Девушка сидела в своих покоях, завороженным взглядом смотря на яркую луну, освещавшую эту темную ночь. В её небесных глазах отражался свет серебристого ночного светила, вокруг которого стайками плясали звезды, скрашивая его одиночество. А вот одиночество девушки некому было скрасить. Вот уже долгие годы она возвращалась в пустые комнаты и проводила там бессонные минуты и часы. В её распахнутое окно редко залетал приблудный ветерок, так сильно напоминающей юной асинье её мужа. Он был таким же переменчивым, таким же юрким и неуловимым, как ветер, с непредсказуемым характером и холодным, обманчивым нравом. И страх перед ним заселял чужие души, так и не сумев проникнуть в сердце единственной девушки. Она не побоялась связать с ним свою жизнь, не побоялась довериться ему, минуя всю ту темную репутацию юноши, что разгуливала по Девяти Мирам. Лживый самозванец, холодный и жестокий монстр, в котором безумия больше, чем в воды в океане. Асы не понимали её, твердили, что она глупая и наивная девочка, поддавшаяся речам колдуна, для которого не существует понятий, как правда и ложь, в сияющих от бесконечного счастья глазах они видели лишь плещущиеся магические чары, что навел на неё прозванный Богом обмана.
Но все это прошло со временем, разговоры утихли, а вот слухи о её муже остались, но асинье они не были важны. Главную правду о нем знала только она. Правду, которую, не видели или не хотели видеть другие. Его душа была переполнена горькой обидой, что со временем переросла в ядовитую ярость и потаенную в самых дальних уголках души, ждущую своего часа, жажду мести. Всю свою жизнь он прожил в тени старшего брата, забытый отцом, и только матерью безгранично любим. Он так старался доказать, что он достоин трона не меньше, чем любимый брат, старался доказать это в первую очередь отцу, нежели матери. Но в итоге все эти старания погубили его самого. Вместо отцовского уважения или хотя бы чистой надежды и веры он добился лишь черной пропасти, в которую сорвался, в которую падал, раскинув руки и постепенно исчезая в рутине сверкающих созвездий.
Слезы с того дня не покидали ни на секунду его милую жену, когда она узнала о смерти мужа от его матери. Его мать единственная, кто действительно скорбел по нему, кто хранил каждый его взгляд и улыбку в своем сердце. И только у его матери юная асинья смогла найти понимание и утешение.
Но и с этого момента прошло много времени, и совсем недавно стало известно, что непокорный принц, величайший лжец всех Девяти Миров, её любимый муж жив. Что - то в её сердце тогда словно оборвалось, она не могла поверить в это. Он все это время был жив, все это время он дышал, он помнил о ней, а она оплакивала его в их комнатах, сжимая в руках обручальное кольцо в виде изумрудной змейки - именно его много лет назад, перед алтарем, юноша так нежно надел на её тоненький палец.
Но он жив. Её ожидания с каждым днем становились все невыносимей. Она молила небо, чтобы тот, кого она потеряла однажды, вернулся к ней снова, живой и здоровый. Но слова, произнесенные Всеотцом и случайно услышанные ею, перечеркнули все её надежды.
-Он устроил войну в Мидгарде, он унес жизни невинных, он заслуживает наказания, - заявил тогда Один своей жене - его нежной матери. Слезы из её глаз предательски скользнули по щекам, а Один лишь молчаливо стоял возле, не смея сказать ещё хоть слово.
Асинья поспешила вновь в их покои, с рыданиями упала на кровать, понимая, что наказание для её мужа неизбежно.
***
Завтра, уже завтра он вернется в Асгард. Завтра она увидит его снова после стольких лет тоски по нему. Девушка терпеливо ждала приближения рассвета, умоляя время поторопиться. Луна стала её ночным союзником, её другом. В эту ночь девушка шептала луне, шептала звездам, шептала тихой прохладной ночи, шептала летящему ветру, шептала его имя. Его прекрасное имя, сходящее с её медовых губ, дарило ей улыбку и тепло. Его имя, которое она бережно хранила в своем сердце и которое так часто повторяла. Локи…
Настал этот день, настал этот час. Сегодня она вновь заглянет в его зеленые глаза, с вечно горящим в них огоньком хитрости, в глаза, которые содержат в себе толику радости, толику печали. В эти родные глаза, которые всегда проникали в её душу, подчиняли своей воле.
Во дворце собрался народ, чтобы приветствовать старшего принца Тора, который возвращается в Асгард с опасным преступником, разрушителем миров. Юная асинья стояла рядом с его матерью, крепко сжимая её теплую руку. Дыхание девушки дрожало и сбивалось, от волнения кружилась голова, а ноги чуть подкашивались. Но она стойкая, она выдержит, и как бы не было страшно, как бы сердце не билось в груди, она обязана быть сильной. Ради него. Обязана.
Толпа, галдевшая в начале этого всеобщего собрания, внезапно притихла и расступилась в разные стороны. Там, по мраморному полу, стукая каблуками, шел Тор, ведя своего сводного брата. Его руки скованы цепями, его рот закрыт железной маской, не позволяющей сказать ни слова. Его костюм был заляпан грязью, его сапоги были в пыли, его черные волосы спутались и налипли на высокий лоб, а лицо его было разбито. На переносице виднелся ещё не совсем затянувшийся шрам, над правой бровью просвечивалась ещё одна царапина с застывшей в ней кровью, на лбу красовалась почти спавшая болячка, оставляя на его коже бледное пятно, которое вскоре тоже пропадет.
Они прошли мимо людей, направляясь к трону Всеотца. Асы перешептывались, разглядывая младшего принца с головы до ног, и боязливо сторонились, когда Тор вел его мимо них. Они все ещё его боятся, все ещё сторонятся его, зная, что маг способен даже на мысленное внушение своей воли. Однако, бояться им в данный момент нечего. Его взгляд полностью поник, опустошен, не имеющий в себе никаких эмоций. Он поверженный…И сейчас асы сторонятся его намного больше, чем раньше, и от этого не меньше презирают. Он все тот же отброс Асгарда, все тот же приемыш из Ётунхейма, все тот же чужак, все тот же изгнанник в глазах народа.
Тор вместе с братом приблизились к трону.
-Отец, - старший принц учтиво поклонился, младший стоял, гордо задрав голову, пристально глядя на царя. Теперь Один для него лишь царь, не более…
Его жена и мать стояли на ступенях возвышения перед троном. Мама медленно спустилась к сыновьям, обняв старшего, а затем прижав к себе младшего. Локи лишь положил голову ей на плечо, по-прежнему не выражая эмоций.
Его жена приспустилась к нему, осторожно, шаг за шагом, дрожащей походкой приблизилась к израненному ослабшему мужу, к побежденному, не состоявшемуся царю, но к родному, близкому и любимому во всем мире. Она взглянула на него глазами полными горьких слез, и он, увидев её заплаканную и печальную, первый подался на встречу. Она не могла подойти к нему без его разрешения, даже сейчас, не видя его столько времени. Она ни разу не посмела ослушаться его. Она не придет, пока он не позовет.
Она ухватилась за его шею и уткнулась в его плечо, а он, не имея возможности прижать её к себе, лишь потерся виском о её висок, и зажмурил глаза, боясь, что вот-вот прольются слезы. В душе он корил себя за то, что так долго позволил себе быть без неё, за то, что принес ей столько страданий, за то, что однажды влюбился в неё. Ведь его любовь приносила ей только отчаяние, только боль. Но он не знал главного. Для неё быть с ним - означает жить. Все это время она выплакивала свои слезы, боялась мысли, что навсегда потеряла его, но где - то глубоко в душе была счастлива, что именно он пришелся её сердцу, что именно он тот первый и единственный, кто был в её жизни. Он для неё - всё.
Их взгляды пересекались, и они могли сказать друг другу тысячу слов о своих признаниях, даже не произнося их. Сейчас одного лишь взгляда её достаточно, свои мысли она всегда открывала для него, зная, что он обязательно прочтет. И он читал. Даже сейчас он прочел в её глазах эту фразу, что никогда не была произнесена ею: “я тебя люблю”. Он кивнул ей, пристально глядя на её лицо, и видя как краснеет оно, а значит она услышала его ответ: “я тебя люблю”.
Это воссоединение с ним длилось, казалось, целую вечность. Но этим минутам наступил конец, когда бас Одина прозвучал весьма злобно.
-Снять с него маску! - послышался указ. Его жену легонько оттолкнули от него, и, сняв заклепки на его шее, убрали маску с его лица. Из его тонких губ некогда стекала кровь, а теперь от неё остался лишь засохший след.
-Локи Лафейсон, ты осознаешь вину в своих деяниях совершенных против Мидгарда? - прозвучал вопрос Всеотца. Ответом ему была дерзкая лукавая улыбка трикстера.
-Что ж, думаю, это нет, - досадливо добавил Один.
-Твое наказание будет неизбежным, ты предстанешь перед судом Асгарда завтра, а пока что будешь отведен в тюремный зал, - Один говорил четко, в его голосе даже не дрогнули чувства, как отца к сыну.
Его жена пустилась в слезы, но рыдания, рвавшиеся из её груди, старалась всячески сдержать. Фригг, чувствуя, что сейчас девушка сорвется, крепко прижала её к своей груди.
-Отец, смягчи его наказание, я прошу тебя, он ведь твой сын, - Тор неожиданно для всех вступился за сводного брата, за врага Девяти Миров, за монстра, рожденного в страшных и морозных снегах Ётунхейма.
-Он сын Лафея! - отрезал Один, и в этот момент не сдержалась даже Фригг от слез.
Локи же молчал, лишь улыбался. Эти слова отца, что тогда ранили глубоко его душу: “Сын Лафея”, и теперь били его, но он не чувствовал боли. Перед ними стоял Бог с ледяным сердцем, с холодным камнем внутри, которому уже все равно. Все хорошее там погибло, все теплое умерло. Все темное и холодное расцветало по сей день.
-Отец, но… - начал было Тор, но царь прервал его.
-Стража! - крикнул он, - уведите его в камеру! - он указал на Локи рукой, два стражника в доспехах и копьями в руках резво направились к трикстеру.
-Нет, Локи, - Сигюн приняла попытку обнять мужа, но подоспевшая охрана, нагло, буквально, оторвала жену от его плеч. Локи недолго мог лицезреть свою возлюбленную, он не успел передать ей даже взглядом свои извинения. Его резко развернули и нагнули вперед, уводя все дальше от девушки, бьющейся, словно птица, в руках матери.
Её крик ещё долго слышался в его голове, пока его вели темными холодными коридорами, пропитанными сыростью. Облик любимой тут же всплывал перед глазами, стоило только их закрыть. Неужели это были одни из последних минут, когда он видел её?
***
Ночь снова опустилась на Асгард, окутывая своей прохладой и тьмой каждую улицу, каждый проулок. Целый день Сигюн просидела в покоях, она не могла смириться с тем, что снова теряет мужа, и мысль о том, что его могут подвергнуть смертной казни просто разрывала её стонущую душу на части. Но она никто, в глазах асов она такая же изгнанница, что и её муж. Но попытка - не пытка. Ведь сегодня у неё есть ещё шанс увидеть Локи, услышать его голос, почувствовать его холодный поцелуй. Свидание с ним, всего одно свидание, их последнее свидание перед судом. Всеотец был милосерден, несмотря на жесткость и безжалостность.
Решительная юная асинья направилась в тронную залу. На троне восседал Один, пересматривая свитки и разные бумаги. Царь увидел девушку, которая медленно шла к нему.
-Что тебе надо, принцесса Сигюн? - басовито спросил он, не отрываясь от свитков.
Надо же, она все ещё принцесса. Только для неё этот титул никогда не был значим.
-Великий Всеотец, - Сигюн упала на колени перед Одином и не смогла больше сказать ни слова, слезы взяли верх. Но Один понял все без слов.
Набравшись сил, дева продолжила:
-Я прошу, Всеотец, я умоляю тебя, разреши мне увидеть моего мужа, я умоляю, разреши мне побыть с ним хоть чуточку времени, - она упрашивала царя, складывая руки на коленях, запинаясь и захлебываясь в слезах. Один был непоколебим, он смотрел на стоявшую перед ним девушку и ничего не отвечал. Была в его взгляде жалость, но её было гораздо меньше, чем злобы.
-Всеотец, я прошу, смилуйся, разреши мне с ним последнее свидание, - рыдала девушка.
-Нет, принцесса Сигюн, твой муж заслужил наказание, мое милосердие для него закончилось.
-Нет, - Сигюн замотала головой, - для вас он никто, для меня он - всё, позволь побыть с ним. Позволь побыть рядом последний раз. Я люблю его, - вновь слезы и тихий плач раздался в пустом зале. -Прошу!
- Возвращайся в покои, принцесса, - отозвался Один, не сказав более ничего, лишь опустил голову, и руками сжал бумаги, лежавшие на его коленях.
***
Сигюн вернулась в комнаты, в них было холодно, в распахнутое окно влетали порывы ветра, колыхая шторы и развевая их.
Она вновь села в свое мягкое кресло, возле окна, и подняла глаза к небу, прижимая к груди руку, на которой было кольцо. Её слеза, бегущая по щеке, упала на подол её платья, оставляя маленькое пятно на нежной шелковой ткани.
Шаги. Неспешные шаги послышались в коридоре. Эти загадочные шаги, приближающиеся к покоям. Сердце опять пустилось в такт. Она поднялась на ноги, подбегая к двери, она смотрела неотрывно на неё, ожидая. И вот, дверь тихо отворилась, на пороге стоял он. Завидев её, он не стал спешить, он не стал кидаться в её объятия, так же, как и она. Снова эти безмолвные минуты, что проходили между ними.
Он лишь медленно зашел внутрь комнаты и плотно закрыл дверь. Перебирая ногами, издавая тихие шаги и неотрывно глядя на неё, он приближался. Она неподвижно стояла, не сводя с него пристальных глаз, не смея сказать ни слова, боясь спугнуть эти счастливые мгновения тишины. Он подошел в плотную к ней, он взглянул в её небесные очи и увидел, как пелена слез накрывает их. Она молчит, она лишь плачет. Дорожки слез побежали по её щекам, а её руки вцепились в подол платья, нервно сжимая ткань. Он коснулся длинными холодными пальцами её лица, вытирая слезы с нежных щек, а затем попутно обвел линию её скул, еле касаясь кожи.
Его губы сомкнулись на её губах, даря незабываемый холодный поцелуй. Одна рука ласкала её шею, вторая покоилась на её талии. Оторвавшись от сладких губ юной асиньи, Локи, не торопясь, перешел на её шею, чуть касаясь губами, он проводил прохладные дорожки на её уже покрытой мурашками коже. Его дыхание у её уха, оно, словно обжигающий мороз. Этот мороз, по которому она скучала, этот мороз, что грел её. Сигюн не смела шевелиться, стараясь уловить каждую его ласку, каждый вздох, каждое движение. Она лишь чуть прижалась к нему всем телом, ощущая его холодное тепло. Тепло, которое не видели другие, тепло, которое только она познала, только она приняла, и только её оно согрело. Их глаза снова встретились, она аккуратно коснулась пальцами его ранки на губе, обрисовала узор на его щеке и, привстав на носочки, сумела обжечь приятным поцелуем его шрам на переносице. Локи вновь втянул жену в объятия.
Он скучал по ней не меньше, чем она по нему, она появлялась и в его снах, в его видениях, в его памяти. Он безумно хотел вернуть её, безумно хотел забрать, и у него была такая возможность, но он не мог допустить этого по одной простой причине: он не мог подвергнуть её опасности. Там, где он бывал, проживало не одно поколение ужаса, страха и боли. То, что он испытал, не должно было достаться и ей. Сила читаури однажды взяла над ним верх, но он сумел справиться, она бы не сумела.
Сейчас, благодаря жене, он здесь. Он свободен, и он не сбежит. Свобода для него сейчас - это быть с ней, даже тюрьма уже не кажется ему таким ужасным местом - в объятиях жены он забывается. Он вспоминает их первую ночь после свадьбы. Как она боялась тогда, но он знал, что делать, она доверилась ему и не зря.
Это будет их последняя ночь.
В эту ночь, как и в первую, не будет его звериной страсти, не будет жесткости в его действиях, не будет её рваных стонов, не будет её слез, не будет укусов на её коже, что он оставлял. Все будет как в первый раз.
Локи крепко обнимает жену за талию. Она в кольце его рук, что невозможно разорвать даже могучими ветрами. Они снова слились в сладостном глубоком поцелуе. Он подхватывает её на руки, такую почти невесомую, легкую и хрупкую, как статуэтку. Он бережно опускает её на подушки, тут же подмяв её под себя. Его руки снимают бретельки платья с её плеч, легкая ткань поддается его напору. Она так же медленно стягивает его тяжелый плащ. Его одежда - большая проблема для девушки. В эту ночь он не будет её утруждать. Один щелчок и - костюм исчезает, открывая взору девушки крепкое тело мужа.