Ему казалось, что он был в гостиной дома Уэстов, и готовился встретить Барри с работы. Он был в одном нижнем белье, прямо как перед тем, как уснул, и предвкушал горячие приветствия. Но за окном все темнело, а Барри все не приходил. За пару секунд прошла пара часов. Комната все больше погружалась во мрак, а воздух в ней будто затвердевал, оказываясь куда более плотным, чем положено воздуху, и Лен увязал в нем, как муха в смоле. Атмосфера ожидания становилась все более тревожной.
Вот наконец в двери оглушительно щелкнул замок и…Барри ввалился в прихожую спиной вперед. На нем буквально висела Айрис, яростно впившаяся в его губы, обхватившая его шею так, будто хотела задушить. Аллен, не глядя, скинул свою куртку на пол, и, наступая на неё, буквально втащил Айрис в дом. В течение еще секунды (Лен даже не заметил конкретных действий, вещи просто исчезли и все) девушка избавилась от пальто, блузки и юбки и теперь прижималась к Барри одними кружевами, да так тесно, как в жизни вряд ли было возможно. Руки Барри оглаживали её изгибы, путались в резинках и вплетались в волосы. Она в ответ облизывала его шею, покусывала ушную раковину, а сама не отрывала острого взгляда от Лена, так и замершего в паре метров от них. Её глаза были полностью черными, без белка и бликов, и в них плясало маниакальное торжество.
К горлу Снарта подкатывала тошнота. Он не отрываясь смотрел на любимый стриженный затылок и боялся, что Барри обернется, и его лицо окажется таким же злым и насмехающимся. Это его добьет. Он и так был близок к тому, чтобы рассыпаться на мельчайшие осколки от того, что Барри предпочел ему…её.
Мысленно твердя себе, что это всего лишь сон, что это не по-настоящему, Лен, сделав колоссальное усилие, отвернулся. Вместо кухни, примыкающей к гостиной, был вход на склад, который облюбовали Негодяи. Они всем составом стояли в темном проеме, где раньше была стена в старомодных обоях и милых фотографиях, (даже Мардон присутствовал чуть позади всех) и с осуждением смотрели на полуголого подростка перед собой.
Вперед вышел Хартли. Его выражение лица было куда жестче, чем Лен привык, и все черты словно заострились. Голос был пронзителен и ввинчивался в мозг, как сверло:
- Ты жалок, Лен. Так мал и так жалок. Я так устал возиться с тобой, как с ребенком. Ты совершаешь глупые ошибки и тащишь всех нас за собой.
За ним показался Мик. Он был гораздо крупнее и мощнее своей и так не маленькой реальной версии, и будто возвышался над Леном на несколько метров. В его глазах плясали языки пламени, а голос был подобен шипению лавы:
- Ты больше не тот Капитан Холод, за которым я готов был идти. Ты размякший сентиментальный сосунок. Да к тому же неудачник, каких поискать. Ты грабил банки на миллионы долларов, держал в кулаке весь преступный мир Централ-Сити, и не смог справиться всего лишь с мальчишкой-Флэшем.
Из тени появилась Лиза. Она была так холодна, так…незнакома, что Лену впервые стало действительно страшно. В чертах Лизы сквозили черты их отца, и эмоции, которые тот испытывал, при взгляде на своих детей:
- Ты не достоин быть мои братом, Ленни. Ты так подвел всех нас. Ты меня подвел, если уж на чистоту. И раз уж даже он отказался от тебя, зачем ты тогда мне?
И Мардон позади них захохотал.
За спиной Лен слышал страстные стоны Барри, перемешивающиеся с голосом Айрис и характерными звуками трения двух тел, и не хотел знать, что там происходит. Впрочем, он знал. Он видел отражение происходящего в зрачках каждого члена своей бывшей команды.
Воображаемый дом Уэстов начал дрожать, и Лена начало трясти вместе с ним. С потолка сыпалась штукатурка, со стен отходили обои, разбился телевизор, упав с тумбочки, звякнули, выпадая из окон, стекла. Леонард понимал, что надо бежать из этого места, подальше от разрушений, презрения, насмешек и собственного стыда, но, как всегда происходит в самых жутких кошмарах, не мог даже пальцем пошевелить, не то, что сдвинуться с места. Тело не слушалось его, и в груди нарастала абсолютная паника, заставляя его судорожно хватать ртом воздух.
Пол перед ним разверзся. В образовавшейся трещине виднелся огонь и непроницаемая тьма вокруг. И оттуда послышался голос, самый ненавистный из всех. Тот, который Лен всеми силами старался забыть и надеялся никогда больше не услышать. Голос Льюиса Снарта.
- Разве ты не знал, пацан, что содомия это смертный грех? Не знал, что в тюрьме такие как ты не живут дольше недели? Не знал, что такой позор можно смыть лишь кровью? Ты разочаровал меня, сынок, и пришло время преподать тебе последний урок. Самое время тебе спуститься ко мне. В аду все такое же красно-золотое, как ты любишь.
И с этими словами земля под ногами у Леонарда рассыпалась в пыль, и он ощутил ужас свободного падения в черную безысходность.
В тот момент, когда должно было произойти столкновение с камнями на дне, он проснулся, резко сев на кровати.
- Эй, эй, Ленни, все хорошо, тише, эй, - забормотал разбуженный Барри, подтягиваясь на руках и садясь рядом с подрагивающим Снартом.
Он приобнял его одной рукой, поглаживая по плечу, и постарался заглянуть в покрасневшие глаза.
Внутри Лен дрожал куда сильнее, чем снаружи, и с трудом мог дышать. В душной комнате было так темно, так темно, как в той бездне… Он же упал, он прямо сейчас падает… Нигде нет света… Никого нет, кроме него самого и окружающего его кошмара. Лен содрогнулся и издал что-то похожее на всхлип, безумно вцепившись в успокаивающие его руки.
Барри слегка вывернулся и включил ночник. Мрак слегка отступил, и Снарт судорожно вздохнул, выпрямляясь. Он огляделся. На полу валялась одежда вперемешку с комиксами, на столе кипа отчетов и ноутбук. Он дома. Это просто сон. Он в безопасности, с Барри. Он поднял глаза на Аллена, в надежде на успокаивающие слова и, возможно, ободряющий поцелуй, но….
Отчаянный крик застрял у него в горле, вырываясь наружу невнятными хрипами. Глаза Барри были черными. Полностью черными, как он и боялся, а лицо искривилось в той самой усмешке, превращая родные черты в отвратительную маску.
Лен дернулся, но Барри, чьи руки вдруг показались ему ледяными, держал его крепко, как в тисках. Когда он начал говорить, в уголке его рта запузырилось что-то темное и вязкое:
- Ну здравствуй, kiddo. Посмотри, что ты со мной сделал. Зачем ты притащил меня за собой в Ад? Я был героем и не заслуживал этого. А ты испортил меня. Ты же всегда портишь все, к чему прикасаешься. А я научился не просто портить, а уничтожать. И я сделаю это с тобой. Давай же, ты же этого хотел? Дай мне прикоснуться к тебе…
И это существо, когда-то бывшее Барри, приблизило к Лену свое лицо. Оно оплетало его, запутывало и покрывало черной жижей. Снарт не выдержал и закричал.
Барри мгновенно проснулся, потому что Лен начал брыкаться во сне так, что зарядил ему локтем в скулу и коленом по бедру. Он стонал и шептал что-то неразборчивое, а из под закрытых век катились слезы. Аллен пытался разбудить его, но ничего не получалось. Он пару раз хлестнул его по щекам, но это не принесло результата. Тогда он схватил с прикроватной тумбочки стакан и выплеснул из него воду Лену в лицо. Тот наконец распахнул глаза, и Барри увидел в них первобытный, ничем не прикрытый ужас.
Как только взгляд Снарта стал более осмысленным и остановился на Барри, он вновь стал отбиваться и выворачиваться, хрипя, что это неправда, что он так не хочет и сплошное нет-нет-нет. Аллен снова получил в скулу и даже по уху, пока не обхватил лицо Леонарда руками и не заставил его посмотреть себе в глаза.
Парнишка задыхался. Барри мгновенно определил паническую атаку и постарался помочь. Он говорил спокойным, размеренным голосом, призывал Лена успокоиться, очень медленно дышал вместе и ним, убеждал, что все позади и теперь он в безопасности. Он старался не упускать блуждающего взгляда голубых глаз напротив, он говорил и говорил, держа Снарта в руках, пока тот не перестал трястись.
Паника отступила, и Лен наконец увидел реальность. За окном светало, и комната казалась слегка розоватой в первых рассветных лучах. Барри - такой теплый, окруженный родным запахом - был рядом. Он пристально смотрел ему в глаза и искрил беспокойством. В прямом смысле искрил. По его телу то и дело пробегали крошечные колючие молнии спидфорса. Как ни странно, это отрезвило Лена сильнее, чем все остальное.
От осознания, что теперь-то точно всё закончилось, на глаза Снарта навернулись слезы облегчения. Он терпеть не мог быть плаксивой девчонкой и завязал с подобным еще в детстве, но честно говоря, даже тогда ему не снились настолько пробирающие до костей ужасы.
Барри бережно сцеловывал слезинки с щек притихшего Леонарда. Он будто сам увидел кошмар наяву - он не то, что не ожидал увидеть своего Ленни в таком состоянии, а даже вообразить себе нечто подобное не мог. Разумеется, у человека с такой сложной судьбой должны были быть тяжелые сновидения, но чтоб настолько… Он не был готов увидеть этот комок обнаженных нервов, в который превратился парень, уснувший с ним накануне. И честно говоря, он не знал, как лучше поступить. Привык ли Снарт справляться с таким в одиночестве? Или Лиза приходила к нему на помощь? Стоит ли Барри уйти? Или наоборот, обнять его?
Аллен было слегка отстранился, чтобы взглянуть на Лена с расстояния и определить, все ли с ним в порядке, но тот вцепился в него мертвой хваткой и, притянув обратно, хрипло прошептал “Не уходи”.
Барри моментально устроил их обоих поудобнее на узкой кровати и крепко обхватил Лена руками. Он знал, что Лен не спит, потому что его ресницы щекотали Барри грудь, когда он моргал. Постепенно тело Снарта расслаблялось от того, что Барри гладил его по голове, по лопаткам…
- Можно, - голос подвел Лена, и он начал заново, - можно, я не буду рассказывать…?
- Конечно. Если так тебе будет легче забыть…но ты же знаешь, что я всегда рядом и готов выслушать тебя.
- Знаю.
Лен немного помолчал, собираясь с мыслями и пытаясь сформулировать то, что он хочет сказать. Как бы он не старался, в каждой фразе сквозил юношеский максимализм и тонкие нотки истерики, но ему казалось, что если он не скажет этого вслух, он так и застрянет в своем кошмаре навсегда.
- Послушай, Барри… Я знаю, что мы с тобой не в том положении, чтобы давать друг другу обещания… Да и не в праве требовать с тебя чего-то подобного…. Но мне нужно знать… Нужно хотя бы раз услышать, что я тебе нужен. Что ты не бросишь меня, если я оступлюсь, что ты не оставишь своих попыток сделать из меня хорошего человека. Я хотел бы надеяться, что тот день, когда я проснусь без тебя, никогда не наступит. Потому что мне чертовски страшно, Барри. Мне никогда не было так страшно. За всю мою жизнь у меня не было ничего, что было бы мне ценно, и что я боялся бы потерять. А теперь - есть. И мне кажется, что если я потеряю тебя, я потеряю всё.
Барри изумленно смотрел на мальчишку в своих руках и не мог поверить, что это реально. Снарт открылся ему, отдал то, что никогда даже не показывал никому другому. И Барри готов был пожертвовать чем угодно, готов был отдать весь свой спидфорс, только бы сохранить такой подарок.
- Господи, Ленни. Конечно, ты нужен мне. Я представить не могу, что было бы со мной без тебя. С самой первой встречи ты заставлял меня двигаться вперед, ты своеобразно тренировал меня, и даже если я злился, то скорее на себя, чем на тебя, потому что был слишком слаб и труслив, чтобы признать правду. А она заключается в том, что ты и правда гениальный вор, раз смог украсть самое ценное, что у меня было - мое сердце. Я не могу пообещать тебе вечную любовь и радуги с единорогами, но я совершенно уверен, что буду рядом с тобой столько, сколько ты сам захочешь, и сделаю все, чтобы это длилось подольше. Даже если когда-нибудь нам придется разойтись, это никогда не произойдет из-за моего предательства или мести. Что бы ты не сделал, я не оставлю тебя по своей воле.
Леонард всхлипнул. Ну точно, как последняя девчонка. Ох, не ожидал он от себя таких соплей, но речь Барри являлась самым прекрасным, что он когда либо слышал, и самым нужным в этот момент. Он поклялся себе никогда больше не разводить нюни и никогда в жизни никому не рассказывать про этот момент даже под страхом смерти.
Они так и лежали до утра, в тишине, пока внизу не загрохотал тарелками Джо, готовя на всех завтрак. Аллену удалось еще немного вздремнуть, а Лен разглядывал его безмятежное лицо и с щемящим чувством размышлял, что же такого выдающегося он совершил, что заслужил рядом такого человека, как Барри.
========== Дорог не подарок, а внимание. ==========
Еще неделя прошла в сумбуре и вдруг навалившихся делах. В Централ-Сити с исчезновением Капитана Холода простая человеческая преступность возросла втрое. Не было ледяной сдерживающей руки, (а если точнее, ледяной, держащей криопушку, руки) и воры, грабители, хулиганы и другие сомнительные личности повылазили из своих нор. Поначалу они были осторожны, но, убеждаясь, что слухи правдивы и скорой расправы им ждать не придется, начинали чувствовать сладкий аромат свободы. Впрочем, наслаждаться им долго не приходилось - Барри методично отлавливал их пачками по двое-трое в неделю и сдавал прямо в Айрон Хайтс, так что местная охрана даже завела привычку оставлять на видном месте пару сэндвичей ему в награду.
Так вот в неделю, предшествующую формальному восемнадцатилетию Лена, накал преступности достиг своего пика. Каждый день Барри мотался туда-сюда, предотвращая всякие мелкие (и не очень) провинности, и радовался, что никто из металюдей не добавляет ему работы, потому что он уставал так, что не всегда находил в себе силы возвращаться в СтарЛабс, не то что бороться с кем-то еще.
Но на Лена он всегда оставлял небольшой резерв сил. Конечно, этого было слишком мало для полноценной “ночи любви”, но вполне хватало на “детские шалости”, как называл их Лен. Ребята сдвинули свои кровати вплотную, и каждый вечер засыпали в обнимку.
Лен предвкушал свое так называемое совершеннолетие с легкой дрожью и совершенным нетерпением. Во-первых, он сможет сам отвечать за свои поступки или не отвечать за них, сможет выйти с Миком на настоящее дело и вообще вести себя как прежде. Ну, с некоторыми оговорками, конечно, потому что проживание в доме копа накладывает свои отпечатки. Во-вторых, он заберет своё драгоценное оружие из СтарЛабс. Разумеется, все будут знать, куда оно исчезло, но не смогут заставить его вернуть криопушку, потому что он уже не будет подчиняться никому из взрослых. Ну разве что Барри, и то, пожалуй, только в постели. И это, кстати, в-третьих. Они наконец-то смогут приступить к тому бесконечному списку вещей, который мысленно составили (а часть даже жарко обговорили) за те дни, что встречаются. Лен не планировал отдавать Барри бразды правления в этом деле, но признавал, что ему безумно интересно, что же способен сделать с ним правильный скромник Флэш, а поэтому какое-то время собирался побыть послушным мальчиком.
Мысленно Лен вел календарик и вычеркивал каждый прошедший день, приближающий его к взрослой жизни. И когда невычеркнутых дней осталось всего два, он не выдержал. Они валялись в кровати ранним утром, пока все еще спали, и отчаянно наслаждались последними минутками спокойствия перед насыщенным днем.
- Слушай, а что ты мне подаришь на день рождения?
- У тебя день рождения в мае, Лен, а сейчас ноябрь. Так что это фиктивное восемнадцатилетие. Чисто номинальное. Просто для галочки, - проворчал Барри, но в его глазах плясали крошечные лукавые искорки, и он изо всех сил старался не улыбаться, так что Лен не поддался на эту наигранную черствость.
- Ну, Бааааарррри…… - промурлыкал он, по особенному растягивая гласные, зная, как его низкий хрипловатый голос при этом заводит Аллена. Его руки проползли под одеяло и начали свой удивительный танец, который всегда заканчивался для Флэша дрожащими коленями и помутненным рассудком.