Аллен увлекся настолько, что только флэш-скорость спасла его от полного провала, когда прямо под дверью раздался голос Айрис:
- Снарт, с какой стати ты раскидал внизу свои вещи?! Почему ты такой неряха? Ты нанес столько грязи в дом, что мне пришлось протирать пол! И…
- Аааайрис, привет, ты уже вернулась? А как же ночевка у подруги?
Барри на пару дюймов приоткрыл дверь за секунду до того, как девушка в гневе бы распахнула её. Он оперся о стену, выглядывая из-за косяка лишь наполовину и неловко улыбаясь. Не дай Бог она увидит что-либо ниже его плеч - например, грудь в засосах, влажный стояк или бедра, испачканные вытекшей из задницы спермой Лена.
- Барри? Я думала, ты не дома… Леонард разбросал свои вещи по всему первому этажу! - Айрис потрясла в доказательство охапкой тряпок, среди которых Барри заметил боксеры и остро осознал, что в комнате за его спиной Лен сейчас без них. Аллен серьезно боролся с собой, чтобы не покраснеть.
Айрис сделала шаг навтречу, собираясь войти и сбросить свою ношу, но Барри удержал дверь на месте, не позволив ей это сделать.
- А давай ты…эммм…ну, оставишь их здесь, или внизу?
- Нет, я лучше заберу их к себе, пусть он сам придет за ними, и тогда я ему выскажу все, что думаю по этому поводу.
Айрис развернулась по направлению к своей комнате, но…за её спиной раздался какой-то шорох. Сам Аллен все еще стоял в дверях, так что шум исходил явно не от него. Девушка подозрительно уставилась на дверь, которая практически тут же распахнулась.
За ней стоял Лен. Голый по пояс. В домашних штанах Барри, которые были слегка ему маловаты, так как его подкачанные бедра были значительно шире тонких изящных ног бегуна. В определенных местах они были очень маловаты, и сильно натянуты. На груди и шее светилось несколько засосов и виднелась пара царапин на плечах, поверх старых шрамов.
Айрис чуть не выронила все вещи из рук, уставившись на него с открытым ртом. Да, она терпеть не могла Снарта, но прямо сейчас готова была признать, что он достаточно горяч в таком виде. Впрочем, её больше волновало почему он вообще в таком виде оказался в комнате с её недо-парнем. Под её испытывающим вопросительным взглядом Барри все-таки покраснел. Глаза Айрис расширились, нос презрительно сморщился, а рот открылся в предверии гневной тирады. Но Лен не дал ей и слова сказать:
- Давай-ка их сюда, - Лен протянул руку к своим вещам, - И можешь не трудиться высказывать мне, какой я неряха, я все уже слышал. А сейчас, даже если ты возражаешь, мы вернемся к тому, от чего ты нас оторвала. Советую пойти прогуляться или еще куда, если, конечно, не хочешь присоединиться.
Снарт ухмылялся и выглядел как демон-искуситель, так что Барри чувствовал, как вскипает кровь так, что он даже думать не мог ни о какой Айрис, не говоря уже о том, чтобы делиться Леном с ней. Он знал, что Лен специально доводит её, так как ни в коем случае не позволит ей, так сказать, принять участие в происходящем, но на то, как изящно он это делает, Барри был готов смотреть вечно.
Лен выхватил из рук опешевшей девушки свою одежду, захлопнул дверь прямо перед её носом, тут же бросил тряпки на пол и впился в губы Аллена таким жарким мокрым поцелуем, что тот не смог сдержать стон. Который, разумеется, был хорошо слышен Айрис, стоящей в паре шагов за тонкой деревянной перегородкой.
Барри на безумной скорости стянул с Лена свои штаны и вернул его на кровать, тут же вновь целуя. Но Снарт хотел сделать все по своему. Он перекатился так, что снизу оказался Аллен. Он закинул его ноги себе на талию, а сам уперся руками в спинку кровати, нависая сверху.
Они снова смотрели друг другу в глаза и им не нужны были слова, чтобы общаться. Своим горящим, полным безумного восхищения взглядом Барри говорил, что ему не нужен никто другой, никакая Айрис не нужна, только Лен, только его руки и губы, только его гениальный мозг и совсем-не-ледяное сердце… Снарт в ответ смотрел так, будто хотел навсегда оставить Барри себе, заклеймить своими метками так, чтобы никто и никогда не смел посягнуть на него. Он хотел всем и каждому заявить, кому принадлежит Флэш.
Пока они мысленно общались, влажный член Лена упирался в полураскрытый разработанный вход. У Барри тянуло в животе от предвкушения, но он не позволял себе насадиться на него самому, потому что чувствовал, что для Лена важно установить свои правила именно сейчас, проконтролировать именно эту ситуацию, доказывая, что он имеет полные права на владение Барри во всех смыслах. Причем он должен был убедить в этом не столько Айрис или Барри, сколько самого себя.
Это был важный момент для их отношений именно как пары, а не как соперников или партнеров. И Барри собирался подыграть Лену, отдаться ему полностью и плевать, кто это будет слышать или видеть. Он должен был показать Снарту свои чувства не только взглядом.
Лен плавно погрузился в Барри, чувствуя как тот еле сдержал дрожь. Костяшки пальцев на изголовье кровати побелели, а тело как магнитом тянуло вниз, ближе к Аллену. Лен подчинился и склонился ниже, почти сгибая спидстера пополам. Он двигался размеренно, постепенно наращивая темп и амплитуду. Он знал, что выбрал правильный угол, потому что Барри на краткую долю секунды вибрировал при каждом толчке. Лен вошел так глубоко, как только мог, надавливая на заветную точку внутри, и стал двигать тазом по кругу, заставляя Барри поскуливать и крепче сжимать колени на его боках.
Снарт положил руки на подушку, по сторонам от головы Аллена, наклонился к самому его уху так, что практически лег сверху, и, прижавшись носом к мокрым прядям на виске, прошептал:
- Не сдерживай себя, я хочу слышать, что ты чувствуешь.
И без предупреждения сорвался на сильные глубокие движения. Он практически полностью выходил из Барри и тут же толкался обратно так мощно, что раздавался громкий хлопок кожи о кожу и не менее громкий стук кровати о стену. Головка члена неизменно била по простате, и Барри вскрикивал каждый раз, когда это происходило. Лен вторил ему чуть более тихими стонами.
Барри почти физически ощущал, как каждое движение выталкивает мысли из его головы, так что через пару минут их там не осталось вообще. Лен поднял его руки к подушке, взял их в свои ладони и переплел пальцы. Барри казалось, что он плывет по морю и его качает на волнах. Очень сильно качает. Как в шторм. И каждая волна накрывает его с головой, не позволяя нормально вздохнуть.
Когда со стороны коридора раздалась громкая музыка, включенная, разумеется, в попытке заглушить их стоны, Лен усмехнулся в голос. Видя любимую ухмылку на чуть приоткрытых губах и такое знакомое торжество в родных глазах, Барри попытался предупредить Лена, что он уже на грани.
- Давай, Скарлет, уже можно. Сделай это для меня.
Особо сильно двинув бедрами, Снарт утянул Барри в жаркий поцелуй, и стоило только Аллену закрыть глаза, как последняя связь с реальным миром исчезла и он окунулся в чистейшее удовольствие, вибрируя так, что его силуэт стал размываться по краям.
Лен громко застонал в поцелуй и кончил одновременно с Барри, тут же приподнимая его над кроватью, чтобы тот снова не сжег постель сверхъествественным трением.
Когда они отдышались, Лен снова положил своего бегуна на одеяло и улегся следом. Аллен притих, прослушиваясь, и нахмурился. Снарт приподнялся на локте и вопросительно уставился на него.
- Это…”грустный плейлист”. Каждый раз, когда Айрис расставалась с кем-то, она слушала эти песни, пока не успокаивалась. Получается, сейчас она слушает его из-за меня. Вот уж не думал, что такое когда-нибудь произойдет…
- Жалеешь? - Лен задал вопрос безразличным тоном, но теперь Барри мог читать его на уровне подсознания, и практически видел, как Лен весь съежился внутри, ожидая ответа. Барри повернулся к нему и крепко обнял. Он не отпускал его, пока тот не расслабился, и лишь тогда заговорил.
- Не жалею. Я не жалею ни об одном своем действии в отношении тебя. И знай, если я вдруг когда-нибудь влезу во временную линию и испорчу реальность к чертям, я заново пройду этот путь и сделаю все точно так же, так что мы придем к тому же, что у нас есть сейчас. Просто… Айрис важна для меня. Без неё я не был бы собой, и ты бы не чувствовал ко мне того, что чувствуешь. Она моя семья, и мне жаль обижать её. Я чувствую стыд за её боль, а не за свой выбор.
Лен вздохнул. Он-то давно привык, что чтобы получить желаемое, ты обязан чем-то пожертвовать, и никогда не бывает всё хорошо. Всегда что-нибудь будет не так. Но сам он привык, что это помогает чувствовать счастье острее, ведь на фоне тьмы свет виден ярче. А вот Барри, живущему в розовых очках и в мире вечного оптимизма, видимо, еще не приходилось столкнуться с двойственностью реальности. Раньше у него в жизни если что-то было плохо - так совсем, если хорошо - так полностью. Эти два состояния сменялись очень быстро, но никогда не накладывались одно на другое. Но сейчас это произошло, и малыш дезориентирован.
- Барри. Я не позволю тебе испытывать угрызения совести и сомневаться в своем выборе, и я не позволю ни ей, ни тебе испортить моё счастье. Я знаю, что ты герой с высокими моральными качествами и гиперболизированным чувством отвественности, но я практически никогда не бывал счастлив, так что, получив такую возможность, я буду держаться за неё зубами и отстаивать до последнего вздоха. А еще я поделюсь этим счастьем с тобой, если ты наконец прекратишь самобичевание и позволишь себе насладиться последствиями своего выбора.
- Всегда заботься о себе в первую очередь, так ты говорил? - с улыбкой поддел его Барри. Он понимал Леонарда и очень-очень хотел хоть раз поступить так, как тот советовал, но игнорировать проблему близкого человека он не мог. Но так же он понимал, что это не его вина, раньше он честно хотел быть с Айрис, но…сердцу не прикажешь. Так повернулась судьба, и он ни капли не кривил душой, когда говорил, что ни о чем не жалеет.
Улыбнувшись, он прижался к Леонарду и закрыл глаза, все таки чувствуя то самое счастье, о котором тот говорил, пусть оно слегка и было припорошено грустью.
На следующий день был плановый осмотр у Кейтлин, в СтарЛабс. В чем тут проблема Барри понял, только когда Лен снял футболку, чтобы прикрепить датчики. За ночь красноватые засосы стали лиловыми, на плечах проступили синяки, а царапины покрылись корочкой и потемнели. Сам Барри восстанавливался так быстро, что никаких следов на нем не оставалось, и он даже забыл, что они могут вызывать интерес у окружающих и некоторые неудобства у носителя.
Глядя на Лена сейчас, он испытывал двоякие чувства: с одной стороны, гордость и какое-то первобытное удовлетворение от наглядного доказательства, что это тело принадлежит ему, а с другой - стыд и неловкость за то, что это так очевидно для посторонних.
Кейтлин замерла с приборами в руках в паре шагов от Лена.
- Что это? Ты подрался?
Циско поднял взгляд от своего стола и присвистнул так, что было слышно даже в мед. отсеке. Он широко улыбнулся, подвигал бровями и поднял большой палец вверх, на что Лен ответил не менее широкой улыбкой и кивнул, в знак признательности за столь яркий жест одобрения.
Кейтлин медленно перевела взгляд с напарника на пациента, и прищурилась:
- …Не подрался. Что ж, поздравляю. Как врач, я должна напомнить, чтобы ты был осторожен и всегда использовал защиту, а как друг хочу спросить - и как же её зовут?
- Скарлет, - отозвался Снарт.
- Красивое имя, а где вы…
Кейтлин внезапно замолчала и замерла, так и не прикрепив датчик к протянутой руке. Она с широко открытыми глазами подняла голову на ухмыляющегося Лена, а потом перевела неверящий взгляд на Барри, который густо покраснел и зажмурился, в ожидании взрыва, который должен был непременно прогреметь, как только она осознает, что только что узнала.
Оглушительную тишину разбил Циско, поперхнувшийся колой, которую тянул по трубочке из фирменного стакана Биг Белли Бургерс. Видимо, он мониторил происходящее в мед. отсеке по камерам, а звук в них на пару секунд запаздывает.
Откашлявшись, он поднял глаза на застывшую по ту сторону стекла троицу. Барри приоткрыл один глаз, и столкнувшись с ним взглядом, заметил, что Циско покраснел не меньше, чем он сам, почти достигнув цвета алого костюма в витрине.
Барри тяжело вздохнул, но не предпринял попытки как-то оправдаться. Лучше пусть они узнают об этом так, чем от той же Айрис. Впрочем, друзья его не разочаровали. Они не стали устраивать сцен или отчитывать его. Более того, они не выставили Лена из СтарЛабс и не ушли сами.
Кейтлин просто пожала плечами и покачала головой, со слабой улыбкой, все еще шокированная новостью, но никак не расстроенная ею. Циско встал со своего места, прошел через лабораторию, порывисто обнял Барри, и, подойдя почти вплотную к Лену, который был выше него на пол головы, пригрозил, что если он только сделает что-нибудь не так или обидит Барри, он лично оторвет ему голову. Ну или изобретет что-то такое, что оторвет ему не только голову, но и все остальное, не менее ценное. А потом они пожали друг другу руки, и Рамон ушел обратно к столу.
Барри и Лен переглянулись и снова почувствовали, что могут общаться без слов. Они оба испытывали громадное облегчение от того, что друзья не были против такого поворота событий. Они оба знали, что теперь их отношения стали чуть более официальны, и они продвинулись еще на шаг, открывшись перед другими людьми.
Они смотрели друг другу в глаза все время, пока Кейтлин проводила тесты. В конце-концов, она заявила, что это называется “секс глазами”, и она, конечно, ничего не имеет против, но присутствовать при этом не намерена. Решительно выпроводив двоих не сопротивляющихся парней на выход, она поспешила к Циско, обсудить животрепещущую новость.
Барри вынес Лена из СтарЛабс на руках. Он начал целовать его еще на ходу, лишь только заметил в конце улицы свой дом. Он точно знал, что Айрис и Джо на работе - она избегала его со вчерашнего дня, а он вернется не раньше шести.
Влетев в прихожую, Барри еле успел захлопнуть дверь, как Лен спрыгнул на пол и прижал его к стене. Он жадно шарил под рубашкой руками, оглаживал бока и лопатки, добираясь до самой шеи и спускаясь вниз, залезая пальцами под пояс джинс.
Кажется, такое важное событие, как раскрытие их отношений перед командой Флэша, было равно удачно завершенному делу и вызывало в душе Леонарда чистейший восторг. Он совершенно бесстыдно лапал Барри сквозь одежду, не давая тому пошевелиться. Возбужденный Аллен сделал было шаг в сторону лестницы наверх, к спальне, но Лен удержал его на месте поцелуем.
Он отстранился всего на секунду, хитро блеснув глазами, и в следующий миг опустился на корточки. Барри как минимум не ожидал такого жеста и, не веря своей удаче, положил руки Лену на плечи, чтобы не дать ему выпрямиться вновь. Он несомненно собирался воспользоваться этим шансом получить минет, потому что после того случая, как Снарт не слишком удачно попытался завязать шнурки под дверью в полицейском департаменте, Барри мечтал, чтобы тот снова оказался перед ним на коленях.
Лен расстегнул его узкие джинсы с некоторым трудом, потому что молнию заело из-за каменного стояка. Он спустил их вместе с бельем к коленям и чуть приподнял рубашку, окидывая взглядом Барри вблизи. Он прекрасно знал этот член на ощупь, знал каждую венку, каждый изгиб, и теперь собирался повторить языком то, что не раз делал пальцами.
Он облизал головку, едва касаясь её кончиком языка, подразнил уздечку и провел губами по самой крупной вене. Он поцеловал кожу живота у самого основания, и снова прошелся языком по всей длине. На конце члена выступила капля естественной смазки, и Лен слизал её, как подтаявшее мороженое.
Барри издал тихий стон и откинулся спиной на дверь, запрокинув голову. Он чувствовал на члене горячее дыхание Лена, чувствовал легкую щекотку от его близости и безумно хотел большего. Поэтому, когда Снарт положил одну его руку к себе на затылок, а сам, став на колени и крепко держа его за бедра, на пробу втянул головку внутрь, Барри не сдержался и толкнулся вперед.
Лен чувствовал на языке бархатную тяжесть, ощущал упругое давление на нёбо, и глаза сами закрывались от этих ощущений. Они приносили Лену не меньше удовольствия, чем Барри. Опустив одну руку вниз, он сжал себя через джинсы и застонал, не выпуская Барри изо рта. Он почувствовал, как рука на затылке сжалась крепче из-за вибрации от голосовых связок. О, уж он-то знал, сколько удовольствия может принести вибрация, поэтому стал сознательно издавать стоны с каждым движением.