Константин порывался пойти ее искать, но постоянно Малфой удерживал его.
Сидя за праздничным столом, и накладывая в тарелку еду, он совершенно пропустил вбежавшего в большие двери Квирелла.
- Тролль! Тролль… в подземелье… спешил вам сообщить.
И преподаватель, покачнувшись, рухнул на пол и потерял сознание.
В зале поднялась большая суматоха. Драко задергался. Константин спокойно и меланхолично прожевал кусок во рту. Понадобилось несколько громко взорвавшихся фиолетовых фейерверков, вылетевших из волшебной палочки директора, профессора Дамблдора, чтобы снова воцарилась тишина.
- Старосты! – прогрохотал Дамблдор. – Немедленно уводите свои факультеты в спальни!
Константин, быстро кинув столовый прибор в тарелку, сказал на ухо Малфою, что побежал искать Гермиону. До дороге за ним увязался и Уизли, жалобно проблеял, что хочет тоже найти ее.
Ладно, вдвоем так вдвоем.
Нашли они ее довольно быстро. Они уже сворачивали за ближайший угол, когда сзади послышались очень быстрые шаги.
- Это ведь Перси! – прошипел громко Рон, грубо хватая Константина за рукав и прячась вместе с ним за большим каменным постаментом.
Однако мимо них пробежал вовсе не Перси, а Снейп. Он пересек коридор и пропал из вида.
- Что это он тут делает? – прошептал Константин. – Почему он не в подвалах вместе с другими учителями?
Ответ пришел сам. Он пошел искать тролля.
- Думаешь, я знаю? – прошептал Рон на ухо Константину.
Они на цыпочках вошли в следующий коридор – как раз туда, где скрылся Снейп, удаляющиеся шаги которого они очень отчетливо слышали.
- Он направляется на третий этаж, – проследил Константин, но Рон поднял руку.
- Чувствуешь запах?
Он принюхался и сморщил нос. В воздухе пахло стандартной смесью грязных носков и общественного туалета, в котором много лет никто не убирался.
Вслед за запахом появился звук – низкий и гулкий, под сводами; рев и шарканье гигантских подошв. Рон указал рукой в конец коридора – оттуда что-то огромное и высокое двигалось в их направлении. Они быстро отпрянули в тень, наблюдая, как это выходит на освещенный луной отрезок коридора.
Тролль.
Тролль, почесав свою уродливую бошку, зашел в ближайшую к нему комнату.
- Смотри, ключ остался в замке, – прошептал Рон, – мы можем запереть его там.
- Неплохая идея, – нервно ответил Константин. Не любил он импровизировать на ходу. Когда они крались к двери, у него и так все пересохло во рту, да и у Рона, наверное, тоже. Моля небо о том, чтобы тролль не вышел из комнаты, они подкрались совсем близко. А потом Рон метнулся вперед, хлопнул дверь и повернул в замке ключ.
- Есть!
Окрыленные быстрым успехом проведенной операции, раскрасневшиеся от гордости, они направились туда, откуда пришли, но не успели добежать до угла, как до них донесся отчаянный вопль ужаса. И исходил он из той комнаты, которую Рон запер несколько секунд назад.
- О, нет, – тихо произнес Рон, бледнея, как призрак Кровавый Барон.
- О, черт! Это ведь женский туалет! – выдохнул Константин в озарении.
- Гермиона ! – через мгновение воскликнули оба. Меньше всего на свете им хотелось совершить то, что им предстояло, но разве у них был выбор? Виноваты они только сами. Резко развернувшись, они оба рванулись обратно к двери. Руки у Константина дрожали и он никак не мог повернуть ключ в замке. Наконец, ему все же это удалось. Он потянул на себя дверь, и они с Роном влетели внутрь. Гермиона стояла у стены прямо напротив двери. Она вся сжалась, словно пыталась, подобно привидению, просочиться сквозь стену. Вид у нее был такой, словно она сейчас потеряет сознание. Тролль приближался к ней, размахивая дубиной и сбивая со стен прикрепленные к ним раковины.
- Отвлеки его! – крикнул Константин Рону, услышав в собственном голосе отчаяние. Он схватил валявшуюся на полу затычку для умывальника и что есть силы метнул ее в стену.
Тролль замер в каком-то метре от Гермионы. Он неуклюже развернулся, чтобы посмотреть, кто произвел такой шум. Его маленькие злые глаза уткнулись в Константина. Тролль заколебался, решая, на кого ему напасть, а потом шагнул к Константину, поднимая свою дубину.
- Эй, пустая башка! – заорал Рон, успевший добежать до угла туалетной комнаты, и швырнул в тролля куском металлической трубы.
Кажется, тролль даже не обратил внимания на то, что кусок железа ударил его в плечо. Зато он услышал крик и снова остановился, поворачивая свою уродливую физиономию к Рону и предоставляя Константину возможность оббежать его и оказаться рядом Гермионой.
- Давай, бежим! Бежим! Скорее! – крикнул Константин, пытаясь тянуть Гермиону за собой к двери. Но она не двигалась и не поддавалась, словно приросла к стене. Рот ее был открыт от ужаса.
В итоге Константин изо всех сил хлопнул ей рукой по щеке и она пришла более-менее в себя.
Вдруг тролль заревел и шагнул к Рону: тот был ближе всех к нему и ему некуда было бежать.
Зато у Константина возникла идея...
Рука поднялась, в ней был зажат кусок металла. И он изо всех сил метнул его в стену рядом с собой, предусмотрительно отбегая от Гермионы подальше.
Громкий звук снова привлек тролля и тот с ревом, начисто забыв о Роне, устремился на Константина.
Константин стал бегать, мешать чудовищу. Он замер и начал бегать за ним. В итоге, тролль загнал его в угол, откуда было не выбраться. Он медленно поднимал свою палицу.
- Константин! – в полном отчаянии крикнула Гермиона. Рон, который перебежал, и теперь был рядом с ней, в ужасе смотрел на разворачивающуюся перед ними сцену, не отводя глаз.
Константин раскинул пальцы и провозгласил всего одно слово на старославянском:
- Ледъ!
В туалете резко понизилась температура, по стенам побежала изморозь и тролль оцепенел.
Это мгновение его и погубило...
Вспыхнул ярчайший синий цвет и Рон с Гермионой вынуждено закрыли глаза руками, в надежде заслонить глаза от яркой вспышки.
Как только Рон и Гермиона открыли слезящиеся глаза, перед ними предстало следующее: Константин, хохоча как сумасшедший, опускался у стены, и показывал пальцем на тролля... Точнее на вмерзшего тролля в ледяную глыбу льда. От льда плыли холодные волны воздуха.
Глаза Константина были безумного фиолетового цвета...
====== Глава 13.1. Тролль(окончание). ======
Константин сидел на полу, опираясь спиной на стену и неудержимо смеялся.
Рон, сделав страшные глаза, и немного обалдевшая от такого развития событий Гермиона, никак не могли понять, почему он ржет во все горло. Они подошли к нему
- Эпи... эпичес... Ха-ха-ха... У-ха-ха-ха... Эпическая статуя вы...шла. Ха-ха-ха-ха, – хохоча, и с трудом, сквозь слезы выговаривая слова, проговорил Константин, даже не пытаясь подняться с пола. Страшная черная аура-дымка так и летала вокруг него.
Как ни странно, первой очухалась Гермиона.
- Мы должны отсюда уйти! Иначе нам грозят большие неприятности! Идемте, а ты, Константин, перестать, наконец, ржать!
Она вцепилась в его руку и заставила встать на ноги, но он опирался на нее, так как еще хохотал. Рон оцепенело смотрел на то, как он цепляется за нее, а глаза отсвечивают ярким, безумным, фиолетовым светом. А потом посмотрел куда-то за спину Гермионы.
- Константин, да что с тобой, наконец? – разозлилась Гермиона по-настоящему.
Рон в то время начал дергать ее за рукав.
- Да что такое?! – взорвалась Гермиона, оборачиваясь к нему. – Ой!
Она закрыла рот руками.
Снейп, стоявший прямо в дверном проеме, довольно злобно взирал на компанию, а потом перевел взгляд на вытирающего слезы с лица, безуспешно пытающегося сдержать безумный хохот, и громко фыркающего Константина.
- Чья работа? – сухо спросил он, театральными жестом указав на “статую”.
Рон с Гермионой синхронно переглянулись, а потом так же дружно посмотрели на все еще красного Константина.
Снейп поднял брови уже понимая, что что-то не так.
- Мистер Брагинский? Объясните...
- Я... переборщил, – признался Константин сразу, – со славянским заклинанием... профессор.
Он глупо захихикал, но произнес:
- Я... магию... славянскую... давно не применял. Поэтому, я так хохочу...
- Понятно. Вы – ко мне в кабинет. Остальные – свободны!
Рон и Гермиона были только рады скорее уйти. Гермиона, впрочем, встревожилась, но Рону почти удалось успокоить ее, Снейп все-таки декан Константина, он сможет сладить с ним.
Они вовремя успели уйти. Как раз к туалету начали сбегаться остальные преподаватели.
Константин тем временем сполз на руки профессору и окончательно потерял сознание...
Очухался Константин на незнакомом кожаном диванчике. В горле сухо, так что слово не выговоришь, в глазах – песчаная пыль. Вроде, двигаться может...
Вокруг сплошняком были черные стены, от которых веяло прохладой. Он явно на подземном этаже.
Осторожно приподнялся с дивана. Голову повело в сторону. Он схватился за подлокотник, так вовремя оказавшейся под рукой.
Последнее, что он помнил: Гермиона что-то ему сказала... Потом тролль... Или глыба льда?
- Очнулись? – спросил знакомый голос и глаза Константина наконец различили в полутьме силуэт худощавого профессора. Тот оказывается сидел за столом и явно писал что-то в свиток пергамента.
- Угу... – едва выговорил Константин, садясь, – а есть тут вода? Очень пить хочется...
Снейп встал из-за стола и без единого звука подал ему до краев наполненный кубок.
Мальчик жадно опрокинул в себя кубок. Безумная жажда прошла. И отдал его профессору Снейпу прямо в руки. Голова неприятно пульсировала.
- Спасибо, сэр.
Снейп застыл как мраморное изваяние перед ним.
- А теперь, мистер Брагинский, объясните, что именно вы устроили с товарищами.
Константин начал рассказывать, почему ему пришлось применить это заклятие. Снейп иногда кивал головой, а после того, как выслушал его, произнес:
- Вы – малолетние идиоты. Зачем полезли сами?
- Не знаю, – честно признался Константин, – мозгов не хватило, как и времени...
- И что мне с вами делать?! – риторически спросил Снейп.
Константин только пожал плечами.
- Вас я в этом не виню, – неожиданно произнес профессор и сел за стол обратно, – видимо, ваша весьма специфическая северная магия оказалась сильнее вас самих.
- Наверное, – произнес Константин, напряженно подумав.
- А вы еще к тому же ее месяц не применяли... Интересный эффект. От слабого-то заклинания...
- Да... Профессор, я пойду, пожалуй... Можно? – спросил осторожно Константин.
Они со Снейпом встретились глазами.
- Я хотел еще раньше с вами поговорить, – произнес Снейп. – У нас, как вы наверняка знаете, скоро будет Рождество...
Мальчик медленно, но положительно кивнул.
- И у нас есть одна загвоздка. Мы собираем всю талантливую молодежь, со всех курсов для исполнения определенных номеров на концерт. Но в этом году на всех курсах почти никто не танцует... А вы, насколько я знаю, танцуете...
- Да, я действительно танцую, впрочем не только я... И Гермиона еще, – возразил мальчик. – Но что тогда именно танцевать?
- А уж это только от вас зависит... Я не разбираюсь в этом так, как в своем предмете, который веду.
Снейп усмехнулся.
А Константин задумался...
- ... в общем, нам еще крупно повезло, – закончил свою длинную речь Константин.
Рон и Гермиона глубоко вздохнули.
- Вы не рады?
- Ты что! – воскликнула Гермиона, – конечно же рады, что все предпочли забыть это! Иначе бы у нас всех были бы крупные неприятности.
Рон только кивал, но к полной неожиданности Константина произнес, глядя при этом только на Гермиону:
- Прости меня...
- За что?
- За то, что глубоко оскорбил тебя... Этого бы не случилось, если бы не...
- ... не я, который всех вас вытащил, – Константин, со спины, весело обнял их обоих. – Ну что, дружба?
- Дружба! – девочка вытянула правую руку вперед, на нее легла рука Рона, а потом, через некоторое время, и Константина.
Они подняли их в воздух, скрепляя слова небом.
Так, с тех пор, и образовался знаменитый триумвират от которого почти всем еще долго не было покоя: Гриффиндор-Когтевран-Слизерин.
И это положило начало новой крепкой дружбе...
====== Глава 14. Власть имущие. ======
Наутро в воздухе начали крутиться крупинки обжигающей белой пыли. Шел первый снег.
Иван, уже чувствуя сквозь пока закрытые глаза, что что-то изменилось; осознал, как от оконных рам с большими щелями несет холодом.
Легко поднимаясь на ноги с постели, он подошел к окну.
Все было мокрым: дороги, деревья с пожухлой листвой, здания и люди под зонтами. Последнюю листву прямо на глазах у Ивана срывало сильным, шквалистым ветром. Но было и еще одно отличие.
Все дороги были присыпаны знакомым белым песком. Наконец-то пошел первый снег, в этом году. Снег лежал и на пока зеленой траве, глупо, слишком нарядно выглядевшей среди голых, в своем большинстве, деревьев, кустов и темной, раскисшей от дождей земли. Он был и на стволах деревьев – лежал слабыми шапками, которые все равно растают, и на сучьях.
На подоконнике у него его не было – подоконник был лишь мокрым, и капли барабанили, падая на землю.
Иван обвел глазами все пространство и грустно вздохнул: Генерал Мороз скоро будет у него в гостях, а он опять(снова) не готов к его визиту. И окна надо бы заклеить...
Но когда, черт возьми?!
Вот-вот у него в стране состоятся выборы в Государственную Думу(1), не до всего мирского сейчас Ивану. Куча документов, бесконечные разговоры с разного рода политиками, выстраивание новой линии вертикали власти.
Отношения с соседями окончательно испортились, что с Грузией, что с Украиной(2). Жди кинжала в спину.
Он тяжело вздыхает и отворачивается от окна.
Надоело. Надоело все до чертиков.
Выпивая кофе на ходу, и тщетно пытаясь разобраться, что именно нужно брать на очередное собрание, а что – нет, Брагинский постепенно впадает в состояние “мне все равно, только бы отстали”. Еще эти выборы...
Ну как все не вовремя!
Гилберт явственно хихикает, глядя как Иван, пытаясь одеться побыстрее, старательно натягивает правый ботинок на левую ногу.
Иван, чертыхнувшись очередной раз за утро, все-таки добивается правильного результата, быстро выхватывает портфель из рук ржущего Гила, и вприпрыжку бежит по заснеженной дорожке к терпеливо ждущей его машине, которая отвезет его к зданию Государственной Думы.
А снег, тем временем, усиливается.
Иван, глядя на свое отражение в стекле машины, пытается пригладить намокшие от растаявшего снега волосы. Машина двигается с места, привычно заурчав мотором. Иван, плюнув на свои волосы и больше не пытаясь пригладить их, достает из кармана мобильник и шлет пару смс.
Быстро просматривает сводку новостей. К счастью, почти ничего серьезного, но в конце-концов, страна-то он большая. Самая большая в мире, и если бы на его территории ничего бы не происходило, то это было бы по меньшей мере странно и дико.
Переключает мировые новости на новости Москвы, затем – на Питерские. Нужно же знать как дела у двух столиц, к тому же еще и вековых соперников.
Пара автомобильных катастроф, совершенных по человеческой глупости, пробки, культурные события и прочее... Тихо.
Славно. Еще драки в их исполнении ему не хватает сейчас для полного счастья.
Машина прибывает с опозданием(ненавижу пробки!) и Иван вновь спешит. Теперь уже к президенту. Так как график у него слишком напряженный и расписан по минутам, то опоздание – смерти подобно.
Пролетая над ступенями, Иван тщетно пытается никого не сбить с ног. Кто-то из важных чиновников громко смеется – летящий во весь опор и хорошо знакомый им Брагинский опаздывает не в первый раз. И вообще – опоздание как жизненное кредо Ивана, рок, преследующий его с начала жизни.