— Непременно, — Эсми согласно кивнула головой. — Я тоже думала об этом.
— А еще о чем?
— Мм, не знаю. Много о чем. О том, как будет, когда он родится, какие чувства мы будем испытывать тогда. Конечно, я понимаю, что не могу представить их, но я пытаюсь. А еще, как мы будем укладывать его спать и рассказывать что-нибудь…
— У тебя богатое воображение, — мужчина рассмеялся, подарив ей протяжный поцелуй, полный нежности и любви к ней.
— А ты думал, кто у нас будет? — мечтательно спросила она, перебирая в руке локон волос.
— Либо мальчик, либо девочка. Одно из двух, — на ее лице расцвела улыбка после его слов, и девушка смущенно опустила глаза.
— Однозначно, милый. Я даже не могу предположить, какого он пола. Но, в любом случае, я очень хочу, чтобы он был похож на тебя. Мне даже кажется, что так и будет.
— Правда? — он удивленно вскинул брови, проведя рукой по волосам.
— Абсолютная правда, — она потянулась к его губам и прильнула к ним в коротком поцелуе. — Но главное, я хочу, чтобы с ним все было хорошо…
— Конечно, это главное, — уверенно подтвердил Каллен, приобняв ее за плечи. — Главное, чтобы он был здоров. И сейчас это так, мы ведь неусыпно следим за этим, дорогая.
— Нет, я понимаю, но… боюсь. Прости, но я все равно боюсь, — спешно пробормотала она и уткнулась в его шею, содрогаясь в немом плаче.
— Милая, не расстраивайся, я ведь все понимаю. Только вот простить тебя за что надо? — с ласковой улыбкой, успокаивающе произнес он, поглаживая ее по спине.
— За то, что не могу не бояться и не переживать, — надломно проговорила она, покрепче обняв его за талию.
— Вот еще, нашла из-за чего переживать. Я понимаю твои чувства, понимаю, что, сколько бы я тебе не говорил, ты все равно будешь волноваться. Это все гормоны, родная, всего лишь нервы. Я знаю, как тебе сейчас тяжело, но переживать не надо. Малыш ведь чувствует в точности то, что и ты. Лучше скажи, что именно так беспокоит тебя.
— Все, Карлайл, понимаешь? Я боюсь потерять его! Он ведь такой маленький и беззащитный… Он человек, в конце концов. Карлайл, если что-то случится, я не знаю… Я… Я ведь так сильно его уже люблю! — на эмоциях воскликнула она, пока мужчина пытался успокоить ее, шепча на ушко слова любви.
— Родная, я тоже очень сильно люблю наше солнышко, как иначе? И я обещаю, что сделаю все, что угодно, лишь бы с ним все было хорошо, — произнес он, не отрываясь смотря ей в глаза. — Он ведь смысл моей жизни, и я люблю его больше всех на свете. Его и тебя.
— Мне безумно приятно слышать это, Карлайл, и можешь не сомневаться, что я верю тебе. Я чувствую себя более чем защищенной рядом с тобой, — сказала вкрадчивым голосом она, взяв его за руки. — Но все так хорошо… Эти четыре месяца были незабываемыми, и я начинаю чувствовать себя человеком, будто… Будто все как обычно, как и должно быть. Понимаешь, я перестаю воспринимать все как нечто волшебное и постепенно привыкаю, что скоро стану мамой. И поэтому мне кажется, что должно произойти что-то плохое. Ну не может же все быть так хорошо!
— Эсми, милая, прекрати себя накручивать, — уверенно начал он, поглаживая ее по ладоням. — Не надо думать об этом, иначе что-нибудь плохое действительно случится. Все ты делаешь правильно, нужно привыкать.
— Откуда ты знаешь, что все будет хорошо? Ты только вдумайся: у нас будет ребенок, который заведомо невозможен. Это все… Это все противоестественно! — воскликнула девушка и прижалась к любимому, чувствуя, что не в силах больше быть вот так просто без его обволакивающих объятий.
Мужчина молча обнимал ее, не зная, что и сказать. Он понимал, что должен как-то утешить жену, но словесных способов вовсе не находил. Из своих дум он вынырнул лишь тогда, когда почувствовал, как девушка напряглась в его руках и немного отстранилась, с испуганным и неверующим взглядом прижимая ладонь к своему животу.
— Родная?.. Что случилось, тебе больно? Что? — если бы сердце бессмертного имело возможность отбивать ритм как прежде, то оно остановилось бы еще раз за вечность. Внутри все свернулось комочком, и, казалось бы, он никогда так не пугался за Эсми.
— Карлайл, — ее взгляд до сих пор отдает прежними чувствами, но не такой холодный. Слова, будто назло, не могли сложиться во что-то цельное, поэтому она просто взяла его за руку и положила ее на то место, где было лежала ее рука. Блондин все еще непонимающе смотрел на нее, но теперь взгляд опустился на мерно вздымающийся от ее дыхания животик, к которому с охотой прикоснулся. И в этот момент Карлайл почувствовал ладонью резкий удар малыша, замерев от неожиданности.
— Он пихнулся… Первый раз, — с нескрываемыми удивлением и восторгом прошептал он, подняв глаза на жену. — Милая, я же говорил, что все будет хорошо.
Девушка с улыбкой покачала головой, прикрывая глаза, когда его губы накрыли ее, и они слились в чувственном поцелуе, под конец просто смакуя губы друг друга.
Мужчина внутри испытывал нечто удивительное. И сейчас он был переполнен восторгом, отчего чувствовал себя не отцом с вековым стажем, а неопытным папочкой, который счастлив буквально от всего, что происходит с его женой, от любой мелочи. Но это ведь была совсем не мелочь. В этом есть нечто удивительное. Ведь вплоть до этого момента эта маленькая жизнь не подавала признаков своего существования, кроме роста и сердцебиения, которое с каждым месяцем становилось все отчетливее. Но сейчас он пошевелился, словно говоря, что он там есть на самом деле и он живой.
— Я так сильно люблю тебя, — тепло промолвил Карлайл, нарушив двухминутную тишину объятий.
— И я люблю тебя больше, чем кого-либо, — Эсми сладко улыбнулась, почувствовав, как он вновь гладит ее живот, иногда останавливаясь и еле заметно вздрагивая, когда малыш толкается. — Представляешь, он пошевелился. Разве могли мы это вообразить себе еще полгода назад? Или год? Это… Это…
— Восхитительно, — закончил за нее фразу светловолосый, наполняя легкие ее запахом снова и снова.
— Да, — она покачала головой, — это необычайно. Значит с ним все в порядке.
Она умиротворенно положила голову на его плечо и закрыла глаза, сжимаясь в комочек в его руках и лишь иногда из-под опущенных, густых ресниц глядя на потрескивающие в камине дрова. Так хотелось уснуть, но, к сожалению, это не было возможным. Зато можно было закрыть глаза и погрузиться в свои мечтательные, легкие, словно облака, мысли. Давно казавшийся теплым, бок Карлайла согревал ее, а его спокойные, ласковые прикосновения вселяли веру в лучшее. И сейчас она так ярко чувствовала душой его счастье и любовь, что просто переполняли мужчину, понимая, что словами это так просто не выразить. Не мог он сейчас передать ей на словах то потрясение, что испытал, когда почувствовал толчок их ребенка, и ту любовь, что сейчас витала в его душе по отношению к маленькому чуду. Но прикосновения Карлайла говорили за него и могли поведать куда о большем. Она и без слов знала, что у него на душе, чувствуя его любовь. Без всяких слов. Это вечное.
========== Глава 2.2. Эсми. Перемены ==========
***
Что такое быть матерью? О да, она поняла это со словами своего мужа, когда тот до конца еще не осознающим голосом сообщил ей новость, что перевернула ее реальность. Новость о ребенке, которого Эсми носила под сердцем, о малыше, который казался невозможной, недосягаемой мечтой. Иногда девушке казалось, будто она сходит с ума в своих мыслях о том, что не станет больше матерью. Но со временем все улеглось, рядом была ее любовь, готовая поддержать в любой момент. Она смирилась, но не забыла. И что же теперь? Как можно столь резко позволить себе все то, на что ставился строжайший запрет вот уже не один десяток лет? Как представить возможным ощутить такие чувства, каких она не испытывала так давно? Казалось бы, ей будет очень нелегко в моральном плане теперь, и колючие факты ее сущности скажутся на психике… Но нет.
Эсми пребывала в состоянии счастья, особенного счастья, что было ей почти незнакомо. Внутри каждый день возрождалось что-то легкое и приятное, воздушное. И больше всего ей нравилось, что и Карлайл переживал все эти ощущения вместе с ней. Каждый раз, когда она видела искренний восторг мужа, на ее лице расцветала бесценная для него улыбка. К счастью, всех тяжких переживаний девушка была лишена, хоть ожидала и худшего. Наоборот, мысли были наполнены мечтательными планами на будущее, особенно, когда беременность подходила к концу. И чем дальше шло время, тем сильнее она чувствовала волнения мужа.
И все же в голове копошилось то, на что первоначально не хотелось обращать внимания. Тем не менее, Эсми пришлось вспомнить. Это были мысли о ее последнем годе в теле человека. Он был ужасен, и даже беременности не удалось пролить свет на него. Ее бывший муж, конечно же, мертв сейчас. Но в ее голове, хоть и помутненный временем, жил его образ — образ жестокого. И как-то в один из дней сейчас она вспоминала это прошлое, осмысливала его. По сути, вынашивание новой жизни, как правило, это нечто светлое и неземное, чувство, которое невозможно описать словами. Но, как оказалось, не всегда. И ее бывший муж лишь яснее разрушил этакий стереотип. До последнего не хотелось вспоминать всего, что девушка натерпелась за тот год: его издевательства, смерть своего ребенка. Но потом, благо, начался новый для нее год, который, как и всю другую жизнь, подарил ей ее ангел, ее любовь. Да, возможно, жизнь неправильную, но все-таки они не существовали, а жили, тем более, теперь.
Все, чего была лишена во время своей первой беременности, Эсми получала сейчас. Она была бесконечно благодарна Карлайлу за всю ту ласку и нежность, за всю любовь как к ней, так и к их малышу. Он и сейчас был для нее всем. К тому же, ей самой было кого любить и опекать, также окутывать теплом и заботой. Вместе с мужем они пытались как можно больше времени уделить названным детям, подарить им как можно больше любви. И раньше они почти не замечали, насколько Каллены в этом нуждаются. И в последнее время они буквально менялись, готовые на глазах превратиться в брошенных когда-то детей, больше всего нуждающихся в любви. А супруги были только рады показать, что не станут любить их меньше с рождением родного ребенка. Никогда не предадут. И бессмертная была счастлива видеть, что и они тоже с нетерпением ждут прибавления, волнуются и надеются на лучшее. В глазах ее и Карлайла лучиками сверкало счастье, когда в гостиной между их детьми разгорелся спор по поводу имени малыша, а потом и на тему пола. Каллены-младшие разделились на два лагеря: Розали с Элис постоянно предлагали многосложные имена, которые вряд ли можно с первого раза отыскать на просторах интернета — такими редкими они были; мужская же половина была исключительно за нормальные, как они выразились, имена, многие из которых были популярны в Англии и США. Споры разгорались один за другим, но скандалов, благо, не было. Карлайл с Эсми чаще всего оставались наблюдателями, иногда посмеиваясь над тем, как далеко зашли бессмертные детки.
Сейчас же мысли миссис Каллен были в полном порядке. Гораздо чаще она обсуждала в своей голове какие-нибудь бытовые вопросы. Последний месяц беременности действительно был нагружен множеством хлопот, ведь как-никак нужно было готовиться к появлению ребенка. Это было более чем странно сперва — заниматься закупкой детских смесей и всего остального, что обязательно понадобится. Но лишь сперва. Вскоре Эсми влилась в эту жизненную текучку, чему была сама несказанно рада. Ведь это значило, что ее сознание принимает это как должное. Как муж сказал ей недавно: «Мы ушли из тела человека, но человек остался в нас». Девушка долго думала над его словами, с улыбкой понимая, как же он прав.
Дела в библиотеке были почти что закончены — все Каллены без исключения по выходным были вовлечены в процесс реставрации, что всех очень веселило. Правда, от некоторых личностей иногда вреда было больше чем пользы. Поэтому Эмметт частенько отстранялся от дел, а вместе с ним и те, кто решил составить ему компанию в делах ненарочного крушения.
Так Эсми вновь и вновь соглашалась со своими выводами, что жизнь приобретает правильное русло. Все начинают привыкать. Тут же вспомнился случай почти четырехмесячной давности, когда впервые их малыш пошевелился. Это же было настоящим чудом, и внутри бурлил поток чувств, таких противоречивых, но приятных, от которых не знаешь, куда деться. Волшебное ощущение, которое было совсем иным, нежели в прошлом. И это прошлое не хотелось вспоминать. Сейчас с ней это намного реже. Часто в такие моменты Карлайл оказывается рядом, словно душой чувствуя, что жену что-то тревожит. Как они и надеялись, малыш очень любил толкаться, часто радуя их. Наверное, поэтому сейчас Эсми не видит в этом ничего необычного. Опять же доказательство привыкания. «Так и должно быть», — убеждала себя девушка. Перемены в их жизнях были к лучшему.
Эсми улыбнулась, рассматривая в руках одну из пустышек, которых Элис вчера притащила из магазина целый ворох. Она оправдалась тем, что не знала, какая именно по вкусу Эсми. Но как бы девушка не пыталась образумить дочь, ей было безумно приятно крутить вещицу в руках и смотреть на нее влюбленными, предвкушающими глазами, как на ту маленькую одежку. Все необходимое было приготовлено. Единственное, к чему не приступали Каллены, так это детская. Для нее первоначально была выделена гостевая комната, из которой были заранее выставлены все вещи. Но Карлайлу и Эсми хватило одного лишь только взгляда друг друга, чтобы понять, что за это до рождения ребенка они приниматься не будут. Это было чем-то вроде препятствия, через которое они не могли пройти. Все-таки нельзя так быстро избавиться от всего нажитого в душе; счастливые, они не забывали, как велики риски. Супруги пытались как можно реже затрагивать эту тему, так как для обоих она была болезненной. Потерять столь любимого и желанного малыша было бы сильнейшим ударом, после которого вряд ли бы возможно было оправиться. Эсми точно знала, что не переживет еще одну потерю. И с еще большей болью понимала, что и для Карлайла это будет невыносимым. Детская была последней деталью, но не могли они взяться за нее. Это лишь добавило бы душевного самобичевания. Однако, кроватку Каллены приобрели, расположив у себя в спальне, рядом с постелью, чтобы всегда быть рядом. И в отличии от всех остальных покупок, в которых чаще участвовали еще и Элис с Розали, кроватку Карлайл и Эсми выбирали сами, руководствуясь каким-то по-странному теплым, неожиданно возникшим чувством. Процесс покупки детской кроватки для них был чем-то особенным. Она была столь светлой и замечательной, что и эта вещь вызывала симпатию у девушки.
Осознав, что замечталась, Эсми отложила пустышку и взглянула на часы. Улыбка снова украсила ее лицо, ведь время подходило к вечеру, а значит, совсем скоро вернется Карлайл. На улице уже начинало темнеть — декабрь был в самом разгаре. Все в округе покрылось снежными сугробами, а морозные ветра иногда пробирались ночью в дом. Потому обитатели понимали, что в ближайшее время придется решать вопрос с отоплением — все-таки маленький человечек не имеет способности быть спокойным к холоду. Вспомнив о своем недавнем обещании мужу, Эсми направилась в его кабинет, чтобы помочь ему разобрать всякие скопившиеся документы. Иногда мистер Каллен доверял ей это развивающее усидчивость дело. А отказать в этом своей жене он не представлял возможным. И, если уж она затеяла уборку в его импровизированном убежище, ему ничего не оставалось делать, как позволить ей это. Сидя в кресле мужа и сортируя бумаги, Эсми прекрасно слышала, как Эдвард вернулся домой, а чуть позже зашел поздороваться, как Розали хозяйничала на третьем этаже, затеяв перестановку вместе с Эмметтом. Элис и Джаспер ушли на охоту несколько часов назад. Во всем доме было тихо, что и помогло девушке сконцентрироваться.
Но как только она услышала, как хлопнула входная дверь, все мысли рассеялись. Точно зная личность пришедшего, рыжеволосая покинула комнату, уже через пару секунд встречая мужа с работы. Его крепкие объятия окутали ее окончательно, заставляя раствориться в них. Ничего не было желаннее для нее, пока его не было, чем теплые объятия.
— Я очень скучал по тебе, — пробормотал Карлайл ей на ушко, следом прижимаясь губами к шее.
— Я тоже. С каждым разом скучаю все больше, — с едва заметным капризом пожаловалась девушка, все не отрываясь щекой от его груди, а руками — от его рук.
— Что ты делала сегодня, мм? Кажется, ты хотела запастись детскими смесями, — мужчина с нежной улыбкой поцеловал кончик самого прекрасного, по его мнению, носика на свете.