— Не простят за что?
— За измену. Мы подложим ему женщину, а после сделаем так, чтобы о его порочной связи стало известно всему миру.
Супруги ухмыльнулись друг другу.
Комментарий к Глава 12.
Возраст опред. героев для большего понимания текста:
Шехзаде Орхан - 24 года
Дэфне - 28 лет
========== Глава 13. ==========
Шах Султан медленно ступала по вымощенной камнем дорожке, ведущей к входным дверям дворца, белокаменного, поражающего своими размерами и архитектурной красотой.
Её тёмно-каштановые волосы трепетали на осеннем ветру, а тёмные глаза горели затаённым тлеющим пламенем. За ней следовали её служанки и двое охранников, сопровождающих её в пути.
Оказавшись внутри, султанша приветственно кивнула калфе, встретившей её.
— Шах Султан, добро пожаловать.
— Сообщи своей госпоже о моём визите, — произнесла та, после чего обернулась через плечо на одну из своих служанок, которая едва заметно кивнула.
Хадижа-калфа поклонилась и исчезла в коридоре.
Вскоре Шах Султан вошла по приглашению кузины в большой и светлый холл. Дворец, ранее принадлежавший Хатидже Султан, был желанным приобретением Хюмашах Султан.
Сама Хюмашах Султан расслабленно восседала на тахте у окна, одну руку положив на её спинку. На ней было красное платье с накидкой из чёрного бархата, а в русых волосах диадема, украшенная красными рубинами.
— Шах, — приветственно воскликнула она, смотря на кузину, подошедшую к ней. — Добро пожаловать.
— Спасибо, — отозвалась Шах Султан и села рядом. — Уверена, ты не ожидала увидеть меня в своём дворце.
— Ты права. После всех твоих обвинений и проклятий, ниспосланных на всю нашу династию, включая меня и мою валиде, я не думала, что так скоро увижу тебя. Что-то случилось, Шах?
Шах Султан как-то загадочно улыбнулась, но тут же погасила эту улыбку, после чего обратила тёмно-карие глаза к кузине.
— Я была сломлена смертью своей валиде. Слова мои, сказанные тогда, были следствием моего горя. Я ни о ком из нашей династии не думаю плохо. В том числе и о тебе, Хюмашах. И Михримах Султан ни в чём не виню. Приношу свои извинения за бездумные слова. В знак примирения прошу принять от меня двух рабынь, очень умелых и послушных. А также…
На последних словах Шах Султан обратила взор тёмно-карих глаз к служанке, которая передала ей шкатулку из своих рук.
Хюмашах Султан недоверчиво наблюдала за кузиной, не веря таким резким переменам. Но всё же будучи по натуре благородной и мягкосердечной, она склонялась к мысли, что Шах Султан действительно осознала свою неправоту и принесла искренние извинения.
— Прими этот подарок от меня, — улыбнулась Шах Султан, протягивая в руки кузины резную деревянную шкатулку.
Улыбнувшись, Хюмашах Султан открыла шкатулку, и уголки её губ поднялись в намёке на благодарную улыбку. На дне из красного бархата сверкало ожерелье с изумрудами и бриллиантами.
— Шах, благодарю за столь любезные слова и подарок, — произнесла Хюмашах Султан, веря в искренности кузины. — И принимаю твои извинения.
Та улыбнулась и одной рукой обняла за плечи слегка изумившуюся от этого кузину.
— Мне пора, — проговорила Шах Султан, отстранившись. — Не хочу надолго оставлять детей. Кстати, как твои сыновья?
— Прекрасно. А как твои дети? Надеюсь, в добром здравии?
— Да, благодарю Аллаха.
Шах Султан поднялась с тахты и, расправив полы своего одеяния, напоследок улыбнулась.
— До встречи, Хюмашах.
Улыбнувшись ей в ответ, та опустила серые глаза обратно к шкатулке и ожерелью в ней и не заметила, как Шах Султан, проходя мимо подаренных служанок, бросила одной из них, той, которой кивнула в коридоре, многозначительный взгляд. Служанка снова кивнула, будто выражая свою готовность к чему-то.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Ранним утром, когда Хюррем Султан ещё спала на своём ложе, Михримах Султан, расхаживая по опочивальне около потухшего за ночь камина, ожидала Сюмбюля-агу, которого некоторое время назад вызвала.
Вскоре он, семеня и шаркая, явился и поклонился
— Султанша. Вы меня звали?
— Звала.
Заметив задумчивость султанши, Сюмбюль-ага нахмурился.
— Госпожа, что-то случилось?
— Этой ночью Сейхан-хатун снова отправится в покои повелителя. Той ночью он не принял её. Видимо, было рано, он тосковал по Эсмахан. Сейчас, как видно, его траур закончился. Повелитель более не запирается в своих покоях, вернулся к своим обязанностям, стал улыбаться. Время пришло. Сейхан-хатун должна остаться с ним этой ночью. Лично проследи за этим.
Сюмбюль-ага послушно закивал головой.
— Все сделаю, как вы сказали. С вашего позволения.
Михримах Султан кивнула ему, разрешая удалиться и, поправив тяжёлую диадему, возвышающуюся в русых волосах, устало вздохнула.
Нурбахар Султан снова беременна. Если её ребенок окажется ещё одним шехзаде, то её влияние в гареме увеличится. Этого нельзя допустить. Михримах Султан не намерена собственными руками взрастить себе противницу, подобно тому, как она пустила на самотёк возвышение Эсмахан Султан.
Вечер.
Топ Капы. Гарем.
Ингрид-хатун взволнованно взглянула на семенящего слева Сюмбюля-агу, который строго взглянул на неё в ответ.
— Всё запомнила, хатун? В глаза не смотреть, не забудь поклониться и поцеловать подол одеяния повелителя. Будь вежлива и покорна.
— Я помню, ага, помню, — слегка раздражённо отозвалась наложница и вздёрнула голову, отчего густые тёмно-каштановые волосы всколыхнулись и вновь рассыпались по её плечам и спине.
Поджав губы, Сюмбюль-ага остановился у дверей султанской опочивальни и обменялся взглядом с Локманом-агой, вышедшим их встречать из своей комнаты, едва заслышав их шаги.
По молчаливой договорённости Локман-ага вошёл в султанские покои, дабы сообщить о визите наложницы из гарема.
Вскоре двери султанской опочивальни со скрипом распахнулись перед взволнованной наложницей. Припоминая своё первое впечатление от богатства и роскоши султанской опочивальни, Ингрид-хатун улыбнулась.
Войдя и услышав стук закрывшихся за её спиной дверей, Ингрид-хатун поклонилась стоящему в отдалении повелителю, который задумчиво рассматривал её.
Султан Мехмет улыбнулся уголками, увидев уже знакомую темноволосую наложницу с изумрудно-зелёными глазами. Сестра Михримах упрямо предлагала ему эту девушку. Очевидно, она ей чем-то угодила.
— Подойди, — велел он, предвкушая взгляд её изумрудно-зелёных глаз, цвет и которых он почему-то остро запомнил.
Ингрид-хатун медленно приблизилась к повелителю и упала на колени, схватив подол его одеяния. Прикоснувшись губами к тёмно-синей ткани, она также медленно поднялась и, наконец, обратила взгляд к его лицу.
Тёмно-карие, тёплые и глубокие, глаза повелителя пронзали её насквозь, и ей отчего-то стало неуютно. Жар воспламенился в её крови, и с каждым ударом сердца он всё сильнее завладевал ею. Её кажущиеся впалыми из-за высоких скул щеки залил розовый румянец.
— Повелитель, — зачем-то произнесла Ингрид-хатун.
Ухмыльнувшись, султан Мехмет, позабыв обо всех своих горестях и печалях, мучивших его долгие дни, прижал к себе наложницу и припал к её приоткрытым губам в тяжёлом поцелуе, в который вложил всю злость на самого себя.
Топкапы. Покои Нурбахар Султан.
Нурбахар Султан, стоя перед зеркалом, сверкала в свете зажжённых свеч в одеянии из нежно-зелёного, мятного оттенка, шёлка. Деревянный гребень мягко проходил по её длинным золотисто-светлым волосам, завивающимся крупными кольцами.
Из комнаты, отведённой шехзаде Селиму, раздалось его тихое хныканье и тихое пение Ясмин-хатун, его убаюкивающей.
Довольно улыбнувшись своему отражению в зеркале, Нурбахар Султан, нанося на свою шею терпкое розовое масло, позвала служанку.
Ясмин-хатун, уже одетая ко сну в белую льняную рубаху, поклонилась своей госпоже, оглядев её с с некоторым изумлением.
— Ясмин, оставляю тебя с шехзаде. Из покоев не выходи.
— Разумеется, госпожа. Повелитель позвал вас к себе?
Взглянув на неё недовольно, Нурбахар Султан вопросительно изогнула светлую бровь.
— Тебе-то что? Возвращайся к шехзаде.
Неожиданно раздался стук в двери, от которого Нурбахар Султан от неожиданности вздрогнула. Обернувшись, она увидела входящую в покои Михримах Султан.
— Нурбахар. Зашла тебя проведать перед сном. Но, вижу, ты куда-то собралась.
— Султанша, — поклонилась та. — Рада вас видеть. Да, верно. Я иду отправиться к повелителю. С тех пор, как я вернулась из ссылки, мы почти не виделись…
Михримах Султан с наигранным пониманием кивнула, и на стенах покоев заплясали блики от её тяжёлой диадемы, сверкающей в свете зажжённых свеч.
— Навестишь повелителя в следующий раз.
Нурбахар Султан непонимающе нахмурилась.
— Почему?
— Повелитель сейчас со своим гаремом. Тем более, пока ты ждёшь ребёнка, золотой путь для тебя закрыт. Да и я слышу, как беспокоен шехзаде Селим. Останься с ним.
Кивнув с удовлетворением, Михримах Султан удалилась, оставив растерянную Нурбахар Султан наедине со своими переживаниями.
Медленно добравшись до своего ложа, Нурбахар Султан опустилась на него и уронила голову в ладони, будто не желая, чтобы слёзы её были видны.
Утро.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Нурбахар Султан, этой ночью не сомкнувшая глаз, поклонилась Михримах Султан, сидящей на месте валиде, что отсутствовала в своих покоях.
Султанша встретила её той же холодной вежливостью, которую Нурбахар Султан ощутила, как только вернулась из ссылки в Топ Капы.
Видимо, пока она была в ссылке, Михримах Султан по неизвестным причинам изменила своё отношение к ней и, возможно, разочаровалась. Было ясно, что покровительства Нурбахар Султан лишилась. Теперь Михримах Султан отчего-то поддерживала Сейхан-хатун.
Обида и непонимание завладели Нурбахар Султан. Она не понимала, что сделала не так, в чём её ошибка. Но следом острая, словно осколок разбитой вазы, мысль пронзила её разум.
Покровительство ей и не было нужно. Она жена повелителя, мать шехзаде, которая, к тому же, ожидает ещё одного ребёнка. Если и он окажется шехзаде, то Нурбахар Султан возвысится до больших высот и заслужит большее уважение в гареме.
Топкапы. Покои Нурбану-хатун.
— Осторожней, хатун! — недовольно процедила Нурбану-хатун, глядя на служанку, что, складывая в шкатулку её украшения, уронила одно ожерелье на пол. — Ничего нельзя доверить.
— Простите, — виновато пролепетала Лаезар-хатун.
Взглянув на своё отражение в зеркале, Нурбану-хатун оглядела своё чёрное одеяние, поверх которого был надет тёмно-зелёный кафтан с коричневым узором.
После, покинув свою опочивальню и остановившись возле дверей покоев Валиде Султан, она бросила взгляд чёрных глаз с балкона в сторону гарема.
Когда служанки открыли перед ней двери, Нурбану-хатун зашла в покои, приподняв подол своего одеяния.
Валиде Султан, на её удивление, уже не лежала в постели, бледная и бессильная, а царственно восседала на тахте в светло-сером шёлковом одеянии.
Рядом с ней, как всегда, была Михримах Султан, чем-то недовольная, в лазурно-голубом платье с бежевой вышивкой. Её русые волосы были распущены, лишь собраны на затылке и увенчаны маленькой диадемой, что было несколько странно.
Она будто пыталась показать, что лишилась власти в гареме из-за матери, которая, поправившись, приняла обратно полномочия его управляющей.
— Валиде. Султанша, — поклонилась Нурбану-хатун. — Доброе утро. Валиде, рада, что вы поправились.
Хюррем Султан, ухмыльнувшись, кивнула рыжеволосой головой.
— Что бы со мной не случилось, я всегда буду подниматься на ноги после падения и всегда буду властвовать в этом дворце.
Не придав особого значения её высокопарным словам, Нурбану-хатун поспешила сказать то, ради чего пришла.
— Валиде, с вашего позволения я хотела бы временно покинуть столицу и Топ Капы, дабы навестить мою дочь Эсмехан Султан в Трабзоне.
Нахмурившись, Хюррем Султан переглянулась с дочерью.
— С чего вдруг это понадобилось?
— Эсмехан написала письмо, в котором сообщила о своей беременности. К тому же, как вам известно, Соколлу Мехмед-паша покинул её, вернувшись по приказу повелителя в столицу, так что я хочу скрасить её одиночество.
Помолчав некоторое время в задумчивости, Валиде Султан, наконец, согласно кивнула.
— Что ж, я не против. Но разрешение об отъезде необходимо спрашивать у повелителя. К тому же, лишь в его полномочиях выделить тебе охрану для сопровождения в пути.
— В таком случае позвольте отправиться в султанские покои и просить об этом.
— Ступай.
Поклонившись, Нурбану-хатун удалилась, шелестя подолом своего чёрного платья.
Едва двери за ней закрылись, Михримах Султан обратила колючий взгляд серых глаз к матери.
— Словно губительная тень в этом чёрном одеянии, черноволосая и черноглазая, — желчно процедила она. — Почему мне кажется, что этот отъезд не просто так?
— Успокойся, Михримах, — бросила на неё усталый взгляд Валиде Султан. — Ты во всех её действиях и словах ищешь какой-то подвох?
— И вам советую. От неё не стоит ждать чего другого.
— Она истосковалась по дочерям. Как думаешь, легко ли ей быть среди людей, каждый из которых её ненавидит? Она устала. Пусть уезжает. Хотя бы вздохнём спокойно…
Топкапы. Султанские покои.
Подойдя к дверям султанской опочивальни, Нурбану-хатун столкнулась с Локманом-агой, который, заслышав шаги, поспешил выйти из своей комнаты.
— Снова ты, — нахмурился он. — Повелитель занят.
— Я по поручению Валиде Султан. Сообщи повелителю о моём визите.
Недовольно поджав губы, Локман-ага всё же зашёл в покои повелителя и вскоре вышел обратно в коридор, пригласив войти.
— Султан на террасе, ожидает тебя.
Медленно ступая через султанские покои к террасе, Нурбану-хатун огляделась и заметила женский платок, которым покрывают голову, висящий на изголовье ложа.
Она, разумеется, поняла, что этой ночью здесь побывала наложница, и мрачно нахмурилась. Но, выйдя на террасу, поспешила открыто улыбнуться.
Султан Мехмет стоял к ней спиной, положив руки на мраморные перила, но услышав её приближение, обернулся.
— Нурбану-хатун.
— Повелитель, - поклонилась та. — Доброго вам утра.
— Что-то случилось? — спросил он и отвёл глаза в сторону, будто не желая смотреть на неё. — О чём вы хотели поговорить со мной?
— Я прошу разрешения выехать из столицы в Трабзон. Желаю навестить дочь Эсмехан. Валиде Султан велела обратиться с этой просьбой к вам.
Кивнув черноволосой головой, султан Мехмет тем самым выразил своё позволение.
Благодарно ему улыбнувшись, Нурбану-хатун медленно подошла к повелителю, не отводя своих чёрных глаз от его лица. Потянувшись к его смуглой руке, она поднесла её к губам и оставила на ней поцелуй.
Вздрогнув от этого, султан Мехмет тяжело сглотнул.
— С вашего позволения.
Поклонившись, Нурбану-хатун хотела было удалиться, но замерла от произнесённого повелителем её имени.
— Нурбану.
Черноволосая женщина смотрела на него в ожидании, внутренне ликуя. Теперь он называет её по имени.
— Помнится, между нами была ссора по поводу ваших интриг против Эсмахан Султан. Так вот… Забудем об этом.
Растерянно думая о том, что он произнёс, султан Мехмет увидел, как Нурбану-хатун ему мягко улыбнулась.
— Благодарю, повелитель. Для меня нет большего счастья, чем ваше расположение.
Нурбану-хатун удалилась, словно чёрное облако соблазна, и тяжело вздохнув, султан Мехмет вернулся обратно к созерцанию утреннего Стамбула.
Он был слегка обеспокоен тем, что простил её, будто под действием её чар, ведь вовсе не собирался этого делать.
Как ему отделаться от этих странных чувств к женщине, которая была женой его брата и матерью его племянниц?
Утро следующего дня.
Топкапы. Покои Валиде Султан.