- Зачем явился?
Сергей смотрел на него решительно, но без ненависти:
- Поговорить надо, Стас!
- Говори!
- Наедине, желательно, - он выразительно взглянул на Ирину.
Она сначала ошарашенно воззрилась на него, потом смиренно кивнула и вышла из палаты.
Увидев меня, испуганно отшатнулась, держа ручку двери. Поняла, что я подслушиваю разговор, хотела уже прикрыть дверь. Я умоляюще посмотрела на неё, отрицательно мотая головой, чтоб не закрывала плотно. Она всё поняла. Дверную ручку отпустила, улыбнулась, шагнула ко мне. Теперь мы подслушивали обе…
Глухарёв присел на стульчик, взволнованно облизнул губы.
- Ну, я жду! – Стас прищурил глаза, губы сжались в узкую полоску.
- Карпов, прости! – выпалил Глухарёв.
- Че-го?! - недоверчиво покосился на него Стас.
- Того! Если хочешь, ещё раз повторю: прости! – Сергей смотрел ему прямо в глаза.
Карпов был в смятении. Он хотел выдать какую-нибудь едкую фразочку, но почему-то промолчал, продолжая изучающе разглядывать Глухарёва. Потом усмехнулся чему-то, пожевал губами.
- Тебя Зимина прощенья просить заставила? – в глазах по-прежнему сквозило недоверие.
- Нет, не она. Стас! После нашего разговора там, у гаражей, я к Ире поехал. Про морду соврал, что с отморозками на улице подрался. А потом по НТВ мы с ней тебя в «Скорой» увидели.
Знаешь, я никогда не был, да и не стремился быть твоим другом. Боже упаси!
Карпов иронично ухмыльнулся на эти слова.
Глухарёв продолжал:
- Да, знаю: чистоплюем меня считаешь, добреньким, типа. Скажем так, методы работы у нас с тобой отличаются. Да, даже не в этом дело! К людям мы относимся и видим их по-разному. Карпов, мы с тобой уже сколько на службе - полжизни? И что? Чего добились-то? Нет, я не про звания, заслуги. Даже не про власть и влияние, связи там, нужные. Ни денег, ни семьи нет, а только одна работа, работа бесконечно. У тебя, ладно, хоть деньги есть. Только принесли они тебе счастье? Нет? Вот то-то! Не то и не так мы делаем. Обрыдло всё! Накипело, вот! – Сергей резанул себе ребром ладони под горло, - Наговорил я однажды вечером всё, что думал, да потом, спьяну, в Инет и выложил. Шорох-то поднялся! Ты думал, назло тебе? Да я сам не знаю! Назло себе, наверное! Захотел враз все мосты сжечь, оборвать всё, на хрен. Ментовскую форму носить больше не хотелось!
Карпов внимательно смотрел на него, грудь высоко вздымалась. Он молчал, не перебивая…
- Я только потом понял, что ты такой же, как я. Что и тебе так же хреново. Сестра. Если бы у меня так - не знаю, что бы я делал. Да ещё отдел разваливается. Тут у кого хочешь, крыша поедет.
- Знаешь, Глухарёв, почему я в тебя стрелять не стал? – вдруг спросил Стас.
Сергей сглотнул подступивший к горлу ком:
-Почему?
- Совсем хреново мне тогда было. Когда с Анькой всё случилось, себя виноватым считал. Потом мать с инсультом слегла, с Лёнькой, племянником, неприятности. Всё в себе держал, пружину закручивал. Раньше, хоть, алкоголем всё глушил. А начальником ОВД стал – пить нельзя. Времени бы мне побольше, я бы постарался наладить работу. И тут выходка твоя интернетная! Ты всегда был наравне со мной. Следак опытный, умный. Смелый, если надо. За это я уважаю. Да, крышу мне тогда перемкнуло: посчитал тебя крайним. Ты мне, в сердцах, злые слова сказал. Потому я за ствол схватился, припугнуть хотел. Но, выстрелить в тебя я никогда бы не решился, потому, что ты – товарищ по работе, сослуживец. Не важно какой ты: хороший или плохой . Неважно, как лично я к тебе отношусь. Ты свой. В одной лодке плывём. Худо-бедно - делаем одно дело. Пусть методы разные…
- Стас! За слова эти злые, прости ещё раз! Что с языка срывалось, сейчас не помню даже! Уязвить хотел больнее, потому, что злой был сам. Мне плохо, так пусть другому ещё хуже будет! Такого у меня никогда ещё не было! Уйти из отдела собирался. Не думал, что ты так близко к сердцу примешь. Вот и наговорил…
Карпов вздохнул. Печально посмотрел на Глухарёва, тихо сказал:
- Ладно! Проехали…
Сергей удивлённо расширил глаза, с надеждой произнёс:
- Стас, это значит, мир?
- Мир, - коротко ответил Стас.
- Знаешь, я , наверное, в отделе останусь. Захаров Ирку уговорил на месяц вернуться в отдел.
- Знаю, она мне говорила.
- Пока ты в больничке наладить там всё, народ вернуть, что разбежался. Помогу ей, чем смогу.
- Ты же уйти хотел? – усмехнулся Карпов.
- Человечек мне один помог всё заново понять и переосмыслить. С другой точки на всё посмотреть. С другой точки зрения, - улыбнулся Сергей.
- Какой человечек? – вскинул брови Карпов.
- Да вон, в коридоре с Иркой стоят, подслушивают! – засмеялся Глухарёв, позвал, - Девочки, заходите уже!
Мы с Ириной зашли…
Пока у мужчин шёл этот напряжённый разговор, мы, замирая и переживая, ловили их каждое слово. Иногда переглядывались. А когда Карпов и Глухарёв пришли к примирению, облегчённо обе вздохнули и радостно улыбнулись друг другу.
Ира Зимина. Я ведь её и не знала до сегодняшнего вечера. Грешным делом, приревновала её к Карпову. Подумала, что подружка его. Хм! А она, оказывается его начальница, и тоже - подполковник! Я сперва не поверила. Потом увидела под больничным халатом погоны с двумя звездочками. И ещё: было у неё в глазах что-то такое… Решительность, что ли? Или командная жилка, я не знаю, как назвать. Может она и грозной, строгой начальницей быть, и хрупкой, нежной женщиной. А как она смотрела на Глухарёва! Я сразу поняла: только влюблённая женщина может ТАК смотреть на своего избранника. Да я сама-то как на Стаса смотрела? Вот-вот! А ведь и его я узнала только вчера.
Глухарёв уступил стульчик Зиминой. Та, улыбнулась ему, присела. Сергей встал позади неё, с необыкновенной нежностью смотрел и любовно поглаживал её по плечу. Выглядели они забавно: он такой большой, высокий и она такая маленькая и хрупкая, по сравнению с ним. С Ирой я почувствовала некое родство душ.
Карпов представил меня своим сослуживцам:
- А это нежное создание – Глафира Бартеньева! Можно – Фира! – он бесцеремонно ухватил меня за руку, когда я подошла к нему, приблизил к себе, заставляя сесть на край кровати, - Фирочка, чего как неродная? - улыбнулся он мне обворожительной улыбкой. Я, честно сказать, немного растерявшись, села.
С Сергеем и Ирой мы обменялись номерами телефонов. Говорили больше они. Обычно я разговорчивая, а тут из меня клещами каждое слово надо было тянуть. Я или кивала, или отвечала уклончиво, то краснея, то бледнея. А всё дело в том, что Карпов, лежа на спине, сразу придвинулся ко мне почти вплотную. Я своим бедром, а точнее, уже тем, откуда ноги растут, почувствовала как он, под одеялом, прикасается ко мне своим бедром, да ещё и поглаживает. Сами должны понять, что со мной стало твориться! Мама родная! Соблазняет? Да ещё так бессовестно! Я была в изрядном смущении.
Ирина с Сергеем ещё несколько минут побыли, потом загадочно переглянулись и заторопились домой. Я пулей вскочила, найдя предлог - проводить их до двери. Карпов неохотно отпустил мою руку, попрощался с ними. Парочка вышла из палаты. Я проводила их взглядом. Увидела, как в пустом полутёмном коридоре они нежно поцеловались. Ирина вдруг сказала Сергею: «Глухарёв, я тобой горжусь! И очень люблю!» На что он радостно обхватил её, приподнял вверх, так, что её ноги повисли в воздухе. Она негромко взвизгнула, замолотила кулачками по его плечам:
- Я высоты боюсь, отпусти!- а сама весело смеялась.
- Хорошо, отпущу! – он слегка ослабил руки.
- Ой! – Ирина обхватив его за шею, соскользнула по нему вниз.
Он опять обнял её, поправил ей задравшийся китель, они вновь поцеловались…
-Эй, ты чего там увидела? Сюда иди! – донёсся до меня бархатный тенор с легкой хрипотцой.
Я закрыла дверь, медленно повернулась. Его глаза тепло лучились прозрачно-зелёным светом. Выражение лица было слегка насмешливое. Ох, уж эта его улыбочка! Она манила меня и, почему-то, одновременно пугала. Недавние ощущения пониже спины заставляли трепетать моё тело. Однако, я девушка серьёзная. На второй день знакомства и в постель?! Я же ещё плохо его знаю. Ещё вчера он чуть не умер, а сегодня уже ищет плотских услад? А не слишком ли всё быстро? Может, он вообще, сердцеед? Поматросит и бросит. Всё это смешалась в моей голове.
Он поманил меня пальцем. И я …пошла, как зачарованная. Боюсь, но всё равно иду. А в висках стучит, сердце замирает, ладошки взмокли, потряхивает всю. Мама дорогая! Тянет меня к нему. Так, что с собой поделать ничего не могу. И, к своему ужасу, понимаю - он это знает, видит, чувствует. Подхожу. Он, улыбаясь, приподнимается на кровати, руку мне опять протягивает. Я, как во сне, подаю ему свою. Наши пальцы встречаются, тесно переплетаются между собой, ладони соприкасаются, и я вновь чувствую его тепло. И сама начинаю отдавать ему уже своё тепло. Тепло своей руки, сердца, души. Это переплетение пальцев намного крепче самых крепких объятий, соприкосновение ладоней - интимнее самых страстных слияний. Он притягивает меня к себе, усаживает на кровать. Ладонь его другой руки ложится на мой затылок. Карпов смотрит мне прямо в глаза. Осторожно наклоняет меня. Я не успеваю понять, как моя голова оказывается на подушке. Я уже лежу на кровати и не могу оторваться от его манящих глаз. Стас наклоняется ко мне, его тёплые губы касаются моих непослушных губ. Он целует меня! Господи! Целует так, что схожу с ума. Отвечаю ему. Ласкает, нежно гладит мои каштановые волосы. Я же его едва знаю! То есть, как? Я уже знаю про него вполне достаточно, чтобы влюбиться. И наплевать на все условности! Он мой! Стоп, что он мне шепчет? «Фирочка, девочка моя»? Я не слышу первой буквы моего имени. Это сразу отрезвляет меня. А молчать я не желаю! – резко вырываюсь из его объятий, как чумная, вскакиваю с кровати. Моментально замёрзнув, отхожу в сторону двери.
- Ты сказал Фирочка или Ирочка? – мои глаза холодны. Я уже взялась за дверную ручку.
Он, тяжело опираясь на руку, садится на кровати. Смотрит на меня серьёзно, говорит:
- Чтобы не было больше таких недоразумений, буду звать тебя по-другому! – потом тихо просит, - Глаша, останься! Ты мне нужна!
Как он меня назвал - Глаша? Ладно, хорошо. Что он ещё сказал: «Я ему нужна»?! Стою в растерянности. Дурочка ревнивая, да ещё и глухая! Конечно же, он сказал «Фирочка»! Сама всё испортила, а было так хорошо! Мне так стыдно, даже заплакать хочется. Еле сдерживаюсь, закусываю губу. Иду к нему, сажусь на стульчик. Смотрю в его глаза. Несмело спрашиваю:
- Стас, зачем я тебе нужна?
- У тебя есть то, что я ценю больше всего: ты не предашь и не бросишь в беде. Такими людьми я не имею права разбрасываться! Действительно, поцелуй был лишним. Дружить будем? – с улыбкой спрашивает он.
Я опять таю от его улыбки. Дружить? Для меня это намного лучше, чем быть любовниками. Определённость мне нужна. Точки над «И». И они расставлены. Напряжение сразу снимается. Становится легко. Улыбаюсь в ответ:
- Будем!
- Вот и отлично!- улыбается он, - Завтра придёшь? – интересуется он.
- Приду, - киваю я, - Если ты хочешь.
- А ты хочешь? - с придыханием спрашивает он, пристально смотрит в глаза.
Медленно поднимаюсь со стула, подхожу к двери, оборачиваюсь.
Загадочно улыбаюсь в ответ. Вопросик-то провокационный!
Так же, с придыханием, в тон ему отвечаю:
- Хочу…
Вижу его реакцию: смеётся!
Глаза озорные, лукавые. У него хорошее настроение. Значит, и мне должно быть хорошо. Однако, мне немного грустно: поцелуй был замечательный, волнующий и очень нежный. Так хотелось бы повторить! НО, дружить, так дружить!
Медленно выхожу и пока прикрываю дверь, краем уха слышу, как будто ненароком, оброненную им фразу. Как бы мысли вслух:
- А поцелуй был совсем не лишним! Только немного преждевременным…
Приоткрываю дверь, заглядываю в палату, делаю беззаботное лицо:
- Ты что-то сказал?
- Нет, ничего! Спокойной ночи! – и опять эта ухмылочка, и озорные искорки в глазах.
- Спокойной ночи! – желаю ему в ответ. Быстро закрываю дверь, иду по коридору, думаю:
Да уж! «Спокойной» эта ночь будет вряд ли…
========== Часть 6 ==========
Я вернулась домой. Моя уютная квартира встретила меня покоем и дружелюбной тишиной. Папа и мама, люди состоятельные (папа у меня предприниматель, мама – стоматолог), в складчину купили мне моё первое жилище. Я, ведь, их единственная дочь - надежда и отрада. Всем бы таких родителей!
«Девочка должна учиться жить самостоятельно!»- таков был папин вердикт. Мама его поддержала. Деньги были скоплены. Сперва хотели приобрести однокомнатную. Но, мама очень надеялась, что в скором времени я обзаведусь мужем и детьми, да и двушка стоила не намного дороже, чем однокомнатная. Рассудив здраво, родители поднапряглись и, не прошло и года, как я уже была владелицей квартиры на третьем этаже стандартной пятиэтажки. За что я им была искренне очень благодарна. Дом не новый, но после капитального ремонта. Живу одна. Так проще и легче: сама себе хозяйка. Если бы ещё не бывший женишок…
Вот угораздило-то! Познакомились мы в баре, недалеко от нашей конторы. Как-то с подружкой, правда тоже уже бывшей, встретились, зашли отдохнуть после работы. Он подсел к нам. Дальше всё завертелось-закружилось. Он с чего-то решил, что мы – идеальная пара. В любви я человек неискушённый, поверила пылким признаниям, огромным букетам цветов и многочисленным подаркам. Сердце моё было свободно, и мне показалось, что я полюбила моего ухажёра. Он перебрался ко мне. Уже был назначен день свадьбы. Только, чем ближе он становился, тем больше я замечала перемену в своём женихе. Внимательный и предупредительный, великодушный и нежный , он всё чаще стал позволять себе вольности, доходящие до крайности. Мог грубо обозвать, откровенно нахамить, небрежно толкнуть. Потом извинялся, просил прощения, но в его глазах я совсем не видела раскаяния.
А однажды моя соседка Маргарита Николаевна, старушка - божий одуванчик, добрейшей души человек, подозвала меня к себе и тихонечко поведала, что в моё отсутствие Стас приводил какую-то деваху разбитного вида. По описанию – та подружка, что была со мной в баре. Чем он с ней занимался – сразу было понятно по охам-вздохам, доносящимся через стенку. Я устроила ему разборку. На что мой жених сказал на соседку, что старуха выжила из ума, что ей померещилось. И, совсем случайно, на следующий день я оказалась свидетелем неприглядной сцены: Стас припёр соседку к стенке с угрозами, обвиняя, что она хочет разрушить наше счастье. Он уже занёс над ней свой большой кулак , без малейшего зазрения совести, собираясь ударить беспомощную старушку. Я такое не стерпела! Подскочила к нему, схватила за руку. Оттащила от соседки, развернула к себе. В глаза ему посмотрела и … ужаснулась! Глаза были холодные, пустые, безразлично-равнодушные. Маргарита Николаевна, благодарно мне кивнув, успела спрятаться в свою квартиру.
«Ещё хоть раз подойдёшь к ней – пожалеешь!» - решительным и каким-то чужим голосом пригрозила я. И это – мужчина?! Мой избранник?! Как я могла даже подумать, что люблю его? Сказать, что я была разочарована – не сказать ничего! Это был шок. Я развернулась и ушла. Срочно направилась в ЗАГС, где мы с ним две недели назад подавали заявление. Забрала. Вернулась домой. Он был в квартире, начал лебезить, просить прощения, на коленях передо мной ползал. Противно! Я демонстративно собрала его вещи в его же чемодан, выставила за дверь. Он ломанулся за ним, я с силой вытолкнула его на площадку, дверь захлопнула. На моё счастье ключи от моей квартиры, что были у него, лежали в прихожей на тумбочке. «Всё, больше я не пущу его даже на порог!» - подумала я тогда. Да, любовь зла…
Чтобы отвлечься от нежданно нахлынувших печальных воспоминаний, включила телевизор. Шёл повтор обзора по НТВ. Моё внимание привлекло сообщение. Я глянула на экран и увидела знакомое лицо: я?! Стою у «Скорой», рядом депосы, медики и Карпов на каталке. Информация за кадром была немногословной:
« На перекрёстке произошло столкновение двух автомобилей. Подъехавшим на место патрульным удалось выяснить, что у водителя одной из машин случился сердечный приступ. Автомобиль повело в сторону встречной полосы, столкновения избежать не удалось. Благодаря оперативным действиям водителя «Инфинити», удар был не слишком силён. За рулём был начальник Пятницкого ОВД , подполковник Станислав Карпов. Машина выехала на обочину. Прибывшие медики подтвердили прединфарктное состояние полицейского. Подполковник был срочно госпитализирован в кардиологическое отделение. В результате ДТП обе машины отделались незначительными повреждениями, никто из пассажиров не пострадал.»