- Ах, право, не стоит, мистер Браун, у меня еще много чая…
Усмехнулась. Какая Школа? Какой чай? Глупо это все, и надо туда пойти. А руки и впрямь дрожат, от волнения. А ведь она о нем ничего и не знает, может быть, у него дома жена и куча детей. Да, так и есть, конечно. И не надо себе глупости сочинять, придумала-то – по щеке гладит, улыбается, и руки теплые такие. Хватит глупости сочинять! Решилась, оправила складки подола и открыла дверь. Мама улыбается. Платье привычное, темно-зеленое, и запах от него всегда такой родной и уютный. Не выдержала, уткнулась в плечо, всхлипывая. Мама погладила по голове, прижав к себе.
- Ничего, милая, все хорошо. Томаса я знаю, он человек славный, хорошо, что тебе его выбрали, - улыбнулась, отстранив от себя. Утерла Розалине слезы, пригладила волосы, собранные в хвост. Нет, ленту зря не сняла, чужая какая-то. Стянула ленту, волосы упали на плечи. Так привычнее… Пошла с мамой в гостиную, сделала на пороге глубокий вдох, и зашла…
Сидит за столом, рядом с папой. Нарядная черная рубашка, строгая. Красивая. Улыбается. Ей, Розалине, и улыбается. Сердце замерло, руки дрожат… Как в тумане прошла за стол, села рядом с папой, напротив гостя, мама села напротив Розалины.
- Добрый вечер, мистер Реддл, - надо было в двери, невежливо-то как вышло. Улыбнулся ей, и глаза такие знакомые, темные. Мама сделала папе какой-то знак украдкой. Наверно, про выбор намекнула. Папа понимающе кивнул…
- Добрый вечер, мисс Браун. Очень рад вас видеть. Она ведь мне, как я уже говорил, здорово помогла. Мисс Браун девушка очень умная и талантливая, - уткнулась в тарелку. Ну вот зачем он все это говорит? Дура она, вон каких глупостей себе придумала, про объятия, про руки и щеку… Перед женой-то его как стыдно… - Очень красивое платье.
- Спасибо, - и платье ее заметил. Наверное, думает, какое оно нелепое. Зря надела…
- Розалина у нас хочет аврором стать, - папа заговорил. Мама отрезала кусок пирога и положила ей на тарелку. Взяла в руку, откусила немножко и больше не смогла. Проглотила кусочек. Чайник на столе, белый, пузатенький. Специально для гостей.
- Да, я знаю. Думаю, мисс Браун будет прекрасным мракоборцем, она очень наблюдательная, смелая девушка.
- Роззи, будь добра, подлей… - папа!
- Не стоит, Брендон, у меня еще много чая, - наверное, заметил, как у нее руки дрожат. Взглянул так, что захотелось под стол спрятаться. Ведь помнит, наверное, про Антонина и плащ этот. Снова вспомнился… Сжечь бы вместе с пряжкой…
- Вы только представьте, по делам в Министерство заглянул, а там Томаса встретил. Сколько лет уж не виделись, а? Лет восемь уже. Вон какой стал, а был тогда молодой совсем, только-только обучение в аврорате закончил недавно. А теперь аврор уже важный, молодых авроров обучает сам! – попыталась представить себе молодого мистера Реддла, но не удалось.
«Молодого?! Да ведь он и сейчас еще совсем не старый! И красивый… И сильный…»
Залилась краской от смущения. Знал бы папа, о чем она сейчас подумала! Стыд-то какой!
- Не то, чтобы важный, просто опыт уже есть, - мистер Реддл словно смутился. А ведь у него пирог тоже почти нетронутый! – Вот Розалина к нам поступит, буду и ее обучать, - подмигнул. Вспыхнула. А улыбка у него такая теплая, приятная. Он, оказывается, и не таким уж строгим бывает…
Папа разговаривал с гостем, вспоминая Министерство, смеялись, шутили. Сумела еще кусочек проглотить, чай глотнула. Мама понимающе улыбается ей…
Спросил ее о школьных новостях, не обидели ли после объявления результатов. О Темных искусствах рассказывал, о Защите. Про аврорат. Осмелела, съела свой пирог. И он свой тоже.
Неловкость прошла, папа развеселился. Шутит. Такие теплые уютные посиделки, почти семейные.
«Да что же за мысли-то такие?! Розалина Браун, вы самая большая бесстыдница, каких только свет видал!»
- Кстати, Брендон, я вот Розалину спрашивал, не хочет ли она позаниматься дополнительно перед поступлением на аврора. Вы не возражаете? – улыбнулась. Все же хочет ее потренировать! Даже после плаща хочет!
- Нет, конечно. Но по поводу…
- Бесплатно, мистер Браун, - гость перебил отца. – Розалина мне очень помогла и я хочу ее за это отблагодарить. И я буду очень рад помочь ей поступить в аврорат, поскольку она об этом мечтает, - улыбнулся. Нестерпимо захотелось до него дотронуться. Нельзя, не поймут, невежливо же. И жена… Стыдно перед ней за такие мысли…
- Да уж, столько лет прошло, - покачал головой Брендон. – Я ведь все приглашения ждал на свадьбу, обещал же!
- Обещание все еще в силе, - улыбнулся Реддл. – Как только соберусь жениться, вы возглавите список гостей.
Не женат? Значит… Опустила глаза, смутившись своих мыслей. Представила себя в белом платье, в венке из роз, с букетом. И он рядом. В этой вот рубашке. И колечко на пальце…
Тряхнула головой, отгоняя мысли, извинилась и поспешила уйти. Щеки горят. От стыда, конечно, от чего еще? Совестно же за такие помыслы… У себя рухнула на кровать, уткнувшись в подушку.
А ведь выбор и правда неплохой. Зря она так противилась… Что-то внутри все равно бунтует, но это уже как тлеющие угли. Наставница Оливия была права, и мама права. Надо отказать Антонину. Только вот надо посоветоваться как теперь, после согласия… С Наставницей. Она ее спросит и сразу скажет Долохову «нет». Решено. Так и будет…
***
- А теперь, мистер Браун, - когда Розалина выскользнула из гостиной, Реддл уже без тени улыбки взглянул на ее родителей. – И миссис Браун, я хотел бы задать вам несколько весьма интересующих меня вопросов. Они меня интересуют с точки зрения того, правильно ли я сделал выводы из слов Василиска. Если змей ошибся, он мог ошибиться и еще кое в чем.
- Что же он сказал? – Брендон тяжело вздохнул. Он знал о том, что Реддл наследник Слизерина, будучи знаком с ним довольно неплохо. Их можно было назвать, пожалуй, даже в некотором роде друзьями…
- Он сказал, что Розалина… - Реддл облизнул губы. – Что ваша дочь – грязнокровка. Но это невозможно. Однако если Змей ошибся в этом, он мог допустить и более страшную ошибку. Вместе с ним – и я. И я не слышал, чтобы он ошибался прежде. Именно потому-то я и пожелал вас посетить, - виновато улыбнулся он.
- Это так, - прошептала Лили. – Розалина – не наша дочь. Мы скрываем это от нее и девочек… Я не знаю, кто ее родители, - женщина всхлипнула. – Знаю лишь, что они маглы. И что Розалина была при смерти, когда родилась. Она получила дар валькирии, и ее отдали нам… Чтобы она росла в мире магии, как они сказали… Другие валькирии…
- Но зачем? Неужели она не могла остаться с семьей? – брови Реддла поползли вверх.
- Мы заботились о ней всегда. Девочки считают ее сестрой… Мы обманули и их тоже, - невесело улыбнулась Лили. – Мы любим ее, как родную дочь.
- Мы не знаем, что заставило валькирий это сделать, но они говорили, что Розалине лучше было жить в мире магии. – Брендон покачал головой. – Едва ли моя сестра могла желать меня обмануть. И мы с Лили просим вас не говорить ничего Розалине. Так будет лучше… Мы рассказали все вам, только чтобы вы были уверены, что не ошиблись.
- Хорошо, - Реддл поднялся. – Я ничего не скажу мисс Браун. Думаю, валькирии знали, что делали. И да, Брендон, я был очень рад с вами повидаться. Мой визит был направлен не только на выяснение этой информации, но и просто на то, чтобы увидеться со старым другом.
- Тем более что я сам тебя пригласил, - Брендон поднялся и вслед за гостем вышел в холл. – Розалина… Не говорила тебе ничего иного, кроме… Кроме помощи?
- А должна была что-то сказать? – нахмурился мужчина. Брендон оглянулся на вышедшую в холл жену. Та едва заметно кивнула ему.
- Нет, просто… Я подумал, не может ли она догадываться о том, что…
- Она искренне уверена в этом, - Реддл улыбнулся. На верху лестницы послышались легкие шаги. Девушка в голубом платье до колена и стареньких туфельках показалась на верхней ступеньке. Ее длинные густые локоны спускались по хрупким плечам. Брауны обменялись понимающими взглядами. Сказать Реддлу о том, что он выбор их дочери, они не могли. Розалина должна была сделать это сама, когда придет время. Или не сказать, как и вышло у Вирджинии… В любом случае, принимать это решение предстояло исключительно Розалине.
- Невежливо не провожать гостей, - смущенно улыбнулась девушка. Она торопливо сбежала по ступенькам и подошла к Реддлу и отцу. – До свидания, мистер Реддл! – девушка подняла на него огромные глаза в обрамлении пушистых ресничек. В их глубине сверкнуло что-то странное…
- До свидания, Розалина, - улыбнулся мужчина, скользнув взглядом по ее лицу. – Думаю, я поговорю с Дамблдором и со своим начальником и после Пасхи мы позанимаемся подготовкой к аврорату… - он покинул гостеприимный дом. Розалина, проводив его взглядом, ускользнула наверх. Обмакнув перо в чернила, девушка, прикусив нижнюю губку, начала писать письмо… Скомкав несколько листов пергамента с множеством перечеркнутых слов и даже целых абзацев, она лишь поздно вечером закончила письмо, просящее Наставницу Оливию о скорейшем визите и помощи. Помощи для Розалины крайне важной…
***
- Очень длинное письмо, - Оливия дочитала наконец текст и отложила пергамент в сторону. – Но если коротко, Розалина очень настоятельно просит помочь. Она сделала огромную ошибку и теперь не знает, как ее исправить. Долохов сделал ей предложение…
- И что же она ему ответила? – женщина, стоявшая спиной к ней у широкого окна, открывавшего вид на красивую оранжерею, в черном плаще в пол, сцепила в замок тонкие бледные пальцы.
- Дала согласие, - Оливия тяжело вздохнула. – До такого мы, как правило, не доводим, Анна. Вы сами знаете, насколько это опасно. Тем более в случае Розалины. Мы не знаем, как сильно ее дар скажется на его к ней отношении и без того. Так мало этой опасности – он сделал ей предложение!
- Я знала об этом, - холодно заметила женщина.
- Знали и не попытались воспрепятствовать?! Анна, он… Кто знает, что из этого выйдет? Я хотела дать совет, но вы не пускали меня… А ведь успей я раньше – этого не произошло бы! – Говьер вскочила на ноги. – Нельзя было доводить до этого и я говорила об этом!
- Это должно было произойти, - женщина в черном плаще медленно обернулась лицом к взволнованной валькирии. – Я знаю…
- Что именно? – Оливия подошла к Экале, заглянув той в черные глаза. – Что именно ты знаешь, Анна?
- Я знаю, что из этого выйдет… - Женщина вздохнула. – Знаю, что ты жалеешь девочку и переживаешь за нее, что ты боишься последствий. Но вспомни третье правило Кодекса.
- Чтобы спасти многих, иногда нужно пожертвовать жизнью одного… - прошептала валькирия.
- Именно, - Анна кивнула. – Розалина родит девочку, дочь. Этому ребенку суждено будет совершить немыслимый для нас поступок. Один она уже совершила, она разбила маховик. Я хорошо помню прошлую реальность, из моей памяти она не стирается… Эта девушка была воплощением зла на земле, Темной Валькирией…
- Мерлин, - Говьер тяжело опустилась на ближайший стул. – Она использовала дар во вред?
- Да. Более того, она едва не надела Диадему Света. Представь, что было бы, надень она ее… Мне удалось тогда скрыть от нее и Хранителей корону, ценой страшного сражения ее забрав, ценой многих жизней… Но было предречено кое-что… - она сглотнула и опустилась в соседнее с Говьер кресло. – В тот день, когда падет Темный Лорд, когда часы во Дворце Сов пробьют полдень, валькирии потерпят поражение и мир накроет тьма более страшная, Хранители Равновесия достигнут небывалого ранее могущества и им покорится мир. Все умы и сердца людей подчинятся им по приказу, отданному Темной Валькирией Диадеме Света…
- Но она ведь разбила маховик! Значит, все было совершенно плохо? И зачем это было ей-то это делать?
- Долгая история, - Тезла-Экала покачала головой. – Могу сказать лишь, что Темный Лорд тогда пал. Маховик разбит был еще до полудня. Она нарушила все древние заветы нашего Ордена, все традиции, все, во что мы верим и чему служим. Но у нее все же был выбор…
- Из-за выбора? – ахнула Оливия. Анна кивнула.
- Его смерть стала последней каплей на ее пути к исполнению второго варианта пророчества. К переходу на эту версию событий. Но сейчас она должна родиться снова, и при иных обстоятельствах. От тех же людей. И получить дар, став Валькирией Британии… Вот ради чего я отдала Розалину Браунам и почему Вирджиния по моему указанию передала дар именно ей.
- И что же… Что ждет Розалину? – Оливия тяжело сглотнула. В общем-то, ответа Анны не требовалось. Существовали всего несколько способов передать дар другой женщине. Самый распространенный и частый – смерть.
- Вот для этого и нужно было, чтобы их отношения зашли дальше, чем простые прикосновения и взгляды. Чтобы у него родилась прочная и большая надежда. Такая, которую не разорвет ее отказ… - отозвалась Анна. Говьер с тихим стоном закрыла глаза.
- Он ее и должен убить? – прошептала она. Экала, поднявшись, поправила воротничок платья, надетого под плащом.
- Да… Именно так. И он это сделает. И да, Оливия. С Розалиной поговорю я сама…
***
Февраль принес с собой мокрый снег и промозглый ветер. Тоскливое серое небо висело над замком, пока еще не обещая скорого прихода весны. Розалина с нетерпением ждала ответа Оливии или ее визита, отправив письмо в тот же день, как вернулась в Хогвартс.
Ее отношения с Долоховым становились все страннее и непонятнее, приобретая форму какой-то странной игры в любовь. Она по-прежнему ходила с ним в Хогсмид на выходных, делала вместе с ним домашние задания, сидела за одной партой, когда у Равенкло и Слизерина были общие уроки. Они играли в волшебные шахматы и заколдованные снежки. Но с каждым новым днем это все больше напоминало отношения, что были между ними до летнего первого поцелуя. Дружбу. Поцелуи, раньше сопровождавшие каждую встречу наедине, стали практически редкостью, и инициатором уже никогда не выступала Розалина. Напротив, прикосновения ее и ответы на его объятия становились все холоднее. Пропасть между ними стала шире, но тоненькая ниточка связывала прочнее стального троса… Одному из них суждено было стать убийцей, другой – жертвой… И каждый день приближал их к моменту, когда фигурки на чужой доске окажутся в положении, именуемом «мат»… И игра закончится.
Розалина всячески подавала намеки на то, что чувств к нему почти не осталось, что выбор, как следствие дара, заслонил уже все человеческое… Что отныне они не могли больше быть парой. Их роман, едва начавшись, подошел к концу. Она подавала намеки, пытаясь показать это наименее болезненно, но безрезультатно. Этих намеков Антонин не видел. Точнее говоря, скорее он и не хотел их видеть.
В это воскресное утро, однако, Розалина была одна, без Антонина. Все чаще их видели по отдельности, все реже – вместе. О том, что у Браун и Долохова что-то случилось, знала вся Школа, да и мрачная глубина из глаз Антонина уже практически не исчезала. Лишь когда Роззи, еще совсем недавно его Роззи была рядом, он немного менялся, становясь человечнее… Парень же, и раньше увлекавшийся темными искусствами, интересовался ими теперь еще больше и сильнее. И чаще, чем прежде, он составлял компанию Беллатрисе и Люциусу, интересовавшимся темной магией еще с первого курса. Дружба с Розалиной, обещания, даваемые ей, роман с ней – а ведь они перед Рождеством и даже в январе обсуждали свадьбу, ведь в декабре она даже мечтала, каким будет платье! – именно это удерживало его от общения с Блэк и Малфоем. Но чем меньше Роззи становилось в его жизни, чем страшнее была ее холодность и в то же время то, что она продолжала держать его рядом, тем больше он сближался с будущей Темной Леди.
Девушка медленно прогуливалась по внутреннему двору замка, наблюдая за первокурсниками, играющими в заколдованные снежки. Один из мальчишек, взъерошенный, в очках, слепил громадный снежок и кинул его в рыженькую девочку с зелеными глазами и множеством веснушек, в компании мальчика-слизеринца с крючковатым носом и болезненного цвета кожей гулявшую во дворе. Гриффиндорка, ойкнув, потянула друга за рукав в сторону от снежка. Роуз чуть замешкалась, посмотрев на девочку, и снежок угодил ей в плечо. Гриффиндорец, бросивший его, замер. Трое других мальчишек – его друзей – тоже.