Кенсу. Мне никогда не забыть его полный упрека и разочарования взгляд, и тихий голос: